Не особо принципиальный отдел

      Работа в читальном зале отчего-то веселила. Она напоминала Ларе ее студенчество. Все кругом готовились к экзаменам, как делала она, делала мучительно давно. Лара снова чувствовала себя молодой. На нее не давила ответственность за десяток людей, за судьбу Отчизны, за финансы. Кириллушка за нее отвечает, Союз развалится в любом случае, а деньги зарабатываются регулярно. Счастливое время. В этом мире уже есть телевидение, радио, транспорт. Это отличное время, где все у Лары хорошо.       Крис оторвался от сборника писем Рылеева и с интересом начал наблюдать за Ларой. Она внимательно читала мемуары Трубецкого, выпущенные его дочерьми. Странно было работать над делом декабристов. Странно было считать их историей. В какой-то момент она не сдержалась и закрыла рот рукой, сдерживая смех. Мид тоже улыбнулся.       — Впервые вижу, чтобы исторический документ так веселил, — шепотом заметил Крис.       — О, но это и правда очень смешно! — также шепотом продолжила Лара. — Здесь Сергей Петрович про допрос у Николая как раз рассказывает. И у него Николай Павлович Екатерину Ивановну красавицей называет несколько раз! Представляете? — она снова хихикнула.       — И что вас веселит? — удивился Мид.       — Вы меня простите, Каташа сколько угодно замечательная, умная, талантливая, но красавица… Сразу видно муж про любимую жену пишет!       Ларе кто-то цыкнул из-за соседнего стола. Она смутилась и вновь опустила глаза в книжку.       — Уже первый звонок был, может пойдем? Достаточно поработали сегодня. — предложил Крис, вставая из-за стола.       На улице стояла теплая предлетняя погода. Крис вздохнул полной грудью, сидеть в библиотеке, конечно, хорошо, но Мид словно забыл, как это — никуда не спешить.       — А пойдемте гулять, Лара?       — Лара? Не мисс Ворон? — прищурилась девушка. — Если разрешите назвать вас Кристиан и угостите вином, соглашусь составить вам компанию!       Мид встал напротив девушки:       — Вам разрешу называть себя Крисом.        Он улыбнулся и сделал странную для Лары вещь, он протянул к ней руку: «Позволите?». Не схватил, а попросил.       — Разумеется, Крис.       Они гуляли долго, тихо обсуждая кино. Лара поразительно много знала о культуре. Наверное, в СССР нет этого надуманного контроля. Она же ходит вольная и прямолинейная и столько всего знает. Лара и Крис выглядели молодой парой, парой, у которой могли бы родиться чудесные светленькие детишки. Об этом подумала Вера Максимовна, возвращавшаяся со смены.       В теплый майский вечер в сквере возле манежа играла музыка. Парни с девушками, позабыв обо всем, танцевали в теплом бесконечном закате белых ночей. Заиграл вальс.       — Позволите?       — Сочту за честь.       Все в ее движениях было непринужденным. Словно она танцевала вальс каждый день. В ней не было неловкости других танцующих. Девушка двигалась так свободно и легко, что в какой-то момент Крису показалось, что они на настоящем балу. Он ярко видел, как чудесно на ней смотрелось бы пышное платье.       — Знаете, — заговорил он, — вы словно в XIX веке бывали и с декабристами лично знакомы.       Крис поделился мыслями, которые роились в его голове с того дня, когда девушка показывала ему квартиру Рылеева.       — Вот как? — неуловимая и неясная эмоция скользнула в точных чертах ее лица.       Крис счел, что комплимент партнерше понравился:       — Да, особенно, когда вы говорили сегодня про Трубецкого и его жену. Как вы ее назвали? Катруся?       — Каташа…       — Да-да! Она вам как подруга!       — Скверная из меня подруга, раз я ее красоту обсуждаю…       Внутри у Лары все заныло: как она может смеяться? Каташа! Бедная Каташа на севере отрезала ленты с зимних сапожек, чтобы сшить шапку Оболенскому! Лариса Константиновна предательница! Ее не наказали, она должна быть в ссылке! А лучше казнена! Она не искупила грех, она просто сбежала.

