The Men Among Monsters / Люди среди чудовищ

      Драко резко вдохнул, жадно наполняя легкие воздухом, подскочив на том месте, где лежал. Глаза его открылись, широко распахнутые и ошеломленные, и он отпрянул от Гермионы, как будто сразу не узнал ее, и принял за другого трибута, собирающегося напасть на него. Через мгновение глаза Драко сфокусировались, и он привалился к дереву, отвернувшись от девушки.       Когда Гермиона только увидела его, лежащего без сознания, на грани смерти, страницы в ее голове снова перелистнулись и остановились на той, что она видела во время нападения. Единственным лекарством от последствий встречи с дементорами был указан шоколад. Она порылась в его сумке, зная, что в ее точно ничего нет, и когда Гермиона зарычала от досады, с неба ей в руки спустился небольшой сверток на крохотном парашюте.       Это было от спонсоров.       Она открыла сверток и поняла, что подарок не для нее. Там была плитка шоколада в зеленой обертке.       Сейчас, почти десять минут спустя, видя настороженность Драко, Гермиона вертела его в руках, перекладывая из одной в другую, чтобы он не расплавился от тепла ее кожи.       Тепла, которое к ее облегчению вернулось к ней.       Девушка прикусила язык, так как понимала, что следует дать Драко пространство и не торопиться. Он был в шаге от потери души, и, Гермиона была уверена, что парень не ожидал увидеть ее, когда пришел в себя.       — Съешь это, — сказала она, осторожно подталкивая к нему плитку шоколада, уже разорвав обертку для его удобства.       Он повернул голову, чтобы посмотреть на нее, и встретился с ней глазами, а затем опустил взгляд на руки девушки. Драко нахмурил брови, а его нижняя губа выскользнула из-под верхнего ряда зубов.       — Зачем? — голос парня был хриплый, глубокий и тревожный, как будто он не разговаривал ни с кем несколько дней.       — Просто съешь, — сказала Гермиона более мягко. Его пальцы сомкнулись на шоколадке, и он быстро отвел свою руку, не сводя с девушки глаз. Она посмотрела на него с сочувствием, надеясь, что это даст ему понять, что она знает, через какой кошмар он прошел, и она здесь не для того, чтобы сделать еще хуже.       Вместе они сидели в тишине, и единственным звуком было пережевывание Драко плитки шоколада. Гермиона не поднимала глаз и терпеливо выводила пальцем узоры на своих брюках.       — Я умер? — спросил он, и его голос разорвал тишину.       Девушка почувствовала, как уголки ее губ поползли вверх, но не позволила себе улыбнуться. Было не время и не место для этого. Она задумалась, стоило ли говорить ему, что он был очень близок к этому, и решила, что нет.       — Нет, если не умерла я. А я определенно жива.       Драко не смотрел на нее, пока она говорила, но Гермиона увидела, как он кивнул и отвернулся. Он бесцельно сунул уголок плитки шоколада в рот, мышцы его шеи напрягались, когда он продолжал жевать.       Тихий. Смирившийся. Безжизненный.       Было так странно видеть его таким после всего. После его наглости в первый день, едких замечаний, блеска в его глазах, когда он помогал ей, и его остроумный рот, который парировал когда бы они ни сказала что-нибудь отдалено язвительное.       Тот, кто сидел сейчас перед ней, не был этим человеком.       — Это было не по-настоящему, ты же знаешь.       Он резко повернул к ней голову, неожиданно сердитый, и сказал словно защищаясь:       — Что было не по-настоящему?       Прежде чем ответить Гермиона медленно вздохнула.       — Что бы ты ни видел.       Драко с каким-то безумием попытался подняться на ноги, намереваясь отойти от Гермионы, но был слишком слаб. Он сполз вниз, изо всех сил пытаясь удержать равновесие, и девушка инстинктивно потянулась к нему, чтобы помочь ему снова сесть. Но когда ее рука приблизилась к оголенной коже его руки, он отдернул ее от прикосновения Гермионы.       — Откуда тебе знать что я видел? — выплюнул он.       Гермиона пыталась не смотреть на метку на его предплечье, такую же, что она сама прятала с первого дня на арене. Но ее глаза застыли на ней, и девушке пришлось стряхнуть с себя тревожное чувство, которое та вызывала. Драко увидел ее реакцию и повернул руку к себе, облокотившись на дерево.       — Я и не знаю, — сказала Гермиона мягко, возвращаясь к их разговору. — Я видела собственную версию того, что видел ты.       