Мы - разные миры

**** Свобода... Прости меня, я зазнался, поверив однажды в тебя. Свободной жизни никогда не существовало. Знаете, мы все являемся рабами. И я понял это только сейчас. Человек обретает свободу, когда окончательно потеряет всё связывающие его с твоей любимой жизнью – сука, как же она коротка. Не успеешь даже моргнуть, как пролетят твои грязные года, скрыв это недавнее моргание в миллионах ему подобных. Свободных людей не существует, все свободные люди – это люди, гниющие в гробу, пожираемые трупными червями. Я некое исключение. Я никогда не буду свободным – даже после смерти. Я всегда буду страдать, всегда буду мучиться своими чувствами. Меня ждут очередные пытки, ждёт разрушение хрупкой, сопливой души... Моя душевная смерть при жизни необратима, и я бы всегда хотел жить с счастьем, но... Всё же я знаю, что смерть сильнее жизни. Эй, не хорошо читать мои тайны. И я знаю, ты читаешь это, солнце. Я знаю, что ты понимаешь ради чего я занимаюсь этой хернёй. Моя память, моё здравие. Я знаю, что ты постоянно читаешь мои огромные личные дневники, узнавая меня всё сильнее и сильнее. Но есть то, что я никогда не смогу изложить на листке бумаги, и ты это прекрасно понимаешь. Солнце моё, ты – всё, что связывает меня с жизнью. Только ты мотивируешь меня просыпаться, целыми днями смотреть в твои сонные, слипшиеся глаза, на твои фотографии, хранящиеся в моей стареньком смартфоне, который подарила мне ты, потратив свои последние накопления. Только ты вызываешь у меня желание возвращаться в нашу маленькую комнатку и чувствовать любовь, настоящую жизнь. Никто не полюбит меня, как любишь меня ты. Плевать, что обо мне думают другие. Плевать, что обо мне думают те, кто с интересом следит за моей жизнью, в надежде поскорее лицезреть финал чужой истории. Мне на вас всех плевать. Я никогда не подам внимания на чужаков. Всё, что у меня есть, отдам ей – девушке, покорившей эверест в моём сердце. Я каждый раз думаю о тебе, дурочка. Никто не полюбит тебя, как люблю тебя я... **** — С… Спасибо тебе… За всё. — колесо ещё стоит, оставляя нас на вершине нашей тишины. Мои глаза никак не могут насладиться красотой. Я не знаю, как описать предел своих счастливых эмоций при взгляде Химико. Её взгляд только мой. — Спасибо тебе за жизнь… За твою любовь ко мне. Ты сделал меня самой счастливой. – она снова открывает себе мою родную для неё слабину. Её любимая книга. Она знает меня насквозь. Знает, что настоящий я – такой же трусишка, которого она так сильно любит. Я и вправду трус, пытающийся показаться сильным и хладнокровным. Только она понимает, как мне тяжело. Только она меня знает, как свои пять пальцев. Она – мой дом. Я люблю кисло-горький запах из её рта, мягкий привкус её слюны. Люблю целоваться с ней, когда она принимает пищу, языком взимая малую часть размякшей еды. Люблю утолять нужду к питанию и воде из её манящего меня рта. Она недавно ела мороженное и шоколад — я чувствую теплую клубнику и орехи. Ореховый шоколад точно такой же, как и в нашу первую встречу в магазине. Любимые воспоминания и печальная ностальгия. Все мои воспоминания связаны с Химико. Я стал плохо помнить свою жизнь до её появления, будто стёрли память. С каждым новым утром я всё сильней забываю своё прошлое, забываю о том, кем я являлся и являюсь. Личные дневники несильно мне помогают, но это лучше, чем ничего. Меня не пугает забыть прошлое, где нет этой девушки. Самое ужасное – забыть дни, проведенные с ней вместе. Останусь ли я разговорчивым с обществом, лишившись Химико? Я неживой. Закатный взгляд на наши объятия открывал мне всё больше способов налюбоваться девушкой, сидящей на моих