The Men Among Monsters / Люди среди чудовищ

      В момент, когда объявили имя Джинни, перед глазами Гермионы все расплылось. Она пыталась вспомнить, как дышать, как моргать, как думать и осознать только что произнесенные слова, но у нее не получалось. Гермиона почувствовала на себе чьи-то руки и поняла, что начала падать на землю и стоявший рядом парень поймал ее, прежде чем это произошло.       Этого не могло случиться. Должно быть, произошла какая-то ошибка. Магия иногда ошибалась, так ведь? Это был просто дурной сон, ночной кошмар, и через мгновение каждый просто вырвется из него. Гермиона ждала. Она ущипнула себя. Кошмар никуда не исчез.       Имя Джинни было одним из тысячи. Тысячи. У Гермионы самой было в пять раз больше записей в кубке, чем у нее. Этого не могло происходить. Они сделали все, что только возможно, чтобы избежать этого. Все партемы, взятые вместо нее. Удача должна была быть с ней!       Гермиона почувствовала, что задыхается. Где-то вдалеке она услышала сдавленные рыдания, по-видимому Молли.       — Джинни! — прогремел голос Рона, надломленный и мучительный. Глаза Гермионы метнулись к движению в толпе. Джинни, ошеломленная, медленно шла к сцене, ладони крепко сжаты в кулаки. Она была белая как мел, губы дрожали, а лицо застыло. Сквозь просвет в толпе Гермиона заметила, что из юбки Джинни торчит рубашка, которую она сказала ей заправить перед уходом. Это была та самая деталь — ее драконий хвост, которая вернула Гермиону в чувство.        — Джинни! — выкрикнула она, ее горло сдавило и голос был хриплым. — Джинни, подожди! — снова позвала Гермиона. Когда Джинни была в нескольких шагах от лестницы, ведущей на сцену, Гермиона схватила ее за рукав и потянула назад.       — Я доброволец! — она задыхалась. — Я добровольно вызываюсь трибутом!       По толпе прокатился общий вздох, а на сцене возникло некоторое замешательство. Добровольцы были редкостью в Голодных Играх, поэтому процедура для таких случаев была сомнительной. По правилам, только девушка-доброволец могла занять место другой девушки, и наоборот для парней. В Дистриктах, где потенциальные трибуты готовились к Играм с момента, как начинали ходить, добровольцы были более частым явлением. В Дистрикте 12 быть трибутом означало получить билет в один конец до неглубокой могилы и едва ли кто-то вызывался добровольно.       — Это прекрасно! — пропела Рита Скитер, алчно ухмыляясь. — Но мне кажется, мы должны выбрать победителя мужского пола, прежде чем ты, эм… — она неуверенно замолчала.       — Если девушка хочет выступить добровольцем сейчас, не думаю, что есть большая разница, — заговорил мэр. Он узнал Гермиону, ведь только этим утром она и Рон продали ему клубнику. — Позвольте ей пройти.       Джинни схватила Гермиону за руки, не давая ей идти, и закричала:       — Ты не можешь, Гермиона, нет!       — Джинни, отпусти меня, — пробормотала Гермиона, более резко, чем хотела. Это было все, что она могла сделать, чтобы не заплакать. Она знала, что если камеры поймают ее слабость, она будет выглядеть легкой мишенью. Немощной. Гермиона никому не хотела давать такое преимущество.       — От-пу-сти, — снова сказала она.       Гермиона почувствовала, как руки Джинни освободили ее. Повернувшись она увидела, что Рон тянет все еще сопротивляющуюся сестру назад. Он поймал взгляд Гермионы, и все, что он не мог сказать ей в этот момент, говорили его глаза. Я был бы на твоем месте, если бы мог. Спасибо тебе. Его губы дрожали и она могла видеть, как он борется с собой, чтобы сохранить спокойствие и бесстрастие на лице. Рон потянул Джинни в толпу, к их родителям. Гермиона повернулась к сцене и поднялась по ступенькам.       — Браво! — воскликнула Рита Скитер. — Какой дух!       Гермиона знала, что эта женщина испытывает удовлетворение от того, что наконец-то что-то происходит, драма, к которой она может быть причастна. В Дистрикте, который всегда разочаровывал.       — Как тебя зовут?       Она с трудом сглотнула.       — Гермиона Грейнджер.       — Могу поспорить на свои Джимми Чу, это была твоя младшая сестра, так? Не смогла позволить ей украсть всю славу, верно?       Гермиона предпочла не отвечать. Она не знала, кто такой Джимми Чу, но кровная сестра или нет, это всего лишь семантика.       Рита Скитер заметила, что девушка проигнорировала вопрос и задрала нос.       — Давайте все хорошенько поаплодируем нашему новому трибуту!       Никто в толпе не захлопал. Даже жулики, делающие ставки. То, что можно было принять за неуважение, пощечину, Гермиона интерпретировала как заявление. Самое дерзкое сопротивление, какое они могли оказать, не будучи убитыми. Гермиона стояла на сцене и молча смотрела на толпу, сцепив руки перед собой. Их неподвижность говорила о многом. Говорила, мы не согласны. Мы не будем праздновать. Мы не смиримся.       