Хочешь, я расскажу тебе сказку?

      Утром Чарли встал рано. Он знал, что ему надо собрать подругу и сделать очень много дел. Опустив ноги на холодный пол, он взглянул на мирно спящую девочку. Ему не хотелось будить её, необъяснимая нежность разлилась в его детском сердце. Но деваться некуда, нужно вставать. В комнате ещё по-зимнему было темно, светил только маленький ночник в виде лягушонка, вставленный в розетку. Чарли погладил девочку по волосам и пощекотал её за ухом. Дина проснулась, завозилась под одеялом и тоже встала. Её синяя пижама с собачкой была ей уже мала, короткая. «Нужно купить ей другую» — подумал Чарли. Она радостно обняла мальчика и с неохотой пошла одеваться. Наспех прибрав свою комнату, Чарли спустился вниз и принялся за свои обязанности. Он хорошо помнил, что нужно заявить о себе, что это он нашёл билет. Джоззи с натяжкой могла сойти за его маму или тётку, но всё же было страшно.       Официально Чарли погиб с родными в огне в тот страшный день. У него не было ни одной бумажки, которая подтвердила бы его происхождение. В душе ему было очень страшно: как пойти на фабрику и сказать, что он Чарли Бакет. Он читал в газетах, что многие тела не смогли опознать, его родные погибли, и там мало кто разбирался в подробностях, нашли баллон, который взорвался, и этого было достаточно. Тела похоронили в общей могиле за счёт государства на городском кладбище возле церкви, рядом с их прадедушкой Джеймсом Бакетом, приехавшим из Западной Ирландии много лет назад. О родных мамы Чарли ничего не знал, был слишком мал, чтобы поинтересоваться. За два года он несколько раз бывал на могиле родных, просто тосковал по ним. Быть одному на свете, что может быть тяжелее. Мальчик давно понимал: он должен заботиться о себе сам, в мире нет ни добрых-предобрых дядей, которым ты поистине нужен, ни тётей, которые прям так и побегут тебе помогать со всех ног. Да, Джоззи не оставила его и очень добра, она придет на помощь, но эта женщина от кого-то скрывалась и почему-то всегда носила чёрный парик, под которым прятала белые как снег волосы. Что случилось в её жизни, и кто мог навредить этой странной, очень шумной и яркой особе.       Иногда мальчик видел, как Джоззи бывала грустной и много выпивала, а иногда под напускной весёлостью слышны были слёзы. Как-то она оставила Чарли у себя в комнате и долго играла на флейте очень грустную мелодию. Мальчик просил в тот день поиграть ещё, и вдруг женщина заплакала, ничего не пояснив. Так думая о неясном ближайшем будущем, Чарли вымыл лестницу и пол в холле, протёр стойку, за которой обычно принимала посетителей сама Лулу. Было тихо, в семь утра обычно все спали. Дина помогала ему как могла, но особо ничего она не могла, маленькая девочка, которая не нужна родному человеку. Чарли не представлял, как это. Разве бывают мамы, которые не любят? Его друга из соседнего дома, Майкла, очень любили, хоть у него было косоглазие, и он от рождения был хромым, одна нога была короче другой. А здесь здоровая, красивая девочка с яркими глазками, и не нужна. Но она нужна Чарли, и он нужен ей.        Работа закончена, обитатели и постояльцы пансиона проснулись и начали свои дела, все позавтракали. Нина кричала на дочь, чтоб та принесла ей завтрак прямо в комнату. Девочка затравленно побежала выполнять поручения, Чарли сходил на кухню и собрал всё, что им осталось от завтрака. Покупать еду он не хотел, это траты, так что поест остатки рисовой каши и хвост от жареной рыбы, увы, всё что не востребовано. Но он не слишком расстроился.        Чарли решился. Он тепло оделся и направился к самой загадочной фабрике, о которой слагали легенды. Она возвышалась над пригородом Лондона, как призрак. Мальчик отправился туда на автобусе. Ему было очень неловко: вот так он придёт и покажет Золотой билет. Всех других детей показывали по телевизору, их обнимали родные, там были дети со всего мира: кореец, австриец, девочка из Франции, другая из Америки, мальчик из Канады, англичанка и теперь он, мальчик, которого нет, Чарли Бакет. Он никому не сказал о билете, просто ехал и ехал до конечной. Никто не обращал внимания на маленького мальчика в автобусе, взрослые вообще мало что замечают, когда дело касается не их или не членов их семьи. Чарли давно привык к этому, в пансионе никто ни разу не спросил, чей он ребёнок или есть ли у него дом. За окном автобуса тянулись уже загородные коттеджи и мелкие постройки, а над ними, как монолит, возник силуэт огромной фабрики — это вызывало трепет.       Мальчик вышел на последней остановке. До фабрики отсюда идти было всего-то пару улиц. Он поглубже завернулся в колючий полосатый шарф и надвинул шапку почти на глаза, рука крепко сжимала билет в кармане, словно он мог выпрыгнуть и убежать куда-то. Сердце отчаянно билось в груди, мальчику казалось, что он что-то украл у этой жестокой и порой несправедливо относящейся к нему жизни.       