The Men Among Monsters / Люди среди чудовищ

      Дым рассеялся, и к тому времени, как Гермиона снова смогла дышать, улетучилось и зловоние. В какой-то момент она наложила заглушающие и дезиллюминационные чары на пространство внутри кольца, но не знала когда или как.       Отдача от заклинания ударила ее сильнее, чем она надеялась. Гермиона была пронизана виной, отвращением, но значительнее всего болью. Ее магическая сущность, самая важная связь, оставшаяся с ее родителями, не просто дрожала. Она почти выгорела изнутри, когда заклинание сработало. Девушка чувствовала, как оно заполняет ее вены тьмой, тяжестью оседающей на сердце и предрекающей беду.       Так не должно происходить. Ни одно заклинание не должно быть настолько мощным.       Адское пламя несло ответственность за смерть, также как за жизнь сейчас. И это было сопоставление, о котором она не могла задумываться, да и не хотела. Это вызывало у нее отвращение.       Возможно, заклинание спасло Гермионе жизнь, но она чувствовала себя грязной, как предатель собственной крови и существа.       Мои родители должны были жить. А мне стоило бы умереть.       К тому моменту, как девушка поднялась на ноги, солнце почти полностью взошло. Каждая косточка в ее теле болела. Каждая ниточка волшебного существа Гермионы корчилась под верхним слоем кожи.       Она стояла в центре круга, пепел клубился вокруг нее, а ветер подхватывал его крупицы и уносил прочь. Ее бук был справа от нее, еще один слева, а куст, который Гермиона подожгла, находился прямо впереди. Ее первое заклинание оставило след в виде прямой прожженной линии ведущей к зарослям кустарника.       Вид этого хаоса вызывал боль и отталкивающее напоминание об ее столкновении со смертью. Гермиона не хотела иметь с этим дело хотя бы еще одно мгновение.       Она поспешно взобралась на дерево и отцепила спальный мешок и рюкзак от веток, также торопливо запихнула туда свои вещи и закинула его на спину.       Лес вокруг девушки был пугающе тихим. Она знала, что вокруг были спрятаны жужжащие камеры и на мгновение задалась вопросом, как они изобразили ее магический взрыв. Она выглядела сумасшедшей? Поймет ли кто-нибудь почему? Волновало ли ее это?       Со всей силой, на которую была способна, Гермиона потянула свои стены Окклюменции вперед. Они крепко держались, когда она нуждалась в них сильнее всего, а затем рухнули, как плотина, как и ее тело. А сейчас она нуждалась в них больше, чем когда-либо.       В голове засела только одна мысль. Она никогда не хотела бы снова оказаться в ситуации, где располагала только магией.       Гермионе нужно было оружие. Ей нужно было ее оружие. И оно, скорее всего, могло быть только у одного человека, и она была готова на все, чтобы вырвать его у него из рук.       Пение птиц наполняло воздух. Гермиона вернулась на землю и позволила своему телу нести ее в направлении, которое ощущалось правильным. Медленно, шаг за шагом, она покинула границы пространства вокруг дерева, не касаясь всего нанесенного ей повреждения, и исчезла в глубине леса.       Следующие несколько часов девушка шла в постоянном темпе, отводя от себя ветки деревьев и лисья и внимательно следя за любыми движениями на своем пути. Она перекусила вяленным мясом и нерешительно отпила воду из бутылки, осознавая, что неизвестно найдет ли она и когда ручей со свежей водой.       Гермиона решила идти непроторенным путем, предполагая, что это будет самым безопасным решением, чтобы не попасться в поле зрение других трибутов. Солнце припекало ей голову и спину. Жар и липкость, оставляемая его лучами, казались слишком реальными, чтобы быть магически созданными для арены. Это было похоже на любой день в Дистрикте 12: солнце яркое и высокое, жара, усиленная загрязненным углем воздухом.       Покров из листьев был ее единственным спасением от жары. Спустя лишь несколько минут ходьбы, девушка сняла куртку и сунула ее в сумку, уже расширенную с помощью чар.       Повязка на руке сползла из-за пота. Гермиона сняла ее и спрятала в карман, наслаждаясь этим напоминанием о том, кто был на ее стороне.       