В честь дня рождения моего любимого младшего братца
27.11.2009
– Скучно. Давайте-ка поиграем, – после того, как две трети печенья, приготовленного Элриками, было съедено, Риза воинственно хлопнула в ладоши. – Во что это? – из-под сощуренных век поинтересовался у неё Рой, уже было начинавший клевать носом, сидя на диване. – Идея хорошая, но и правда – во что? – оживился Фьюри, заёрзав на стуле. – Да, в некоторые игры в такой компании играть опасно, – лениво потянулся Бреда. – Почему же? – невинно спросил Эдвард, сидящий плечом к плечу с Альфонсом прямо на ковре перед ярко пылающим камином (хоть спину можно было погреть). – Да, к слову, почему? – поинтересовался Рассел. Они с Флетчером тоже устроились рядом со своими лучшими друзьями: старший Трингам, лёжа на животе, лениво карябал очередную формулу в своей записной книжке, а младший, обняв колени и заворожённо глядя на языки пламени, периодически сонно и молчаливо переглядывался с Альфонсом. – А потому, – ответил ему Хавок, мечтательно уставившись в потолок, – что во что-то более-менее физическое смысла играть нет, все мы сонные, в настольные игры нельзя – поперессоримся все перед Новым годом, был уже у нас такой опыт, в карты тоже никак, потому что приучать детей к азартным играм… – Да какие мы вам дети? – фыркнул Ал, поправляя прядь чёлки, падающую ему прямо на глаза. – Мне двадцать, Расселу тоже, Эду вон вообще двадцать один… Из детей тут один Флетчер, да и то… – Да и то мне уже семнадцать с хвостиком, – фыркнул сам младший Трингам. – Да? А я думал, хвосты только у Эда и Ала… а твой где? – беззлобно хмыкнул Рассел. – А ты к словам не придирайся, братец! – А о сыне или дочке господина фюрера и майора вы не подумали? – перебил их, лукаво ухмыльнувшись, Жан. – Хавок! – возмутился, краснея, фюрер. – Что? Я забочусь о вашей семье! Вдруг пристрастится… – Ещё слово – и я… – Есть такая не совсем игра, – прервал недоперебранку Фарман, благодушно вытянувший ноги на полкомнаты из кресла, – но, во всяком случае, способ узнать компанию получше. Даже если это компания знакомая, говорят, иногда выясняются очень любопытные вещи. – И что же это такое? – Мустанг заложил руки за голову, внимательно глядя на него. – Я даже не знаю названия – но суть в том, что всем задаётся один и тот же вопрос и все должны на него честно ответить. Расчёт тут на то, что все оказываются уязвимы, и стыдиться, получается, нечего. Но можно, конечно, вовсе воздержаться от ответа. – Мне так лень что-то придумывать, но так хочется что-то послушать, что давайте, – Рой лениво кивнул. – Я не против. – И я. – И мы тоже, – Эд, зевнув, опустил голову Алу на плечо, вызвав у того смущённую улыбку. – И мы, полагаю, – Флетчер вопросительно взглянул на Рассела. Тот закрыл свой блокнот, заложив страницу ручкой, и коротко кивнул младшему. – А кто будет вопрос задавать? – Думаю, майор Мустанг – она ведь предложила начать что-то… – Все согласны? – Ну разумеется… – Большая честь для меня, – Риза дёрнула уголком губ, кутаясь плотнее в вязаную шаль, которую ей прислала Идзуми Кёртис. – Только не обессудьте тогда, что вопрос будет такой… почти детский, наверное. – Вспомним молодость, отчего ж нет? – Бреда усмехнулся. – И ещё он будет довольно интимный. – Дежавю, кажется, лет восемь назад точно так же начиналась игра в бутылочку, – Рой фыркнул. – Вы играли в бутылочку? – недоверчиво вздёрнул брови Альфонс, пока Эд, побледнев, испуганно гипнотизировал не предвещающую ничего хорошего улыбку майора. Вот у него-то точно было, что скрывать. Но ведь Риза такой тактичный человек, и она знает их с Алом тайну – может, всё-таки… Он, впрочем, тут же отвёл глаза и громко фыркнул, делая вид, что всё в порядке, – на него с подозрением косился Рассел. – Играли, но это не так важно. Майор, прошу вас, – Мустанг широко повёл рукой. – Благодарю, господин фюрер, – его жена (дома они иногда в шутку обращались друг к другу по званиям) кивнула. – Итак, мой