***
В полевом госпитале тогда было довольно много народу — несколько подряд операций прошли неудачно, и раненых было много (об этом он узнал уже после). Джон приходил в себя урывками, мало что соображая и видя, слабость вгрызалась в него диким зверем вместе с болью, и то немногое, что ему удавалось разобрать в шуме вокруг, не складывалось в единую картину. — Опять кровотечение! — рявкнул кто-то над ухом. — Кто творил над Уотсоном заклинания? — Нормальные были заклинания, — буркнул другой голос. — Доктор Фергюсон, я не вру, заклинания были как по учебнику, в нужном порядке, идеально выполненные! Вспыхнувшая боль застила глаза, как луч прожектора, и Джон провалился в мутную тьму, чтобы вынырнуть в другое время. — ...на проклятие или порчу, — прозвучало где-то недалеко. — Заклинания скатываются с него, как с гуся вода, рассеиваются как дым по ветру. — Грёбаные талибы, — ругнулись в ответ. — Видела Доннела? — Того, у которого кровь превратилась в жидкий азот? — Он самый. Пацаны сказали, что проклятие было завязано на листке бумаги. На листке! Он просто случайно опустил на него руку. Джон не знал Доннела, но если бы мог соображать более ясно, рассказал бы им десятки случаев похожего толка. Испепеленные в мгновение ока конечности, превращенные в ядовитых пауков волосы на голове, растущие прямо в лёгких побеги растений — фантазия талибов была неисчерпаема. Не все из этого снималось легко. Что-то вообще не снималось, так как убивало на месте — и это еще можно было считать легкой смертью. Слишком близко над ухом запищала аппаратура, резанув по ушам, Джон застонал, и следом где-то совсем близко бахнула граната. Он ждал взрывной волны, но её не последовало, а мир вокруг наполнился встревоженными уставшими голосами и беготнёй. Забытье залепляло ноздри и уши чёрной глиной, вливалось в глаза липким мазутом. Джон провел в том госпитале едва ли не вдвое больше времени, чем остальные — заклинания не держались на нем, а вокруг постоянно творилась чертовщина. Его проверяли на проклятия и сглазы раз десять, но ничего так и не нашли — а медтехника вокруг него продолжала выходить из строя, заклинания начинали сбоить или давать другие эффекты. Когда его можно было выписать без риска для его жизни, Фергюсон избавился от него с облегчением. Джона ожидали месяцы восстановления на гражданке, обнаружившаяся позже исчезнувшая магия и выросшая из пары чьих-то неудачных шуток тревога, что эта его нестабильность может повлечь за собой проблемы со Стражей. Потому что они занимались безопасностью магического мира, а Джон, очевидно, являлся потенциальной угрозой неизвестного масштаба.***
— Пройдемте с нами. Мир вокруг Джона будто бы замирает, замерзает в одну секунду. Ледяной страх вспыхивает вокруг него волной магии, так, что женщина отшатывается, закрывая лицо ладонью, и мысль, что это может быть квалифицировано как сопротивление при задержании, усиливает его эмоцию. — Доктор Уотсон! — справа от него раздается смутно знакомый голос; Джон шарахается в сторону от новой опасности, на что Майкрофт Холмс только любезно улыбается (надо сказать, улыбка у него препоганая; крокодилы и то улыбаются сердечнее). — Сержант Шеннон неудачно выразилась, нет поводов для беспокойства. Шерлок разражается гигантской гневной тирадой, но старший Холмс смотрит на Джона в упор, и в его взгляде нет снисходительности, как в прошлый раз. Пристальное внимание — да. Готовность к нападению или защите — да. Уотсон подбирается, расправляет плечи, вздергивает подбородок, сжимает кулаки. — В чем вы меня обвиняете? — спрашивает Джон, находя свой голос с трудом (голос хрипит и подрагивает от напряжения). Шерлок