***
Лара проснулась рано, хотя на улице уже точно день стоял. Девушка постаралась припомнить вчерашние события, отчего она спит на диване и все еще одетая. Наконец вспомнила, что повздорила с Кириллом. Тихо встала и побрела к нему. Плотно зашторенные окна делали его аскетичную комнату совсем уж неуютной. Казалось, что все его богатство — рубашки да костюмы, аккуратно развешенные в шкафах по всей квартире. Девушка залезла к нему на кровать и стала внимательно смотреть, как кошка, ждущая молока в миске. Комната Киры была значительно меньше Лариной, но из-за полнейшего в ней порядка, казалась многим просторней. Интересно, что прежде, когда Лара считала дом на набережной своим, она куда охотнее следила за порядком. Теперь это была квартира Кириллушки, а потом и прабабки по папиной линии. Девушка подумала о том, что ее прабабка в молодости была женщиной расторопной, раз успела ухватить опустевшую квартиру в центре. Как-то Лара задумалась о том, что та ее странная родственница рассказала и о документах на дом в XIX веке и о том, что Лара гулящей будет... Может она будущее видела? А может также как Лара путешествовала по времени? Как известно, спать под чьим-то внимательным взглядом — задача не из легких, оттого Кириллушка вздохнул, потянулся и, причмокивая, открыл глаза. — Боже! — воскликнул он увидев Ларису Константиновну, смотрящую прямо на него, — Напугала! — Ты еще дуешься? — она посмотрела на него слегка склонив голову, как смотрела на многих мужчин, пытаясь добиться своего. — Ты же понимаешь, что на меня твои взгляды не действуют? — мужчина натянул на голову простынку, чтобы не видеть ее лица. Лара прищурилась, чувствуя, что вчерашняя буря миновала. Она стащила с него простыню и уже не строя гримас уточнила: — Бегать пойдем? Бьюсь об заклад, ты без меня этим не занимался! — В твоей комнате спит Муслим, не разбуди его, если за одеждой пойдешь, он полночи бродил, а нам в Москву ехать. — Кира и правда значительно смягчился. — В моей? — растерялась Лара, — А бродил он тоже по моей комнате?! — Как будто тебе есть, что скрывать, — Кира встал и подошел к шкафу. — Ну, знаешь ли, — возмутилась Лара, — а если он извращенец и трусы нюхает? Кирилл развернулся к подруге, внимательно посмотрел на нее и, наконец, покачал головой: — С тем сколько у тебя мыслей про всякое такое пошлое, я рад, что детство мое прошло не XXI веке. Ты из какого-то больного столетия. Лара пожала плечами, столетие у нее, и правда, своеобразное вышло: — Дай мне шорты какие-нибудь, не буду я Муслима трогать. Они бегали весело, как делали это до Кириной командировки: смеялись, обгоняли друг друга, махали рыбакам. Лара уже давненько не бегала ради удовольствия, а не из страха, не из желания сбежать. По знакомым набережным, они делали круг, через три моста: от дома на набережной направо, до улицы Труда, затем направо к мосту Лейтенанта Шмидта, затем снова направо, по Университетской набережной, к Стрелке, через мост строителей и до Петропавловки, вдоль Кронверкского пролива, по Петропавловской набережной к крейсеру «Авроре», через мост Свободы, по Пироговской набережной к Литейному мосту, на набережную Кутузова и дальше до Эрмитажа, около Медного всадника они, наконец, переходили на шаг и площадь Декабристов проходили молча. По Лариным подсчетам, весь этот маршрут занимал около полутора часов. Все это время, несмотря на внешнюю веселость, она не могла отделаться от мысли, что вот эта вот ее радостность — страшная ошибка. Девушка знала, что нет ничего хуже замалчивания конфликтов, но в тайне боялась совсем рассориться с единственным другом, который знает о ней даже большем нее самой. Лара просто надеялась, что не допустит больше ошибок, а отношения, явно до Кириного отъезда в Москву идеальные, сами как-нибудь сладятся.***