Флёр прекрасно позаботилась о повреждениях, оставленных маячком. Девушка замедлила свой шаг, чтобы взглянуть на глаз, пристально смотрящий на нее с руки, и на мгновение ей показалось, что она увидела, как расширился зрачок. Она сосредоточила на нем свой взгляд, но метка оставалась неподвижной. Гермиона стряхнула с себя тревожное чувство, списав его на галлюцинацию из-за жары.       Она продолжила свой путь, поклявшись не смотреть на метку напрямую, если только сможет удержаться.       Пот тек по ее затылку, волосы разлетелись, когда она смахнула их с глаз таким же влажным предплечьем, и прилипли к щекам и лбу. Девушка часами шла по лесу в полной тишине. Никаких других шагов, никаких голосов, и определенно, никаких пушек. Словно после вчерашней заварухи молчание установилось над лесом.       Солнце уже почти прошло свой пик на небе, когда Гермиона наткнулась на скопление кустарников, выглядевшее неуместно. Не было какой-то особой причины, по которой они привлекли ее внимание, за исключением того факта, что они выглядели слишком удобным препятствием на ее пути.       Она медленно приблизилась к ним, подняв палочку, чтобы выпустить в пространство диагностическое заклинание. Чем ближе девушка подходила к кустам, тем сильнее они были похожи на обманку, наколдованную, чтобы скрыть пространство, которое кто-то не хотел, чтобы было обнаружено.       Пока она приближалась, тот же неприятно растягивающий слова голос Муди звучал в голове Гермионы. Это не очень хорошая идея. Снова ее голос разума.       Нутром она чувствовала, что он, возможно, прав. Но какой Гермиона была точно — так это храброй, иногда почти во вред себе. И она знала, какой была ее цель: лук и стрелы. И она с самого начала осознавала вероятность, что ей придется подвергнуть себя опасности, чтобы получить то, что ей нужно.       Гермиона стояла перед зачарованным кустарником, сомневаясь.       Что она за ним обнаружит? Была ли это ловушка? Стоит ли это ее жизни?       Палочка все еще была наготове, и пальцами свободной руки она провела по ореолу маскировочных чар, наблюдая как они мерцают от ее прикосновения. Это была превосходная маскировка, и Гермиона сомневалась, что многие смогли бы ее заметить. Кто бы не разместил ее здесь, он знал, что делал, и уж точно не хотел, чтобы его нашли.       Если бы у нее были деньги, она бы поставила их на Драко.       Биение сердца девушки сбилось при мысли о возможности обладать луком и стрелами. Застанет ли она его врасплох? Она на это надеялась. Но, может быть, он поймает ее. И летящие звезды достигнут ее раньше, чем она успеет пробормотать защитное заклинание.       Это риск, на который Гермиона должна была пойти.       Она сделала осторожный шаг назад, затаив дыхание, и направила палочку на маскировку, видя как она мерцает, поначалу сопротивляясь ее магии. Девушка крепко удерживала свое заклинание и спустя несколько мгновений увидела, как магия уходит. Иллюзия истончалась, и она заметила, что соседние кусты тоже мерцают.       Чем сильнее расслаивались чары маскировки, тем яснее становился остальной защитный рисунок. Это выглядело продуманно, поскольку кустарник, казалось, образовывал круг от той точки, которую она потревожила. Он уходил глубоко в заросли и похоже заканчивался где-то далеко за пределами досягаемости ее взгляда.       Это было невероятное волшебство.       Часть ее начала сомневаться, что за этим стоял Малфой. Он казался слишком дерзким, чтобы быть ответственным за такие скрупулезные чары.       Исчезнувшая часть маскировки была на уровне ее глаз, и размером едва ли с ее голову. Гермиона сделала шаг вперед и заглянула в скрытое пространство.       Сказать, что она была удивлена тем, что и кого девушка увидела, было бы преуменьшением.       Маскировка позволила ей увидеть большую и открытую поляну. Трава выглядела ярче, чем та, что она видела в лесу. И там росло одно большое дерево.       Рядом с ним стояло построенное по-магловски убежище, собранное из веток и коры деревьев. Разорванный тент висел сверху в качестве импровизированной крыши. Оно было маленьким, компактным и довольно практичным, хотя она полагала, что внутри оно скорее всего магически увеличено.       