Молекулярный дизайн

      Алекс определённо зря позвонил. Потому что Норт не планировал разреветься в трубку. Никому и никогда. И сдержал это обещание, только лишь стоически жалобно всхлипнув, когда все-таки взял звонок от так резко решившего вернуться в его жизнь брата.       Дальнейшей реакции он не ожидал. И все-таки под натиском Алекса назвал адрес, и, поняв, что тот действительно собирается нанести ему визит, оглядел свое скромное жилище. После первых трех дней тягомотного молчания и сегодняшнего письма о том, как через пункты перехвата купола-четыре попасть в купол-два, Норт ощущал абсолютное отчуждение. Мир казался ему серым и несносным, все вокруг дышало опасностью, и он не мог бы сказать, чувствует ли от завтрашнего визита безвыходность или облегчение ожидания.       Когда трель звонка разнеслась под отклеившимися потолочными плинтусами, Норт как раз собирал отчего-то накопившиеся на кухонном столе рисунки. Он не помнил, как рисовал добрую половину из них, но, судя по четким черным линиям карандаша, он так выплескивал злость.       — Я в порядке! — объявил он пустой квартире, как только засунул испорченные бумажки в мусорку.       Замок тамбура щелкнул с отвратительным скрежетом умирающего механизма, а дверь отворилась со скрипом железных суставов.       Судя по насупленным бровям Алекса, он готовился к ругани. Неудивительно, после стольких дней игнора. В руках он с абсолютным протестом держал коробку с вафельным тортом.       — Ну привет, мистер игнорщик, — не стал затягивать дорогой гость и злостно ткнул в Норта коробкой.       — Привет, — кивнул Норт головой, вдыхая запах надежности, который так и исходил хоть и от недовольного, но все равно жутко верного Алекса. — Слушай, у тебя есть время уехать и сделать вид, что мы не виделись, пока я еще разрешаю.       Алекс демонстративно вскинул бровь, пока протискивался мимо «хозяина» в квартиру.       — Это чё еще за сцена? — не оценил он дефицитную возможность и скинул обувь. — И чего за хата? Никак к нам решил перебраться?       Норт знал, что рано или поздно это случится, потому как в принципе свои пределы изучал. Так что не удивился, что уже от этого вопроса горло сжалось судорогой, а пальцы едва заметно затряслись.       — Да нет, не совсем, — сосредоточив взгляд на торте, чтобы успокоиться, ответил он. — Эм… Алекс? Прежде, чем мы поговорим, можно… я тебя обниму?       Алекс впал в очевидный ступор. Норт, переживая, даже и не заметил замешательства, слишком увлеченный фантазией, что сейчас ему ответят нет.       — Конечно… — не очень уверенно протянул сбитый с его изначальной позиции Алекс.       Норт нуждался в этом. И даже не отрицал этого, когда решительно шагнул к нерешительному брату и крепко того обнял. Первый, кажется, раз за все время с пор их детства. Алекс пах домом и защитой, пусть даже и эфемерно. Руки и шея его отдавали тепло, которое порядком замерзший и внешне, и внутренне Норт впитывал в себя.       Вот здесь он хочет остаться, пока всё это не решится само собой, распадется, как завядшие листья.       Но так не получится, и Норт, к его собственному скверному сожалению, это отлично понимал. Так что горько вздохнул, хотел было закончить этот наглейший энергетический вампиризм, но тут руки Алекса несмело обхватили его с большей заботой, запихнув обратно в поддержку.       — Прости, — смущенно улыбнулся Норт, отпустив, наконец, Алекса и покраснев.       — Ой, да ладно, — отмахнулся Алекс и совершенно безучастно покраснел тоже. — А я думал, ты вообще такие дела не любишь. Ну, тактильные.       Тут Норт честно покраснел окончательно и пробурчал: «Да, вообще-то, обожаю», прекрасно понимая, откуда у Алекса возникла эта мысль.       — Ты выглядишь потрепано, — бесстыдно заметил Алекс, следуя за Нортом сквозь раскиданные всюду, где можно и где совершенно нельзя, вещи.       — Да, так и есть, — не стал он тут играть в героя, потому как все равно надумал рассказать Алексу всё. — Есть хочешь?       В кухне пахло недавно порубленным базиликом, белым вином и мясом. Да, Норт решил шиковать, пока у него есть возможность. Пожить, так сказать, перед тем, как его подвергнут одному из магических наказаний от заклинания слежения до перестройки психики.       За, мать твою, то, что всё обернулось киберразмашистой херней.       Так что он даже без стеснения распорядился найденной еще в первый же день в укромном уголке холодильника бутылкой вина.       — Да не… — ведя носом, то есть, клюнув на расставленные Нортом для задабривания ловушки, ответил Алекс.       — Рагу с авторским соусом и рис. Калорийность примерно как кусок пирога. Угощаю.       Так вот, когда Алекс с нескрываемым удовольствием уплетал рис из тарелки с большой трещиной, а еще расслабился от своего изначально бурчащего настроения и выглядел вполне мирно, Норт решил, что пора.       — Алекс, тебе придется выслушать мою исповедь.       Алекс с откровенным вопросом решил таращиться на Норта. Он даже ложку до рта не донес, настолько важным ему казалось сделать изумленный вид.       — Что ты имеешь в виду? — напрягся он.       — Понимаешь, я запутался. И мне нужно кому-то рассказать, чтобы… — Норт и сам не знал ответ на это «чтобы». В глубине души он догадывался, что ответ тут будет «чтобы просто поговорить хоть с кем-то и поделиться», но тогда он оказался бы совершенно отвратительной скидывающей на других свои проблемы личностью. — Чтобы ты мне грехи отпустил.       Очевидно, Алексу жутко хотелось спросить, не убил ли Норт кого и не перепадет ли от этого самому Алексу. Но отчего-то не стал. Сказал только, чтобы никто не горячился и что слушает. Осталось только глубоко выдохнуть и выложить все, что за этот месяц произошло.       Прежде, чем ответить на очередной вопрос шокированного брата, Норт разлил по кружкам чай. Вафельный торт уже лежал на столе — его порезали под рассказ о мистере Деррене.       — Эти твои синяки на запястьях смотрятся ужасно. Точно все норм? — Алекс даже паузу отвел и выдерживал ее, пока Норт однозначно не кивнул и не напомнил про Милорда и оставшиеся после него триггеры организма. — Так это, короче, не наркота, а лекарство, так? Это что-то ваше про аксоны?..       По виду Алекса ясно понималось, как он пытается въехать в происходящее. Хоть Норт и старался по-минимому использовать термины, он однозначно с ними переборщил. Но Алекс старался. И уже за одно это Норт был ему бесконечно благодарен.       — Нет. Это — аурный абсорбент.       Алекс посмотрел на него, как на маловменяемого.       — Ты же мне только что сказал, что нет? Или я опять чего-то не понимаю.       Вот теперь Норт вздохнул так глубоко, как не позволял себе раньше, и признал:       — Это абсорбент. Именно такая штука, которая одной ауре помогает съесть другую. И мы изначально об этом знали.       Признание далось не так тяжело, как он предполагал, зато на сердце стало легче. Ну все, теперь хоть кто-то знает. Норт не сомневался, что за Алексом при желании тоже устроили бы слежку, так что даже не переживал, что втягивает его во все это. Наоборот, хоть Норт и куда больше просто тешился этой мыслью, держать Алекса рядом безопаснее.       — «Мы» — это кто? — протянул единственный свидетель после молчания, похоже, начиная въезжать в ситуацию.       — Профессор Эбигейл, мой научник, доктор Генрих Роуэн, мой приемный отец, и, собственно, я. Можно я тебе расскажу, да?       В это «да?» он вкладывал всё. Очень надеялся, что Алекс ему не откажет, и свято в это верил. И, получив размеренный кивок вместе с напрягшейся аурой и подозрением, форменно выдохнул.       — Только ты послушай, а потом задашь вопросы, ладно? А то я собьюсь, и у тебя в голове будет каша.       