Муслим проснулся в чужой постели. Не то чтобы прежде с ним такого не случалось, однако не часто он оказывался в чужой постели один. Показалось, что в комнате как-то зябко. И все же, настроение у него было явно приподнятое. С кухни разносились веселые музыкальные мотивы и приятный запах кофе. Именитый исполнитель поспешил к эпицентру жизни. На кухне в очередной, явно Кириной, футболке пританцовывала Лара, весьма скверно, но с большой страстью подпевая Элвису. Ее волосы, все еще мокрые, говорили о том, что еще недавно она была в душе. На кухонном столе небрежно разбросанные косметические средства на любой вкус. Муслим удивленно смотрел на эту вроде бы домашнюю девушку и думал о том, как легко жить, когда ты ничего не стесняешься. Не пропевая, но скорее выкрикивая: Tutti frutti, oh Rudy Tutti frutti, oh Rudy Tutti frutti, oh Rudy Tutti frutti, oh Rudy Tutti frutti, oh Rudy Она обернулась и только теперь заметила, что за ней наблюдают. Девушка ничуть не смутилась тому, что кто-то может видеть ее в таком виде, подошла к Муслиму, схватила его за руки и заставила присоединиться к танцу. Каждый раз, когда Лара поднимала руки, именитый исполнитель старался уловить, есть у Лары какая-нибудь одежда снизу. — Кофе будете? — спросила она, когда проигрыватель сменил композицию. — Да, пожалуй, — мужчина улыбнулся хозяйке дома. — Вы уж извините за внешний вид, мне начальник звонил, просил подъехать к нему, раз уж я все еще в Ленинграде. Если вы меня заберете из Интуриста, то часа в два можем выехать, — продолжала Лара, разливая свежий кофе по трем чашкам. — У меня дела только завтра, это Кирилл спешил вернуться, — заметил Муслим, осторожно отодвигая от себя помады. — Чего Кирилл? — Старший Ворон стоял в дверях в одном лишь полотенце на бедрах и с какой-то тряпкой на лице. — Твой кофе, красотка, — усмехнулась Лара, оценивая маску на лице сожителя, она дотронулась до его голого плеча и вся скривилась: — Ты опять той дрянью намазался? — Это крем! — возмутился Кира, стаскивая ткань с прорезями с лица, по его реакции было видно, что конфликты на почве кожи происходят здесь частенько, — Если у тебя фетиши на грубую мужскую кожу, то у меня такого нет! — Нет, у тебя лицо солидного мужика, а кожа тринадцатилетней девственницы! — Муслим, потрогай, скажи же я приятный на ощупь! — возмутился он и протянул именитому исполнителю мускулистую руку. Муслим удивленно смотрел на эту парочку, но протянутую руку потрогал. И правда мягкая, такую нежную кожу не у каждой девушки встретишь. Нельзя сказать, что именитый исполнитель хотел увидеть друга в неглиже, но все же увидев это атлетичное тело, смутился. Нет, Муслим еще не успел растолстеть, но и столь прекрасной формой не отличался. Ему вспомнилось, как Кира говорил, что их работа в НОПО — всем нравиться. А он не преувеличивал, оба Ворона были невероятно красивы. Насколько же много времени нужно тратить на себя, чтобы оставаться такими прекрасными? Но какая невероятная атмосфера царит в их доме, когда они не ссорятся...***
После некоторых пререканий, условились, что в Интурист поедут все вместе, потому что товарищ Касторский никого больше четверти часа не задерживал. Входя в кабинет начальника, Лара мыслями была на завтрашнем концерте Муслима. Он то ли обещал, то ли грозился, что всю дорогу будет репетировать программу. Ларе показалось, что у нее еще не было парня, готового отодвинуть любое свое дело, лишь бы оказаться рядом с ней. Почему-то про милого Марка, бросившего дипломатическую миссию, чтобы вызволить невесту из Петропавловки, она совершенно позабыла. — Ворон, — резко вернул ее на землю Касторский, — есть новая работа для тебя. — Для меня? — удивилась девушка. — Но я же только отчет сдала... А как же выходные?... Работа в НОПО ей нравилась, в первую очередь, тем, что после каждой миссии хотя бы неделю, но был отпуск. Это время негласно