Возле фабрики снег был вычищен до асфальта, и дорога была ровной и гладкой. Уже виднелись огромные ворота, из которых выезжали грузовики с логотипом фабрики. Чарли робко подошёл к проходной и спросил у высокого мужчины в яркой зелёной форме охранника, что ему делать, он нашёл в плитке золотой билет. Мужчина позвонил в головной офис и сообщил о мальчике с билетом, впустил его к себе в стеклянную будку, в которой было, на удивление, тепло. Он усадил мальчика на небольшой табурет и сказал ждать начальства. Вся информация о детях, нашедших билеты, тщательно проверялась. Из здания по дорожке поехала небольшая машинка, такие используют на поле для крикета, Чарли видел такую в передаче, которую любил смотреть Арнольд. Он часто смотрел спортивные каналы и, как он утверждал, делал какие-то ставки. Возможно, это означало, что он хотел выиграть деньги, но мальчик не особо в этом понимал, всё-таки он всего лишь ребёнок. На машинке подъехал человек в костюме и очках, он был немного полноват и имел несколько помятый вид и короткие неровно подстриженные рыжеватые усы. Подойдя к будке охраны, он неприятно высоким голосом поприветствовал охранника Эда и только потом обратился к Чарли. Он засюсюкал, как будто бы мальчику было четыре, а не десять.       — Меня зовут Дюк Бобби, я представляю юридические интересы фабрики и мистера Вонки. Все вопросы вы можете задать мне. Как вас звать, молодой человек, — он неприятно посмотрел на Чарли сверху вниз и склонил голову в ожидании.       Мальчик отлип от стула, он привык общаться с разными людьми и не очень испугался этого мало приятного мужчину, в бордель и хуже приходили. Он набрался смелости и чётко представился.       — Меня зовут Чарли Бакет, и я нашёл последний Золотой билет, сэр, — он сказал это быстро, почти на выдохе, как речёвку, и достал из кармана свою самую главную драгоценность. На самом деле он очень волновался, но скрыл это за широкой улыбкой, — вот он, я претендую на участие в вашем конкурсе, — он вытянулся во весь свой рост и протянул руку с билетом.       — Хорошо, хорошо, мы запишем тебя, а почему ты один, мальчик? В билете сказано, что ребёнок должен быть с сопровождением, родитель или опекун, мы не можем рисковать, ведь это производство, а на нём осень опасно для маленьких деток, — мистер Бобби противно улыбнулся. Чарли немного растерялся, но потом собрался и ответил:       — Мистер Бобби, увы, я пока один, но на конкурсе будет один взрослый с моей стороны, не сомневайтесь, у меня есть с кем пойти.       На самом деле он сильно сомневался в этом, но что уж сделаешь, вся надежда была на Джоззи. Этот боров его и на порог фабрики не пустит, значит он обязательно кого-то найдёт.       — Ну что ж, тогда сейчас мы пройдём в мой кабинет на фабрике и всё оформим по закону конкурса, мы ждали только тебя, вернее, последнего обладателя золотого билета.       Они сели в маленькую машинку и поехали ко входу фабрики. Там было очень много людей, они занимались погрузкой партии шоколада, всё двигалось, было шумно. Чарли последовал за мистером Бобби к стеклянному лифту, и они поплыли, как будто в воздухе, через множество этажей. Казалось, что лифт летит или скользит совершенно бесшумно.       Через минуту они вышли на этаже с кабинетами и большим холлом, здесь был управляющий отдел, юристы и бухгалтеры, а также кабинет самого Вилли Вонки и конференц-зал. Всё было очень необычно, он никогда ещё не был в огромных офисах с множеством людей в костюмах по дресс-коду, ему стало немного неловко за свой внешний вид. Он одевался вполне сносно, обычно брюки и свитера, часто носил рубашку, но сейчас контраст с этими всеми дядями и тётями был таков, что ему хотелось спрятаться поскорее и к тому же снять промокшие ботинки, в них набился снег. Но Чарли знал, что он должен быть смелым и взрослым, ради Дины, он так любит её, этот тёплый комочек, он подарит хотя бы ей то детство, которого волей судьбы лишился сам. Пройдя в кабинет с большим окном, мальчик немного пугливо огляделся, у мистера Бобби было много бумаг на столе, стояла фотокамера в углу, у стены стояли два кресла и напротив рабочего стола широкий чёрный стул с мягкой спинкой для посетителей.       — Так, мальчик, сначала мне нужно записать всё о тебе, потом сделать фото, и только после этого ты официально станешь участником, который попадёт на основную фабрику, где находятся цеха, пекарни и прочее очень важное, что не положено знать простым людям с улицы. Мистер Вонка бережно относится к своим секретам и не откроет их просто так.       