Молекулярный дизайн

      Отмыться от всей этой пыли, крови, кусков кожи и почувствовать себя в уединении хоть на минуту было приятно. Пока вода струилась по волосам, собиралась за ушами и забирала с собой приставшую грязь, Норт хоть чуть-чуть расслабился. Естественно, ни в какой безопасности он себя не почувствовал, но хотя бы сердце перестало дрожать, а мышцы скулить. Ком в горле нарос так, что уже мешал дышать, и Норт, осмотревшись и поставив душ на максимум, смешал воду с выкатившимся из глаз отчаянием.       Всего минуту он позволил себе слабость, а потом больно вцепился в волосы, поднял голову, чтобы слезы закатились обратно, и помахал руками перед лицом. «Теперь бы только не покраснеть от этого» — покорил он сам себя и злостно шмыгнул носом.       Опять он казался испуганным мальчишкой себе в зеркале. Еще и основательно побитым жизнью, что, в общем, с правдой не расходилось. С волос и бровей давным-давно слезла краска, вернув его из неприметного брюнета в местную достопримечательность с серебром на голове. Норта этот факт совсем не устраивал, он не очень-то любил свою природную особенность, но сейчас делать явно нечего. К тому же, кажется, на этом фоне не так виднеются синяки под глазами. Да и не только под глазами.       Одежда оказалась больше нужного размера, но Норта это не расстроило. Он залез в свитер, как в какой-то мешок, и почувствовал иллюзию защищенности. Ткань прикрывала почти всю кожу, приятно обволакивала и давала гарантию, что до нее тут же никто не дотронется. Норт посмотрел на кончающиеся у пальцев рукава и критически оценил, надо ли их загнуть. И за, и против казались весомыми, но правило первого впечатления перетянуло, и рукава закатались до запястий.       Когда он вышел из ванной, выдохнул, что никто его тут не ждет. Конечно, есть вариант выпрыгнуть в окно в комнате, но Норт уже знал, что такое не прокатит. И замечательно подтвердил это треснутой о стекло во время попытки щекой. Так что пришлось спускаться.       И вот он сидел за столом, думая, лучше будет есть еду или не есть, и подлинно тлел под двумя взглядами незнакомых ему людей. Норт бы не сказал, что ему захотелось сбежать сразу, как это было с Милордом, но на одних ощущениях далеко не уедешь.       — Это — Нимфа, — подал голос Генрих, когда они расположились за столом напротив Норта, — моя жена.       — Привет, — кивнула головой стареющая нимфа Нимфа.       — Здрасьте.       — Ты злой, потому что голодный, — мудро изрек держащий себя в руках Генрих, — ешь салат.       Норт безрадостно потыкал вилкой в зеленые листья и сухарики, демонстративно подцепил один из них и положил в рот.       — Я злой, потому что вы мной владеете.       — Это не совсем так, Норт. Ты совсем не представляешь, как это работает?       Ему не хотелось краснеть, поэтому он запихнул в рот оказавшийся правда вкусным салат и посмотрел на Нимфу.       — Это ваше настоящее имя?       Та улыбнулась, транслируя убийственную доброжелательность.       — Угу. Можешь звать меня Ним.       — Как скажете.       — Давай на «ты»? — вернул на себя внимание Генрих. Он сидел, сложив руки домиком, но, вроде, никаких несанкционированных действий не предпринимал. По крайней мере, Норт может пообедать без домогательств. Только сейчас он вспомнил, что, оказывается, не завтракал.       — Давайте.       Генрих тяжело вздохнул.       — Ты мне совсем не доверяешь?       Ну опять началось! Норту нравился салат, но вспылить — дело святое.       — С чего я должен вам доверять? С чего? — вилка звякнула о тарелку. — Вы вообще кто? Первый раз вас вижу, а вы от меня чего-то хотите.       — Мы виделись с тобой, когда я приезжал, когда тебе было плохо, помнишь?       Норт глянул на Генриха и тут же опустил взгляд. А, да, тот раз где-то месяц назад, вроде, когда он свалился в обморок, по крайней мере, ему так сказали. Милорд даже врачей вызвал, по кой хер, правда, Норт до сих пор сомневался. Но, судя по разговорам прислуги, ему не хотелось манаться с трупом инкуба, держать живого удобнее. Норт бы и без всяких врачей ответил, что его просто затрахали до смерти. Милорду такой вариант бы не понравился. Точнее, понравился, но ночью в подвале, а днем он бы изобразил из себя обеспокоенного хозяина, покачал бы головой, в ужасе изрек: «Как так можно себя доводить?»       Врачи Норту ничего не сказали, только полапали так, что он все силы растратил, чтобы у них там не спалиться при каждом движении. Посмотрели многозначительно, что-то сказали наблюдателю в комнате и оставили его умирать. Правда, потом вместе с чаем на завтрак он пил что-то жутко склизкое.       — Вы меня кинули, — констатировал Норт и потыкал салат вилкой, чтобы успокоиться. Нет, конечно, он не сказал им: «Помогите», Милорд такое запретил, но, черт, по нему, наверное, можно было догадаться, что что-то не так!       — Я передумал.       Генрих сидел уверенно, но Норт сразу почувствовал, как тот напрягся. «Ага, — уловил он слабое место впервые за весь разговор, — значит, и вам страшно?»       — Ага, значит, хочу ухожу, хочу прихожу? Зачем я вам сейчас?       — Норт, я — магнолог, специалист по магии. Врач. Сейчас тебе плохо, если я это скажу, я же буду прав?       Разумеется, он будет прав, Норту отвратительно последние семь месяцев. И сейчас, в частности, от того, что его опять захватил в плен какой-то мужик и его садистка-жена.       — Скажи, ты много знаешь о куполе? — спросила Нимфа, забрав у него тарелку и поставив на стол три кружки с чаем.       — О чём? — Норт забыл на секунду о своей войне и похлопал глазами.       — Совсем ничего, да? — повела она бровью и положила руку на руку Генриха, очевидно, чтобы тот помолчал. Он дернул бровями и придвинул к себе кружку. Норт, подумав, сделал то же самое, хотя отпивать раньше Генриха не стал. — Ты, значит, не родился здесь? Как мы и думали… Скажи-ка, где ты родился? Дом, город, семья?       Норт глотнул чая и посмотрел пристально: они хотят их всех убить? Запротестовал, но Нимфа то ли прочитала его мысли, то ли поняла по взгляду и пообещала, что ничего с этой информацией делать не будет. Норт в этом искренне сомневался и боялся, думал наврать, но, чёрт, они знают его имя и фамилию, им и самим ничего не стоит откопать информацию.       Так он назвал деревню, а потом, отвечая на вопросы Нимфы — она была чуть лучше Генриха, к которому Норт питал неприкрытое отвращение, — рассказал о том, что дома вокруг гудят, а воздух раньше ощущался сладким и липким.       Чай приятно обволакивал гортань, язык чувствовал мягкий вкус и даже нервы, кажется, подуспокоились. Норт втянул носом воздух, задержал дыхание и присвистнул.       — Это называется «Купол»?       — Да, это купол. То, где мы сейчас находимся, — это земли под куполом. Купол возвели ангелы, чтобы разделить свой мир и мир людей. Ангелы давно закончились, и теперь здесь живут пошедшие от них маги. Раз ты здесь, а это, — Генрих постарался улыбнуться и развеять вязкую обстановку, — вроде как так, то ты тоже маг.       — Я не маг, я — инкуб, — невесело отозвался Норт.       — О, это ты знаешь?       — Мне Милорд сказал. Я — мальчик по вызову для вас.       — Это не совсем так, — Генрих помотал головой, и Норт даже посмотрел на него без страха. — Точнее — совсем нет. Да, инкубы — демоны отношений, но это куда шире, чем ты думаешь. Пока неважно. Говоришь, дома гудят?       