Холода 1920 года

Был глубокий тёмный октябрьский вечер четверга. Основная работа на сегодня была сделана, приказы подписаны и сложены в аккуратную ровную стопку на столе фюрера, но расходиться никто не торопился – все расслабленно болтали, попивая горячий чай, прежде чем выйти в холодный осенний дождь. Эдвард лениво спорил с Расселом по поводу одной из западных теорий алхимии, закинув ноги на стол, Мустанг пытался безуспешно отругать старшего Элрика за последнее. Альфонс сонно водил перьевой ручкой по пустому листу бумаги, оставляя на нём разные завитушки. Флетчер, сидя на диванчике рядом с братом, миролюбиво периодически похлопывал Рассела по плечу, когда тот уж слишком увлекался спором. Риза задумчиво гладила заснувшего у неё на коленях Хаято и увещевала Роя, чтобы тот уже перестал ворчать на всех и вся. Бреда рассказывал Фьюри про особо весёлые случаи с его первого года службы, Хавок, без остановки болтающий с уставшим донельзя от этого Фарманом про свою девушку, периодически включался в их разговор со своими замечаниями и воспоминаниями – он был курсантом как раз в тот год, когда Бреда окончил полный курс. В общем, в кабинете царила идиллия, пока разговоры не прервал настойчивый стук в дверь. Фюрер бросил на Эда сердитый взгляд. Тот нехотя опустил ноги на пол, и Мустанг объявил: – Войдите! – Господин фюрер, сэр! – на пороге стоял заместитель министра по международным отношениям с выпученными от страха глазами, прижимающий к груди какой-то свёрток. – Разрешите, это срочно! – Входите, я слушаю, – нахмурился Мустанг, сцепляя пальцы. – Господин фюрер, нам только что спешной депешей передали вот этот документ. Это предложение о заключении договора о сотрудничестве с государством на восточной окраине Аместриса через пустыню – с Северной демократической республикой народов Ксинга! – Откуда? – брови Мустанга взлетели на лоб. – Хм, я… это довольно интересно. Они ведь закрытая страна, с чего бы… – Прошу вас, господин фюрер, они требуют, чтобы это было рассмотрено как можно скорее, им нужен ответ, а депешу и так задержали по не зависящим от нас обстоятельствам! – зам министра сложил руки в мольбе, не выпуская из объятий папку. – Хорошо, мы рассмотрим это сейчас… передайте договор братьям Элрикам. – Да что мы опять крайние?! – возмутился Эдвард, переглянувшись с Альфонсом, когда папка легла на стол перед ними и заместитель министра скрылся за дверью. – Так ведь вы занимаетесь у нас проверкой всех официальных бумаг… – Но ведь это международный договор, значит, этим должны заниматься вы… – Ал зевнул, распечатывая свёрток и открывая договор на первой странице. – А я предпочту просто послушать… – Отлыниваете, фюрер, и даже пожаловаться некому, – буркнул Эд, снова водружая на нос очки и склоняясь над документами вместе с братом. С полминуты в кабинете царила тишина, потом старший Элрик сердито фыркнул, снял очки и надел их на Альфонса. – Будь так добр, почитай ты, это такая скука! – Очень мило с твоей стороны сваливать всю работу на меня, – обиженно насупился Альфонс, впрочем, всё-таки подвигая депешу к себе. – Ну извини, если хочешь, я в следующий раз… – Я потом придумаю, чего я хочу, а пока дай почитать, раз уж спихнул всё на меня. А чтоб жизнь мёдом не казалось, читать буду вслух, – Ал прочистил горло, откинулся на спинку стула, взял договор в руки и начал читать: – «Великому фюреру славного государства Аместрис Рою Мустангу…» – Великому фюреру славного государства? – хмыкнул Рой. – Звучит довольно любопытно. – Тешит самолюбие, не правда ли? – ехидно