Твоего Слова достаточно

Он приходит с сеанса разбитый, с головной болью и чувствующий себя препаршиво. Элла заявила, что он саботирует терапию — и Джон с ней не спорит, это действительно так, но почувствовать себя за это виноватым он не может и не собирается и пытаться. Что его беспокоит, так это комиссия, которую нужно будет пройти и показать безупречное владение базовым набором заклинаний. Джон проглатывает таблетку от головы и запирается в своей комнате, чтобы в очередной раз попытаться пробить блок. Он заметил, что у Шерлока текучие, как ртуть, быстрые беспокойные руки. Когда этого не требуется скрывать, он постоянно разминает пальцы, складывает их в замысловатые фигуры и жесты, в которых нет смысла или Силы, но в какой-то момент Джон понимает, зачем ему это. Любой волшебник перед использованием жеста должен размять руки, на это уходит минимум несколько секунд — от пяти до десяти, перед сложными заклинаниями и вовсе больше минуты. Шерлок готов колдовать каждую секунду. В любой момент он может сложить концентрирующий жест и начать заклинание. Это делает его опасным противником. Почему Джон первым делом отмечает степень опасности даже знакомых и дружественных ему людей, он... Да нет, прекрасно знает. Джон пыжится над заклинаниями больше двух часов, ни один жест не выходит как нужно (да и вообще никак) и в конце концов он в сердцах швыряет со всей силы несчастный мячик в стену с разъярённым рыком. Вокруг него со вспышкой расходится волной магия, как ветер, касается штор, заставляет дрогнуть стенки шкафа, сносит со стола забытые записки. Внизу вскрикивает миссис Хадсон, и Джон мгновенно жалеет о своих эмоциях. Шерлок материализуется в его комнате почти сразу (проходит ровно столько времени, сколько необходимо чтобы прочитать заклинание портала). — Это был ты? — с интересом спрашивает Шерлок. — Я думал, ты не можешь колдовать. У него тактичность как у отбойного молотка. Джон зажмуривается, выдыхает, и только собирается с мыслями, чтобы сказать хоть что-то, как слышит на лестнице шаги. — Что тут у вас происходит? — миссис Хадсон звучит удивительно раздражённо для такой незлобивой как она женщины. Шерлок быстро распахивает дверь. — Это я, миссис Хадсон, — заявляет он ей, закрывая спиной удивлённое лицо Уотсона. — Эксперимент. — Шерлок, ты должен был быть аккуратнее! — ворчит она, остановившись на ступеньках. — Эта квартира хоть и не слишком новая, но не заслуживает такого обращения! Все разрушения я включу в твою арендную плату! — Да-да, — равнодушно отвечает тот и захлопывает дверь. На вопросительный взгляд Джона он ничего не отвечает. — Делаешь эти дурацкие упражнения с мячиком? — он призывает мячик одним движением руки, хотя Джон знает, что для этого нужен сформулированный импульс. Невербальная магия требует гораздо большей концентрации и "внутреннего слуха", как его называют музыканты, чтобы "услышать" не произнесенную Речь. Джон совсем не ожидает, что следующим же заклинанием Шерлока будет Малый огонь; он подвешивает мячик в воздухе и сжигает его за несколько секунд, и Джон успевает только издать сдавленный протестующий вопль. — Тебе это не нужно, — заявляет Холмс, в два щелчка развеяв едкий дым сгоревшего каучука. Джон слишком потрясён и не может подыскать слов. — Пойдём, мне нужна помощь в эксперименте. Шерлок исчезает из его комнаты более традиционным способом: через дверь. Джон садится на кровать, чтобы перевести дух: это было слишком. Несколько минут он сидит молча, а потом чувствует любопытство. Шерлок оберегает свои эксперименты как зеницу ока, когда миссис Хадсон вчера попробовала убрать со стола какой-то особенно