В полной тишине происходило то, чего девушка не ожидала. Главным образом потому, что она действительно не думала, что кому-то в Дистрикте есть до нее дело. Тем не менее, Гермиона почувствовала, как что-то изменилось в толпе, когда она заняла место Джинни. Сначала она увидела одну поднятую руку. Затем к ней присоединилась еще одна, и еще, пока толпа не превратилась в море рук. Каждый медленно поднес три средних пальца к губам и после протянул их вверх в приветствии к Гермионе. Это была старая традиция и жест почтения. Он означал признательность и уважение, означал поддержку в предстоящем трудном путешествии.       Это было прощание с тем, кем вы восхищались.       Гермионе пришлось прикусить язык, чтобы не заплакать. К счастью, Муди выбрал этот момент, чтобы встать со стула и пошатываясь поздравить ее.       — Только посмотрите на нее! Храбрейшая ведьма! — завопил он, обвивая ее плечи рукой. От него несло спиртным и застарелым потом. — Смышленая юная ведьма! Она мне нравится!       Он повернулся к камере и пригрозил ей пальцем.       — Больше, чем вы! — закричал он и голос его звучал почти трезво. — Больше, чем все вы!       Казалось, он обращался к аудитории, а не к кому-либо еще, но опять же, Гермиона задавалась вопросом, имел ли он ввиду Чистую Столицу. Он насмехался над ними?       Муди собирался продолжить, но как только открыл рот, он свалился с края сцены и рухнул на землю, сразу потеряв сознание. Каждая камера следила за ним. Гермиона выдохнула, крепче сцепила руки и посмотрела вдаль.       Она заметила холм, на котором этим утром они встретились с Роном. В этот момент ей очень захотелось выжить и, как он сказал, сбежать из Дистрикта и поселиться в лесах.       Пока Муди валялся на земле, Рита Скитер попыталась снова начать жатву.       — Пришло время выбрать трибута среди мальчиков! — воскликнула она, голосом на несколько децибел выше, чем необходимо.       Рита прошла по сцене к кубку с именами мальчиков, и, как уже делала это ранее, протянула к нему руку в ожидании клочка бумаги. Языки голубого пламени в кубке взметнулись вверх и закружились, словно он размышлял. Они стали подниматься все выше и выше за край кубка, пока полностью не охватили его. Внезапно пламя, вспыхнув красным, изверглось вверх на несколько футов. Рита Скитер отскочила назад от жара и шока, вызванного нетипичностью происходящего. Так же быстро, как и вспыхнуло, пламя упало к основанию кубка и погасло. Оттуда, где мгновениями ранее были языки пламени, поднимался дым, но кубок не выказывал больше никаких признаков активности.       Как будто он уснул.       У мэра отвисла челюсть.       — Я не понимаю, — сказал он, глядя на Риту в ожидании объяснений. Она смотрела на него такая же также ошеломленно.       Гермиона окинула взглядом толпу и заметила похожее смятение на лице у каждого человека.       — Но такого не может быть! — наконец сказала Рита Скитер.       Наушник в ее ухе засверкал и привлек внимание, глаза Риты расширились, пока она слушала инструкции. Она оживленно закивала и несколько мгновений спустя откашлялась, прежде чем заговорить.       — Кажется, кубок принял решение, — объявила она. — Трибута среди мальчиков не будет.       Смятение в толпе превратилось в шок, по народу распространился шепот. Нет трибута-мальчика? Гермиона никогда не слышала, чтобы такое случалось. Она знала, что кубок был разумным и обладал властью и возможностью судить и делать выбор, но чтобы не выбрать вообще никого? Это казалось невозможным.       — Он счел, что девушка-доброволец совершила достойный поступок, — продолжала Рита голосом, не похожим на ее собственный, как будто просто повторяла то, что ей говорили в наушник. — Кубок считает, что одного трибута для Дистрикта 12 достаточно.       На площади воцарилась тишина.       — В обычных обстоятельствах я бы спросила, есть ли мужчина-доброволец, — сказала Рита Скитер, — но это бы противоречило решению кубка, поэтому я не могу.       Смятение все еще не исчезло с ее лица.       Мэр начал зачитывать длинный указ, который всегда следовал за выбором трибутов. Но Гермиона не слушала.       Она не знала, означало ли это, что удача была на ее стороне или нет. Определенно нет, ведь она, вероятно, только что получила свой билет в безвременный конец. И скорее всего, она видела эту площадь в последний раз. Но крошечная часть ее пыталась найти светлую сторону.       На одного трибута меньше, чтобы попытаться убить.       Мэр закончил читать указ и пожал Гермионе руку, делая паузу, чтобы попозировать перед камерами. Затем она повернулась к толпе для исполнения гимна Регнума.       Нас двадцать три, подумала она про себя. И пусть удача всегда будет со мной.