Хочешь, я расскажу тебе сказку?

      И снова тихий вечер над пригородом Лондона, и продолжается сказка о Чарли и Вилли. Немного грустная, но с добрым концом. Правда, до него так далеко, так много ещё нужно пройти, чтобы на сердце стало светло, хорошо и немного грустно.       Ты спрашиваешь, как появился у нас. До этого ещё далеко. Сначала Вилли заберёт к себе одну девочку. Да, твою маму. Она жила в приюте, но пока ещё рано, не забегай вперёд. Устраивайся поудобнее, скоро ты всё узнаешь.

***

      В палате тихо разговаривают двое:       — Мистер Вилли, я так скучал по вам, очень скучал. И я… я потерял ваш подарок. Ну, тот блокнот, — Чарли так волновался из-за этого.       — Мой милый мальчик, — в голосе Вилли была теплота и забота, — я куплю тебе миллион таких блокнотов, только поправляйся, — он погладил мальчика по голове, волосы были спутанными и пыльными, мальчика не особо отмыли вчера.       Мужчина заметил, что больничная рубашка очень большая для такого миниатюрного мальчика. Он совсем мало подрос с их последней встречи. Но ничего, Вилли мысленно пообещал всё это исправить. Хорошее питание и позитивные эмоции — вот что нужно этому ребёнку. От мыслей его отвлёк хриплый тихий шёпот ребёнка.       — Вас так долго не было. Они… они не давали мне мои любимые книги…       — Я обещаю, ты никогда не увидишь тех людей. Я сделаю всё, чтобы ты забыл о них навсегда.       — Правда?       — Правда. Я никогда тебе не лгал, — он одной рукой приобнял мальчика, а тот потянул к нему руки в бинтах и обнял, уткнувшись в плечо. В ярких глазах цвета неба было столько надежды, что мужчина не мог иначе. Вилли понимал: за дверью ждёт инспектор, он дал им немного времени. Возможно, им позволят ещё поговорить. Вопреки желаниям, они смущённо отстранились, и Вилли махнул рукой в сторону прозрачной двери, за которой терпеливо ждал инспектор.       Как ни хотелось Саммерсету прерывать этих двоих, но у него было очень много дел. Сегодня он был у Крюгера и предъявил ему повестку на допрос. Второй человек — Лиз Маккензи или, как теперь, сестра Элизабет, ждала этой встречи слишком долго.       Следователь вошёл в палату и сел на стул у стены. Чарли немного смутился и укрылся одеялом. Он не боялся этого мужчину, но стеснялся тех чувств, что они с мистером Вонкой сейчас проявили.       — Здравствуй, Чарли, — с теплотой в голосе поприветствовал он мальчика.       — Здравствуйте, инспектор, — Чарли улыбнулся этому человеку, он ему понравился ещё при первой встрече. И Бигль, приятный человек, тоже ему запомнился.       — Я очень хочу послушать, что произошло с тобой в тот день, когда ты оказался на чердаке. Мне сказали, что тебя били, — Вилли чуть не подскочил на стуле и сдержался только ради Чарли.       — Вы же не отправите меня к ним? — Чарли с испугом глянул на инспектора и натянул одеяло, как будто хотел спрятаться. Вилли погладил его ободряюще по тонкому предплечью, чувствовалось напряжение ребёнка. Как же эти люди повлияли на мальчика, Чарли раньше был смелее. Но он это исправит, никому его не отдаст.       — Нет, Чарли, я здесь не для того, чтобы вернуть, а для того чтобы защитить и помочь. Я вижу, что ты должен жить с мистером Вонкой. Если ты нам всё расскажешь, то я смогу принять меры и отобрать тебя у семьи Риддик. Кстати, они пытались прийти к тебе, но я запретил посещение, — инспектор достал из кармана тот самый блокнот, что подобрал на чердаке, и протянул его мальчику, — я думаю, это твоё, малыш.       Сердце Чарли радостно забилось, он сжал блокнот, как дети мягкую игрушку.       — Спасибо. Мистер Вилли, он вернулся! — Чарли аж поперхнулся и закашлялся от эмоций. Вонка налил мальчику немного воды из графина на тумбочке и подал ребёнку, придерживая, чтобы он не расплескал всё на себя.       Вилли и раньше знал, что Чарли не избалован вниманием, но его удивило, что мальчик так переживал из-за какого-то блокнота.       