Он не кивнул и не отреагировал, не сделал ничего, чтобы показать, что услышал ее. Она медленно сглотнула, понимая, что замешательство, оборонительное поведение и гнев — обычные симптомы после нападения дементоров. Особенно, такого масштабного, с каким столкнулся он.       Драко вяло держал в руке остатки плитки шоколада, и было не похоже, что он собирается доедать ее.       — Тебе нужно…       — Почему ты здесь? — прохрипел он, прежде чем Гермиона успела договорить. Его тон был резким, и девушка проглотила вызванное этим болезненное ощущение. Но она знала, что не может ему ничего предъявить. Это было отрезвляющим напоминанием того, что при их последнем общении она вела себя намного хуже, намного грубее.       Гермиона сложила руки на коленях и посмотрела парню в лицо, пока он продолжал смотреть вдаль.       — Не так уж и важно почему, — она вздохнула. — Просто радуйся, что я оказалась рядом.       Драко оставался тихим, поэтому Гермиона тоже замолчала. Шли минуты, но тянулись словно часы, но по прежнему стояла тишина. В какой-то момент у девушки заурчало в животе, и он повернул голову, чтобы посмотреть на нее, но когда их глаза встретились, быстро отвел взгляд.       — Это было нападение дементоров, — сказала она наконец, тихо, едва ли громче шепота, но достаточно громко, чтобы он услышал.       Он часто заморгал и опустил голову с болезненным выражением лица.       Вопрос о том, почему он был здесь, давил на нее. Как он оказался в той же странной части леса, что и она, в то же самое время. Это казалось слишком странным, чтобы быть совпадением.       Она сделала паузу, но была не в силах больше сдерживаться, и слова сорвались с ее языка:       — Как ты здесь оказался?       Его сомнения были очевидны, когда он снова прикусил нижнюю губу и затем нервно облизал. Шею его покрыл румянец, розоватый оттенок резко контрастировал с совершенной белизной его футболки.       Драко выглядел взволнованным, и это настолько отличалось от того, как он держал себя раньше, что это нервировало. Он был словно совершенно другим человеком, и Гермиона задалась вопросом, насколько сильной была его маска, и сколько же трещин должно было быть в ней, чтобы он выглядел таким разбитым.       Он с трудом сглотнул, но не ответил ей.       Гермиона подумала, что можно было попробовать что-то другое, что-то новое, чтобы достучаться до него, обойти его защиту, которую он выстраивал после всего, что с ней случилось, после всего, что случилось с ним.       Подобрав небольшую палку возле своей ноги, Гермиона бесцельно провела ей по земле и неуверенно начала говорить.       — Я пошла на поиски еды. Увидела оленя и побежала за ним, а он привел меня сюда, — она сделала короткую паузу, надеясь что он прервет ее, но Драко этого не сделал, потому она продолжила. — Я стреляла в него из лука и не заметила, как деревья начали меняться. В один момент они были зелеными и насыщенными, а в следующий все стало серым. Стало очень холодно и…       — …твое тело заледенело, — закончил он.       Гермиона подняла глаза на его голос. Он смотрел на нее.       — Да, — сказала девушка тише, подтверждая конец этой грустной истории. — Мое тело заледенело.       Драко встретился с ней взглядом, и Гермиона могла сказать, что его маска все еще на месте. Глаза его были аспидно-серыми, плоскими, как бетон в летний день, и совершенно не выдавали его мыслей. Они просто смотрели друг на друга, и это должно было быть неловким и некомфортным, но не было. Она спасла ему жизнь, а он спас ее, и так они сидели, глядя друг на друга, в тишине и позволяли этой тишине медленно закипать между ними.       Единственное, что Гермиона могла слышать, — это биение своего сердца, и в тишине между ними — и его сердца. Они бились в такт друг другу, грудь вздымалась и опускалась, наполняясь воздухом и выпуская его.       Позже, оглядываясь назад на этот момент, Гермиона сможет вспомнить точную секунду, в которую выражение его лица изменилось. Внезапно, она утонула в сером. Его глаза были грозовым вечерним небом, туманной рекой после дождя, дымом от погасшего пламени. Аспидный цвет превратился в серебро, почти в синий, и Гермиона была очарована — никогда ранее она не испытывала подобного притяжения к чему-либо.       И она знала, что он думает, что он пытается понять все это, придумать, как спросить ее о чем-то еще, и поэтому она не вздрогнула, когда голос парня разрезал тишину.       — Куда они делись?       Гермиона с трудом сглотнула, точно зная, кого он имеет ввиду, говоря они.       — Я прогнала их.       В глазах его продолжал бушевать шторм.       — Как? — спросил Драко, с некоторым доверием в голосе, с чем-то, похожим на надежду.       Гермиона дернула себя за палец, понимая, что не была готова к этой части. Сказать это вслух — означало признать, что она едва успела вовремя. Что они оба чуть не уступили этой силе, и его было бы уже не вернуть, а она и не узнала бы.       — С помощью Патронуса, — прошептала девушка.       Его глаза широка распахнулись, а затем снова застыли.       — Почему меня не удивляет, что ты знаешь, как его вызвать?       Гермиона почувствовала нотку надежды в его голосе, но если судить по бесстрастному выражению его лица, то это был лишь плод ее воображения. Что-то, чего ей бы хотелось. Но она могла сказать, что была близка к прорыву. Что планы, которые она наметила этим утром, были так близки к осуществлению.       Что она была в одном вдохе от того, чтобы получить союзника, чтобы самой стать им, и сердце ее заплясало от этой мысли.       Союзники могут уничтожить Игры.       И она могла быть одной из них.       — Почему ты все еще здесь? — пробормотал Драко.       Гермиона проглотила свою гордость и произнесла слова, которые излагала себе этим утром:       — Ты просил меня подумать над твоим предложением, — она умолкла, наблюдая, как он отвернулся от нее, пока она говорила. В уголке глаза парня мелькнуло что-то странное, а затем исчезло. Гермиона откашлялась и продолжила: — Я подумала. Если предложение все еще в силе, я бы хотела принять его.       Он ждал, и девушка отмеряла тишину ударами своего сердца.       А потом он улыбнулся.       Улыбка была искренней, жадной и освобождающей. Его щеки оживились и порозовели, и это его выражение было обращено к ней, отчего в животе у девушки разлилось странное тепло.       И из-за того, что она не ожидала подобного, Гермиона улыбнулась в ответ.       Момент этот не длился долго, и больше Драко ничего не сказал, но ей было достаточно знать, что он принял предложение и негласное перемирие между ними.       Когда он доел плитку шоколада, к его коже снова вернулся здоровый цвет. Драко проверил силу своих рук и, не почувствовав дрожи, грациозно поднялся на ноги и засунул пустую обертку себе в карман.       Гермиона хотела тоже встать с земли, и парень протянул ей руку. Она посмотрела на него, и он выглядел уверенным в себе, блеск в его глазах напомнил девушке, кто он есть, и она без колебаний приняла его руку.       Девушка поднялась на ноги, и его рука не задержалась надолго. Драко потянулся, чтобы собрать свою сумку, затем перекинул ее через плечо и целенаправленно двинулся вглубь леса. Гермиона стояла и ошеломленно смотрела ему в спину, не понимая его намерений.       Нескольких мгновений ее колебаний было достаточно, чтобы он заметил, что она не следует за ним, и Драко остановился и оглянулся на нее через плечо, крикнув:       — Ты идешь или нет?       Не успела Гермиона ответить, как он снова отвернулся и продолжил свой путь. Девушка быстро схватила рюкзак, суматошно закинула его поверх колчана, уже висевшего у нее на плече, и помчалась за ним.       — Малфой, подожди… — выпалила она задохнувшись, догоняя его. — Куда ты идешь?       Он заговорил, не сбавляя шага:       — Что ж, похоже, вся твоя жизнь упакована в эту сумку, и это означает, как я полагаю, что у тебя поблизости нет лагеря?       — Ну, нет…       — Точно, — прервал он. — Но у меня есть.       Драко повернулся к ней и изогнул бровь, бросив на девушку взгляд, говорящий, что она должна была это знать. Но он был веселым, и когда Драко повернулся к тропе перед ними, на лице его появилась дразнящая ухмылка.       Они прошли в тишине около мили, прежде чем их путь резко прервался высокой стеной деревьев. И что-то в том, как они появились, показалось Гермионе до жути знакомым, словно она уже видела группу деревьев, похожую на эти, раньше. И как только эта мысль пришло ей в голову, она сразу поняла почему.       Иллюзорная стена вокруг лагеря Гарри выглядела точно так же.       Драко подошел к стене и провел рукой по стволу одного из деревьев. Оно замерцало под его прикосновением, точно так же, как и иллюзия Гарри, мерцала под ее. Он прошептал себе под нос заклинание и чары начали рассеиваться, пока не образовался арочный проход в потайную часть леса. Драко отступил в сторону и жестом пригласил Гермиону войти.       