***

      Лара вернулась домой заполночь. Она опустилась на пол в коридоре и заплакала. У нее не было сил дойти до спальни или спрятаться в ванной комнате. У нее не было сил. На красивую синюю юбку падали грязные слезы, смешанные с тушью. У Лары не было сил поднять руки, стереть слезы. Девушка плакала тихо, сотрясаясь всем телом.       — Лар, ты плачешь? — вдали зажегся свет, вышел Кирилл.       Она ничего не ответила, лишь опрокинулась на стену. Мужчина быстро опустился рядом с ней и также без слов прижал к груди. У Ларисы Константиновны он научился одной важной вещи: сострадать без лишних размышлений. Когда сердце разрывается, никакие слова не помогут. Неясно, сколько они так сидели. Лара полюбила своего компаньона за то, что он с ней. За то, что он, кажется, будет всегда. Она хотела верить, что Кириллушка никогда не предаст, как это сделал Рылеев.       — Я не хочу возвращаться в архив… — прошептала Лара. — Меня никто не простит! Уже не простит! Про меня никто не вспоминал в бумагах. Ни одной строчки…       — Милая Лара, — его подбородок лежал на ее макушке, а руки крепко сжимали, он хотел спрятать ее ото всех. — Тебе не их прощение нужно, тебе себя простить пора. Пойми, мы просто часть потока событий. Мелкие камушки в реке времени.       — Он сказал, что я словно из XIX века, что я будто с декабристами знакома… Я так перед ними виновата! Перед Каташей виновата, я же с ней ни разу не встретилась после ареста… Мне здесь так хорошо… Мне так гадко…       Кирилл ласково погладил вечную спутницу, к которой был привязан провидением. Ему нравилось снова видеть ее молодой, хоть израненной, но все еще наивной. С возрастом она изменилась, точно смирилась с чем-то, но эта Лара, как отголосок воспоминаний о доме. Ему нравилось, что боль у них одна на двоих. И представить, казалось, невозможно, как Лара жила при их первой встречи, когда никому рассказать нельзя было. Нет, он будет ее поддержкой, потому что Лариса Константиновна с самого начала оказывалась рядом.       — Мне так странно, что ты взрослый уже…       Они вошли на кухню, Кирилл поставил чайник.       — Меня здесь никто не называет Ларисой Константиновной, от меня ничего не зависит… Я никогда не пойму, как это происходит… — Лара взяла полотенце и постаралась стереть макияж, вышло скверно.       — Ты не спрашивала, окажешься ли дома, — заметил Кира, прислоняясь к кухонной тумбе.       — Я не хочу знать, потому что уже не уверена, что хочу вернуться… — Лара закрыла лицо руками. — нет, я хочу увидеть родителей, но для меня прошло около трех лет, я уже не та, кем была… Хотя сейчас, когда у меня никакого влияния, как раньше… Я боюсь, что ты скажешь, что я никогда домой не вернусь! Вот поэтому не спрашиваю. Я такие глупости говорю и делаю…       Помолчали. Закипела вода. Спать не хотелось.       — Но ты ведь встречал меня позже, да? Как это происходит? — девушка внезапно оживилась.       — Зачем тебе? Ты не любишь знать, что будет. И сама знаешь почему.       — Я не спрашиваю про будущее, я спрашиваю про сейчас! — внезапно разозлилась Лара.       Кирилл долго всматривался в ее неподвижный взгляд. В гляделки Лариса Константиновна играла мастерски.       — Время для всех течет по-разному, но по определенным правилам, — начал он с той неразборчивой фразы, которую произнес прошлой осенью. — для многих время — прямой коридор из залов, как в Зимнем. Люди идут из комнаты в комнату и в ус не дуют… А мы гулящие, у нас коридор длинный со множеством дверей и двери эти в разных годах открываются, а мы гуляем. Тебе, к слову, поэтому Воннегут и нравится, у него тоже один персонаж засыпал в прошлом, просыпался в будущем…       — Что значит по определенным законам? — она старательно пыталась представить коридор.       — Ну, я, например, могу быть только в том времени, где есть ты, я же говорил…       — Тогда почему ты так повзрослел? — Лара свела брови.       — Я покажу… — сдался Кира.       На бумажке мужчина начертил длинную линию и расставил цифры в случайном порядке.       — Я впервые вышел из простого коридора в 1829, мне было двадцать, — он перевел карандаш на новую цифру, — я жил в новом времени, взрослел, умнел и все такое, пока меня не дернуло из будущего в прошлое, так я оказался в тысяча восемьсот тридцать седьмом или шестом, не помню, и снова я там жил жил, мне исполнилось примерно двадцать семь, меня опять дернуло… И вот я здесь. Понятно? Ну, а у тебя такая же линия, только возраст от моего отличается. Это не как у Доктора и Ривер Сонг, когда «your first is my last, your future is my past»… Мы просто в случайном порядке пересекаемся.       Лара задумалась, внимательно всматриваясь в аккуратную цифру 2018. Они связаны, он был в ее времени, она будет дома!