коленях. Её лицо смотрит на меня, пока оранжевые оттенки уходящего солнца сочетались с её счастливой улыбкой и мелкими слезами. Самая любимая. Сейчас она счастлива. Счастлива, как счастлив и я. Кольцо на её тонком пальце – лишь начало. Я никогда не остановлюсь приближать её жизнь к настоящему раю без боли и слез, хоть и получается в данный период нашей жизни не слишком уж и хорошо. Буду пытаться. Я обязан ей всем. Она спасла меня, пожертвовав всем, что у неё было, пожертвовала доверием Лиги Злодеев, которая попросту пропала с нашей жизни... Скоро они вернутся, я уверен. Она теперь в опасности из-за меня. Весь ужас мира я закрою в своем сердце, закрыв себя в мучениях и ярости миллиарда. — Не стоит меня благодарить. Это самое малое, что я мог сделать сейчас... в такое непростое время. – целую её волосы, продолжая смотреть на неё. Мои губы сухие, трескаются при каждом движении рта. — Не снимай его. Пускай кольцо будет на тебе. Хочу всегда видеть его на твоём тоненьком пальце. — М-м-м, оно будет всегда на мне. – смотрим на друг друга, не моргая. Глаза сохнут, но нас это не волнует. — Ты исполнил мою мечту. – частичка меня отныне будет всегда оберегать её. Мне будет куда легче, зная, что мой подарок будет оберегать её моим ментальным теплом. Она знает, что её сердце будет навеки занято мной. — Ну-ка, не плачь, дурак. Что же ты плачешь? Только я должна... Вокруг одна тишина, а вроде и нет. Мои мысли громкие, согревают мою грудь с каждой секундой. Никто не поймет, как я психую по ней. Никто не познает такого сумасшествия по ней. Никто не поймет моих страданий по ней. Моя любовь самая настоящая из всех, что существуют в книгах, да во всем готическом мире. Одна сплошная готика – как в мире, как и на наших лицах. — Я так хочу быть с тобой всю вечность. Только с тобой я могу быть настоящим... Я так счастлив, когда ты улыбаешься мне. – без Химико я никто. Без неё я полностью утрачу последнюю часть себя, которая так и пытается бороться с влиянием бесчеловечной шизофрении. Без моей любимой я навсегда останусь конченным психопатом, ожидающего в психушке. — Мне так страшно, страшно быть далеко от тебя каждый день. Я так боюсь потерять тебя. Неимоверно боюсь остаться без тебя наедине с темнотой. — Изу, — Я хочу... Хочу, правда хочу... Хочу, чтобы ты поняла, что я дрался почти каждую ночь... не потому что мне это нравилось... потому что я... Я убивал людей направо и налево, только чтобы ты была отгорожена от зла, которое ты получила, влюбившись в меня. Мне так стыдно смотреть на то, как ты из-за меня живёшь. А я обещал, что мы будем в тишине и спокойствии, но... Я снова тебя подвёл. Я изуродовал твоё сердце. — Я не боюсь смерти, глупый. – она была всегда сильней меня. Она была всегда страшней характером и силой. Она мой защитник, как и я её. — Я не боюсь зла этого мира, ведь я знаю, что кое-кто спасет меня, – её ладони прижались к моим влажным щекам. Она чувствует шрамы на моём лице – они ей не противны. — И это будешь ты. – чувствую кольцо на её пальце своей щекой. Так приятно. — Никакие деньги, подарки, таблетки, наркотики, никакой алкоголь не спасет меня, если рядом не будет тебя. — С тобой я такой слабый... Я не должен рыдать... Я слабак... А ты... Ты же... Как же я... — Все плачут. Женщины, мужчины – плачут все. – стирая стекающую слёзы, её подушечка пальца проникается солёным страхом. Говорит такие же слова, как и моя мать. Тога улыбается только мне, она учит меня всему, чего я не знаю. Она знает о жизни больше, чем я. Я всё ещё тупое дитя, не познавшее жизни. — Все мы дурацкие людишки, одна плоть и одна кровь. — Человек ли я? Я же... Ты же знаешь... Моё