The Men Among Monsters / Люди среди чудовищ

      Муди, с красным и опухшим лицом, вошел в столовую через несколько мгновений после окончания трансляции. Мужчина потянулся к фляжке на бедре и сделал большой глоток, прежде чем рухнуть на сиденье рядом с Гермионой.       Он начал хватать остатки обеда. Муди ел жадно, копаясь в еде руками, вытирая пальцы о скатерть и громко рыгая. Он опрокинул стакан с чем-то, похожим на апельсиновый сок, который он незаметно разбавлял спиртом из своей фляги. Судя по тому, что Гермиона видела в Дистрикте, он становился бестолковым в своем обычном темпе.       У девушки возникла мысль, что она презирает Муди. Неудивительно, что кроме него в Дистрикте никогда не было других победителей. Если он был человеком, отвечающим за подготовку трибутов, у них было мало шансов на успех.       Гермиона была уверена, что бывали и выдающиеся трибуты. Может быть некоторые даже имели реальный шанс, и, скорее всего, их окончательный провал может быть приписан напрямую некомпетентности Муди. Большая часть успеха на арене зависела от спонсоров, и, наверняка, богатые люди, желающие поддержать трибутов, из-за ставок, желания пустить пыль в глаза, или, в редких случаях, даже сострадания, вряд ли хотят иметь дело с кем-то, таким недостойным, как он.       — Ты собираешься дать мне какой-то совет? — попробовала Гермиона.       — Ага, у меня есть для тебя совет, — сказал он, с полным еды ртом. — Оставайся живой.       — Это не очень смешно, — отругала его Рита. — Как насчет того, чтобы закончить с выпивкой и ответить девочке, Муди?       Гермиона поразилась ее тону. Оказывается в этой женщине действительно может быть унция добра.       Муди поднялся на ноги и посмотрел на Риту сверху вниз. Возвышаясь над ней он пробурчал:       — Это мое дело с моим трибутом. Не лезь, Скитер.       Когда он повернулся, чтобы взять свой напиток, Гермиона столкнула тот со стола, разбрызгав повсюду жидкость и осколки. Он впился в нее взглядом и схватил за запястье. Одновременно с этим она вонзила в стол нож, попав прямо между его пальцами, слегка задев кожу. Она собралась с силами, чтобы защититься от его гнева, но он сел, откинувшись на спинку и скрестив руки, и оценивающе посмотрел на нее.       — Вижу, в этом году у меня есть боец, — прорычал он.       Гермиона проглотила ком в горле и нахмурилась.       — Умеешь орудовать чем-то кроме ножа?       — Да, — буркнула она.       — А если в цель?       Она не осмеливалась разорвать с ним зрительный контакт, чтобы он не заметил в ней и капли слабости. Это была ее возможность показать ему, что она сильная, сильнее, чем он о ней думал, сильнее, чем кто угодно думал о ней. Она обещала Джинни — она будет бороться.       — Да.       — Докажи.       Азарт вспыхнул в Гермионе в ответ на его вызов. Она отбросила сомнения. Она словно расцветала, когда никто не думал, что у нее что-получится. Девушка поднялась на ноги и схватила ближайший неиспользованный нож для стейка и обхватила рукоятку, умоляя свои ладони не потеть. Гермиона оглядела стену с чередующимися панелями и решила, что если уж делать это, то стоит рискнуть.       Она сфокусировалась на этом месте, отвела руку назад, а затем швырнула нож. Рита взвизгнула, когда он врезался прямо в щель между двумя панелями на стене, как Гермиона и планировала.       Муди выглядел не очень впечатленным, но медленно кивнул. Он обошел Гермиону по кругу, оценивая. Проверил ее мышцы, пощупал лицо, бормоча себе под нос.       — Ты не безнадежна, — усмехнулся он. — Как только стилисты наложат на тебя свои руки, ты станешь довольно презентабельной.       Гермиона знала, что Игры — это не конкурс красоты, но она видела их достаточно, чтобы понимать, что у красивого трибута больше шансов получить спонсорство. Она согласно кивнула.       — Как на счет соглашения? Ты не мешаешь мне пить, а я остаюсь достаточно трезвым, чтобы помогать тебе.       Не то что бы очень хорошая сделка, подумала Гермиона. Но какой у нее был выбор? Он был ее единственным возможным наставником.       — Ладно.       — Замечательно.       Он плюхнулся обратно в свое кресло и помешал салат на тарелке. Гермиона с неохотой села, надеясь, что Муди скажет что-то еще. Он пожевал несколько мгновений, прежде чем снова нарушить тишину.       — Когда мы завтра прибудем на станцию Столицы, будет проведена пресс-конференция со всеми трибутами. Там будут камеры. Думаю, мне не стоит говорить тебе, не выставлять себя перед ними посмешищем.       Гермиона фыркнула от смеха.       — Не поделишься, что смешного, Грейнджер?       Она вспомнила, как буквально этим днем он сделал в точности это — выставил посмешищем себя и весь Дистрикт 12. Она уловила иронию его совета.       — Ничего. Не выставлять себя посмешищем — я поняла, — усмехнулась она.       Муди глянул на нее подозрительно, но продолжил:       — Держи голову опущенной, пока не доберешься до сцены. Ты не захочешь вырубиться от количества вспышек. Вас представят, а затем мы уйдем.       Гермиона покрутила его слова в голове, но их было не достаточно.       — И все? А как на счет Рога Изобилия? Какая лучше стратегия…       — Придержи лошадей, — выплюнул он. — Одно дело за раз. После пресс-конференции ты встретишься со своими стилистами. Не сопротивляйся, что бы они там с тобой не делали — это бесполезно. У тебя там нет права голоса.       — Но…       — Никаких но, Грейнджер. Не сопротивляйся.       Он бросил свою салфетку на стол и поднялся, чтобы уйти. Дверь за ним захлопнулась.       Когда Гермиона вернулась в свою комнату, она почувствовала, как поезд замедлился. Девушка открыла окно, позволяя легкому ветру развевать волосы, и увидела, что они остановились для заправки. В дали она могла видеть горы и задалась вопросом, были ли это те, что отделяли самые далекие Дистрикты от Чистой Столицы. У нее не было особенных географических познаний за пределами собственного Дистрикта, но она знала, что горы были значимы. Огромные, они простирались на многие мили и служили естественным защитным барьером для Чистой Столицы. Отсюда они казались на горизонте маленькими и незаметными.       Когда поезд снова начал движение, Гермиона закрыла окно. Еще какое-то время она просто стояла и смотрела, думая о том, что будет, если оно откроется на такой высокой скорости. Когда пейзаж изменился, девушка увидела огни вдалеке. Был ли это Дистрикт? Может быть Дистрикт 7? Или Дистрикт 2? Она не знала. Она просто стояла и смотрела, думая о людях в каком бы то ни было Дистрикте, которые были в безопасности своих домов и собирались ложиться в постель.       Гермиона задумалась о том, что сейчас происходит в Норе. Как там Джинни? Вышел ли Рон из своей комнаты? Приготовила ли Молли рыбу, которую они утром поймали? Ел ли ее кто-нибудь? Она думала, смотрели ли они запись жатвы на их маленьком магловском телевизоре? Плакали ли они по ней? Она надеялась что плакали.       Хотя Нора была ее домом, те годы, что она жила там, Гермиона очень скучала по родителям. Одиночество, отдававшееся болью в сердце после их смерти, никогда ее не отпускало. И в этот момент ей не хотелось ничего больше, чем забраться в мамины объятия и получить утешение от ее ласки.       Этот день казался бесконечным. Было трудно представить, что только этим утром она была с Роном в лесу. Казалось прошла целая жизнь, словно сон, обратившийся ночным кошмаром. Ей было интересно, уснув, проснется ли она снова в Норе.       В ящиках лежало несколько разных ночных рубашек, но Гермиона просто сняла тунику и штаны и забралась в постель. Простыни были сшиты из шелка, который ощущался, как топленное масло на ее коже. Если собираешься плакать, делай это сейчас, сказала она себе. Утром любые доказательства можно будет смыть под душем. Но слезы не шли. Она чувствовала себя слишком потрясенной, слишком измученной и, самое главное, слишком оцепеневшей. Она позволила поезду укачивать ее, пока не уснула с мыслью о птицах, лесах и свободе.       Несколько часов спустя она проснулась от стука в дверь. Свет просачивался сквозь занавески на окне. Голос Риты Скитер гремел за дверью:       — Поднимайся! Сегодня большой, большой день!       Гермиона не ответила и Рита постучала снова.       — Я встаю! — прокричала она.       Ее заявление было встречено молчанием, а затем последовал звук каблуков, удаляющихся по коридору прочь от ее комнаты.       Гермиона встала и пошла в ванную, чтобы принять душ. Она решила одеть ту же одежду, что и вчера, так как та все еще была чистой. Девушка провела пальцами по булавке с фениксом, думая о лесах и о том, что она сделает, чтобы снова ступить в них.       Ее обычно непослушные волосы все еще сдерживались чарами, нанесенными Молли перед жатвой. Сверху они были заплетены в две французские косы, а снизу оставались распущенными и все еще были мягкими на ощупь. Гермиона слегка провела по ним пальцами и не стала ничего менять.       Когда она вошла в столовую, Рита протянула ей кружку с чем-то темно-коричневым. По запаху не было похоже на чай, поэтому она решила, что это кофе. Уизли никогда не могли позволить себе кофе, но Гермиона узнала запах из детства. Запах выходных дней в их доме. Ее отец любил кофе.       