Тем временем Чарли рассказал, как ему жилось у этих людей. О том, как миссис Риддик называла его Грегори и как ударила, когда они жили в другом доме пару месяцев назад. Там было красиво, но ничего нельзя. В довершении он рассказал, как она заставила учить его наизусть Писание, а он не выучил ничего. Ему приснилась одна из формул из той книги, что дарил ему мистер Вонка, и он полночи искал ей применение в уравнении. В наказание за непослушание миссис Риддик выпорола его по голой попе и заперла в комнате. Она запретила слугам кормить его обедом и уехала со своей уменьшенной копией на собрание. Сначала он хотел выбраться через окно, но испугался высоты, поэтому решил пойти в тайный проход на чердак, где уже бывал несколько раз, чтобы успокоиться и помечтать. Там и попал в ловушку из сгнивших досок. Он почти день звал на помощь, а потом потерял сознание от боли и слабости.       Саммерсет хмурил брови и внимательно всё записывал. Этого было более чем достаточно для обвинения в жестоком обращении. Вилли сидел, уронив голову на руки. Ему было больно слышать о том, как эти выродки поступили с его мальчиком. Мужчина взял Чарли за прозрачную руку с забинтованной ладошкой и легонько её сжал. Он не мог принять услышанное, но его мальчик жив и скоро будет с ним.       Тут в палату вошёл доктор и попросил мужчин удалиться. Ребёнку покой нужен, а они и так уже полчаса тут сидят. Чарли умоляюще посмотрел на Вилли.       — Останься, пожалуйста, мне так страшно одному. Мне кажется, что я всё ещё на чердаке и всё ещё в той дыре.       — Но Чарли, мой мальчик, я должен идти. Я приду завтра. Обещаю тебе. Тебе поспать надо, и ещё ужин скоро принесут.       Доктор Финдли позволил остаться, но кому-то одному и ненадолго. Он понимал, что ребёнок очень многое пережил и позитивные эмоции важны. Вонка решил остаться ещё на полчаса и обязательно проследить, чтобы Чарли поужинал. Он помнил, как плохо тот ел, когда был болен. Ему было тяжело смотреть на израненного жизнью мальчика, но хотелось быть рядом. Кондитер так много всего передумал за эти месяцы, что просто смотреть на это маленькое чудо было уже счастьем. Главное, чтоб зажили его раны, а душу он починит. Он же великий изобретатель.        Они ещё немного поговорили, голос Чарли был сиплым, но мальчику хотелось выговориться. Когда принесли ужин, то Вилли решил покормить мальчика сам. Чарли смущался, но решил, что руки и вправду сильно болят.       — Спокойной ночи, мой мальчик, — сказал Вилли на прощание, — я приду завтра и побуду с тобой.       — А как же фабрика? Там же много работы? — недоумивал мальчик.       — А я возьму выходной, — с тёплой улыбкой сказал Вилли Вонка и потрепал его по мягким волосам, — не переживай, я же владелец этой фабрики, мне можно.       Чарли поймал его руку и погладил её изодранными пальчиками. Потом посмотрел в глаза мужчине и сказал то, что кондитер не ожидал услышать от мальчика, но где-то в душе надеялся на это.       — Я люблю вас, мистер Вонка. И я очень хочу остаться с вами, — это было сказано едва слышно, но уверенно. Мальчик покраснел от своего признания, на бледных щеках заиграл румянец, — я прошу вас, не отдавайте меня ей, никогда-никогда, — на глазах Чарли заблестели слёзы.       — Эй, ну не расстраивайся, — мужчина смутился от происходящего, его ещё никогда так преданно никто не любил и не просил с таким надрывом о помощи, — я обещаю, что ты будешь со мной. Теперь всё наладится, и ни Крюгер, ни эта мерзкая женщина и пальцем тебя не тронут.       — Спасибо, я так этому рад.       — Спокойной ночи, мы скоро увидимся, — Вилли нагнулся и приобнял мальчика, — выздоравливай, маленький друг. Мне нужно оставить тебя.       Кондитер вышел, и мальчик остался в палате один. Ему было спокойно, и глаза сами собой закрылись от усталости и впечатлений. Сильно болит нога, и ему нужно ещё много времени, чтобы поправиться. Доктор сказал неделю, не меньше. Перед тем как заснуть, он вспомнил маленькую Дину. «Как она там?» — подумал Чарли и соскользнул в темноту сна.       Медсестра зашла к нему, выключила яркий свет, оставив боковое мягкое освещение, и убрала немного недоеденный клюквенный пудинг и полупустой стаканчик с недопитым морковным соком. Женщина вздохнула, ей было грустно видеть в этой палате такого тихого и приятного мальчика.       