тело... Вся эта боль... Она же... Не моя. — Конечно же, человек. Кто ещё, если не он? – в её глазах я всегда останусь живым, а не мертвым, каким меня все считают. Для неё я не оружие. — Чтобы не произошло – я всегда буду любить тебя и считать своим любимым человеком. — Ты такая... такая сильная... – моя героиня номер один. — Не бросай меня. – прижавшись к ней, мои губы черпают воздух у её шеи, покрытой мурашками. Что на меня нашло? Нюня. — Я не смогу жить без твоего взгляда, солнце. – целую её шею, скулы, чувствую солёную воду на своих губах. Её слёзы вкусные. — Я без тебя не смогу. Минуты летели подобию пули, не успевая временем погасить мандраж моего дыхания и голоса. Моя ласка только для неё, как и моё тепло. Не обращая на возобновление движения колеса, Тога продолжала гладить мою мрачную голову, зная, что творится в моего голове. Она меня любит. Любит, любит, любит. — Я боюсь будущего, безумно боюсь узнать, что произойдет со мной... С нами в будущем... Будем ли мы также гулять, спать, заниматься любовью... Любить и всегда быть вместе? — Ничего не произойдет. Мы всегда будем вместе. Вместе навсегда. Мы клялись, а клятву – рушить нельзя. — Я не переживу этой боли. Что, если я... — То и я. — Я не хочу, чтобы ты... — Иначе быть не может, Изуку. – мои руки проникли под её рубашку. Из-за уличного тепла её кожа слегка влажная и такая теплая. Ребра, позвонки находятся в моих ладонях. Как же я люблю её. — Не будет тебя – не будет и меня. Никто не сумеет остановить меня, если ты... Я не хочу думать о том, что никогда не произойдет... Не делай больно своей невесте. — Прости меня. — Ты будешь жить... Ты обязан жить. Живи только ради меня. – нащупав замок бюстгальтера, мне так и хотелось расстегнуть его. Хотелось снова видеть её без одежды. Одежда скрывает всю красоту любимого женского тела, которое я изучаю почти каждую ночь, когда я с ней. — Кто же, если не ты, будет со мной? Кто будет меня оберегать, целовать, обнимать, если не ты? Взгляни на меня, – иногда мне страшно смотреть в её глаза, зная, что в моих мыслях один пессимизм. Я вряд-ли улыбнусь, находясь не с ней. Без неё я лишусь всех доброкачественных эмоций. — Не отводи взгляд. – когда она плачет, она постоянно улыбается. — Взгляни на меня. — Как же мне хочется покинуть эту землю, улететь далеко-далеко в глубины космоса, где будем лишь мы и неизведанная красота бесконечной неизвестности... Там мы будет свободны от конченного общества. — И мне. — Когда-нибудь я украду тебя, и мы убежим за просторы этого ужаса. – несильные следы её помады на моей щеке и лбу. Хочу, чтобы она целовала меня каждую секунду. Не хочу забывать ощущение её мягкой плоти. — Обещаю. — Я буду ждать, дорогой. – моя душа принадлежит ей. Мои мысли, мечты, сновидения – всё связанно с ней. Я живу ради неё, а не ради себя. И мне плевать, что думают твари, считающие, что в первую очередь нужно жить для себя. Я ненавижу себя, как и всех вас. Мы живём ради друг друга – это и есть маленькая часть нашей бесконечной, как космос, любви. — Унеси меня по ветру далеко-далеко, где прохлада будет меркнуть в твоём тепле. Туда, где чужой взгляд не коснется наших лиц. — Я люблю тебя, люблю до ужаса. – перестав гладить её кожу, мне не терпелось вернуться в нашу комнату и сорвать с неё всю одежду. Хочу зубами стянуть с её синих бедер трусики и насладиться её прекрасным взглядом и запахом её влагалища. — Я боюсь забыть тебя... Зачесав кончик чёлки за её ухо, я притронулся к мочке маленького ушка, начиная проводить по краю всей слуховой ракушки. Тыльной стороной кисти спускаясь с её виска к подбородку, я смотрю в её глаза. Хочу избавиться от всех людей