Молекулярный дизайн

      Норт не назвал бы это «разочарованием». Нет, себя он не разочаровал, потому как с самого начала знал, что этим кончится. Его куда больше волновали приемные родители. В их «не переживай» он верил, но понимал, что столько вкладывать во что-то успешное приятнее, чем в сына-бездаря.       Но ни один кубик по его велению со стола, конечно, не поднялся, ни одна спичка не зажглась, и даже свет ярче не стал. Ему только удалось приманить котенка, и теперь тот тёрся о ногу, но Норт искренне сомневался, что это дело рук врожденных магических способностей. Определение его магического потенциала — провал, которых еще поискать.       Когда за мисс Даррел захлопнулась дверь, Норт понятия не имел, чего ожидать. Он сегодня был максимально прилежным мальчиком, не прикопаешься, всем улыбался и молчал в тряпочку. Но это совершенно не отменяет того, что к Генриху придет осознание, что Норт — обычный. Обычнее некуда! Поэтому Норт скрывал панику и натянуто улыбался.       — Это потрясно! — отец ткнул вилкой в пирог и посмотрел с обожанием.       — Я старался.       Норт старался.       Нет, Норт отмерил сахар до грамма, чтобы всё было так, как надо, чтобы пахло ванилью с нотками миндаля и цвет отливал песком на закатном побережье.       Норт понимал, что просто вкусным ужином он не отделается, потому что, вот черт, нет, он не маг, и столько ему давать оказалось бессмысленно, он — бесполезный ресурс.       — Мисс Даррел говорит, опять проблемы с теорией полей?       Даже тон Нимфы ситуацию не сгладил. Норт опустил подбородок на стол, отодвинув чай и пирог и живо отозвался:       — Да я не втыкаю! Ну не могу я понять, что за эти тупые поля вокруг!       — Десятилетние дети втыкают, а ты — нет? — Генрих, разумеется, не упустил возможности поддеть. — В чем проблема?       Давно, конечно, известно, в чем проблема, и пришло время признать это.       — Я — тупой.       Заключил это Норт болезненно, зато честно. Тем больнее ему стал ответ.       — Это не причина. Выйди на улицу, там каждый второй — бестолочь полная, ну ничего же, про поля выучили? Ты мне нужен будешь послезавтра на весь день, так что добивай свои уроки завтра по полной. Мисс Даррел сказала, вы почти закончили?       — Да вроде… — Норт пожал плечами, потому что честно не знал. Знаний в его голове точно стало существенно больше, но всё ли это, что нужно, он понятия не имел. Единственный факт, который у него вызывал стопроцентное доверие, — историю основного мира он знает лучше, чем некоторые историки. — На следующей неделе экзамен по математике, вроде, за весь седьмой класс.       — Угу-м, работай, — не преминула Нимфа отдать толику заботы.       Норт дураком себя не считал и знал, что результаты магического теста родители всё равно обсудят, с ним или без него. Конечно, узнать, что они думают, будет хорошо, но распалять пожар почём зря — затея не лучшая.       — А зачем я тебе нужен буду?       Вообще-то обратно в больницу не хотелось, он не так давно оттуда вылез. Но тут он дитятко подневольное.       — Буду ставить на тебе жуткие, ужасные эксперименты!       — Здорово, — кисло отозвался Норт.       Когда на следующий день после провальной контрольной и криков на весь дом Генрих за завтраком предложил пройтись пешком, Норт напрягся. «Есть ли вероятность, что он хочет меня убить по дороге?» — подумал он, но всё равно кивнул.       На обочинах спокойно таяли сугробы, такие же белые, как на полях в его старой жизни. В воздухе почти уловимо витал запах весны, сладковатый и свежий, наполненный новыми надеждами. Скоро у него день рождения, первый день рождения под куполом. Точнее — второй, но первый он предпочитал не вспоминать совсем. Мартовское солнце скакало по крышам презентабельных домов, ветерок колыхал лужи под ногами. За некоторыми заборами проглядывалась сочная зеленая трава — видимо, там наложили заклинание вечного цветения.       