Он протянул мальчику лист, который надо было заполнить, вопросы были несложные, типа имя, фамилия, возраст, сведения о родных. Он заполнил почти всё, а в этой злополучной графе чуть не написал «сирота», но решил указать дядю Арнольда и тётю Джоззи, а что ещё делать. Как ни странно, но мужчина посмотрел бумагу, шевельнул усами, скривил рот, а потом довольно кивнул и поставил штамп «Принято». Затем он сделал фото мальчика, усадив его на высокий, наподобие барного, стул. Чарли улыбнулся в объектив своей самой лучшей улыбкой. После всего этого мистер проводил его обратно до проходной и сказал мальчику, что на указанный им адрес будет прислано письмо с датой встречи всех детей-конкурсантов. Счастливый мальчик бежал до остановки, и даже хлюпающая вода в ботинках не портила впечатление, его приняли.       Вернувшись на автобусе обратно и незаметно пройдя к себе в комнату пансиона, он вдруг услышал, как хозяйка ругается с мистером Бёрнсом — это был их поставщик тканей. Как оказалось, Чарли должен был забрать отрез ткани для костюмов кордебалета и не зашёл. Чувствуя неприятности, мальчик судорожно пытался придумать, что он делал этим утром и решил соврать, что ходил на могилу к родным. Чарли боялся кому-либо рассказать о том, что он может стать богат, а вдруг ничего не выйдет. Как же страшно быть ребёнком, а ему скоро одиннадцать. Трудно быть одному в такие моменты. Вот бы сейчас с ним был его дедушка Джо или мама, они бы точно подсказали ему выход, глаза сами стали влажными и очертания комнаты исказились. Нет, нет и нет, он не маленький, он не боится ничего, вот пойдёт и скажет, что был занят всё утро своими важными делами и пусть выгоняют, пусть, где они ещё такого найдут, и так миллион поручений выполнил.       Чарли смахнул слезы и, выйдя из комнаты, как был в мокрых носках, так и спустился вниз. Там уже на шум вышел Арнольд и спокойно сказал, что послал мальчика по важному делу на почту, так что не надо крика, всё нормально, он лично дал на чай поставщику и предложил ему рюмочку рому, замёрз же с дороги. Поставщик вежливо отказался и, взяв деньги, быстро ушёл. Мальчик выдохнул, его не накажут. До вечера он выполнил пару поручений и, заняв место у гардероба, приготовился встречать клиентов, а сегодня на представление пришли не только мужчины, как обычно, но и даже пары.       Джоззи была в ударе, её звонкий голос так и слышался со сцены, на ней было ярко-бордовое платье и нитка крупного жемчуга. На голове была интересная конструкция из перьев и блёсток, накладные ресницы тоже были блестящими. Девочки из подтанцовки кружили по сцене, как невероятно яркие птички. Чаевые мальчику лились рекой, он был счастлив, сколько всего можно было купить, он очень хотел приобрести новый костюм для конкурса на фабрику и новые непротекающие ботинки. Ещё Чарли мечтал купить новые сапожки Дине, старые уже были малы, и ту голубую курточку, которую он как-то увидел на манекене в магазине для маленьких девочек. Он будет давать это малышке, пока её мать не видит. Он улыбнулся своим мыслям, его маленькая подруга будет самой красивой девочкой, он обязательно увидит её яркую детскую улыбку.       Тут он вспомнил, что Арнольд просил его зайти к нему вечером, и он отлучился со своего поста у гардеробной. Он постучал в дверь своего взрослого друга и был втянут в комнату крепкой рукой. Арнольд вытащил два свёртка из шкафа: один для него, а второй для Дины. В его свёртке оказались добротные ботинки и тёплый серый шарф, а Дине он купил шапочку с варежками и маленького розового медвежонка. Чарли пообещал надёжно всё спрятать и постеснялся, что ничего не купил ему, денег уже не было. Но мужчина лишь хлопнул его по плечу и подтолкнул к выходу. У него не было родных, кроме Лулу. Жена развелась с ним и забрала детей много лет назад, они больше не общались, но он исправно слал им поздравительные открытки и никогда ничего не получал обратно.        Вечер подходил к концу, Дина уже сидела в его комнате, пряталась от Тима. Он опять доставал её из-за старенького свитера и вытертых штанов, он обзывал её то Золушкой, то замарашкой. Чарли подарил ей подарок от Арнольда, которого она почему-то боялась и стеснялась. От Чарли она и мышь приняла бы в дар. Он уложил девочку к себе на кровать, а сам рассмотрел свой подарок. Новые ботинки так красиво блестели, теперь не стыдно и к мистеру Вонке в ученики. Эх, жаль, что он кондитера так и не увидел. Он, наверное, очень важный и строгий, у него такая огромная фабрика. Прижав к себе Дину, он провалился в сон под тёплым шерстяным одеялом. В соседних комнатах начиналось своё неповторимое действо из ахов, вздохов и охов, скрип кроватей, а иногда и вскрики, но усталые за день дети уже давно не реагировали на особенности ночной жизни — всё это стало частью их быта.