вопрос… Расскажите, как вы познакомились с самым важным человеком в вашей жизни. – Вот ты серьёзно, да? – Рой закатил глаза. – Кому интересно дважды слушать, как мы познакомились? – А может, я и не про тебя вовсе рассказывать буду… – Что?! – Ой-ёй… – Очень смешной вопрос, майор, – Альфонс хмыкнул, слегка краснея. – Это почему ещё? – Хавок озадаченно приподнял брови. Для него-то тема и вовсе была животрепещущая, если не сказать больная. – По мне так очень серьёзный… – А вот пусть Альфонс и начнёт, – Риза, отодвинувшаяся на край дивана от метающего в неё испепеляющие взгляды мужа, подмигнула младшему Элрику. – Эй, почему я? – Ну а почему бы и нет? Давай, начинай, вот тебе мячик, – бывшая Хоукай кинула ему в руки мячик Хаято, дремлющего сейчас у неё на коленках. – А ты отдашь следующему его, чтобы он начал рассказывать. Давай, Ал, не стесняйся! – Да тут не в стеснении дело, – Альфонс в недоумении рассматривал мячик, явно озадаченный вопросом. – А в чём же? – Флетчер ободряюще улыбнулся своему лучшему другу. – Ну… Эд чуть-чуть повернул голову, чтобы скосить глаза на брата и лукаво хмыкнуть. Он, кажется, знал… или нет? А что, если Ал про другое? Но разве… Старший Элрик нахмурился, обеспокоенный неожиданным приступом мнительности. Или да? Или всё же нет? Но… Рассел, опустивший подбородок на ладони, удивлённо моргал. Чего это с Эдом нынче? – Как бы это сказать… Как я познакомился с самым важным человеком в моей жизни? – Ну да, – Риза пожала плечами. На Альфонса сейчас смотрело девять пар ожидающих глаз. Он поджал губы и вздохнул, почёсывая затылок. – Ну… в общем-то сказать… ну да, так можно… – Да что ты тянешь кота за хвост? – Мустанг недовольно цокнул языком. – Эй, не надо, никто Хеймерика за хвост не тянет, он вообще спит! – запротестовал во имя справедливости Эдвард. – Мяу! – Ну вот, разбудили… Белый пушистый кот, свернувшийся клубком у него на коленях, приоткрыл один большой голубой глаз, недовольно «поморщился», фыркнул и снова закрыл его. – А нет, спит… – Короче, Альфонс!.. – Да ладно, ладно, успокойтесь – короче говоря, я родился! – Ал резанул ладонью воздух и улыбнулся. На несколько секунд повисла тишина, после которой Мустанг осторожно недоумённо уточнил: – Эм… и? Дальше? – Что дальше? Вы думаете, я прям помню? – Альфонс удивлённо поднял брови. – О господи… – Эд коротко хохотнул, уткнувшись младшему в плечо. – Идиот, понял… – Чего ты понял, Стальной? – Давай сюда, – старший Элрик как ни в чём не бывало, игнорируя вопросительные переглядывания людей вокруг него, потянулся к мячику. – Это неправильно, Альфонс же не ответил! – запротестовал озадаченный Фарман. – Да нет, он всё рассказал… – Да в смысле?! – А я, кажется, понял… – Флетчер негромко хихикнул. – Я, собственно, тоже! – Рассел, вдруг широко улыбнувшись, подмигнул раскрасневшемуся от смеха Эдварду. – Вот Эд вам и расскажет, и я заодно послушаю, – Ал, не переставая улыбаться, без сопротивления отдал брату мяч и, подвинув немного фыркнувшего на это Хеймерика, положил голову Эду на колени, вполне довольный собой. Эд при этом покраснел хуже варёной свёклы. Рассел на это издал звук, средний между кашлем и хрюканьем, за что удостоился лёгкого подзатыльника от Флетчера. – Что ж, Эдвард, поясни, – Риза, откинувшись на спинку дивана, с любопытством перевела глаза на него. – Да, я требую объяснения! – Мустанг грозно свёл брови. – Прям так даже… ну тогда слушайте, – Эдвард машинально поправил Алу волосы (на что тот закатил глаза) и, глядя ни на кого конкретно, а на всех разом, начал: – Дело было так: лежу я, значит, в кроватке. Мне год с лишним. Говорят, что наши воспоминания до четырёх лет не сохраняются, но вот это я отлично помню. Лежу и думаю: «А где все?» Ну, то есть, тишина подозрительная в комнате… Пробую позвать, то есть, поорать – никакой реакции. Ладно, встаю, осматриваюсь – никого, действительно. Куда могли деться родители? Хорошо, думаю, сейчас я вам устрою. Ну, повыкидывал игрушки. Обычно