Перед убежищем лежало что-то вроде раскладушки, занятой белокурой головой. Вызывающе белокурой, такой белой, что почти слепила ее, отражая лучи солнца. Но это была не та белокурая голова, которую она искала.       Девушка из Дистрикта 11, Луна, лежала на раскладушке с сильно забинтованной левой ногой. Кровь просочившаяся через повязку, казалась еще свежей. Несмотря на рану, девушка выглядела непринужденно, одна рука закинута за голову, другая свисала до земли, повсюду кольца и браслеты, пальцы мягко скользили по траве. На голове у нее был компресс, а на губах играла улыбка.       Рядом с ней, съежившись на четвереньках и возясь с какой-то мазью, сидел парень из Дистрикта 7, Гарри. Он посмотрел на Луну ясными глазами и что-то тихо ей сказал. Ее лицо просияло от его слов и она расхохоталась. Гарри улыбнулся и повернулся, чтобы осмотреть повязку на ее ноге.       Гермиона стояла частично скрытая кустами и не позволяла своей челюсти удариться о землю. Она не могла поверить в то, что видела, и сразу сотни мыслей пронеслись в ее голове.       Гарри, мальчик, получивший наивысший бал за демонстрацию, которого она лично считала человеком, которого стоит опасаться, на ее глазах сидел и возился с бутылкой антисептика. Он посмотрел на Луну с беспокойством и страхом в глазах и попытался скрыть это за удачной шуткой. Луна взглянула на него в ответ так, как будто он был ее героем.       Это была одна из самых необычных вещей, которые Гермиона когда-либо видела. При виде этого ее сердце одновременно наполнилось и разбилось.       Она не могла найти в себе силы отвести взгляд от разыгрывавшейся перед ней сцены.       Девушка оставалась приросшей к месту и наблюдала за тем, как Гари снял с пальца кольцо и стянул промокшую повязку с ноги Луны. Он направил свою палочку на рану, и хотя Гермиона не могла слышать заклинаний, которые он бормотал, она мало что могла сделать, кроме как смотреть, как он пытается исцелить девушку перед ним.       Этот момент был похож на фильм в замедленной съемке. Гарри возился с новой повязкой, и та выскользнула из его пальцев и упала на землю. Он наклонился, чтобы поднять ее, отрывая взгляд от Луны. Его рука схватила повязку, он снова поднял голову и замер.       Мурашки пробежали по телу Гермионы от ощущения взгляда.       Гарри ее заметил.       Они встретились глазами и какое-то время не делали ничего, просто смотрели друг на друга. Затем его взгляд переместился к ее груди и, вероятно, к пустой кобуре для палочки, и быстро опустился туда, где была ее рука, которую он не мог видеть через отверстие в защитных чарах.       Гермиона оставалась неподвижной, а вена на лбу парня пульсировала. Он поспешно скользнул двумя руками под Луну и не напрягаясь поднял ее. Гарри поймал взгляд Гермионы на долю секунды, прежде чем он и девушка в его руках исчезли с ее глаз.       Лагерь остался нетронутым, порыв ветра слегка приподнял тентовую крышу, прежде чем поляна погрузилась в тишину.       Гермиона осознала, что все это время, наблюдая за ним, она не дышала. Она стояла перед потревоженными чарами маскировки и пыталась заставить свое тело двигаться, но оно было словно замороженным. Несколько предыдущих моментов проигрывались в ее голове как на повторе, снова, и снова, и снова.       Тело онемело, рука нащупала булавку на груди. Девушка рассеяно поглаживала металлические края и не могла не думать о словах, которые она сказала сама себе вчера.       Союзники могли бы уничтожить Игры.       Когда она думала об этом, она никогда не рассматривала партнерство Профессионалов как союзничество. Их объединение в группу было вопросом удобства; держаться сильных, пока не падут слабые, а затем переключиться друг на друга.       Настоящий союзник принимает каждую борьбу как свою собственную, и делится плодами своего труда, когда это необходимо. Настоящего союзника трудно найти.       