предназначалось для всех косметических и медицинских процедур, которые могли пригодиться сотрудникам отдела. — Формально, ты была отстранена несколько недель; фактически, я вообще не понимаю, что тяжелого в твоей работе. Касторский деловито перебирал какие-то бумаги, стараясь показать, что сам безмерно занят. Конечно офицер лукавил, быть может, он не знал, от чего устают прочие, но Ларин вклад ценил, оттого и постарался сделать все чтобы порадовать ее. И все же, странным казалась сама возможность этой заботы, нет, само желание заботиться о ком-то из НОПО. — К тому же, — продолжил офицер, — работа у тебя пока будет подготовительная. Магомаев все еще близок к тебе? — Мы же это вчера только обсудили, — Лара откинулась на спинку стула, заметила недовольство на лице Касторского и добавила: — вот, на улице в машине ждет, когда вы меня отпустите... — помедлила, — Так выходит зря ждет? Мне в Ленинграде остаться нужно? — помрачнела она. — Нет, поезжай в Москву, у тебя теперь направление для работы с Большим театром, — Касторский достал небольшой листок. Лара бегло прочла содержимое, остановилась на своей должности и рассмеялась: — Вы кого-то из НОПО посылаете чью-то нравственность контролировать? — Дурная ты, Лариса, — Дмитрий Викторович покачал головой, — всем и так ясно, что это формальность. Ты посмотри, на какой период я тебя ставлю. — Это их гастроли в Париж... — изумилась девушка, — вы просто отправляете меня в Европу? — она прищурилась. — Да, — не стал лукавить офицер. — Стойте, — Лара резко вскинула руку, — зачем вы спрашивали про Муслима? Дмитрий Викторович улыбнулся, испытав неведомую прежде гордость за сотрудницу. — Хвалю за догадливость, Лариса! До нас дошел слух, что Магомаев планирует сбежать... — Муслим? — фыркнула Лара. — Люди таким редко делятся, Ворон, — серьезно предупредил Касторский, — В любом случае, мне нужен кто-то надежный для контроля за его поведением. В Москве в том числе. — Почему не поручить это Кириллу? — она скрестила руки на груди. Ларе совсем не хотелось снова ввязываться в очередной переплет, который Кириллушка сможет назвать бесчестным... С другой стороны, девушке безумно хотелось в Париж, хотя бы, чтобы не расставаться с Кириллом. — Потому что твой брат не обладает твоим обаянием, — отозвался Дмитрий Викторович. В прохладе кабинета Ларе стало неуютно, она не хотела становиться предателем, не хотела врать приятному ей Муслиму. Касторский с интересом следил за ее явной внутренней дилеммой, не понимая, почему она просто не может соврать. Пусть Лара Ворон не хочет следить за мужчиной, который ей симпатичен, но она может врать в отчетах, главное ведь в Париж уехать. — Я не смогу, — наконец вздохнула Лара, — Я слишком вовлечена в это, не смогу быть непредвзятой. — Но с Мидом ты же смогла, — нехорошо улыбнулся Касторский. — Я могу быть честной? После того, как мастерски я развела Кристиана, на меня ужасно разозлился Кирилл. Вам это может показаться малозначительным, но мне отношения с братом слишком важны... — девушка опустила глаза, старательно изучая строчку на подоле юбки. — Я рад, что ты в очередной раз проявляешь свою высокую нравственность, — он сложил руки в замок и холодно проговорил, — но я не спрашиваю, я отдаю приказ. Короткая улыбка проскользнула по ее лицу. Горькая улыбка. Лара была понятлива, она ограничилась сдержанным кивком. А что здесь сказать? У Лары нет власти над своей жизнью. Здесь важно расставлять приоритеты. Важно понимать, какая сила у Касторского. И, к сожалению, Лара прекрасно понимала, что с карьерой Кириллушки может сделать немилость Дмитрия Викторовича. Лара вылетела на улицу. Возле машины курил Муслим, Кирилл показывал рукава своей рубашки, явно доказывая, что она сделана из лучших материалов. Лариса Константиновна улыбнулась и громко закричала: — Я еду в Париж с вами!