помогало, кто-нибудь да приходил отругать меня – но нет, ничего. Да что за ерунда? Сел, жду, недовольно ломаю крылья самолётику… – Прекрасная, должно быть, картина, – хихикнул Альфонс. – А ты не перебивай! – Молчу-молчу… – Так вот, сижу столько не знаю сколько – может, минут пять, может, часа два, мне показалось, что целую вечность – и вдруг открывается всё же дверь и заходит не абы кто, а наш с Алом отец. Ну, думаю, сейчас влетит, поднимаю на него глаза, а он весь светится – и не подумайте, что он фосфором обмазался, я не об этом, – и, как будто не замечая бардака, во весь голос громко объявляет: «Доброе утро, Эдвард, у тебя ночью родился братик!» Эд выдержал эффектную паузу, явно наслаждаясь всеобщим изумлённым вниманием. Рассел почему-то отвернулся, и Эдвард краем глаза с удивлением заметил, что тот тоже слегка покраснел и улыбался. Флетчер, в общем-то, тоже не выглядел слишком озадаченным – он застенчиво и понимающе разом с улыбкой поглядывал на Ала. А в общем-то справедливо, если уж… – И?.. – Ал не выдержал первым. Ну конечно, это же его касалось в первую очередь. – И… ну я сижу и недоумеваю. Так. Ага. Братик. Угу. Здорово. У меня. И что это значит? – Да кто такой вообще этот ваш братик… – коротко хмыкнул Рассел, поворачивая-таки голову, чтобы видеть «кривляния» своего лучшего друга. В конце концов, тот был прирождённый актёр. – Вот именно. Нет, вы не подумайте, мне говорили, что у меня будет брат или сестра, я видел, что мама беременна, я, больше того, на её вопрос за месяц до этого «Кого бы я хотел больше – братика или сестричку?» без всяких колебаний объявил (а я говорил в год довольно хорошо, так что не удивляйтесь): «Брата и только брата, если будет сестра, можешь обратно возвращать». – Пресвятая Истина, Эд, ну ты серьёзно? – младший повернул голову и уткнулся носом в живот брату, истерично хихикая. – Ну у тебя и запросы, Стальной, – старший Трингам рассмеялся, сел и зачем-то взъерошил своему почему-то жутко засмущавшемуся младшему брату волосы на макушке. – А я вот не просил – меня перед фактом поставили: дескать, вечерок добрый, Рассел, знакомься – твой младший братик Флетчер, просим любить и жаловать! Ну, чем я, собственно, и занимаюсь… Младший Трингам от безысходности уткнулся лицом в собственные колени и проворчал что-то неразборчивое. – Ну, в любом случае, ты меня понимаешь, Блистательный товарищ! – Эд подмигнул Расселу и опустил глаза, обращаясь теперь уже к своему брату: – А то, Ал, можно сказать, я сам тебя выпросил! – он самодовольно фыркнул, ероша Алу волосы. – Ну так вот, да. Но в тот момент у меня был абсолютный ступор. Опять же, не подумайте, что это так уж совсем как снег на голову было. Просто Ал должен был родиться вовсе не в середине августа, а в конце сентября. – Боже, неужели? – Риза испуганно всплеснула руками. Беременность сделала её непривычно сентиментальной. – Это же кошмар! – Кошмар – не кошмар, а родился он на удивление здоровым – это я потом уже понял, если бы было иначе, их бы с мамой не выписали из роддома уже через неделю. В общем, кому-то надоело ждать, видимо… – Может, я просто соскучился! – Ага, да, Ал, конечно, соскучился он… Вернёмся к нашим баранам. Сижу я в кроватке, смотрю с недоумением на папу, в руках у меня разломанный пополам самолётик, а в голове одна мысль: «Ну пиздец теперь». – Стальной, я бы посмотрел на тебя годовалого с такой мыслью в глазах! – Мустанг запрокинул голову и весело хохотнул. – А что такого? – На самом деле это самое адекватное, что он мог бы сформулировать в такой ситуации! – Вот, послушайте моего товарища по несчастью!.. – ЭЙ! – ЧЕГО?! – Ой, пардоньте, по счастью… Старшие дружно подавились истеричными смешками под обиженными взглядами младших. – Да нет, ничего! – Рой махнул рукой. – Продолжай уж, сказочник! – Я не сказочник, это всё чистая правда! – совершенно серьёзно заявил Эд, гладя Ала по плечу. Тот недовольно фыркнул, впрочем, успокаиваясь. А старший