вонючий горшок с чёрт знает чем, он разошелся не на шутку. С чувством, что подписал контракт с дьяволом, Джон выходит из комнаты и спускается в гостиную. *** Шерлок скатал ковёр в трубку, которая теперь лежит у самой решётки камина. Дощатый деревянный пол испещрен меловыми знаками. — Что ты делаешь? — любопытствует Джон, не решаясь идти дальше порога. — Туда, — командует Холмс, показывая на небольшой круг с вписанной внутрь семиконечной звездой; Джон опасливо пробирается через исписанное пространство. Он дочерчивает сложный сигил с детально выписанными аспектами (Джон знает, что это, но никогда их не использовал: с его потенциалом уточнение аспектов было попросту лишним, он никогда не творил действительно сложной магии). Цифры и буквы, руны и символы, разбросанные по расходящимся из сигила лучам как будто бы мерцают, а может, у Джона начинаются галлюцинации. — Так все-таки, что мы делаем? — он стоит на пустом пятачке пола, абсурдность ситуации начинает его забавлять. — Пытаемся вызвать дьявола, — невозмутимо отвечает Шерлок, и Джон сначала смеётся, полагая, что это шутка. — Встань сюда, — указывает Шерлок, но Джон качает головой: — Нет. Сначала объясни, что мы делаем и что требуется от меня. — Просто встань в сигил и не болтай. — А ты будешь "вызывать дьявола"? Серьёзно, Шерлок, дьявола не существует! — Откуда ты знаешь? — пытливый взгляд Шерлока заставляет его засомневаться даже в таких прописных истинах. — Потому что его не существует, это теологический конструкт! — Ты мне доверяешь? Джон ловит его взгляд, направленный на себя: подвижная ртуть, пронзительное серебро, такой взгляд не может, не должен принадлежать человеку. Он не говорит ни слова, но Шерлок все равно слышит его ответ и самодовольно улыбается: — Тогда вставай и помолчи. Они занимают позиции: Джон в малом кругу, Шерлок — в большом; Холмс жестом посылает импульс в висящий на стене бычий череп, и Джон скорее чувствует кожей, чем понимает умом, что что-то изменилось. Шерлок вскидывает руки, и начинает петь-говорить формулу, Слова которой дрожью отзываются на коже Джона. ə seh əvi lethar aelejuu saoan haawan fea jani teeonat awenar male uwiseata ime. Джон не понимает половины Слов, но начинает замечать, как дрожит воздух вокруг Шерлока. Он вдруг чувствует восторг от причастности к чему-то настолько значительному, и— Шерлок едва заметно запинается на полуСлове. Джон чувствует, как его заливает мгновенный страх. *** Речь — особенная материя. Она может быть простой или сложной, но ее мощь всегда была велика и несколько непредсказуема. Поэтому на магию выдавались лицензии; от мелких бытовых заклинаний вреда в самом худшем раскладе было не так много, а вот сложные многосоставные чары — другое дело. Магия может быть осознанной или интуитивной, над последней контроль возможен только частичный и условный; но вот Речь не имеет силы без осознанного импульса, который запускает механизм заклинания. Каждый ребенок знает, что если ошибиться в Словах, заклинание сорвётся, а энергия, как натянутая пружина, шарахнет по заклинателю. Поэтому творить незнакомые или сложные заклинания без подготовки не рекомендовалось никому; сконцентрированная вокруг заклинателя магия могла повести себя неожиданно. От магического шока до летального исхода — могло случиться все что угодно. Джон видел однажды подстреленного во время заклинания талиба, вернее, то, что от него осталось; черт его знает, что за дрянь он собирался сотворить, но магии, стянутой для заклинания, хватило, чтобы разнести в щепки и пыль несколько близлежащих домов. Сам заклинатель погиб в огне, вспыхнувшем внутри сигила и опалившем