Можно считать, что Гарри — самый сильный трибут в их группе, если судить по его оценке, и выглядело все так, будто он не сделал ничего для своего собственного успеха. И если бы Гермиона знала лучше, она бы сказала, что он, похоже, рисковал собственными интересами, чтобы позаботиться о раненом сверстнике.       Не раненый враг, которого он собирался убить, когда все будет конечно, а равный ему. Возможно даже друг.       Союзник.       Гермиона не знала, куда они с Луной ушли, но их лагерь выглядел так, будто они планировали остаться. Она отступила от созданного ею отверстия и направила на него свою волшебную палочку.       В ее голове не было никаких мыслей, когда она произносила заклинание, чтобы закрыть, проделанную ей дыру. Магия замерцала под рукой девушки, когда иллюзия стежками соединилась с уже существующим рисунком. Она мигнула один раз, затем другой, и затем органично расположилась на своем месте.       Гермиона провела рукой по этому месту, чтобы убедиться, что чары работают так же, как и раньше, и ничего их не выдает. Удовлетворенная, она отступила от кустарника и стала двигаться от него прочь, продираясь сквозь ветки в поисках альтернативного пути.       Прежде чем полностью скрылась из виду, Гермиона оглянулась на заплатанное место, которое она больше не могла видеть, но знала, что оно там. Повернувшись к нему спиной, чтобы продолжить свой путь, и понадеялась, что сделала достаточно, чтобы замести следы.       Девушка прошла примерно милю, когда заметила дым, поднимающийся высоко над деревьями вдалеке. Сердце запнулось в груди от этого вида. Во-первых, из-за воспоминаний о ее собственном взаимодействии с огнем этим утром, а во-вторых, и это было более важным, потому что это был признак еще одного трибута.       Кто бы ни зажег этот огонь, он был дураком. Магический огонь не оставлял дыма, как это делал магловский. И дымный шлейф, который видела Гермиона, определенно был от магловского огня. Запах гикори в воздухе подтверждал это.       Она тихо произнесла дезиллюминационное заклинание, зная, что чем ближе она к источнику огня, тем больше был риск. Кем бы ни был этот трибут, он открыто показывал всем свое место нахождения, а расстояние до Гермионы было слишком близким, чтобы чувствовать себя комфортно.       Она сделала всего несколько шагов, соблюдая осторожность, поскольку клубы дыма продолжали взвиваться в небо, когда услышала журчание воды. Девушка остановилась и прислушалась.       Где-то там был ручей, и в нем была свежая вода. Какая-то часть Гермионы понимала, что это могла быть иллюзия, придумка Создателей Игр, чтобы заморочить головы трибутам. Но она слышала брызги движущейся воды, и ее плеск о камни, и это звучало слишком реально, чтобы быть плодом ее воображения.       Внезапно Гермиона остро ощутила, как у нее пересохло во рту. Ее вода заканчивалась, и ей нужно было пополнить запасы, если она собиралась выживать. Может быть какое-то время, достаточное, чтобы быть убитым кем-то еще, но тем не менее.       Она будет следовать на звук ручья и найдет его, даже если это будет последнее, что она сделает.       Все еще под дезиллюминационными чарами, спрятанная среди диких кустарников от главной тропинки, она была ошеломлена новым звуком: шаги, переходящие на бег.       Девушка оцепенела.       Пар ног было несколько и, в отличие от сегодняшнего утра, когда треск веток быстро давал понять, что их обладатели не являются людьми, Гермиона была уверена, что эти являлись. Ее сердце яростно билось в груди, а внутри поселилось мрачное осознание, что эти ноги двигались в ее направлении.       — Сюда! — позвал глубокий голос.       Гермиона нырнула в кусты, надеясь, что вызванные ею движения остались незамеченными. Звук бегущих ног приближался, а ее сердце билось быстрее. Она, как могла, старалась оставаться спокойной, ветки лезли ей в лицо, а листья щекотали открытые участки кожи, но она стояла как статуя. Единственным ее движением были подъем и опадание груди, когда она отчаянно пыталась наполнить легкие воздухом, так тихо, как только могла.       