Этот момент ощущался, как «все или ничего», и она знала, что если переступит порог, то пути назад не будет, по крайней мере, из-за чего-то пустякового. Но в шагах девушки не было никаких сомнений, когда она прошла в арку, и Драко быстро последовал за ней. Когда они оба миновали вход, иллюзия снова запечаталась.       Гермионе открылась невероятная картина, и она попыталась собраться с мыслями.       Само пространство не было очень большим, но лагерь не был похож на что-то, что она когда-либо видела. Палатка была разбита под деревом, вход в нее был отодвинут, открывая два спальных места. Там был стул, горящий костер и решетка для гриля над ним. В углу, рядом с большим рюкзаком, была свалена груда оружия. Там были ножи, меч, чрезмерно большой серп, и все еще окровавленная бита. От этого зрелища по спине Гермионы пробежал холодок. Одинокий топор стоял вертикально в куче дров рядом с огнем.       — Это твой лагерь? — прошептала она, совершенно сбитая с толку.       — Да, Грейнджер, — гордо сказал Драко. — Я не предлагаю людям сотрудничать, чтобы затем заставить их прятаться в какой-то канаве, — он сделал паузу. — Почему… Где ты останавливалась все это время?       Гермиона сглотнула, не решаясь в чем-либо признаваться, стоя перед его лагерем, похожим на крепость.       — Я не хочу об этом говорить, — быстро сказала она.       — Только не говори мне, что та мерзкая река с этими тварями была твоим лагерем, — парень усмехнулся.       — С чего ей быть моим лагерем? Я не идиотка!       — Что ж, я мало о тебе знаю, но, по крайней мере, это мне известно. Так где же? — спросил он снова.       Она сложила руки перед собой и покрутила большими пальцами вокруг невидимой оси, намеренно храня молчание. Драко пересилил свой смех, стараясь сохранять спокойствие, потому как увидел, что девушка не выглядит так, будто ее забавляет эта ситуация.       — То дерево? — добивался он.       Гермиона молчала, опустив глаза. Раньше ее это не смущало, а сейчас ужасно. Она считала, что все трибуты выживали, как и она, но взгляд на условия пребывания здесь Драко рисовал совсем иную картину. Она обходилась объедками, а он жил как король.       Ирония была очевидна.       — Это было то дерево, не так ли? То, которое чуть тебя не убило? — настаивал он, и выражение его лица стало более серьезным, когда он посмотрел на нее в ожидании честного ответа.       Напряжение от его взгляда было для Гермионы слишком сильным.       — Да! Хорошо, да! — выпалила девушка. — Да, я там спала! Но когда оно было сломано, я нашла другое место!       Его серьезное выражение лица быстро стало напряженным, когда он снова попытался подавить смех. Гермиона бы тоже рассмеялась, если бы не чувствовала себя такой чертовски жалкой и ущербной.       — Только не говори, что это было другое дерево, — прыснул он.       — Малфой!       Он явно снова чувствовал себя самим собой, если мог дразнить ее подобным образом. Отчаянная часть Гермионы ненавидела это чувство — будто она ниже его. Та же ее часть сопротивлялась помощи Драко. Она хотела чувствовать себя равной, а не каким-то посмешищем ему на забаву.       — Чтобы ты знал, деревья чрезвычайно надежны! Они защищают укрытием из листьев, а находиться над землей — отличная стратегия охоты, — пробормотала она нервно, словно защищаясь. — И еще, если место вдруг станет без магии, ты все равно останешься защищен!       — Без магии, — усмехнулся парень. — Звучит как бред.       Гермиона глянула на него, не уверенная, что он не шутит, но серьезное выражение в его глазах, когда он садился на стул у огня, не было похоже на шутку. Его брови были сведены, а глаза прищурены, голос спокоен, как будто он просто делал убедительное опровержение хорошо сформулированного утверждения.       — Что ж, это не так. Возможно такое бывает не часто, но это не бред. Магия просто исчезает.       Драко закинул лодыжку на колено и задумчиво покрутил палочку в руках.       — Я не думаю, что такое возможно, но ладно.       