влезает между ними, как будто вокруг них не стоит несколько десятков Стражей: — Мы поймали серийного убийцу, а в ответ ты выкидываешь такие фортели? Что вас, шакалов, вообще принесло сюда?! Магнитуда была большая, но Лестрейд будет тут с минуты— а вот и он, кстати. Инспектор, летевший на всех парах, увидев сцену, резко тормозит. Майкрофт чинно кивает ему в качестве приветствия. Торнтон, про которого Джон уже и думать забыл, обессиленный выжженным прямо в его руках заклинанием, может только смотреть на них с бессильной яростью. — Выполняйте свою работу, детектив-инспектор, — вальяжно рекомендует Майкрофт Холмс. Лестрейд поджимает губы и дает знак своим офицерам паковать Торнтона. Джон не отводит глаз от Холмса, а тот, как ни в чем не бывало, смахивает несуществующие пылинки с лацканов ювелирно взвешенными отточенными жестами. — Возвращаясь к сути нашего разговора... — Короче, королева драмы! — рявкает Шерлок. Майкрофт морщится. — К сути нашего разговора, — с нажимом продолжает тот, сотворив какой-то неуловимый жест в сторону Шерлока, из-за чего тот разъяренно зарычал с закрытым ртом, а затем сотворил на себя Малое развеивание, судя по жестам — но оно не сработало. Джон в этом так же уверен, как в том, что ладони Майкрофта светятся даже сквозь непрозрачные перчатки. ...Когда это он стал таким чутким к магии?.. —Я предлагаю продолжить этот разговор где-то в другом месте, — улыбается Холмс. — Например, в моем кабинете. Джон смотрит, как Страж Её Королевского Величества открывает портал и приглашающим жестом кивает ему. Ему совершенно точно не хочется идти куда бы то ни было, кроме как домой (и думает он в этот момент только о Бейкер-Стрит, сине-золотом вечернем свете и чашке чая на столике у своего кресла), но он также хорошо видит, что это не просьба. Это приказ. Он шагает в портал, машинально прикрывая глаза от света.***
— Зачем ты пригнал туда эту толпу неудачников? — недовольно спрашивает Шерлок, едва они оказываются в полутемном кабинете. Майкрофт дергает щекой и игнорирует вопрос. — Не желаете чего-нибудь выпить? — Нет, благодарю, — хмуро отвечает Джон, тщательно подавляя желание нагрубить. Старший Холмс указывает им на кресла, Уотсон молча опускается в одно, Шерлок игнорирует. — Эта «толпа неудачников», как ты выразился — лучшие маги страны. В которых ты не входишь, — отбривает старший Холмс, но Шерлок тут же щерится, отвечая: — Я сам отказался, когда они пришли меня вербовать. — От рекрутинга нельзя отказаться, — ледяным тоном произносит Холмс, и Джон чувствует холод, распространяющийся по комнате. Либо тот потерял контроль, либо намеренно выпустил часть Силы в качестве аргумента. — То, что они отстали от тебя, моя заслуга. — Мне не нужны твои подачки! — от Шерлока, напротив, повеяло жаром. — Я сообщил им, что ты наркоман; это жестоко порицается в рядах Стражи, а то, что на тебя не навесили Надзор — снова, Шерлок! — это исключительно благодаря моему поручительству. Так что небольшое спасибо пришлось бы кстати. — Ты употребляешь наркотики?.. — удивленно переспрашивает Джон, не успев прикусить язык. Холмсы будто вспоминают, что не одни в комнате. Майкрофт тактично отворачивается, Шерлок смотрит на Джона, а потом в стену перед собой. Его лицо ничего не выражает, но почему-то Уотсон догадывается, что тот пристыжен. — Так почему там оказалась вся королевская конница? — спрашивает Джон. Он также отчетливо понимает, что стал свидетелем всей этой перепалки не случайно — это и знак посвящения, и круговая порука. Он пока не понимает, откуда такое доверие. — Датчики засекли необычную активность. — Бога ради, магнитуда была всего-то на шестерку, максимум