Это всех напрягло еще больше, но Норт понимал, что так будет лучше. Так что, получив «Валяй», поблагодарил и обхватил прижатые к груди коленки, чтобы хоть как-то чувствовать себя увереннее.       — Для начала тебе нужно принять две вещи, — решил он оправдаться с самого начала, — во-первых, я всегда был очень слабым созданием. Во-вторых, Генрих часто увлекается.       Алекс выгнул бровь в жесте понимания, что будет дальше. Похоже, он все еще не решил, пугаться ли нынешнему положению Норта относительно охраны или же дослушать сначала вторую часть.       — И еще то, что, когда Генрих еще учился, профессор Антион Эбигейл преподавал ему фармакологию. Ну а теперь, собственно… — Норт безжизненно вздохнул и поводил пальцем по ободу кружки, прежде, чем выдать все-все. — У меня всегда были проблемы с аурой, Алекс. Я тебе сейчас объясню. Когда Милорд притащил меня за купол, он не позаботился проверить, все ли со мной в порядке. Купол — это, если говорить по-серьезному, другая энергоплоскость. Типа как двести двадцать и триста восемьдесят вольт. На адаптацию к новым условиям организму нужно время, силы и, иногда, даже специальные упражнения. Ну, знаешь, как привыкание к жаркому солнцу там… Но мне, разумеется, никто такого не дал. Зато вместо этого изрядно добавили стресса.       Так что моя аура включила аварийный режим и пыталась меня от всего этого защитить. Она, конечно, молодец, но потом, когда все стало нормально, она уже не думала расслабляться. У меня в ушах постоянно звенело, а еще иногда я слышал звук, как от трансформаторной станции. Представляешь такой?       Алекс, не задумываясь, кивнул.       — На этот стрессовый режим расходовалась куча энергии. Брать ее мне было неоткуда, так что на это тратилась сама аура. И, представь, — Норта даже самого пробрало, — от нее потом отваливались куски. Такие, как слои кожи.       Сравнение Алекса, судя по брезгливому отвращению в ауре, пробрало. Норт довольно хихикнул.       — Ну и второе — это, конечно, дурацкое заклинание. Тут пояснять не надо?       — Ну я представляю, — задумчиво подтвердил Алекс.       — Так что, надеюсь, я тебя вполне убедил, что всё было плохо. Стало лучше после нехилых манипуляций Генриха и доктора Тона — да-да, того самого, — кивнул Норт на неопределенный жест Алекса, — можно сказать, почти приемлемо. Но! Генрих не тот человек, который признает свое поражение. Конечно, я его понимаю, он хотел просто лучшего результата… Он уперся в высший предел восстановления моей ауры, больше у нее ресурсов не было. Но сдаваться он не стал, а решил, что надо попробовать что-то экспериментальное. Он вообще экспериментатор еще тот. Ну, короче, он придумал, что надо бы попробовать активировать такие центры в ауре, через которые она обменивается энергией с миром, и впихнуть в них больше энергии. Не думай, что такого не делают. Делают, конечно, но так, как обычно, мне не подходило. Тогда он прикинул, как это могло бы работать, ему понравилось, и он решил попробовать такое сделать. И позвонил профессору Эбигейлу.       — Так, погоди. Это он резко недавно придумал что ли? А что он раньше не додумался?       — О, нет! — улыбнулся Норт, поняв, как сильно вводит Алекса в заблуждение. — Мне тогда было тринадцать. Три года назад то бишь. Это ты молодец, что спросил. Ну так вот. Идея профессора Эбигейла заинтересовала. Нет, ты не думай, что у нас там все так легко и просто, чтобы придумывать лекарства каждый день. Так уж сложилось, что профессор занимался грантом по абсорбции аур магических животных, а Генрих увидел в этом всем возможность запатентовать и продавать. Он вообще весьма меркантильный… Ну да неважно. Короче, профессор сказал, что подумает, а папа сказал, что, в случае чего, у него есть подопытный кролик.       