Элрик действительно продолжил: – Это только половина истории. Вторая половина – это когда все приехали домой. Стою я на пороге комнаты, смотрю, как папа помогает маме разуться, и недоумеваю: что у неё за свёрток на руках? А она мне так весело улыбается, подмигивает, смеётся тихо, папа тоже довольный-довольный… один я ничего не понимаю. Потом была какая-то беготня, шумиха, наконец, меня усаживают на кровать и говорят: «Эд, смотри, это твой младший братик Альфонс». Смотрю я, смотрю… – А в голове одна мысль: «Ну пиздец теперь», да? – всхлипнул давящийся смехом Альфонс. Рассел молча и при этом совершенно серьёзно, даже с чем-то вроде затаённой грусти поглядывал на Флетчера. Тот, поймав взгляд старшего, удивлённо приподнял брови – но Рассел тут же поспешно отвернулся. Флетчер в недоумении пожал плечами и снова перевёл глаза на Элриков, а старший Трингам вернулся к флегматичному созерцанию собственного младшего брата. А как же иначе? – Не совсем, – Эд тепло улыбнулся Альфонсу, бросил быстрый взгляд на Трингамов (кажется, кто-то его очень хорошо понимает? Даже странно… а он и не думал ведь об этом раньше) и снова поднял голову. – То есть, первая часть правильно – в голове действительно одна мысль. Ну, может, две, не знаю, стоит ли их разграничивать… Тут он снова сделал драматическую паузу, да такую долгую, что Бреда и Хавок в один голос нетерпеливо потребовали: – Какие мысли? – Мысли… мысль, то есть, одна. Смотрю я на Ала и думаю: «Он маленький. И спит». И… всё. – Что, совсем всё? – Альфонс, подняв на Эдварда глаза, даже насупился, будто обиженный. – А чего ты вообще от годовалого ребёнка ожидал, я не пойму? Пространного монолога на пятнадцать минут о братской любви? Или матерных ругательств? – Это было бы похоже на тебя, учитывая твою якобы первую реакцию на известие о моём рождении… – Ой-ой-ой, тоже мне… Это просто было предчувствие того, что моя мирная жизнь на этом закончена! – Чего?! Это из-за тебя мы всегда в истории влипаем! Флетчер тихонько посмеивался, теперь уже сам изредка посматривая на своего старшего брата. Рассел едва заметно улыбался уголками губ. Кстати да, а он ведь тоже младшему не рассказывал, как это было. Что ж, скоро и у него будет возможность исправить это недоразумение – потому как, кажется, его ответ не слишком-то будет отличаться от того, который даёт сейчас Эдвард. А кто для него важнее Флетчера? Из близких людей у них с братом только двое вот этих спорящих придурков – но с ними они познакомились позже… – Ну не бухти, я вообще-то ещё не закончил! Это же я в тот момент больше ничего не думал, а вот ночью, когда мне разрешили поспать с тобой и родителями, я очень долго думал. – О чём, Стальной? – Рой, старательно пряча растроганную улыбку, сощурился. – Да о том, что мне теперь с этим фактом делать – с тем, что у меня есть младший брат. – Да, этот факт требует серьёзного осмысления, – не сдержавшись, съехидничал-таки Рассел. – Кому как не тебе это знать, – не остался в долгу Эдвард, пафосно, почти свысока (с высоты своего величия) махнув рукой другу. – И что надумал? – Хавок наклонил голову. – Вообще немного, но тогда казалось, что целую философию выстроил: во-первых, я думал, что во мне должно измениться. Проверил руки-ноги – вроде на месте, всё те же, посмотрел на Ала – тоже тут. – Ну да, правильно, откуда ж тебе было знать, что девяносто процентов конечностей… – Заткнись, балда, я тоже в чёрный юмор умею! Короче, вроде ничего не изменилось – а вроде что-то странное происходит. Я тогда так повзрослел, кто бы знал… – В годик? – улыбнулся на это Фьюри. Флетчер удивлённо скосил глаза на Рассела. Тот сейчас даже не улыбался. А ведь если так подумать… Ведь старшему Трингаму было уже три года, когда родился младший. И раз уж Эд говорит, что он очень повзрослел в свой годик… – Да, а что тут такого? Я уже почти закончил, – Эд невозмутимо пожал плечами. – Я тогда так и не понял, что изменилось. Но во-вторых пришёл к