песок до стеклянной корки. Это не было чем-то необычным там, в пустыне. Некоторые регионы практиковали свои старинные ритуалы и чары, придуманные еще до того, как были открыты стабилизирующие законы, до окончательного формирования сигилистики и начертательной магии. Джон никогда не был силен в истории магии и фольклорной магии, но все знали, что Восток живет по своим правилам. Китай и Япония, Центральная Азия, Индия — везде были свои волшебные традиции и системы, и для европейца они казались странными в лучшем случае. Нестабильные заклинания и ритуалы, бесчеловечные по европейским меркам практики, неэтичные материалы, используемые в артефакторике — всего этого Джон насмотрелся в Афганистане. Многое из этого Талибан обращал в оружие, даже то, что оружием никогда не должно было становиться. *** Шерлок спотыкается на полуСлове, делает стабилизирующий жест рукой и продолжает, как ни в чем не бывало, будто они оба только что чуть не взлетели на воздух (Джон вздыхает, чувствуя лёгкое головокружение). Мгновенный ужас, который он только что испытал, как будто стекает с кончиков пальцев, уходя, как морской прилив. В какой-то момент ему кажется, что у него темнеет в глазах, и он хватает воздух, хотя не чувствует ни недомогания, ни сонливости; он вертит головой, и замечает, что за окном все так же светло, хотя в комнате очевидно становится все меньше света. Когда он поворачивает голову обратно, фигура Шерлока похожа на затемнённый силуэт, вокруг которого все сильнее сгущается тьма, расползаясь вокруг, как чернильные разводы. Джон слышал о такой магии, но никогда не думал, что станет свидетелем ее творения. Фотоконденсация Бартолли выглядит как самая настоящая чёрная магия, хотя по сути является просто абсорбцией фотонов из среды; но наступающая темнота, пропадающие у зеркал и стекол отражения и ощущающееся похолодание обычно выглядят совсем не безобидно. Джон начинает беспокоиться только из-за того, что вспоминает, что Бартолли не требует помощи второго заклинателя и вообще участия кого-либо кроме одного мага. Сигильное сопровождение явно раскидывало заклинание на двоих, один из которых не мог колдовать. Если Шерлок их угробит, Джон его прибьёт. За окном слышится сирена полицейской машины; напряжение достигло крайней точки и явно начало рассеиваться. Шерлок завершает интонировать формулу и тьма начинает редеть. Джон выжидает ещё несколько секунд, чтобы начать материться, как вдруг— — Что ты здесь устроил? — человек в дорогом костюме материализуется прямо за спиной у Шерлока, пока тот собирает разложенные по всей гостиной предметы (Джон запоздало понимает, что это был ритуал перезарядки артефактов-конденсаторов). — Ты в своем уме, втягивать человека в такие чары? Человек сбивается с нотации, замечая круг под ногами Джона, а затем проходит по гостиной, глядя под ноги и явно читая символы на полу как раскрытую книгу. — Шерлок, дьявола же не существует, — негромко говорит Холмсу Джон, озадаченно хмурясь. Холмс начинает хохотать. "Дьявол" раздражённо шипит и закатывает глаза. — Это определенно Люцифер, — язвительно заявляет он, отсмеявшись. — Чем обязаны визиту, кроме твоего неуемного желания совать свой длинный нос, куда не просят? — Довольно, — гремит тот, выпрямляясь и выглядя действительно грозно. — Датчики во всем квартале посходили с ума, зафиксировав всплеск такой силы, полиция стоит внизу, они получили четыре вызова по поводу происходящего, а ты используешь экспериментальные жертвенные ритуалы в собственной квартире?! — Это был не жертвенный ритуал, — влезает Джон. Человек пригвождает его взглядом такой силы, что Джон считает за лучшее