Глаза Алекса расширились. Кажется, Норт его этим поразил. Наверное, это нормальная реакция, просто для всех Роуэнов проблем с нулевым пациентом обычно не возникало. Чтобы не оправдываться, Норт продолжил прежде, чем Алекс откроет рот.       — Так профессор Эбигейл придумал фаллен. Угу, просто взял и придумал. Первую его редакцию, прикидочную. У него в запасе была куча моей ауры, да и с Генрихом они занимались этим как серьезным коммерческим проектом. Дело уже было совершенно не во мне, потому как Генрих «придумал» гениальнейшую аурную абсорбцию. Прием давно известный и не новый, широко используемый в лечении аур — я тебе даже примеры лекарств могу сказать. Отличие фаллена, по логике создателей, заключалось в том, что он действует на активные центры, а не, как все другие препараты, на ауру целиком.       Когда профессор Эбигейл, намучившись, представил «безопасный» фаллен, мне было почти пятнадцать. И, да, я добрых раз пятьдесят успел про него забыть. Но Генрих же обещал, что меня можно для эксперимента использовать, так что…       Видя, как у Алекса окончательно перекосилось лицо, Норт поспешил добавить:       — Не-не, ты не думай, что он на мне всякую херню разрешает пробовать. Только то, в чем он сам уверен. Не думай, что всё так плохо. В фаллене он тоже был уверен. Тем более, что исследовали его изначально на моей — хоть и отделенной от тела — ауре, так что в совместимости никто не сомневался.       — Погоди-погоди. Стоп! А как же там всякие клинические испытания?.. — не очень уверенно, но крайне протестно перебил его Алекс.       Норт умилился.       — Знаешь примерную иерархию проверки лекарств?       Последовало не очень уверенное качание головой, и Норт понял, что лучше объяснить.       — Смотри. Сначала — теоретический расчет. Потом — апробирование на моделях. Если всё норм, а мы с тобой представим, что всё норм, дальше идет тест на животных. От простейших до похожих на человека. Крысы там, зайцы, обезьяны — всё как мы любим. Потом — а до этого шага доходят далеко не всё — идет тест на добровольцах. От меньшего числа к большему. И в конце еще фокус-группы — когда половине добровольцев дают плацебо, а половине настоящее лекарство, а потом смотрят на результат. Так вот, я, как ты понял, между зайцами и добровольцами. Такую роль отвела мне жизнь.       — Отвратительно.       Очень хотелось перекинуться на эту тему, но Норт себе стоически не дал и реплику проигнорировал.       — Мы попробовали фаллен в лаборатории НИИ. И знаешь, что случилось? Мы его только ввели, и я тут же содрал с папы и профессора по доброй половине их аур.       Это было странно. И, как ты понимаешь, совершенно не то, чего они хотели. Они, смешные, думали, что сейчас откроют фаллен, включат аурные лампы и кинут в меня куском энергии, а потом с умными лицами будут обсуждать скорость абсорбции. Вместо этого, как только профессор ввел мне фаллен, тот тут же активировался, и моя аура сожрала профессорскую.       Это было фиаско. И мы все с этого знатно охренели. Особенно профессор Эбигейл, конечно. Оказывается, если активировать центры сбора энергии, они все будут собирать энергию. Прикол, да? Так или иначе, следующий месяц я ходил с огроменной как никогда в жизни аурой, а они — с ободранными. Лечить людей таким препаратом, как Генрих здраво рассудил, нельзя.       А потом наступил отходос, — Норт грустно вздохнул, вспоминая эти дни в рисовании мрачных картинок и желании повеситься. — Не буду тебе в подробности вдаваться, но я чувствовал себя плохо. Наверное, поэтому в куполе-два и думают, что это наркотик. — Тут он резко понял очевидную истину. — Судя по определению от здравоохранения, так и есть.       