Неуверенный кивок.       — Норт, послушай меня очень внимательно…       — Да, сэр, не могу отказать.       — Сначала послушай, потом язви. С твоей аурой — это такая штука, которая нас окружает и связывает с магией в мире — сейчас всё не в порядке. Тебе будет только хуже, если так всё продолжится. Поэтому ты должен мне доверять и дать помочь тебе.       — Что вы хотите со мной сделать? — Норт насупил брови и впился ногтями в кулаки, чтобы руки не дрожали. — Зачем?       Генрих изловчился поймать скачущий его взгляд.       — Я не стану делать с тобой ничего плохого. — Выцветшие глаза прожигали в черепе Норта дыру. — Слышишь меня? Теперь ты в безопасности. Никто тебя больше не тронет. У нас с тобой контракт, никто больше не сможет забрать тебя без согласия. Я хочу тебя вылечить и помочь тебе понять магию.       В этот момент Норт почувствовал себя очень умным и познавшим жизнь. Спокойно допил чай, поставил кружку на стол, отодвинул ее и посмотрел в глаза Генриху.       — Так не бывает. Вы мне врете. Что вам от меня нужно? Что вы хотите со мной сделать?       Нимфа щелкнула пальцами, и два чайника сами собой поднялись с плиты. Норт с распахнутыми глазами наблюдал, как его чашка наполняется из прилетевшей посуды и даже о своём будущем позабыл.       — Печенье будешь?       Он покачал головой и неуверенно притянул к себе кружку. Пить, как оказалось, хотелось ужасно, но понял он это только сейчас.       — Мне нет причин врать тебе. — Генрих снова улыбнулся как можно более располагающе, тут же навлекая на себя дополнительные сомнения. — Норт, моя цель только в том, чтобы протянуть тебе руку. Должен же я сделать в жизни хоть что-то хорошее?       Норт опять почувствовал полный отрыв от реальности.       — Пипец. Что за извращенство?       Генрих вздохнул, Нимфа приподняла бровь.       — Хорошо, если так не веришь мне, я бы еще хотел тебя исследовать.        Дыхание сбилось, Норт сглотнул слюну. Наконец-то они подошли к сути, наконец-то хоть что-то правдоподобное, отвечающее жизни. Это даже расслабляло — так вот оно что, вот, что именно Генриху нужно. Норт представил картину и внутренне зажмурился. Иголки и скальпели много ли лучше побоев? Норт не решился сказать, к какому выводу пришел.       — Нет, нет, нет, ты не думай, что всё так, — тут же заволновался Генрих. Видимо, во взгляде Норта мысли отразились куда больше, чем это позволялось.       Раскаленный металл капнул на руку. Кожа на правой ладони зажглась, импульсы пулей оказались в мозгу. Ощущения моментально вернули Норта из задумчивости в реальность, туда, где его плоть разъедала Боль.       За те полдня, что он не чувствовал боли, Норт моментально отвык и воспротивился ощущению.       — Ай! — рефлекторно выдохнул он и одернул руку, до которой дотрагивался Генрих.       Понял он свою ошибку тут же, но было, разумеется, поздно. Глаза Генриха сузились, а у Норта в горле сам собой встал грубый ком. Рука еле заметно пульсировала в последствиях. Норт сделал вид, что ничего не произошло, и отпил новую порцию обжигающе горячего чая.       — Что случилось? — так же, как детективы в старых фильмах, спросил Генрих.       — Ничего, — пожимание плечами и печенье во рту.       — Но-о-о-о-ртон?..       Глубокий вдох. «Он и без этого если еще не догадался, то догадается» — почувствовал Норт всю глубину своей ловушки. Так или иначе, раз уж они тут разговаривают…       — Вы можете, пожалуйста, — ему так не хотелось, чтобы Генрих или Нимфа увидели в нем мольбу или слабость, но знал, что не удастся, — меня не трогать?