Сразу же, как она села за стол, ей подали огромную тарелку, наполненную яйцами, ветчиной и картофелем. На столе также стояло блюдо со свежими фруктами и, кажется, оно было под охлаждающими чарами. Была корзина с булочками, которыми можно было кормить семью Уизли в течении целой недели. Рядом с тарелкой Гермионы стоял стакан тыквенного сока. Она поглотила столько еды, сколько могло выдержать ее тело.       Свет в помещении внезапно погас и, она поняла, что они въехали в туннель. Прошло несколько мгновений, прежде чем комнату снова залил свет. Сердце Гермионы упало. В окно ей был виден пейзаж, который раньше она могла наблюдать только по телевизору — Чистая Столица, правящий город Регнума.       Раньше Гермиона задавалась вопросом, не врут ли камеры о его великолепии, но видя его собственными глазами, она убедилась в обратном — они даже не могли в полной мере передать его красок. Небоскребы сверкали высоко над облаками, как бриллианты. Начищенные до глянца машины, проносились мимо с опущенными окнами, и все цвета казались искусственными. Яркий розовый, оранжевый, кричаще синий, глубокий зеленый — цвета были разбросаны по всему городу, как калейдоскоп. Гермиона потеряла дар речи.       Поезд постепенно остановился, и она последовала за Ритой и Муди к главной двери. В тот самый момент, когда она перешагнула порог и ступила на платформу, Гермиона была ослеплена вспышками окружавших ее камер. Девушка опустила голову, вспомнив практически единственный совет своего наставника, и последовала за сопровождающими к площадке, где собрались все трибуты.       Так как Дистрикт 12 находился дальше всего от Чистой Столицы, Гермиона прибыла последней. На маленькой временной сцене остальные трибуты уже выстроились в порядке возрастания номеров их Дистриктов — одно свободное место в конце линии осталось для нее. Большинство лиц были ей знакомы с вчерашней трансляции жатвы.       Когда она заняла свое место, к кафедре на сцене подошел крепкий, плотный мужчина. Зазвенел его голос, усиленный чарами Соноруса, и Гермиона воспользовалась моментом, чтобы толкнуть вперед свои стены окклюменции. Она осмотрела толпу, состоящую из нескольких сотен человек и заметила людей указывающих на разных трибутов. Они махали и улыбались, а некоторые странные личности даже подмигивали. Гермиона почувствовала к ним отвращение за это, осознавая, что они, вероятно, ждут не дождутся, когда увидят, как все, кто стоит сейчас на сцене, умирают.       Затем она вспомнила, о чем думала предыдущей ночью. Муди никак не поможет ей привлечь спонсоров. А что, если люди в толпе, машущие ей, богаты? Разве ей сложно улыбнуться им или помахать в ответ? Вероятно, нет.       Когда оратор перешел к представлению трибутов, у нее созрел план. Она была в самом конце, поэтому у нее было время понаблюдать. Когда называли имена трибутов, они делали шаг вперед и либо кивали, либо махали толпе рукой.       Когда, наконец, подошла ее очередь, Гермиона изобразила на лице очаровательную улыбку и вышла вперед. В этот момент маленький мальчик, сидящий на плечах своего отца, послал ей воздушный поцелуй. Она сделала вид, что ловит его и кладет в карман, восхищенно подмигнув мальчику. Гермиона увидела, что этот момент проигрывают на экране. Толпа разразилась смехом, а маленький мальчик ликуя захлопал в ладоши. Девушка поклонилась и сделала шаг назад.       Возможно, это было проще, чем она думала.       Конференция подошла к концу, и трибуты вместе со своими сопровождающими стали покидать сцену в разных направлениях, пытаясь избежать лишних возможностей для общения. Гермиона была сбита с толку движением множества людей и на мгновение потеряла направление, в котором ушли Рита и Муди. Ей казалось, что она видела, как они идут влево, но стоя в окружении толпы, она осознала, что понятия не имеет, где лево, а где право.       Гермиона медленно попятилась, надеясь добраться до ступеньки, на которой она стояла во время выступления, и попробовать переждать суматоху. Она продолжала отступать, пока не наткнулась на твердую стену. Гермиона испуганно отпрыгнула и оказалась лицом к лицу с трибутом от Чистой Столицы. Драко Малфоем.       Какое-то мгновение его глаза внимательно изучали ее, на лице ни следа эмоций, которые могли бы выдать его мысли. Гермиона начала извиняться и отодвинулась от него, когда он перевел взгляд на булавку на ее груди. Глаза парня, казалось, расширились, прежде чем он поднял взгляд на нее, изогнув бровь. Она почувствовала интенсивный толчок в ее окклюменционные стены и резко вдохнула от внезапности вторжения.       Он пытается использовать на мне Легилименцию? Прямо здесь? Прямо сейчас?       Гермиона не поддалась, и давление прекратилось. У него хватило наглости самодовольно посмотреть на нее, как будто он чего-то добился.       — Милая булавка, — выдохнул он через плечо, прежде чем исчез в толпе.