мысли, что, если кто-то моего брата обидит, я этому кому-то руки поотрываю. Рассел оживлённо закивал на эту реплику, Флетчер смущённо хихикнул. Вон оно как… – Да ты меня вроде не обижал… – Ал! А где же восторг и благодарность, где «Как это трогательно, братец!», я не понял? – Как это трогательно, братец! – передразнил его Альфонс, поднимая голову и глядя прямо в глаза корчащему из себя оскорблённую невинность старшего. Эд скосил на него глаза и тут же – ну как под таким взглядом сдерживаться? – расплылся в широкой ласковой улыбке. – По-моему за двадцать лет ты особо в этом не изменился, Эдвард, – Риза отвела глаза, чтобы не смущать Элриков. Не то, чтобы они сейчас вообще на что-то кроме друг друга обращали внимание, но зачем им видеть её довольную ухмылку? Можно и на Трингамов посмотреть – тоже выглядят сейчас как две смущённые булочки с корицей, что старший, что младший. Это они ещё не знают, что там на самом деле между Эдом и Алом… Да и без этого хороши, что одни, что вторые! – Я-то? Это точно. Только я не только руки, но вообще что угодно поотрываю, если кто Ала тронет, – Эд воинственно скрестил руки на груди и, исподлобья окидывая всех быстрым взглядом, вдруг объявил: – Вот так я познакомился с самым важным человеком в моей жизни! Рассел, колись, твоя очередь! – Глаз выбьешь! Ну вот! – старший Трингам едва успел вскинуть руку, чтобы перед самым лицом словить мячик. Он сам отчего-то густо покраснел, хотя и улыбался. – А чего рассказывать? Вот он, самый важный человек в моей жизни, тоже тут сидит… - он снова взъерошил совсем засмущавшемуся Флетчеру волосы. – Да и история, собственно, похожая, наверное, это уже не так интересно… – Нет уж, расскажи! – неожиданно запротестовал младший Трингам, поворачиваясь лицом к брату и гипнотизируя его огромными глазами. – Ну пожалуйста, братец! Я же ничего не помню и не знаю! – Эй, тебе кто разрешал так смотреть, шантажист мелкий? – Рассел со смехом замахал руками. – А ты не отлынивай давай, - поддержал Флетчера довольный, как кот, объевшийся сметаны, Эдвард. – Похожая, да не такая же! Как минимум потому, что Ал родился летом, а Флетчер – осенью, да и ты, кхм, поосмысленнее меня по возрасту был! – Ну во-от, ещё один… – Не один, а два! – Альфонс ослепительно улыбнулся ему и помахал рукой. – Не стесняйся уже, все свои, ну! – Трое на одного?.. Нечестно… – Мне так нравится, когда Элрики говорят друг о друге, у них просто глаза светятся, – шёпотом призналась Риза на ухо Рою, пока Рассел в который раз препирался с Эдвардом. – Да и Трингамы такие же – посмотри на них… – Я тоже очень это люблю. Особенно рассказы о детстве. Кстати, Пинако прислала несколько детских фотографий Эда и Ала, как и обещала, я тебе покажу – там просто два таких... щекастика, – не сводя насмешливого, но тёплого взгляда с Эдварда и Альфонса, тихо сообщил ей в ответ Мустанг. – А вот с этими двумя посложнее – как ты думаешь, у них есть их детские фотографии? – это уже едва заметно кивнул в сторону Рассела и Флетчера. – Что-нибудь сообразим – мне кажется, я видела папку с именем Нэша Трингама, вдруг оттуда что можно узнать… – Что, ты серьёзно подумал: «Он маленький и спит»? – еле слышно спросил Ал, теперь полулёжа в объятиях Эда и запрокинув голову. Флетчер сейчас с совершенным восхищением таращился на бодро вещающего Рассела, так что можно было немного пошушукаться. – И до этого «Ну пиздец теперь»? Почему? – Почему? – Эдвард дёрнул уголком губ, зарываясь носом в густые волосы брата. – Ну… наверное, потому, что действительно понял, что моё безмятежное спокойное существование окончено и теперь я жизнь готов отдать за вот эти вот твои огромные прекрасные глаза. – Э-эд, тебе был год, хватит флиртовать… – Я не флиртую, это факт! У тебя сейчас-то глаза большие, а тогда просто всё лицо было – глаза да щёки, больше ничего! – А себя-то ты в год видел? – Альфонс зажмурился, вздрагивая от душащих его приступов беззвучного смеха. – У самого щёки!