***

      Второй раз Норт проснулся уже в более бодром расположении духа. За открытыми окнами не прыгало солнце, ветер колыхал занавески и приносил аромат доцветающих сентябринов.       Он сладко потянулся и перекатился на бок. Сегодня ему решительно никуда не нужно, вот так подарок судьбы. Каждое слово из вчерашнего «Пап, я в порядке, мне надо в колледж» сочилось неприкрытой ложью. Все участники действа это понимали, но воспитательный процесс для галочки соблюли.       Одеяло ждало в магазине именно Норта, это абсолютно точно. Такая взаимная любовь может быть только от небесного брака, не иначе. Норт с улыбкой зарылся поглубже в мягкий наполнитель и почувствовал абсолютное умиротворение.        Посудомоечная машина уже закончила уборку, когда единоличный хозяин дома всё-таки восстал и спустился на первый этаж. «Неудивительно» — подумал Норт, кинув взгляд на часы. На кухне воцарился почти идеальный порядок, который грех было не нарушить крошками хлеба и пустыми упаковками из-под таблеток.       Норт прислушался к телу, глянув на фитнес-коврик, но то решительно отказалось. Как и заползать на лестницу, чтобы вернуться в комнату. Норт охнул, расстроился и от горя лег на диван в зале. Цветочки на обоях радостно его поприветствовали, как и широкие подушки. Единственным, что Норта омрачило и заставило вернуться в живое состояние, оказалось отсутствие ноутбука. Он крайне разочаровался, вздохнул и страдальчески поплелся-таки наверх.       Первой мыслью при повторном падении на диван был курсач. Норт сам удивился своей расчетливости и продуктивности, что сдури даже этот файл открыл. За окном его самоорганизованности пели дифирамбы птицы.       Двадцать восемь страниц ждали правок, внесения пометок на используемые источники и переписки методики. Отец-создатель вздохнул и открыл почту. Нашел письма от профессора Эбигейла, открыл прикрепленные файлы. Внимание маякнуло: «Норт, Норт, пора отключаться, режим «аварийный»», пришлось задобрить заранее прихваченным зефиром.       Статьи по тематике синтеза он пролистывал мельком, сейчас его больше волновало то, что они обсуждали с рецензентом на прошлой неделе. Куда делось сравнение химических и хим-магических свойств он ни в одном из миров не знал, потому принялся за рутину.       «Копировать-вставить-форматировать» надоедало жутко быстро, но Норт держался изо всех сил. Дошло даже до разложенного дивана и утопания в подушках в обмен на еще пятнадцать минут продуктивности. Из пятнадцати получились шесть, поражение признано, все смирились. Под конец, прежде чем закрыть браузер, Норт опять перешел по ссылке для поднятия самооценки и подождал, пока выдержка из научного журнала «Нейрофармокология сегодня» прогрузится.       «Эбигейл А., Роуэн Н., Тон Л. Исследование внешних динамических условий синтеза фаллена при варьировании состава реакционной смеси».       Перечитывать свою потом и кровью написанную статью Норт не стал, просто в очередной раз по-барски оглядел шесть страниц с расчетами и описанием экспериментов. Профессор Эбигейл, конечно, тот еще великий мужик, что разрешил им стать соавторами. С другой стороны — что бы и нет, если студенты хорошо работают? Норт жутко гордился тем, что внес такой вклад в изучение этой штуки — возможно, лекарства от неоднородности ауры. Да, он почти сам на себя пускал слюни как на перспективнейшего исследователя для фарминдустрии.       Но для начала нужно защитить курсач и диплом и окончить некое сомнительное учебное заведение, чтобы поступить в новое, ничем по сомнительности не проигрывающее. А предпосылки для этого валяются на подушке рядом, пока Норт тянется к пульту от телевизора.       Залипая на картинки, которые уже минимум год он не смотрел, Норт пришел к выводу, что дело всё-таки в ауре. Наверняка она такой пассивностью восстанавливается, потому что Норту вроде как несвойственно вот так растекаться лужей по дивану. К тому же, все мы знаем, что от таблеток жизнь улучшается только в ограниченном диапазоне. «Я иногда продуктивный, я только сегодня невразумительный», меланхолично подумал он и переключил канал.       