помолчать. — Никто не пострадал, "светоносный", — издевательски уверяет Шерлок, выуживая, похоже, последний артефакт из-под дивана. — Вы давали осведомлённое согласие на участие? Знали, на что подписываетесь, доктор Уотсон? — с яростью спрашивает человек. — А вы, собственно, кто? — щурится на него Джон, внезапно подбираясь и расправляя плечи. — О, нет, — бросает Шерлок. Человек сдергивает с ладони перчатку; на ней светящаяся от магии татуировка лилии. Джон немеет от удивления. — Второй Страж Магии, Ее величества хранитель ключей, архангел Михаил, — чеканит тот, продемонстрировав татуировку, снова надевает перчатку. Шерлок не выглядит впечатленным ни на йоту. За дверью звучат торопливые шаги. — Шерлок, что у вас там происходит?! — спрашивает из-за двери Лестрейд с тревогой в голосе. — Ты всегда был тошнотворно драматичным, Майкрофт, — влезает Шерлок. — Это мой старший брат, Джон. Лестрейд распахивает дверь и застает живописную картину: Джон в меловом кругу с виноватым лицом, напротив него — разозлённый Страж, а между ними Шерлок с ворохом чуть не сияющих заряженных артефактов. — Шерлок, что ты опять натворил? — Лестрейд звучит абсолютно как старший Холмс, и это было бы смешно, если бы не абсурдность ситуации. Высшая инстанция магического правопорядка в их квартире, Джон, кажется, участвовал в чем-то противозаконном, хотя не может даже скастовать простейший стоп, и весь этот бедлам не может стать еще абсурднее. — Инспектор Лестрейд, я разберусь, — сообщает утомленным тоном Страж Ее Величества Лестрейду, но тот, подходя ближе, смотрит на старшего Холмса таким взглядом, что Джон уверен, этот разговор происходит не впервые и Лестрейд только что сообщил Стражу все, что думает о его попытках “разобраться”. — Шерлок, ты загонишь нас в могилу, обоих, — отчитывает инспектор младшего Холмса, пока Джон давит неуместный истерический смех. — Ты перепугал половину улицы, из-за тебя сработали все окрестные датчики, и одной только магнитуды твоего заклинания хватит на административное. Ты забыл, что законы распространяются и на тебя тоже? — Как я могу забыть, если вы постоянно ноете мне об этом? — огрызается тот. — Никто не пострадал, датчики не сломаются от одного срабатывания, все довольны. — Простите, на сколько он наколдовал? — спрашивает Лестрейд у Стража, тот окидывает взглядом комнату, выглядя куда более спокойно, чем несколько минут назад. — Точечный ритуал, магнитудой восемь, с использованием человеческой жертвы, в жилых районах без лицензии — на пару лет тюремного наберется. — Что?! — вырывается у Джона. — Не было никакой человеческой жертвы, мы никого не убили. — Доктор Уотсон, к человеческим жертвам относится не только убийство человека, но и использование человеческого ресурса в заклинании, в данном случае Шерлок использовал вашу интуитивную магию как источник заклинания, — поясняет, как маленькому ребёнку, Страж. — На вас наказание не может распространяться, потому что ваша квалификация не включает знания таких ритуалов, а потому вы не не могли дать осознанного осведомлённого согласия на... — Нет, давал, — не соглашается Джон. Шерлок, судя по всему, занят своими делами. Лестрейд и старший Холмс переглядываются с видом "они совсем идиоты?". — Как успехи с делом Сандерс? — внезапно спрашивает инспектор, видимо, заметив папку с документами. — В процессе, Лестрейд, — отрезает Шерлок. — Когда у меня будет, чем поделиться, я поставлю тебя в известность. Между Лестрейдом и Холмсом происходит очередной раунд невербальной коммуникации, судя по тому, что последний едва заметно закатывает глаза и вздыхает, Лестрейд только что выторговал им