Мимо нее со свистом пронеслись чьи-то ноги, мчащиеся, как лошади на свободе, и Гермиона насчитала две пары. Из-за кустов ей не было видно кто это, но через несколько мгновений с той же стороны приблизились другие шаги. На этот раз они замедлили свой бег, и девушка могла видеть, как они колеблются рядом с тем местом, где она спряталась, и не следуют за теми, кто прошел здесь мгновением ранее. Еще две пары ног, еще два человека.       Всего четыре трибута.       Гермиона быстро поняла, с кем имеет дело. Если она угадала, Профессионалы из первого, второго и четвертого Дистриктов объединились, как и ожидалось.       Они делали это каждый год, но то, что было между ними, всегда было крайне далеко от союзничества. Они были стаей волков в овечьей шкуре. Когда напряжение становилось слишком высоким, они быстро набрасывались друг на друга.       Шаги первых бегущих продолжали эхом отражаться от деревьев еще несколько мгновений, прежде чем тоже резко остановились.       Два трибута, которые не последовали за ними, стояли в 20 футах от места, где пряталась Гермиона, и не двигались.       Лес вокруг них был тихим.       Внезапно воздух наполнился мучительным криком. За ним последовал звук удара, словно молотом по холодной твердой земле.       — Блять, — выплюнул рядом с Гермионой один из трибутов. Женский голос, высокий и сердитый. Гермиона услышала, как девушка и человек рядом с ней начали ходить взад-вперед, через просветы между листьями она видела, как пересекаются их тела.       Громкие удары продолжались. Выразительные звуки, между которыми были слышны слабые мольбы. Плачущий голос с той же стороны, приглушенный и напряженный.       Гермиона осознала, что звук был не от ударов по земле.       Это был человек.       Девушку, скорее всего, забивали дубинками.       И это продолжалось — удар, еще удар, еще удар.       Не видеть, как это происходит, но иметь возможность слышать каждый момент жестокого соприкосновения. Знать, что каждая прошедшая секунда означает, что человек все ближе к смерти.       Кулаки Гермионы были сжаты по бокам, изнутри поднималась тошнота. Двое трибутов продолжали вышагивать, бормоча себе под нос, но не достаточно громко, чтобы она могла их услышать.       В конце концов, человек перестал умолять. Удары прекратились. Пространство вокруг снова поглотила тишина.       А затем прозвучал ужасающий выстрел пушки.       Вдалеке раздались бурные возгласы, за которыми последовал хор смеха. Вышагивающие трибуты остановились. Гермиона почувствовала, как по лбу скатилась струйка пота, едва не попав в глаз. Она до боли сжимала челюсти и чувствовала, как окаменело все тело от вынужденной неподвижности.       Две пары ног приблизились к тому месту, где стояли остальные трибуты, и в поле зрения Гермионы оказалось четыре человека, но едва ли их было хорошо видно. Их палочки слабо светились, а один нес большой фонарь. Сквозь прорехи в ветвях она могла различить лишь некоторые детали, но слышно их было лучше.       Черноволосая голова, высокая фигура, вероятно, мужская, еще одна, и четвертый трибут, которого она совсем не могла различить.       Гермиона все еще была под дезиллюминационными чарами и надеялась, что кустов будет достаточно, чтобы скрыть ее в быстро сгущающихся сумерках.       — Кормак, — позвал тот же сердитый женский голос, — смотри, куда идешь! Ты испачкал меня всю кровью!       Узел в животе Гермионы сжался от этого имени. Кормак. Тот же трибут, который сражался с Гарри у Рога Изобилия. В крови. Покрытый кровью.       — Панси, — выплюнул мужской голос, по предположению Гермионы, принадлежащий ему. — Не стоит стоять у меня на пути, и тогда, может быть, я не залью тебя кровью.       Панси, трибут из Дистрикта 1, которая метнула ей в голову топор у Рога Изобилия. Сердце Гермионы яростно забилось в груди, так сильно, что она чувствовала его в своем горле и затылке.       — Не нужно было устраивать такое месиво! — взвизгнула Панси. — Какой в этом вообще был смысл?       — Смысл? — закричал Кормак, и его шаги звучали так, словно он несся к ней. — Ты, блять, забыла, где мы находимся? Мы в чертовых Голодных Играх, Паркинсон! Наша цель — убивать!       — Тебе действительно нужно было быть таким жестоким? — ее голос был наполнен злобой, открытой и безумной яростью, направленной исключительно на него.       Гермиона не могла видеть ничего, кроме небольших фрагментов их тел, все четверо кружили друг вокруг друга. Но ей не нужно было ничего видеть, чтобы заметить злобу в словах Кормака, когда он ответил.       — Я не убивал, — он сделал паузу, и насмешка в его словах была очевидна. — Милисент это сделала. Я только держал девушку.       Послышалось хихиканье, женское, и Гермиона сделала вывод, что это была Милисент, наслаждающаяся тем, что она сделала.       Узел в её животе затянулся ещё сильнее. Горькая тишина опустилась на группу людей, как туман, и окутала каждого.       Кто-то прочистил горло.       — А теперь соберитесь, — объявил Кормак. — Я покажу вам, как мы доберемся до Поттера.       Поттер, то есть, Гарри? Гермиона попробовала проглотить комок размером с лягушку в ее горле, но не смогла. Кормак только что участвовал в убийстве другого трибута, и уже готов перейти к следующему.       — Так как мы подрались, у меня есть его кровь…       — Это он дрался с ТОБОЙ, — перебила Панси. — Он надрал твою жалкую задницу, избил до полусмерти.       — Это. Не. Относится. К делу, — прошипел он. — У меня есть его кровь. Также у меня есть зелье, которое приведет нас прямо к нему, когда я добавлю в него эту кровь.       Если бы Гермиона могла вздохнуть, она бы это сделала. Она даже не знала, что такое зелье существует. Скорее всего оно было экспериментальным, что-то из Чистой Столицы. Без сомнения темное и не продающееся на общественном рынке.       — Никто никуда за тобой не пойдет, пока ты не докажешь это, — произнес другой мужской голос. Гермиона догадалась, что это был тот, кто остался в стороне от нападения, основываясь на ее понимании взаимоотношений их группы, наверное он был с Панси.       На мгновение воцарилась тишина, и затем в просветы между ветвями она увидела, как Кормак приблизил свое лицо к лицу говорившего.       — Уоррингтон, мне следовало убить тебя, когда у меня был шанс.       — Отвали, — сказала Панси, толкнув Кормака кулаком в грудь.       Гермиона смутно помнила это имя, Уоррингтон. Кассиус Уоррингтон из Дистрикта 1. Напарник Панси, и, скорее всего, тот человек, с которым она оставалась.       — Не знал, что тебе нужна твоя маленькая подружка в качестве телохранителя, — издевался Кормак.       — Я не его подружка, — выплюнула Панси. — Ты просто придурок!       Гермионе нестерпимо хотелось полностью видеть, что происходит. Казалось, никто из них ее не замечал, но она бы предпочла быть в лучшем положении, по крайней мере наблюдать из более безопасного места, откуда-то сверху.       Кормак пробормотал что-то себе под нос, а затем воздух наполнился шорохами и звуками возни, как будто он засунул руку в рюкзак. Это длилось несколько мгновений, прежде чем он плюхнулся на землю, скрестив ноги. Он поставил перед собой пузырек и стянул с себя рубашку.       С этого ракурса Гермионе открывался на него идеальный вид. остальные держали свои палочки над его головой, освещая его импровизированное рабочее место.       Обнажив грудь, он коснулся палочкой ткани рубашки и аккуратно вырезал кусочек размером не больше сикля. Парень поднес его к свету и внимательно осмотрел, после чего на лице его появилась жадная самодовольная ухмылка.       Кормак отвинтил крышку флакона и бросил туда клочок ткани. В полумраке было видно, как ткань в пузырьке расплавилась и с шипением выпустила небольшую струйку дыма. Он какое-то время смотрел на нее, а затем поднял взгляд на остальных и улыбнулся.       — Хорошо, и что теперь? — громко спросила Панси.       — Теперь, — сказал Кормак, растягивая слова, — я выпью это.       — Гадость.       — Зато эффективно, — добавил он. Парень посмотрел на смесь, нахмурив брови, прежде чем приложить ее к своим губам и запрокинуть голову. Он сморщился от омерзительного вкуса и выглядел так, будто собирается выплюнуть все обратно. Но этот момент быстро прошел, и он поднялся на ноги.       — Куда ты идешь? — позвала Панси.       — Собираюсь убить Поттера, — рявкнул он в ответ. — Зелье укажет путь.       