ввернул Эд, снова закинувший ноги на стол. – Подполковник Элрик… – А ну цыц, я читаю! – возмутился Альфонс и, когда те затихли, продолжил: – «Держа в памяти соседское расположение наших государств и учитывая экономическую ситуацию в близлежащих районах…» Через пять минут чтения старший Трингам опустил голову на ладони и сонно засопел. Младший отчаянно зевал, ещё находя силы бороться со сном. Майор Мустанг в какой-то момент явно перестала слушать и вернулась к наглаживанию своего пёсика. Эдвард и Рой отчаянно таращили глаза, пытаясь за ворохом эпитетов и побочных синтаксических конструкций понять хоть что-то. Остальные просто, даже не пытаясь скрывать того, заснули, кто откинувшись на стуле, кто уронив голову на стол. Альфонс вдруг замолчал. Эд встрепенулся в надежде. – Неужели они и вправду так пишут? Это всё? – Это, ну… основная часть договора, – Ал вдруг ни с того ни с сего хихикнул. – А есть ещё не основная? – обречённо закатил глаза Мустанг. – Да они что там, с ума посходили на своих восторгах? – Рассел пытался проморгаться. – Ну… тут подпись. Только она большая. Но я думаю, это вас развлечёт, – младший Элрик снова подавился смешком. – Как может развлечь подпись, Альфонс? – Хавок потянулся, разминая затёкшую спину. – А всё же вы послушайте… по сравнению с этим «Великий фюрер» – просто сама скромность! – Ну валяй, – великодушно махнул рукой Рой, а Эд с интересом перегнулся через плечо брата. – Итак, значит, – отсюда слушайте внимательно: «Центр партии…» – Ну вполне адекватно, – пожал плечами Фарман. – «Вышестоящий…» – Тоже ничего, – согласился Бреда. – Да вы не перебивайте, дайте я хотя бы первые восемь зачитаю… – Первые?! – Да, так можно? – Ну… – Кхм… «Любимый руководитель, Уважаемый руководитель, Мудрый руководитель, Блестящий руководитель, Единственный руководитель, Любимый Руководитель, который полностью олицетворяет прекрасный облик, которым должен обладать лидер…» – Остановись, – прервал его глухо Эд, и Ал удивлённо поднял на него глаза, тут же прыснув от смеха. Эдварда явно душил хохот, но он сдерживался, круглыми глазами смотря в бумагу. – У меня вопрос: почему, блин, список титулов этого товарища напоминает затянувшееся поздравление босса с днём рождения? Между прочим, мы вполне могли бы с вами как-нибудь решить подарить фюреру кружку ровно с такими же надписями… – Как трогательно, Стальной, ты правда считаешь меня «Блестящим Любимым руководителем, который»… как там? – «Полностью олицетворяет прекрасный облик, которым должен обладать лидер». – Да, именно? – Мустанг сцепил пальцы в замок и опустил на них подбородок, позволяя только глазам показывать распиравшее его веселье. – Да вовсе нет, но ведь на кружках такого рода всегда пишут ровно противоположное действительности… – Разрешите продолжить? – Ал под столом пихнул Эда коленкой. – Я уже даже боюсь, что там можно ещё было придумать, – меланхолично кивнул ему Рой, пропустивший мимо ушей колкость старшего Элрика. А может, он просто пребывал в крайне умиротворённом настроении. – Так вот, далее: «Верховный главнокомандующий, Великий руководитель, Отец народа»… – Может, вам тоже стоит расширить ваш титул, господин фюрер? – фыркнула Риза. – Очень может быть… – «Солнце республиканского будущего, Яркая звезда Утмукел…» – Это ещё что такое? – в недоумении переспросил Фьюри. – Вулкан на границе с нами, – тихо посмеиваясь под нос, сообщил ему Рассел (неплохо разбиравшийся в структуре ландшафта родной страны с некоторых пор), откинувшийся на спинку дивана. – Да, причём действующий, – добавил