Сон Чарли был мирным и тихим. Сегодня ему ничего не приснится, ведь его взрослый друг пришёл, и он не бросит его никогда-никогда.       Вилли ехал к себе с пониманием того, что, если он не заберёт Чарли, то просто не переживёт этого больше. Сердце отчаянно забилось, когда он увидел мальчика. Это тёплое чувство наполнило его одинокое сердце до краёв. Искреннее признание одинокого несчастного мальчика совершенно вывело его из равновесия. У Вонки не было друзей, и по-настоящему он не любил ни разу. Жену он выбрал себе, потому что так надо. Всем мужчинам однажды хочется создать семью и покачать на руках дитя, как бы они это не отрицали. Но в случае Вилли Вонки, увы, не судьба. Он не посмотрел за ширму того, что ему показала лживая женщина. Любовь этого ребёнка была такой глубокой, что кондитер и гений впервые столкнулся с тем, что было давно утрачено, с тем, что он хранил в глубине недолюбленной в детстве души.       Его отец умер два месяца назад. Он успел увидеть его перед смертью. Как оказалось, у отца был запущенный менингит. Глупый старик не пошёл в больницу и не вызвал врача при первых симптомах. Вонка-старший всегда был упрямым и своевольным человеком. Он считал, что всё и так знает, но проглядел болезнь. Когда поверенный отца разыскал Вилли и попросил его приехать в Севен-Хилл, откуда он родом, Уилбуру оставалось недолго. Он жил просто из упрямства и ждал, когда его сын придёт. Сцена была не самой приятной. Но даже умирая, этот упрямец не признал, что был не прав. Уилбур Вонка умер счастливым, его сын достиг всего, о чём было можно только мечтать. Он считал, что всё сделал правильно, в отличие от Вилли, который просто хотел, чтобы папа его любил и уважал, как в ту прекрасную неделю на отдыхе за городом.       Прошлого не вернёшь, как и одиноко прожитых лет без любви и заботы. Той заботы, которую он сможет подарить маленькому Чарли. Этому невозможному, тёплому ребёнку, который, казалось, мог полюбить любого и найти во всём что-то хорошее. Каждое слово, сказанное им сегодня, глубоко тронуло мужчину. Каким скотом надо быть, чтобы в угоду амбициям заставлять кого-то не быть собой. И тут ему ещё раз вспомнился отец. Вилли передёрнуло от мысленного ответа. Он не понимал, что его родной папа именно это и делал с ним ради «его же блага». Как часто он это слышал и не придавал этому значения. С детства лишать ребёнка эмоций, шалостей и друзей. Привить ребёнку отношение к людям как к чему-то, что есть на свете, но чего не должно быть ближе, чем нужно для делового общения. Что ж, больше он не допустит повторения глупых ошибок. Чарли будет только собой, даже если ему не захочется быть кондитером, а кем-то другим, он примет этот выбор. Мальчик заслужил любви, и он подарит ему то детство, которого никогда не было у него самого и которое практически ушло от этого тёплого и жизнерадостного человечка. Ещё кондитер вспомнил, что Чарли очень любил одну девочку, Дину. Он очень часто упоминал её в своих рассказах. Значит, нужно взять её с собой в свои приключения. Зная Чарли, Вилли был уверен, что он захочет взять маленькую девочку и разделить с ней жизнь.       Завтра он обязательно сходит в тот проклятый Богом приют и попробует подать документы на опеку над Диной. Вилли уже обозвал мысленно себя «кретином», потому что не сделал этого ранее. Ведь мог, а он сидел и страдал в одиночестве, ведь это ему плохо, а другим хорошо. Папа сделал своё дело — не научил его быть внимательным к людям и думать о других. Сейчас Вилли многое понял, как будто мистер Бобби, наконец-то, докричался до его зашоренного эгоизмом мозга. Или это сделал Чарли? А может оба? На эти вопросы даже такой умник, как Вилли Вонка, не мог дать ответ. Всё, что ему оставалось — это дождаться завтра и начать действовать.       Добравшись к себе в апартаменты, Вилли решил пораньше лечь спать. Завтра будет сложный день, и он просто обязан хорошо выспаться. Засыпая, ему опять вспомнились руки-веточки вокруг его шеи и тихое признание в нём кого-то важного для доброго мальчишки с задорной улыбкой.