на семерку! — Вы не могли колдовать почти полгода, а пятнадцать минут назад без усилия сотворили заклинание Малого огня, доктор Уотсон, — игнорируя Шерлока, сообщает ему старший Холмс то, что Джону и без того известно; он начинает понимать нелюбовь Шерлока к старшему брату. — Само по себе это не очень-то значительное событие, люди часто теряют способность контролировать магию после пережитых травм и полученных психических расстройств, и иногда возвращают эту способность после повторной травматизации или излечения. Но ваш способ колдовать активировал особый протокол, который предписывает являться на место происшествия всем подразделением. — Ничего необычного, — с нажимом говорит Шерлок, будто пытаясь переубедить Джона спрашивать дальше. — И что не так с моим колдовством? — не удержавшись от горькой самоиронии, спрашивает Уотсон. — Вы использовали только существительное. — Майкрофт беспечно улыбается. Джон вздергивает бровь. Холмс едва заметно закатывает глаза, затем поднимает руку, мелодично произносит urha, щелкнув пальцами, и ничего не происходит. — Послушайте, — начинает Джон, опуская голову и напряженно улыбаясь. Ему вся эта лекция о природе магии и грамматических законах Речи категорически не нравится, но очевидно, пока он не поймет что-то, что хочет ему сказать Страж, он отсюда не выйдет. — Я не академик магии и не хочу ничего лишнего знать об этих тонкостях. Не с моим потенциалом— Майкрофт перебивает его на полуслове. — Именно. С вашим потенциалом теперь это надо будет знать наизусть. — Теперь? — переспрашивает Джон недоуменно. Шерлок, наконец, взрывается гневной тирадой: — Джон! — в его голосе такой импульс Силы, что Уотсон чувствует эту волну. Вокативная магия на такой дистанции ощущалась как подзатыльник или легкая пощечина вместо желания повернуть голову в нужном направлении. — Договор! Джон напрягается. Старший Холмс смотрит на Уотсона, потом на брата и разражается легким смехом, звучащим в его устах несколько чужеродно. — Шерлок заставил вас заключить сделку? Она не имеет силы. Бога ради, вы же не подумали, что он из Народа? Уотсон держит лицо, но Майкрофт все равно весело хмыкает. — Уверяю вас, мы оба произошли от человеческих родителей и ничего сверхъестественного — кроме уровня нашего интеллекта — в нас нет. — Снисходительность в его голосе вызывает у Джона острое чувство неприязни и отвращения. — То есть ты не знаешь, что со мной не так? — щурится Джон, глядя на Шерлока. — Я точно знаю, что с тобой все в порядке, — говорит тот в ответ. Уотсон вдруг ловит его взгляд глаза в глаза, и чувствует, как что-то сдвигается вокруг него, как тектоническая плита. — Вам не обязательно следовать за Шерлоком, доктор Уотсон; невыполнение любых взятых вами обязательств не повлечет за собой никаких последствий, — лениво тянет Холмс. — Однако ответственность на вас лежит огромная. — Вы сказали «теперь», — Джон настойчиво сверлит глазами безмятежного Холмса. — Что это значит? Он скорее чувствует каким-то шестым чувством, что на секунду Майкрофт пропадает, а затем возвращается в собственное тело. Это что-то в глазах, думает Джон, на секунду стекленеющий взгляд, как при абсансе — только вряд ли такой высокопоставленный чиновник и сильный волшебник страдает от эпилептических приступов. — Мы отправляемся домой, — заявляет Шерлок, аккурат в тот момент, когда Майкрофт «возвращается» в себя. Старший Холмс любезно улыбается в ответ. — Да, конечно, я открою вам путь, — отвечает он, без лишних слов взмахивает рукой и дверной проем, исчерченный аккуратно нанесенными рунами, затуманивается пеленой портала. — Вы не ответили, — давит Джон. — В свое время, доктор