Холода 1920 года

– Эй, ну что вы на него так ополчились! – тяжело вздохнул Флетчер, сидящий вместе с Расселом напротив Элриков. – Между прочим, мне доктор Нокс рассказал, почему он в нос говорит, это вовсе не жеманничанье! – А что же это, Флетчер? Просвети нас, пожалуйста, – благодушно поинтересовался Мустанг, наливая Ризе сок из хрустального графина. – Угу, – поддержал его старший Трингам. – Мне тофе офень интефесно. – Поддефвиваю, – поднял вилку Эдвард. – Прожуй сначала, поддерживает он, – проворчал Ал, слегка пихая брата коленкой под столом. – А фто? – Да ничто, откачивать вас двоих потом нам с Флетчером! – Ну… ладно, – младший Трингам, задумавшись на секунду, серьёзно кивнул. – В общем, это доктор Нокс узнал от него самого, когда тот ему за полчаса во время оформления документов на поезд рассказал всю историю своей жизни. Оказывается, у него были камни в почках… Повисла пауза. Флетчер сосредоточенно пытался поймать кусок помидора в салате, когда Эдвард, потянувшийся за соусом, невинно поинтересовался: – И что, ему их через нос удаляли что ли? Альфонс всхлипнул, роняя вилку и пряча лицо в ладонях, Рассел поперхнулся куском хлеба, и Флетчер, круглыми глазами уставившись на Эда, сипло недоумённо поинтересовался, хлопая старшего брата по спине: – Это ещё почему? – Ну ты говоришь: я знаю, почему он говорит в нос. Мол, у него были камни в почках. И пауза. Следовательно… – Блять, Эд! – Рассел, уже откашлявшийся к этому моменту, запрокинул голову и громко захохотал. К его смеху тут же присоединился звонкий смех Альфонса, истерично всхлипывающего и вытирающего мокрые от слёз глаза. – Эд… братец… твою ж… – Да а что я такого сказал? – Эдвард обвёл всех сидящих за столом удивлённым взглядом и с искренним изумлением отметил, что почти все, кроме него и Флетчера, давятся беззвучным – а кто-то и не беззвучным уже – смехом. – Нет, ну правда… – он недоверчиво улыбнулся. Но смех младшего брата и лучшего друга был слишком заразительным, и он в конце концов тоже прыснул в свою тарелку. – Да чтоб вас всех! – Флетчер всплеснул руками и, не выдержав, тоже зашёлся весёлым смехом. – Ну это ж надо!.. Как ты… себе это представляешь?.. – Да заткнитесь вы четверо, я воды выпить не могу! – хлопнул по столу ладонью Рой Мустанг, вот уже с минуту кусающий губы в попытке сдержать рвущийся наружу хохот. – Да что мы, не даём вам что ли? – Рассел сделал широкий жест рукой, всё ещё хихикая. – Вот именно, но осторожнее: она попадёт вам в почки, а там вдруг камни, вот её вам через нос как станут выводить… ну вот, смотрите, уже! – Эдвард с комически серьёзным выражением лица покачал головой, когда у фюрера, только что отхлебнувшего воды, она действительно полилась через нос от смеха, за чем последовал новый взрыв гомерического хохота. – Значит, я был прав… – Стальной… я… тебя… придушу… – взвыл Мустанг, обречённо откидываясь на стуле и разражаясь оглушительным смехом. – Себя не придуши… м-ф… – Эд, Фламелем тебя заклинаю, заткнись, у нас нет столько валерьянки сегодня! – Альфонс сгрёб отбрыкивающегося старшего брата в охапку и зажал ему рот ладонью. – Я понимаю, что смерть от смеха станет вполне логичным финалом моей короткой жизни, но я ещё даже отбивную не доел! – Не бойся, Ал, если она у тебя не туда пойдёт, мы достанем её через нос, следуя учению Эдварда Великолепного, Блистательного товарища!.. – патетически подняв руку, возгласил Рассел. – И… ай, за что?! – И ты туда же, Удивительный политик! – под очередной шквал всеобщего истерического хохота (даже Эд согнулся пополам от смеха, несмотря на крепко держащие его руки Альфонса) Флетчер ткнул его локтем в живот, да так, что старший Трингам даже охнул от неожиданности – всё же младший был медиком и прекрасно понимал, куда надо ударить, чтобы было не больно, но дыхание перехватило знатно. – Я тут врач, я решаю, кому и откуда что доставать! – Флетчер, это звучит как угроза, даже мне страшно стало… – И ты, Брут?! Ал, мне очень не хочется швырять в тебя хлебом, побойся бога! Эду в этот самый момент не хватило воздуха, и он слегка прикусил младшему брату палец. – Ай, зараза, не кусайся! – Ал выпустил его из объятий и обиженно замахал рукой. – Да ты меня чуть не придушил! И что бы мне на могиле написали? – сердито фыркнул Эдвард, театрально хватаясь за грудь. Рассел, в этот момент вполне уже пришедший в себя, поднял голову и, с грустным выражением лица держась за живот, хрипло сообщил: – Ну, как говорится, тю-тю ваш брат… – Май амиго вам всё ва иксплане? – вопросительно поднял бровь Альфонс, скрестив руки на груди с самым боевым видом. – Его брат что, умер или просто куда-то улетел? – подхватил локальную шутку Эдвард. – Си, си, мистер Эльрик! – Флетчер, наконец, проникшийся духом всеобщего веселья, развёл руками. С секунду все четверо смотрели друг на друга, а потом, синхронно взвыв от смеха, посползали под стол. Через пять минут они уже стояли в темноте на морозе и насупленно косились друг на друга. – Это всё Эд начал. – А что сразу я? Ты сказал, я ответил, что думал. Я не виноват, что все смеяться стали! – Вообще-то он прав. Что мы такого сделали, чтобы нас на улицу выгонять? – Может, и ничего, – задумчиво вздохнул Альфонс, глядя на сугробы перед крыльцом, – но dura lex, sed lex – а по-нормальному: «Закон дурацкий, но он закон»… Снова на долю секунды повисла тишина, а потом вся четвёрка, заливаясь смехом, кубарем полетела в снег. – Нет, ну вы посмотрите на них: они даже так успокоиться не могут! – возмущённо воскликнула Идзуми Кёртис, выглядывая в окно. – Надо было их по углам расставить всё-таки… – А они бы тогда тут начали ехидничать и сейчас мы все бы по полу катались от смеха, – резонно возразила на это ещё хихикающая майор Мустанг. – Да и знаете, четыре взрослых парня, расставленные по разным углам комнаты – это само по себе зрелище то ещё! – Вот именно для этого и надо было. А то мы даже не слышим, с чего им так смешно, – легко вздохнув, учитель Элриков подмигнула Ризе.