временное помилование. — Если бы не твое дело, которое ты должен раскрыть как можно скорее, я бы тебя запаковал на пятнадцать суток, чтобы ты подумал о своем поведении, — Лестрейд выдыхает сквозь зубы. — Зарядить артефакты можно было бы и менее подсудным ритуалом, в конце-то концов. Шерлок не удостаивает ответом эту реплику, но и так понятно, что он обо всем этом думает. — Я поехал по адресам вызовов, сообщить, что ты кретин, и что никто не пострадает от темной магии, — сообщает инспектор, затем, поворачиваясь к Стражу, молча наблюдающему за Джоном, коротко кивает. — Архангел Михаил. — Просто “мистер Холмс” будет достаточно, — вежливо отзывается тот. — Инспектор. Лестрейд уходит, а Холмс смотрит прохладным взглядом на Джона, пока Шерлок сверлит того глазами с недовольным видом. — Проваливай, пернатый. — Как вы находите житье с моим братом, доктор Уотсон? — спрашивает тот, совершенно, нисколько не выглядя подозрительно. Джон кидает взгляд на Шерлока, тот щурится на брата. — У меня все хорошо, спасибо, — невпопад отвечает Уотсон. Визуально братья вообще не похожи друг на друга, но вот прямо сейчас он готов поставить пинту пива на то, что они оба сиды — с этими прожигающими насквозь взглядами, проницательностью и нечеловеческими эмоциями. — Вали, светоносный, тебе помочь? — рычит Шерлок. Старший Холмс с трудом отрывается от Джона, смотрит на Шерлока и вспарывает пальцем пространство, открывая портал. — Всего доброго, доктор Уотсон, Шерлок. Когда за Стражем схлопывается светящаяся прореха, Джон выдыхает, чувствуя, как настигает усталость. — Дьявол, значит, да? Шерлок ухмыляется, довольный шалостью. *** Каким образом Шерлок находит одного единственного человека среди тысяч студентов Лондонского университета, Джон не представляет. У них даже не было имени. — Простой Поиск, — небрежно фыркает Шерлок. — Любой полицейский, даже Андерсон, может разложить этот ритуал. Джон знал, как работает магия Поиска, и всегда был уверен, что для того, чтобы это сработало, нужно иметь как минимум точное название или имя объекта. Это в конце концов не поисковая система Гугла, в которой можно искать по ключевым словам сколько влезет. — И как ты нашел его? — По ключевым словам, — отвечает Шерлок, и Джон невольно смеется в ответ. Они знакомы уже почти две недели, он что, реально ждал другого ответа? Этому (не)человеку законы не писаны. Парень выглядит как типичный спортсмен-бабник: смазливое лицо, светлые волосы, разве что ему ещё полагается светить белозубой улыбкой. Вместо этого он выглядит так, будто не спал несколько дней и совсем не горит желанием общаться (Джон с двух метров ощущает сильный запах алкоголя в его дыхании). — Бессонная ночь, лишняя пинта пива (хотя, скорее, две или три), сгорбленные плечи и затравленный вид: налицо чувство вины и стыд, только не говори, что ты и есть убийца, — выпаливает Шерлок парню в лицо, когда тот ещё не понимает, что на него свалилось. — Ты очевидно бесталанен для такого волшебства. Ни единого шанса. — Уходи, — всхлипывает парень, кривясь и сдерживая слезы. — Проваливай, кто бы ты ни был. — Сначала мы поговорим, а потом я исчезну как по волшебству, — издевательски говорит Холмс, возвышаясь над ним (Джон делает небольшой шаг назад и в сторону, чтобы не создавать толкучку). Парень с него ростом, но из-за опущенной головы и напряженных плеч он кажется маленьким мальчиком. — Как тебя зовут? — То есть ты просто на меня наехал, не зная, кто я такой? — спрашивает тот слегка более истерично, чем Джон предпочел бы. — Я абсолютно точно знаю, кто ты такой; Джон, запиши его имя для детектива. — резковато бросает Шерлок, Джон