На «Купол-ТВ-ретро» весело запрыгали по экрану люди с приляпанными к спинам ангельскими крыльями. На истории в седьмом, кажется, классе, рассказывали, что крылья для ангелов — рудимент, чисто поддерживать образ, а не для вот этих брачных игр. «Неужели, — пассивно удивился Норт, — сценаристы так плохи в истории и элементарных вещах?» Тем не менее, один красноречиво сексапильный молодой ангел лежал на асфальте и страдал от того, что у него сломано крыло. Девушка с тоже почему-то раскрытыми посреди проезжей части крыльями пыталась наложить ему повязку через стоны и всхлипы. «Нет, пап, я не смотрю порнушку, я смотрю ретро-тв».       — Знаешь, Луиза?..       — Да, Авраам?       Крупный план лужи крови.       — Я всегда хотел сказать…       — Что?..       — Раз уж я умираю…       — Что ты хочешь сказать?       — Ну, удиви, что ты хочешь сказать, — поддержал инициативу Норт.       Крупный план лица Авраама. Визг шин.       — Я всегда хотел создать семью с тобой…       Такого поворота Норт не ожидал, потому сначала почувствовал укол в больном сердце, подскочившее давление, поразился и только потом яростно ткнул на выключение и откинулся в царство подушек.       — Ага, и чтоб двое деток. Алекс и Норт, желательно.       Позабытый на время Алекс вернулся в голову, только теперь он еще и откровенно ржал над попытками Норта в оправдание. Безжизненный стон оповестил пустой зал, что начался этап рефлексии.       Продлилось всё действие ровно до момента, пока Норт не решил, что еще минута, и он себя возненавидит. За четыре года он так и не освоился, так и не научился использовать свои сильнейшие стороны. Он читал книги по психологии и поведению, следовал их советам и во многих ситуациях плюс-минус знал, что делать. Но это не работало на автомате! Природа снабдила его возможностями читать настроение собеседника, но пожопила знаний, что дальше с этим делать. Норт утешал себя мыслью, что вроде как его считают приятным человеком, и даже приятели есть, но… но чёрт! Почему-то в экстренных ситуациях он ведет себя как лох.       От воспоминаний о разговоре плохело, и лучшим описанием ситуации оказались взгляд в потолок и задолбанное «Бля».       Ну не хотелось ему рассказывать о Милорде! Начинать с «меня во вторник в рабство забрали» никак не прельщало, как, кстати, и с «привет, Алекс, я — инкуб, демон отношений. Но не волнуйся, тебя не склею». Но, судя по обрывочным воспоминаниям, что-то такое всё равно придется. Или можно наплести с три короба, но тогда надо продумать… По потерянному чеку Норт построил плохую теорию и теперь не хотел, чтобы она оказалась хоть на процент исполненной.       Магия-не магия, а не о чем разговаривать, если Алекс его теперь игнорит. Норт глубоко вздохнул и, гладя словами и мотивируя уловками, уговорил себя встать. В глазах слегка потемнело, но всё списалось на резкий перепад давления.       — Так, бля, — Норт на тропе войны разблокировал ноутбук, — время расплаты, Алекс Финн!       Поиск много времени не занял, и уже через одну кружку чая Норт смотрел на незнакомые фотографии знакомого. Их оказалось откровенно мало для того, чтобы проследить всю жизнь брата за четыре года: соцсеть ограничивалась событиями прогулки с друзьями, окончания школы, какой-то лабораторией и несколькими фотками из разряда «удачные». Ничего особенно информационно-полезного, кроме наличия ста плюс друзей и факта, что кроме коричневой краски Алекс пробовал еще «шоколад» и откровенно сомнительный черный в синеву. Сам Норт перестал краситься лет в четырнадцать и теперь неопределенно даже сам для себя хмыкнул: «Да брось, Алекс, кого ты обманываешь?»       