Генриху, кажется, на работу не хотелось, потому что он даже не торопил пялящегося по сторонам Норта. Поглядывал, конечно, на часы с недовольной миной, но откровенного запрета так и не высказал. Нимфа же такой вариативностью в расписании не обладала, потому телепортировалась на работу еще полчаса назад.       Норт гулял здесь всего раз третий или четвертый, хоть и жил на соседней улице вот уже больше, чем полгода. Обычно он предпочитал уютный и безопасный сад вокруг дома, максимум — своя улица. Был еще вариант погулять в центре купола, возле института, ожидая, пока Генрих и Нимфа закончат работать, но и он Норта смущал. Вообще, сидение дома его более чем устраивало.       Но сейчас вдыхать едва тёплый весенний воздух казалось большим подарком. Тем более, рядом Генрих, злой на то, что Норт идиот, но всё равно надёжный. Одежда отлично прячет тело, и никаких вопросов, почему на нём перчатки.       Купол оказался территориальной единицей немаленькой. Его нельзя было пройти пешком за пару часов. Справедливости ради, его за пару часов по диаметру можно было объехать на автобусе, но такая роскошь ходила тут раз в полтора часа и насчитывала три маршрута. Пунктами телепортации пользовалось куда больше людей. Даже Генрих с завидной периодичностью оставлял дома подарок клиента и шагал с Нимфой на пару к пункту перехвата. Норт первый раз знатно охерел, но потом привык.       — Чего какой? — подозрительно спросил Генрих, когда они вышли из жилой зоны к первым административным зданиям. Здесь уже запах весны перебивался запахом сырого асфальта и чернил, а в звуки добавилось чужое чертыхание и биение дверей о косяки.       — Мне все очень нравится. Спасибо, что придумал такое.       Генрих ошалел. И застыл, ожидая, не добавит ли Норт что-то едкое.       — Развлекайся. Тем более, погода хорошая. Вообще, тебе надо ходить гулять почаще, а то уже вон мешки под глазами собрались. Хотя бы картинки свои депрессивные на улице рисуй что ли.       — Эй, да они не депрессивные! — вот же пристали! Давно Норт уже не рисует кровь и голодных волков. Ну что он, виноват что ли, что ему в черно-белом карандаше больше нравится, чем этими красками аляповатыми?       В ответ прилетела нескрываемая ухмылка.       — Разговор об искусстве — дело неблагодарное, — мудро заключил Норт и сделал вид, что в жизни ой как разбирается. А потом тяжело вздохнул. — Пап?       — М?       — Ты сильно злишься?       Генрих выдержал долгую паузу, цокнул языком и раздраженно заключил:       — Да, я, злюсь. Ну ты же вроде умный парень, ну а так над мисс Даррел издеваешься! Все соки из нее выжал. Просто готовиться надо лучше, а не рисованием целый день заниматься. Пока мог бы примеры порешать! Я тебя за это накажу! А еще хоть что-то мне на три с минусом напишешь — останешься без компа.       — Ладно. Но я не об этом…       — Нет? А о чем? Что ты еще натворил?       — Да ничего, ничего! — Норт затряс головой, чтобы Генрих наверняка убедился и перестал так смотреть. — Я про магическую ориентацию. Ты сильно расстроился, что я обычный?       — Чего? — Генрих пожал плечами, потом ловко потянул на себя Норта, чтобы тот не вляпался в лужу. — Спроси еще раз, я не понимаю.       — Ну это… Вы же установили, что я не маг там, не полумаг даже… Что я — ну, бесполезный. Но я тебе сразу говорил, что так будет! Вот, ты от этого сильно злишься?       Папа вдруг остановился и заставил Норта сделать то же самое. Поймал взгляд и уверенно спросил:       — Кто сказал тебе, что ты обычный?       Норт растерялся и не нашелся сразу, что ответить.       — Ну это же понятно. Я — какое-то бесполезное создание, ничего не умею. Никаких крутых штук.       Почему-то Генрих только умилился, тут же вселив в Норта непонятки.       — Во-первых, ты не бесполезный, ты минимум доставляешь нам с Ним удовольствие. Во-вторых, крутые штуки бывают разные, это ты пока в силу возраста не понимаешь. Ну и, открою тебе секрет, ты не просто инкуб.       — Что? — широко распахнутые глаза. — Ты меня так утешаешь или себя?       — Скажи-ка мне, как ты думаешь, я сильно злюсь?       Вопрос заставил Норта уткнуться в противоречие. По Генриху не заметно, что он злится, по крайней мере, не на результаты теста, но это же совсем неправильно! Он должен злиться, это же понятно.       — Ты, наверное, скрываешь. Просто не показываешь, чтобы я не расстраивался или еще что-то.       В глазах отца сверкнуло солнце, а губы сложились в мягкую улыбку. Где-то запела птица.       — Нет-нет, скажи, ты чувствуешь, что я злюсь?       Очевидно, он выжидал именно такого действа, поэтому Норт пораженно вздохнул и помотал головой.       — Верный ответ. А почему ты так думаешь?       — Ну ты же не показываешь, — разочарованно буркнул Норт, — вот я и не чувствую. А надо бы.       — Во-первых, бестолочь ты недоверчивая, я правда не злюсь. Во-вторых, — тут Генрих уже откровенно разулыбался от протестного вида, — я уже давно знаю, что в тебе есть не только инкубная магия.       У Норта дар речи пропал. Он совершенно откровенно на Генриха уставился и промямлил только:       — Да ладно… нет.       — Помнишь, еще давно ты спрашивал меня про пятно на трехмерной ЭЭГ? Так вот, оно относится к темпо-телепатному спектру. Довольно-таки классическая энцифалограмма получилась, по ней точно понятно, что у тебя есть возможность понимать чужие ауры. Так что я уже давно знаю, что ты — телепат или эмпат. И раз ты пока хорошо себя чувствуешь, мы это будем выяснять. Ладно?       Пятно он помнил и помнил, как загружено Генрих на него смотрел и как читал много всяких книг. Но никому он совершенно ничего не сказал!       — А ты точно уверен?       Вместе с весной вокруг Норт почувствовал, как Генрих очень внутренне веселится.       — Я думаю, ты мне и сам скажешь.

***

      Удобней его одежды только одеяло. И путь-то недалекий, всего два часа, и он вроде как обещал если не сегодня, то к завтрашнему дню вернуться, а куртка с автоматическим климат-контролем всё равно греет и тело, и душу.       На пригородном вокзале оказалось — удивительно! — многолюдно. Норту всё это совершенно не нравилось, и он тут же достал телефон с намерением написать Алексу. Но у того в запасе оказалось еще четыре томительные минуты, в которые писать просто непорядочно. А Норт — хороший мальчик, его целых четыре человека в разное время воспитывали.       Запахи сменялись один другим, выпечку перебивал пот, пот — подпаленная пластмасса, и так далее до бесконечности. Абстрагироваться от гудения, всхлипов младенцев и несвязных криков было куда легче — наушники в уши и готово. Обычно в таких местах Норт отвлекал себя от паники рисунками или, еще лучше, типичным подростковым интернетом, но в этот раз ему не захотелось. Рисование требовало спокойного ума или же, наоборот, крайней взвинченности, а настроение находилось где-то посередине.       От отсутствия занятия он заметил растерянного Алекса сразу. Тот крутил головой и недовольно осматривался. Он ничем не отличался от среднестатистического прохожего, как, наверняка, и сам Норт. Сливаться с толпой непродуктивно, так что Норт обреченно вздохнул и оттолкнулся от стены.       — Алекс!       Полчаса спустя после косого взгляда от Алекса на факт «билеты из рук не беру, положите, пожалуйста» они вдвоем плюхнулись на просиженные кресла электрички. Норт с блаженством скинул рюкзак, перчатки и потянулся, Алекс потер виски. Он, оказалось, полночи готовился к контрольной, успел ее написать и к одиннадцати примчаться на вокзал. Норт мысленно вознес хвалу такой высокой продуктивности.       — У тебя есть два часа и тридцать семь минут, чтобы поспать, — разглядывая билет, оповестил Норт.       