молча подчиняется. — Поздновато оплакивать смерть Шелли Уинтерс, так что ты каким-то образом связан с Самантой Сандерс. Когда они продираются через эмоциональную нестабильность Марти Роуза, выясняется, что он встречался с Самантой. Еще до смерти Шелли. — По мне так это не имеет смысла. Они же давно расстались, какого черта он так убивается по девушке, с которой встречался почти полгода назад? — Сантименты, — очаровательно презрительным голосом заявляет Шерлок. — Он гиперответственный идиот, считающий, что это его вина. Просто взгляни на него! Его причёска, его осанка и голос кричат об этом! — Он же не может быть убийцей? — С такой же вероятностью ее мог убить рояль, — отрезает Холмс. — Как вы живете с таким уровнем невежества? Это же очевидно! *** — Это очевидно! Они сидят, окружённые ворохом заметок — ну, Джон так точно. Шерлок мечется вокруг, за ним словно крылья летит халат, поднимая ветер. От гнева Холмса воздух трещит, хотя внешне это заметно только в поджатых губах. — Я что-то упускаю. — Шерлок говорит ледяным тоном так, будто это вина Джона. — Это все не имеет смысла: пять жертв, ничем не связанных, не укладывающихся ни в одну систему. Это не ненависть. Это не расизм. Не любовь к насилию. Не жажда убийства. — Давай по порядку, — осторожно говорит Джон. — Они все женщины. — Что статистически делает убийцу мужчиной с большей вероятностью. — Саманта загнала своего парня в угол и пыталась его защищать. Это весьма нетипичное поведение для зомби. — Это и не было вуду, технически это заклинание вообще не имеет целью убить или поднять из мёртвых. — Но это вписано в заклинание. Значит, убийца хотел, чтобы она это сделала. Зачем? — Они все пришли куда-то сами, — говорит Шерлок. Голос звучит безжизненно и сухо. — Хлоя к главврачу; была влюблена в него. Рут пришла к мужу. Линда пришла к жене и убила ее, это не имеет смысла. Шелли пришла к любовнику вместо мужа. Саманта к парню. — Он убивает их, делая так, чтобы они пришли к своим любимым. Может, что-то с изменой? — Недоказуемо. — Ладно, — соглашается Джон. — Повреждения похожие, заклинание разное. — Экспериментировал, — отрезает Шерлок. — Типично для серийных, ищет свой почерк, хочет быть узнаваемым. — А что если он хочет какого-то эффекта? — Какого? — огрызается Шерлок; Джон пожимает плечами. — Если бы я знал. — Что ещё их объединяет? Саманта и Шелли из одного университета. Линда продавец в букинистическом. Хлоя медсестра. Рут домохозяйка. — На какой специальности училась Саманта? — Аналитическая филология. — Литература, значит. Шерлок замирает, и Джон чувствует, как орбита мира беззвучно сдвигается. — Литература, — Шерлок повторяет, оборачивается на Джона (тот чувствует себя так, будто его высветили прожектором посреди огромной сцены), подскакивает к Джону и хватает его за плечи. — Конечно! Джон непонимающе сдвигает брови. Холмс стремительно отворачивается, двумя взмахами рук поднимая вокруг себя метель из заметок. — Саманта изучала литературу. Шелли писала письма и стихи. Хлоя зачитывалась романами. Рут ходила в литературный клуб. Линда продавала книги. Университет; Саманта и Шелли точно знали убийцу. — И? — Джон не успевает за мыслью. — Он работает там. Кто-то связанный с литера— подожди, ты говорил с ним. Шерлок оборачивается на него с той пронзительностью взгляда, с которой он обычно смотрит на трупы. Джон вздрагивает. — Профессор? — догадывается он. Шерлок усмехается, одобрительно кивая головой. — Ты не совсем безнадёжен. Джон достаточно знает Холмса, чтобы принять это за то, чем это и является: комплимент. *** — А мы не должны сообщить властям об этом? — спохватывается