Его шаги удалялись от остальных трибутов, пока Гермиона не перестала их слышать. Кто-то помчался за ним, и, основываясь на разговоре, который она подслушала, девушка предположила, что это была Милисент. В то же время Панси и Кассиус, казалось, сомневались. Она не видела ничего, кроме их ног и лиц, что-то на их руках мерцало в свете палочек, пока они шептались друг с другом с серьезными лицами.       В конце концов, они повернулись в сторону, в которую ушли другие Профессионалы и последовали за ними.       Гермиона подождала, пока они не окажутся за пределами ее слышимости и судорожно выдохнула. Она помедлила еще несколько мгновений, прежде чем сдвинуться со своего места в кустах, все еще под дезиллюминационными чарами, и осторожно размяла ноги.       А затем предыдущий момент обрушился на нее, как тонна кирпичей. Они шли за Гарри.       Она все еще не была уверена, был ли это блеф, или как работало это зелье, но намерения Кормака были ясны. Гарри был его следующей целью.       Может быть, он всегда ей был, а трибут, которого они убили, просто удачно подвернулся. В любом случае, они уже были на пути к нему.       Но какая-то часть ее почти не винила Профессионалов. Гарри получил самую высокую оценку на демонстрации, и она была уверена, что другие заметили его потенциал. Она точно заметила. Он должен был быть главной мишенью для всех.       Он был для нее совершенно незнакомым человеком, и отчасти она задавалась вопросом, будет ли так уж плохо, если он уйдет с дороги.       Это определенно не повредило бы.       Против нее будет одним трибутом меньше, двумя, если считать Луну, которую, Гермиона была уверена, они обнаружат, если доберутся до Гарри.       Промелькнувшая мысль привела ее в ужас.       Неужели Игры так быстро добрались до нее? Она видела Гарри только что, и хотя он мог напасть на нее, он этого не сделал. У него были все шансы убить ее на месте, но он взял другого трибута, о котором заботился, и просто ушел.       Не было нападения. Никакого вызова. И она все еще была жива.       Он мог убить ее, и не стал.       Профессионалы могли убить его, но у нее были силы остановить их.       Гермиона все еще не понимала, почему он не напал на нее, но важно было то, что он этого не сделал. По крайней мере.       Жизнь за жизнь.       Это было далеко от того, чтобы быть союзниками, но как только она осознала эту мысль в своей голове, пути назад не было. У нее была сила сделать что-то, и если она может, она это сделает.       В худшем случае, это, возможно, принесет ей несколько очков у спонсоров.       Не имело значение, что молчание Гермионы в конечном итоге сделало бы ее путь проще. Не имело значения, что это вызвано причинами, которые не были ее собственными. Но в тот момент, если бы она не попробовала сделать что-нибудь, чтобы предупредить его, Гермиона бы никогда не позволила себе пережить это.       Ее рука дрожала при осознании того, что будет дальше. Не было никаких способов добраться до Гарри и предупредить его лично, и, честно говоря, она не была настолько глупа, чтобы оказаться там, когда на него нападут.       Была только одна вещь, которую она могла сделать, и хотя технически это не было сложно, существовали некоторые трудности. В ее жизни осталось так мало хорошего, что вызвать в воображении правильное воспоминание было проблемой.       Гермиона позволила себе мгновение подумать, прежде чем остановилась на нужном видении. Она привязала свою магическую сущность к этой мысли и сосредоточила свою силу воли на кончике волшебной палочки.       — Экспекто Патронум.       Серебристо-голубой пучок света вырвался наружу, сформировав Патронуса, и он приветственно захлопал крыльями вокруг головы девушки.       Она надеялась, что поступает правильно. Она надеялась, что он поймет.       — У Профессионалов есть твоя кровь, — прошептала она существу. — Они знают, где ты, — на мгновение Гермиона задержала дыхание. — Они идут. *       Птица кивнула и уверенно взмыла в воздух, набирая скорость и улетая от нее прочь. Серебристое пятнышко света исчезло во тьме.