Гермиона вздохнула, понимая, что это, вероятно, одна из вещей, которые он мог не знать об арене. Может быть не все жители Чистой Столицы были поглощены просмотром Игр. Возможно, там были люди, которые, как и она, испытывали отвращение к ним, и наблюдали только потому, что это было обязательным. Хотя может, у них был выбор в этом вопросе, и он просто не смотрел достаточно Игр, чтобы знать, что такое вообще возможно.       Она так многого о нем не знала.       Так много вопросов без ответа, которые, и Гермиона знала это, в конце концов, им придется обсудить. Самой выделяющейся вещью, была причина, по которой Драко с самого начала нацелился на нее как на партнера. Но для этого еще будет время. Будет время, чтобы узнать друг друга, и Гермиона надеялась, что они смогут сделать это правильно.       Может быть был способ выбраться из этого всего живыми, вместе. Возможно, даже не только для них двоих. Она затаила дыхание, потому что подобного никогда не случалось. На мгновение девушка позволила этой мысли зажечь в ней искру трепета, прежде чем ее смыло, словно прибрежный песок волной.       Гермиона осознала, что все это время стояла, бесцельно крутя большими пальцами, и остекленевшими глазами смотрела на Драко. Он изогнул бровь, когда она пришла в себя, и Гермиона, как бы ей ни хотелось, не могла ничего поделать с румянцем, залившим ее щеки.       — Чувствуй себя как дома, — указал парень на палатку.       Дом. Это слово сделало с желудком Гермионы забавную вещь, и она задумалась, всегда ли было так легко найти его.       Нырнув в палатку, девушка оказалась перед двумя лежаками, стоящими друг напротив друга. Один выглядел используемым, с походной подушкой и накинутым сверху тканым одеялом. Другой был пуст.       Пуст, словно к нему никогда не прикасались. Как будто его поставили для кого-то, кто так и не пришел.       Но теперь Гермиона была здесь, чтобы присвоить это место себе, и к мысли о том, чтобы спать рядом с кем-то, кого она едва знала, в обстоятельствах, в которых они, как предполагалось, должны убить друг друга, нужно было еще привыкнуть.       Она медленно стала доставать свои вещи из рюкзака. Ни подушки, ни одеяла — только потрепанный спальный мешок, пустая банка и бутылка воды. Гермиона расстелила его на лежаке и устроилась поудобнее, скрестив ноги и не зная, что делать дальше. Стены были увешаны картами и схемами. Пробежав по ним глазами, она не совсем поняла, что они означают, но вероятно, это было важно.       — Это все? — раздался голос Малфоя позади нее, когда он вошел в палатку. — Все, что у тебя есть?       Гермиона схватилась за лук, все еще висевший у нее на груди, слегка задев пальцем булавку, которую так и не сняла, и повернулась к парню.       — Это все, что у меня есть, — тихо сказала она и снова повернулась к картам на стенах.       Драко словно знал, что она была встревожена, даже нервничала, из-за их нового соглашения и ситуации, в которой они оказались: практически незнакомцы, но вместе борющиеся за свои жизни.       — Хочешь пойти поохотиться?       Гермиона заставила себя кивнуть и поднялась на ноги.       Они не отходили далеко от лагеря, обнаружив множество уток, которых смогли легко поймать. Она со своими луком и стрелами, и он со своими звездами. Из всего оружия, которое было у Драко в лагере, это явно оставалось его любимым. Он чисто перерезал голову утке, а она выстрелила другой прямо в голову. Малфой не смущался, когда нес их обеих на обратном пути к очагу в лагере.       Почувствовав, как в воздухе повисла неловкость, они обменялись несколькими словами, помимо формальностей. Их соглашение было новым, они являлись незнакомцами, и все это ощущалось странно. Не то чтобы неправильно, просто иначе, и было очевидным, что им потребуется время, чтобы привыкнуть к работе с кем-то кроме себя.       Драко вызвался сделать всю грязную работу с птицами, а потому она просто откинулась на спинку стула рядом с костром и наблюдала за ним. Руки парня выполняли все тщательно, для такого большого размера, и Гермиона почувствовала, что она засмотрелась на то, как он маневрирует с тушкой животного ножом для разделки. Он не торопился, аккуратно срезая мясо с кости, осторожно вскрывая плоть и пальцами вынимая внутренности. Малфой удалил непригодные для еды части и убрал волосы с лица тыльной стороной руки.       Гермиона еще не видела никого настолько искусного в снятии шкуры с животного и приготовления мяса, и это было поразительно. Ей стало интересно, где он этому научился.       