Джон, когда они уже выходят из портала в каком-то нигде, куда их закинул Шерлок; уже смеркается, но небо ещё кобальтово-синее и Уотсону кажется, что это все странный сон. Шерлок не удостаивает его замечание ответом, и Джон замолкает, стараясь не отставать. Он идёт ловить серийного убийцу плечо к плечу с гением или сидом, вооруженный пистолетом с последней парой серебряных пуль в обойме и без способности к магии, и если это не безумие, то Джон — китайская балерина. Они идут стремительным шагом по студенческому городку Университета, по тропинкам навстречу торопятся студенты и преподаватели; все как всегда, но Джон ощущает нарастающее напряжение в воздухе, похожее на прилив. Это похоже на тонкую паутину, в которую запутываешься постепенно и незаметно, но, влипнув, больше не можешь пошевелиться (Джону кажется, что ее нити звенят в воздухе под ветром). — Он знает, что я иду, — говорит вдруг Шерлок, вскидывая голову вверх и влево. Джон следит за его взглядом и видит ряд освещённых окон; в одном из них раскачивающаяся занавеска машет им белёсой бахромой. — Что мы идём, — поправляет его Джон прежде чем ринуться вслед за Шерлоком в учебный корпус. Он щурит глаза, словно защищаясь от ветра пустыни, но вокруг февральский Лондон, а не Кандагар, и руки пугающе пусты; Шерлок летит впереди, как коршун, весь — тьма и скорость, скрюченные в жесте пальцы как птичьи когти. Они поднимаются на третий, коридор полупустынен, кое-где виден свет. Аудитория, куда залетает Холмс, пуста, шторы неподвижны, на одном из столов — записка на мятом листе бумаги. Шерлок оказывается слишком близко раньше, чем Джон успевает крикнуть "стой", но позже, чем доктор успевает остановить себя. — Он гений филологии, но не ритуалист, — фыркает Шерлок, пока Джон осторожно подходит ближе. В Афганистане и менее подозрительные вещи оказывались ловушками; а Джон больше не испытывает судьбу на прочность. Холмс хватает бумагу со стола; Джон заглядывает ему через плечо. — "Сильны любовь и слава смертных дней, и красота сильна, но смерть сильней", — читает Шерлок вслух; Джон знает эти строки, хотя и не большой знаток поэзии. — Китс? — недоверчиво говорит он. Шерлок смотрит на него без выражения на лице; Уотсон чувствует себя препаратом на стекле микроскопа. Чувство ему не слишком приятно. — Куда он делся? — спрашивает Джон, привычно обшаривая углы взглядом; из аудитории ведёт лишь одна дверь в коридор, откуда они пришли, но это может быть только иллюзией. Даже если бы у Джона была магия, он бы не смог проверить, заклинания такого рода требовали совсем других способностей. — Я думаю, он назначил встречу, — говорит Шерлок. В его голосе — рокочущее предвкушение, жажда крови; Джона пробирает дрожью до самых костей, но он бы ни за что не смог объяснить эту эмоцию. Шерлок сейчас был очевидно самым опасным существом на планете; Шерлок Холмс — глаз бури, эпицентр битвы, воплощенный хаос, и Джон слишком близко к линии огня (ему хочется броситься в огонь). Они срываются с места, Шерлок, как ищейка, идет по следу. Они отстают от него на несколько минут, но Холмс не ускоряет шаг, идёт спокойно и размеренно, и Джон принимает его правила. Лестница, первый этаж, служебный выход для персонала, на улице уже золотятся фонари. Вечерние аллеи полны гражданских, которые не имеют понятия, что прямо сейчас вокруг них идут боевые действия. Шерлок ведёт их до выхода из городка, шум магистрали и габаритные огни ослепляют. — Куда? — коротко спрашивает Джон; Шерлок вскидывает руку, подзывая такси. — Домой, — отвечает Шерлок тем же мурлыкающим властным тоном; Уотсону кажется, что он ослышался. — Что?.. — К нему.