Норт пролистал фотки еще раз от самой старой до месячной давности. На последней Алекс стоял на фоне незнакомого моста через реку и улыбался, как будто только недавно закончил смеяться. Алекс в голове Норта занял устойчивый статус очень милого брата при наличии хорошего настроения. Добреньким Алекс был не так часто, как хотелось, и предпочитал пацанов еще мелкому в тот момент брату. В целом Норту было не на что жаловаться, кроме «Бля, нет, не возьму с собой, ты мелкий!»       «Но между нами разница всего в три года!» — возмущался Норт форменной несправедливости, но такое обычно игнорировалось.       Статус под фото профиля сменился на «онлайн», и Норт дернулся. «Нет, я не подсматриваю, вы ошиблись». Очень понадеялся, что Алекс не стоит у него за спиной и не скажет сейчас что-то верно-поучительное или не пристыдит. Алекса за спиной и правда не оказалось, но ощущение дискомфорта в воздухе не растворилось.       Норт переключил вкладку. Еще раз проверил записи, которые можно вынести из купола в основу. Нейросети помогали, выделяя слова вроде «магической битвы» и «телепортации», но Норт предпочел перепроверить. Осталось всего-то четыре записи, половина от выложенного. Но куда больше, чем ничего. Последний раз вздохнув, Норт нажал «сконвентировать».       Перемещением данных из купола в основу он доселе никогда не занимался — возвращаться сначала не представлялось возможным, потом — не хотелось, и сейчас жутко переживал. В возможности, что что-то пойдет не так, он не сомневался. Первый раз его перемещения из купола обратно в основную реальность для Норта запомнился шоком. Только дома перестали гудеть, как начали гудеть опять. Только он привык к двухэтажным зданиям, паркам и разговорам о магии, как его закинули в изрыгающий зловонье котел, варивший в себе тонны металла, асфальта, ресурсов, людей и ненависти.       В тот первый раз он сказал Генриху, что да, смешно, он понял и осознал, и больше не будет переговариваться, когда ему говорят «рано». Когда Генрих взял его, широко распахнувшего глаза от пересыщенности органов чувств, за плечи и повел обратно к границе купола, Норт себе поклялся быть осторожнее. Конечно, тогда ему едва исполнилось тринадцать, а аура только заживала от фрагмента заклинания, и всё навалившееся было не удивительно. Это он сейчас понимал, а тогда еле смог поверить, что в этой какофонии прожил всю жизнь.       Но время шло, интерес — тоже, знания ширились, и теперь он совершенно не замечал переходов между куполом и основой. Единственное, что еще осталось — ощущение давления, когда он буквально ходил по территории купола, но находился в мире основы. Благо, случалось такое нечасто.       Из подкупольной соцсети в основную страница сконвертировалась без потери данных, и вот Норт уже смотрел на свою фотку профиля. Опять переключил вкладку. Статус Алекса еще оповещал «онлайн». Вздохнул глубже. Брать себя в руки стало жизненно необходимо, так что Норт яростно ткнул на «добавить в друзья», на адреналине подтвердил действие и тут же закрыл вкладку. На сегодня он, очевидно, сделал максимум, да и лаяться не хотелось.       Остаток дня прошел под флагом беспросветной лени. Когда дверной звонок передал сообщение от гостя, Норт предательски подумал сказать мяу и прикинуться котом. Но святая нравственность не позволила, так что он отложил ноутбук и закутался в плед.       За дверью, облокотившись на косяк, стоял ни кто иной, как надравшийся в хлам Лунарт. По его раскрасневшемуся веснушчатому лицу и взъерошенной прическе абсолютно точно угадывалось, как он провёл день.       Если бы Норт удивился, он бы перестал себя уважать.       Нет, не то что бы он ждал Лу именно сегодня и именно в таком состоянии, но возможность в голове крутилась. Для Лунарта и его разбитого сердца в эмпатийной коробке Нортона Роуэна всегда оставалось место.       — Добрый вечер, — первым начал Норт и тут же обшарил взглядом прихожую в поисках перчаток. Боли не хотелось, если Лу придется ловить.       — Привет, — Лу вздохнул так тяжело, будто играл для «Ретро-купол-ТВ».       В нем едва ли узнавались признаки разумной жизни или, тем более, адекватного мышления, и Норт пришел к безоговорочному выводу, что нужно делать. Оттолкнулся от косяка и в жесте портье пригласил Лу войти. Тот посмотрел мутным взглядом и шмыгнул носом.       — Когда ты успел надраться? — поразился Норт, но не слишком активно, чтобы Лу не спугнуть. — Время — полшестого.       — Ты меня винишь? — Лунарт оторвался от шнурков обуви и поднял лицо с собачьим взглядом в качестве фишки. — Она меня бросила, ты не понимаешь!       «Две недели назад», про себя вздохнул Норт и закрыл дверь.       — Выглядишь помято. Ты что, не спал?       — М-м-м… — и вопрос, и поддержание тела в прямом состоянии Лунарта, очевидно, расстроили. — Часа три? Два?       Судя по фактам, начал он еще вчера. Норт дернул бровями — хотелось верить, что хотя бы не с позавчерашней тусовки, на которую Лу его позвал из вежливости.       — Ты злишься? — теперь Лу решил, что он сопливая эмоциональная девочка. — Мне не надо было приходить! Я и так тебя только подставляю. Я сейчас… — он быстро, на сколько позволяло состояние, огляделся, — уйду.       — Остановись. Лу, вставай. Ужинать будешь?       Тот брезгливо скорчился и высунул язык.       — Ну как отоспишься тогда позавтракаешь. Расстелешь сам себе в зале?       Полные слез глаза.       «Очевидно, нет» — пришел к однозначному выводу Норт, параллельно открещиваясь от «Спасибо, спасибо, спасибо!» и «Ты же лучший!» Не то что бы с Лу в таком состоянии хотелось возиться, так что было принято решение отправить того в ванную. Все-таки, Норт удивлялся, как можно так долго страдать по девчонке. Он, конечно, сам таких чувств никогда не испытывал и может быть необъективен, но окружающие вроде тоже таким не страдали. По крайней мере, не в таких масштабах.       Тем лучше, что Лунарт здесь, а не у кого-то из друзей. Хотя бы Норт будет уверен, что с этой несуразностью ничего не случится.       Дружба есть дружба, что ж поделаешь?       — Норт, ты такой хороший! — всхлипнул Лунарт, только остановившись в дверях зала. Норт собрал ноутбук и зарядку и кинул в того подушкой. Получилось криво, Лу на чистом везении избежал тканью в веснушки.       — Угу, да, конечно.       — Дай я тебя обниму!       — Ага, сейчас, — Норт посмотрел предостерегающе.       — Но вы же всё достали, теперь можно? — взгляд Лу даже сосредоточился.       — Не трогай, там остатки. И вообще, будешь болтать — будешь спать в кладовке. Или, еще лучше, отцу твоему позвоню.       Лу изобразил полное отчаяние.       Полчаса спустя, послушав о себе очень лестного, но явно неправдоподобного, Норт приказал шторам опуститься и пнул дверь зала. Пока он слушал о Кэтрин, подумал, одобрил ли Алекс его заявку. В горле от мысли пересохло, так что часть с «она не понимает ничего!» он даже послушал внимательно. Но страданий всё равно не оценил.       Родители вернулись с работы как раз к моменту, когда Норт критически оценил состояние ауры и пустоту холодильника. Нужно было что-то приготовить, но… Но сегодня он неблагодарный сын. Папа посмотрел на закрытую дверь зала, и Норт тут же кивнул на его догадку.       — Он опять страдает из-за любви?       — Угу.       — А ты как?       Норт с непониманием похлопал глазами и вопросительно посмотрел на отца.       — Нормально, я же не влюблен.       — Твое ЭЭГ говорит о другом, — тут же парировал папа.       Норт манерно закатил глаза и укутался от жестокого мира в плед.       — Ну хватит, а? Ну не знаю я, откуда этот результат. Ну год уже прошел, ну хватит?       Отец, как нашкодивший мальчик, демонстративно скрыл улыбку и тоже оценил пустой холодильник.       — Закажи доставку, — без промедлений разрешила заминку мама. — Лу же с нами не будет?       — Не, определенно вряд ли.       Пока они ужинали и Норт рассказывал о своем самочувствии, не обратил внимания на уведомление. Но когда сверял для мамы время завтрашнего приема у доктора Тона, увидел в шторке «Ваша заявка в друзья принята».       Глубоко вздохнул, подумал о заклинании и брате, опять почему-то накладывающихся одно на другое, и вернулся в разговор.