Драко оставил птиц поджариваться на костре, и трансфигурировал себе еще один стул из ветки. Он поставил его рядом с Гермионой, но не слишком близко, так как, казалось, что они оба понимали, что такое граница, и не хотели ее пересекать.       Когда он попытался справиться с кровью, забрызгавшей его рубашку, с помощью чистящих чар, Гермиона произнесла заклинание, которое придумала сама, чтобы приводить себя в порядок после охоты в Дистрикте 12. Малфой посмотрел на нее широко раскрытыми глазами, когда красный цвет стек с его футболки, оставляя ее снова совершенно белой, но больше ничего не сказал.       К тому времени, когда они начали есть, солнце уже село, и тишину между ними нарушали только искры костра и сверчки в глубине леса. Когда Гермиона поблагодарила Драко за приготовление пищи, заиграл гимн Регнума, и они оба подняли головы к небу.       Краем глаза она заметила возникшее на лице парня отвращение при виде символа черепа и змеи, когда тот засиял в темноте ночи. Но эта реакция тут же сменилась ничего не выражающей маской.       Единственное лицо и имя спроецировались в небе — трибут-девушка из Дистрикта 10, Пенелопа. Гермиона осознала, что не помнит, чтобы она слышала пушку с момента последнего объявления, но не стала зацикливаться на этом. Многое случилось за последние двадцать четыре часа.       Когда заиграл гимн Регнума, они оба опустили глаза. Ни один из них ничего не говорил, когда они стали наводить порядок, убирая мусор и бормоча отчищающие заклинания на тарелках. Гермионе стало интересно, думает ли Драко о том же, о чем и она, или по крайней мере, о чем то похожем.       Лицо еще одного трибута, ушедшего. Реальность того, где они находились, была неотвратима.       Гермиона украдкой взглянула на Драко, когда он гасил огонь. Лицо его было напряженным, лунный свет падал на него, подчеркивая жесткие линии. Она вошла в палатку, и он остался снаружи, чтобы дать ей возможность уединиться, и Гермиону внезапно охватило необычное чувство от осознания того, что она вторгается в пространство, которое Малфой считал своим, и только своим.       Но он попросил ее об этом, поэтому она отбросила неуверенность прочь и сосредоточилась на своих шагах.       Войдя и опустив полог палатки, Гермиона обнаружила на своем лежаке сложенный комплект одежды. Она оглядела себя, одетую в ту же одежду, в которой она пришла на Игры, сохранившую приемлемый вид только благодаря отчаянной чистке и освежающим чарам. Румянец залил щеки девушки.       Гермиона развернула одежду и увидела футболку и шорты, которые были велики ей на несколько размеров. Драко ничего не сказал ей об этом, но не было сомнений, что это его рук дело. Она проглотила свою гордость и стала раздеваться. Швы и пуговицы раздражали ее кожу уже несколько дней, и скольжение мягкого хлопка было временным облегчением, о котором она не могла и мечтать.       Но сейчас, когда она ощущала его, это был рай.       Гермиона вышла в их лагерь, чтобы повесить штаны и рубашку на воздухе, и чуть не столкнулась с Малфоем, ждавшим снаружи.       — Спасибо за… — начала было она.       — Не за что, — тихо отрезал он и нырнул в палатку.       Прохладный воздух освежал кожу девушки, когда она ходила кругами возле палатки, пока не услышала шуршание лежака. Она осторожно заглянула внутрь, и, убедившись, что не видит ничего неприличного, снова зашла в палатку и заметила затылок Драко на подушке.       Забравшись в свой спальник и оставив одну сторону открытой, чтобы дать доступ воздуху, Гермиона устроилась поудобнее на лежаке. Это было настолько лучше, чем спать на дереве, что она могла расплакаться. И, возможно, позже она так и сделает.       Когда их дыхание выровнялось и стало отчетливо ощущаться в пределах пространства между ними, Гермиона вздохнула и повернулась к парню лицом. Она не была уверена, спал он или нет, но слова слетели с ее языка прежде, чем она смогла их остановить.       — Спокойной ночи, Малфой, — пробормотала она.       Мгновение было тихо, все еще было слышно его дыхание, но затем он заерзал под одеялом и повернулся к ней лицом. Его глаза были открыты, и когда они встретились с ее глазами, он сел на своем лежаке и одеяло упало к его обнаженной талии. Драко потянулся к фонарю, стоявшему между ними, удерживая взгляд Гермионы.       — Спокойной ночи, Грейнджер.       Он выдохнул воздух, свет погас, и на палатку опустились ночные тени.