История о чувствах, рождённых на небесах.

      Итак, Айдзима, не остановленный ни совестью, ни Президентом, ни Самаэлем, и ничем другим, в конце концов добрался до двери в комнату Харуки Нанами. Прежде чем сделать несколько негромких ударов костяшками пальцев, он немного постоял в тлеющей нерешительности, помялся, но всё же постучал. Вскоре дверь раскрылась, и привнося в коридор запах фиалок, в проеме по другую сторону порога появилось лицо девушки. Сесиль жизнерадостно разулыбался, как и всякий раз, когда видел её. - Хару-тян! Как я рад тебя видеть, не представляешь. Ран-Ран и Камю ужасные привереды. - Здравствуй, Сесиль-кун, - в ответ улыбнулась Нанами, - Я тебя понимаю, но остаётся только ждать, когда всё это закончится... Сесиль заметил, как на лицо девушки легла мрачная тень, хоть та старалась и не подать виду. Он инстиктивно подошёл чуть ближе и опёрся о дверной косяк. - Не переживай, Хару-тян. Как только мы закончим, сразу же вернёмся в Японию и всё будет хорошо. Нанами с грустной улыбкой кивнула.       Признаться, все заметили, как изменилась она с того времени, как закончилась та странная Неделя. Теперь Нанами стала решительнее, самостоятельнее и меньше поддавалась любым провокациям, могущим привести её в замешательство. То ли это было влияние Рена, или же те семь дней так закалили её - никто не мог сказать. Но перемены были налицо. И кстати, она необычайно похорошела.       Прежде детские черты лица стали взрослее. Отчасти потому, что теперь у неё были более длинные волосы того же оранжевого цвета, с короткими прядками, обрамляющими лицо. Ресницы стали чуть гуще, глаза необычного зеленоватого оттенка - чуть глубже, а свет в них - ярче и стабильнее. Фигура потеряла свою угловатость, обретя более женственные и плавные формы. Может, наличие любимого человека влияет на личность больше, чем кажется? Теперь она смотрела на мир прямо, и всё же иногда краснела, и особенно в эти моменты она выглядела обворожительной. Но всё же она как была маленькой беззащитной Хару-тян, так ею и осталась. Все мысли её были по прежнему написаны на лице, которое так и не научилось врать. И иногда, редко, в компании всех Принцев в её взгляде было что-то, что было в нём всегда, и что все видели, но никто не мог объяснить. И не факт, что она сама могла. Лицо Сесиля наклонилось к ней, и он пристально посмотрел в отражение глаз, будто врач, желая увидеть какие-то не выявленные у пациента патологии. - Поможешь нам написать песню? - спросил он совершенно серьезно. Два быстрых мигания и Нанами кивнула. Сесиль улыбнулся и протянул свои руки, желая заключить её в объятия. И если кто-то слышал весь разговор, он бы ни за что не подумал бить Айдзиму, даже за то, что тот шёл в обход правил. Но человек, который в пару шагов оказался близ двери и развернул к себе незадачливого парламентёра, во-первых, ничего не слышал, а во-вторых, был Дзингудзи Реном. И с его позиции, увидев в дверях комнаты Нанами Сесиля, который уже как-то раз поцеловал девушку, и был по-своему нагл, да ещё и в такой непосредственной близости... В общем, кулак Рена пришёлся как раз в область правого глаза, задевая и бровь, и переносицу. К слову сказать, Рен был человеком весьма ревнивым, о чём ранее никто не знал. И Нанами тоже. - Рен! Ты что наделал! - За что?! Два возмущенных лица (одно из которых было травмировано) посмотрели на нарушителя спокойствия. - Айдзима, как ты... - Он ничего не делал ведь! - Нанами развернула к себе Сесиля и тревожно стала оглядывать его, - Дурак ты, Рен, извини... - Но... Взгляд Нанами на несколько секунд миновал ушибленный кулаком глаз Принца и так красноречиво замер на его лице, что Дзингудзи тут же осекся. Сесиль покосился на него и хмыкнул, после чего высвободился из-под надзора Харуки. - Не забудь прийти завтра и посмеяться. Конечно, этой иронии Нанами понять не могла, и всё же насторожилась. Она повернулась к Рену, тот сделал неопределенную мину, но говорить ничего не стал. - Спасибо, Хару-тян. До встречи, - последняя фраза была произнесена многозначнее, чем нужно, будто специально, чтобы задеть Рена, и на этой ноте Сесиль удалился. А оставшейся наедине паре предстоял крайне неприятный разговор. И вроде бы никаких особых причин. Вроде бы, всё можно было понять и объяснить. Но почему-то быстрого примирения не произошло. Реном были сказаны достаточно резкие фразы в адрес пострадавшего Сесиля, Нанами же, наоборот, рьяно кинулась того защищать, и всё закончилось фразой "Извини, Рен, но пока ты перед ним не извинишься, я не буду говорить с тобой." Она не стала дожидаться ответа парня, а просто вышла из комнаты (не хлопая дверью, в чем вся она и была), оставив таким образом Дзингудзи полу-злого, полу-погруженного в раздумья.       Был ли этот инцидент точкой отсчета? Может, ей было просто суждено в тот день покинуть комнату, чего Нанами делать не собиралась? Может, ей было суждено тогда, заплаканной и в слезах, натолкнуться во дворе на другого Принца? Кто знает...