нравоучительно Фарман. – «Направляющий солнечный луч, Глава вооружённых сил, Залог и Символ объединения Родины, Судьба нации, Нежно любимый отец…» – О нет, к чёрту всё, даже не думайте выбирать похожие титулы, я скорее пойду в наряд вне очереди, чем стану к вам так обращаться! – негодующе замахал руками Эдвард. – А я-то уже было надеялся… – Мустанга уже трясло от беззвучного смеха. – Даже не думайте! – «Великий вождь»… так, здесь всё вожди-вожди-вожди, полководцы, не интересно, солнце, тоже банально, ага, вот… «Удивительный политик»! – А это звучит как цитата из плохой газетной статьи! – не выдержав, звонко рассмеялся Флетчер. – А вот на это я ещё согласен: «Доброе утро, Удивительный политик Мустанг!» – Ну нет, этого я сам не позволю! – Погодите, есть ещё: «Прославленный полководец, сошедший с небес, Главный вождь нации, Яркое солнце хорсе…» – Это их официальная идеология, – машинально прокомментировал Фарман в то время, как его товарищи прятались за книгами и документами, чтобы незаметно вытирать слёзы смеха. – «Вождь партии и народа, Неуязвимый и всепобеждающий полководец, Любимый и уважаемый отец, Путеводная звезда XX века, Его превосходительство, Великий человек, склонный к практическим делам…» – Ох, ну это точно не про фюрера… – Майор Мустанг! – «Великий защитник, Руководитель революции, Спаситель…» – Роза бы была жутко недовольна, – истерично хмыкнул Эд, пряча лицо в ладонях. – «Высшее олицетворение революционной товарищеской дружбы, Гений среди гениев в военной стратегии»… – Как скромно-то! – едва не подвывая, покачал головой Рой. – «Генералиссимус» и – внимание все, я просто в восторге с этого! – «Блистательный товарищ»! – Блять! – в один голос выдавили из себя Рассел и Эдвард, сползая на пол и уже в открытую заходясь оглушительным смехом. – «Блистательный товарищ»? Серьёзно? – Флетчер запрокинул голову, часто дыша. – Абсолютно! – Ну уж знаете, господа, – через пять минут хохота Мустанг, наконец, справился с собственными лёгкими. – Пожалуй, я всё же останусь просто фюрером! – Великим фюрером, позвольте! – поправил его Альфонс, буквально придерживая Эдварда, всё ещё вздрагивающего от смеха, на стуле, чтобы тот не упал. – Тем более! – А жаль, мне так нравятся «Удивительный политик» и «Блистательный товарищ»! – глубоко вздохнул старший Элрик, цепляясь пальцами за плечо Ала. – И мне тоже – я бы с удовольствием так к кому-то обращался… – поддержал его Рассел, которого Флетчеру с большим трудом удалось усадить обратно на диван рядом с собой. – Что ж, в качестве моего особого расположения к моей команде… присваиваю эти титулы подполковнику Элрику и господину Трингаму-старшему на сутки! – Чего?! – Рассел и Эдвард моментально подорвались на ноги. – За что?! – Ничего, Блистательный товарищ Трингам, обратитесь с вашими вопросами к Удивительному политику Элрику… или наоборот! В течение суток я запрещаю кому бы то ни было обращаться к вам иначе! – в глазах фюрера сверкали озорные огоньки смеха. – Да почему… – Пресвятой Фламель, господин фюрер, это жестоко… – Альфонс уткнулся носом в стопку чистых листов на своём столе и оглушительно захохотал, представив, как сегодня ночью ему придётся в постели обращаться к Эду не на «братик», «зараза», «Эд» и «любовь всей моей грёбаной жизни», а на «Блистательный товарищ» и «Удивительный политик». Эдвард, видимо, с искренним ужасом осознал тот же самый факт, поэтому, упав обратно на стул рядом со своим младшим братом, севшим голосом тихо сообщил, глядя в лицо не менее ошарашенному Расселу: – Ну я вам всем ещё припомню.