Такая штука пользы никому не принесла бы, от этого профессор Эбигейл и начал так бешено уменьшать его активность. Вообще, фаллен претерпел много всяких изменений… На третьей редакции, когда зайчики уже не сдирали друг с друга ауру совсем, и все надеялись, что Норт тоже не будет, мы узнали еще одну особенность: фаллен имеет накопительный эффект. Если использовать его несколько раз, сдирание аур становится еще активнее.       На мне его благоразумно больше решили не испытывать: им хватило всего двух раз. Но профессор решил добить свою разработку, чтобы действительно ее использовать, и добился того, что фаллен превратился в обычный регенератор ауры. Совсем не такой активный, как в начале. Он так снизил активность молекул, что теперь фаллен можно принимать даже курсом. Ну, мы так думаем.       Когда мы с родителями остановились на фармации, когда пора было выбирать учебу, тут уже карты сложились совсем. Папа спросил, не заберет ли профессор меня под крыло, он поржал и согласился. Как ты понимаешь, мы с фалленом образуем взрывоопасную смесь, и я очень переживал. Но от начального фаллена в лаборатории мало что осталось, потому как мы дезактивировали все центры и синтезировали неактивный, а потом уже профессор его оживлял, если нужно.       Я чувствовал себя большим крутым ученым и постоянно спрашивал, что это профессор не пишет статьи о фаллене. Статьи — это крутое дело в научном мире. Он, конечно, прожил больше меня и мудро не делал этого, но мне-то хотелось! И однажды он согласился. Он написал статью в журнал о фаллене, добавив меня соавтором. Это было круто, я ощущал свою мощь. Рассказывал там о почти дезактивированном веществе и свойствах. Мы написали, что это — регенератор ауры, умолчав о том, что он помогает абсорбировать энергию через аурные центры. Никому не должно было быть интересно! — бессильно разозлился Норт. — А потом еще одну, про свойства, вместе с Лу.       Я не знаю, что там нашло на купол-два, что они решили почитать эту статью, но они очевидно поняли, что мы просто навесили на активную молекулу неактивных радикалов. И вернули фаллен в его бешеное состояние.       Это пипец, Алекс!       Пришлепнутый очередным пониманием патовости ситуации Норт опустил голову на стол и тихо застонал.       — Так, ладно.       Алекс явно сдерживал панику, которая сочилась от каждого его движения. Норт это понимал и ценил, но сейчас он видел только черное в своем будущем и оттого позитиву брата не поддался.       — О, а еще я чуть не убил Лунарта! Это от накопления фаллена в организме. Я знал, что так и будет, Алекс, черт, черт, черт!       Под несосредоточенный взгляд Алекс нервно провел пальцами по волосам и уставился куда-то вдаль. Норт меланхолично отвечал на его вопросы, признавая, наверное, что все это неправильно, что так быть в принципе не должно, что надо взять себя в руки. Объяснял про действие фаллена и еще раз рассказал про контракт, которым мистер Деррен держит его яйца.       Контракт добивал Норта. Если он когда-то раньше еще видел светлое в будущем, то теперь, под чьим-то контролем, это представлялось ему абсолютно невозможным. Сам он назвал свое состояние «тревожная опустошенность».       — Так, все, вставай, поднимайся. — Велел Алекс, сам поднявшись и поставив в раковину грязную чашку.       — М? — протянул Норт устало.       — Поднимайся, говорю. Живо. Вставай, я тащить тебя не собираюсь.       — Куда? — кисло осведомился Норт, отлипая от столешницы — сегодня он планировал только страдать.       — Со мной. Я тебя в таком состоянии не оставлю, хватило. Выделю тебе диван. Тебе шмотки нужны?       Глаза Норта едва заметно блеснули.       — Что? — вяло удивился он. — Нет, я не…       Один взгляд сурового Алекса заставил его заткнуться в своих искусственных протестах.       — Я еще уговаривать тебя должен? — начиная злиться и отпускать эмоции, холодно спросил Алекс.             — Нет, ты мне вообще ничего не должен. Если только я тебе.