Алекс протер слипающиеся веки и весомо покачал головой. Норт не решился сказать, недоверие это, усталость или недосып.       — Мы едем на день, что за шмотки? — Алекс для смены темы покосился на рюкзак.       — Ноут, — в подтверждение Норт показал угол одной из любимейших его вещей на свете. — Со списком вопросов.       — Ты взял ноутбук для этого?!       — У меня много вопросов.       — Только не веди себя, как идиот.       Алекс определенно не выспался, да еще и напрягался в глупом желании всё контролировать, поэтому Норт совершенно на него не обиделся. Чем бы дитя не тешилось, так сказать.       Печка в полупустом вагоне пригородной электрички не работала, но сентябрь сегодня цвел, радовал последним теплым солнцем и лизал мягким пост-летом. Спасибо утру, никто к парочке Финн присоединяться в поездке не захотел, и, как только электричка тронулась, Норт поерзал и удобно уселся на побитой временем лавочке. За окном замелькал перрон, длинные нагруженные составы, серый обляпанный мазутом забор, чуть быстрее — гаражи и производственные здания, высотные дома вдали, городская дорожная развязка и облетающие деревья. Рваное желание вагона вырваться из стекла и бетона перетекло в мерный стук колес о рельсы, мир вокруг возвращался в равновесие.       — Сто лет не ездил на электричках, — признал Норт, понимая, что пора начинать разговор.       Алекс едва заметно неодобрительно покачал головой и кинул сканирующий шпионский взгляд, Норт не подал вида, что заметил. Вместо этого подумал, повлиял ли он как-то на то, что брат закрасил всю седину, и теперь они уже не так похожи.       — Что это у тебя на шее?       — Это? — Норт ткнул пальцем в широкий пластырь — единственное, что, по его мнению, могло Алекса смутить, и получил кивок. — Это называется АС-отслеживатель. Ауро-стимульный. Не делай такое лицо, сейчас объясню. Эта штука отслеживает толщину ауры — насколько она стабильная, как расходуется и обновляется. Да, та самая, которая как вторая кожа. Родители мои, конечно, волнительные, но сейчас я с ними даже согласен, что да, надо последить, пока я здесь. Если аура дойдет до критического значения, эта штука пикнет. Иначе, — Норт всем видом показал, как его такой вариант не устраивает, — будет как в позапрошлый раз. О, жесть! Думаю, нам обоим этого не надо. Связана с трекером, — он покрутил запястье с электронными часами.       — ТЫ ОПЯТЬ СОБРАЛСЯ В ОБМОРОК?!       Очень смешно стало Норту, и он потряс головой, чтобы не рассмеяться. А вообще-то, напугать Алекса — это не круто, это стыдобища.       — Не, не, не, — под испепеляющий взгляд Норт прикусил губу и посмотрел на потолок, чтобы успокоиться, — конечно нет. В тот раз просто всё было плохо, не буду в детали вдаваться. К тому же, я много энергии потратил, чтобы машину остановить, да еще это заклинание защитой не подкрепил и наиболее безопасный способ не выбрал, а у меня аура только заживала. Короче, да, предлагаю этот эпизод забыть. Сегодня подобного не планируется. Может, всё-таки поспишь? Я тебя не съем, честно.       Может, конечно, темно-синяя одежда оттеняла мешки под глазами, но Норт наверняка сказал бы, что у Алекса жуткий недосып. Чтобы прочитать его эмоции, такие невыраженные сегодня из-за усталости или еще чего-то, пришлось бы активировать способности на большую чувствительность. Делать так не хотелось, и Норт позволил ситуации течь своим чередом.       Алекс еще раз помотал головой и дал однозначно понять, что вопрос закрыт.       — Нет уж, это время можно потратить куда полезнее. А высплюсь дома вечером. У меня же есть два с половиной часа наедине с любимым братом.       От интонации «любимого брата» у кого угодно мурашки побежали бы по коже. Но Норт знал, он же не идиот, к чему такой заход, потому смиренно улыбнулся, кивнул и спросил:       — У тебя есть вопросы?       — О да, у меня есть вопросы.