Уотсон, — говорит Майкрофт Холмс, кивая на прощание, давая понять, что разговор окончен. Джон раздраженно вздыхает и шагает в портал первым. Что за семейка. Портал выносит их на шумный тротуар Бейкер-стрит; Уотсон сначала удивляется, почему Холмс не перенес их в вестибюль 221б, а потом догадывается, что, вообще-то, наверное, это невежливо — примерно как войти в чужой дом с копией ключа, сделанной без разрешения — а еще, скорее всего, на 221б Бейкер-стрит навешано столько магии, что пробиться через эти Барьеры может только тот, кто их создал — то есть Шерлок. Младший Холмс собственной персоной шагает из портала вслед за ним, и они молча двигаются вперед. Джон вдруг остро ощущает, что его обманули; это злит, но не так сильно, как обычно. Ощущение чьего-то взгляда обрушивается на него, как плита; Джон спотыкается на ровном месте, а затем начинает шарить глазами по окнам дома напротив — темным и освещенным. Шерлок больно пихает его плечом, обходя со стороны: — Не смотри туда! — легко сказать, трудно отвести взгляд от опасности, что-то внутри противится этому. Джон с усилием опускает голову; как пес, идет за Шерлоком едва ли не след в след, и когда за ними обоими захлопывается черная дверь 221б, чувство слежки испаряется, как мираж, оставляя кислое послевкусие. — Это Стража? — Джон преследует Холмса до гостиной. Тот, не включая света и не снимая пальто, уходит к себе, проигнорировав вопрос. — Шерлок! Вместо ответа перед носом Джона хлопает дверь спальни. Отлично, думает он, как всегда конструктивно и красноречиво. К Мерлину и Моргане все это, фыркает он, топая к себе наверх, кипя от раздражения. Ко всем Архангелам, чертовым матерям, куда подальше.***
Наутро Джон находит сгорбленного Шерлока над кухонным столом; кипевшее на плите варево остывает, клубясь красноватым дымком, несколько ложек медленно кружат над плошками, перемешивая их содержимое. Джон устраивается на диване, открывает ноутбук, смотрит на свой блог, а затем углубляется в редактуру какой-то дряни — потому что ему катастрофически нужны деньги, а за раскрытое дело им, конечно же, никто не собирается платить. Через какое-то время Джон понимает, что слышит в одном ухе нарастающий по громкости свист; сморщившись, он затыкает ухо пальцем, но звук не исчезает. Шерлок щелкает пальцами, это отдается в голове Джона вспышкой колющей боли, а потом все пропадает, будто никогда и не было. После обеда, пытаясь размять сведенные судорогой плечи, Джон отходит к окну, обшаривая глазами темные окна, гадая, откуда за ними следил наблюдатель, но, разумеется, все без толку. Шерлок уже несколько часов как пропал куда-то, не сказав ему ни слова, поэтому Джон, отойдя подальше от штор, щелкает пальцами и произносит Малый огонь. — Urha. Огонь вспыхивает над кончиком пальца, как ни в чем не бывало. Черт побери, он и вправду должен был бы сказать «turajuu n-urha» или на худой конец «vesurhanuu», хоть какой-то глагол в партуме. Но простого существительного хватает для того, чтобы магия в его руке свернулась в нужный завиток и произвела огонь, будто бы сама по себе. Ерунда какая-то. Этого не может быть. Джон встряхивает рукой, сбрасывая пламя (оно гаснет неохотно). Шарит по карманам, найдя связку ключей, подбрасывает их в воздух и, пытаясь вспомнить ощущение, складывает набивший оскомину «стоп». Ключи падают к ногам Джона — как и должны были. Жест как будто бы сработал наполовину: траектория связки изменилась, но не так сильно. От того импульса, который он представил, ключи должны были оказаться в камине, а не в полуметре от него. Но половина результата тоже результат. Хотя вопросов у него больше, чем ответов.