на земном шаре, чтобы планета принадлежала только нам. Когда-нибудь, возможно, я очищу планету от этого людского сброда... Ведь я – смертельная болезнь, которую зародила во мне именно Химико. — Прекрасная, моя самая любимая, – её щеки краснеют, пока её лицо принимает смущенный облик от моих бесконечных любовных комплиментов. Она любит, когда я говорю только про неё. Она любит, когда я смотрю только на неё. — Прости меня, что я так сильно связал тебя с собой. Я конченный шизофреник. — Свяжи своё сердце с моим ещё сильней. Сделай нас одним целым организмом, чтобы мы всегда были вместе. Кто же знал, что я стану таким. Я и подумать не мог, что когда-нибудь стану таким счастливым. Взяв её руку в разбитую свою, мои губы соприкоснулись с её костяшками. Тога закрыла глаза, продолжая улыбаться. Улыбайся только мне. Колесо почти опустило нас. Мне плевать на всё, Тога. Ты знаешь, что я эгоист... Твой эгоист. — Обязательно... Я сделаю всё возможное, чтобы стать с тобой намного ближе... Мы станет одним целым, я тебе клянусь. **** Сегодня я не вижу капли переживаний в её глазах. Она – моя семья, как и я её. Она – моё сердце, как я её. Так хотелось быть нереальными, чтобы все забыли нас, никогда не вспоминая. Стою, смотря на водный горизонт, пока босые ноги потихоньку проваливались в песок рядом с нашей обувью. Тога захотела на пустующий пляж, пока уж до конца не стемнело. Ей так радостно... Как почти и мне. Хочу всё своё время, каждую секунду, каждый вздох и взгляд отдать ей. Я не заслуживаю жизни без неё. Куда она – туда и я. — Изуку, – ветер продувает моё до сих пор липкое лицо. Волны, играясь с женскими ногами, продолжали поглощать песок. Стоит в мокром песке, пока вода омывает её ступни. Находясь не далеко от неё, я дышал только ей. Мне не нужен воздух, мне не нужна еда и вода, мне не нужна жизнь и смерть, если я не буду рядом с Химико. Я болен ей. Именно она моя смертельная болезнь, бушующая в моём теле, а не сумасшедшая сила, текущая в моей крови. — Никто не полюбит меня, как ты, Изу. Забив на обувь, я подходил к Тоге. Шагаю по песку, чётко вспоминая сон, где я бежал за радостной ней. Она такая же, как и там. В её глазах горит сама жизнь, её губы раз за разом зовут меня ближе и ближе. Маска в моей руке. Хочу выбросить её далеко в океан, забыв о ней. Надевая её, я забываю о своих добрых и спокойных чувствах. В ней я убийца, убивающий каждого встречного без капли сострадания. И я не какой-то серийный убийца... Я убиваю стопками, что делает меня озабоченным страданиями садистом. Встав за её спиной, я, нуждаясь в её теле, обнял её за талию. Запах её волос и гладкой кожи безумен для моего носа. — Никто не полюбит тебя, как я, – она – мой воздух. — Никто на тебя не посмотрит, как я. – там, где горизонт, нет конца, как и уверен нет конца в нашей любви. Я люблю, когда она ревнует меня к другим девушкам. Люблю смотреть в её недовольные глаза, зная, что за недовольством кроется сильная симпатия ко мне. Милая, приятная ко мне, но постоянно злая и психованная к другим. — Никто не подарит мне счастье, как сделал это ты. – взявшись за мои скреплённые руки, она забыла о холодном ветре. Мой вечный костер согреет её. Мои тёрки щекой об её щеку, вызывают у нас общую улыбку. — Настоящее счастье ещё впереди, – легенда о двух влюбленных, которую я поведал ей в один из ценных дней, напоминала нас. Даже после смерти мы будем вместе, будем близок к друг другу. Взяв её левую руку, я приподнял её. Кольцо так подходит её пальцу. Было не так просто взять мерки: пришлось мерить палец в момент её сна. — Я сделаю всё возможное, чтобы ты выбралась из этой темной жизни. – она не заслуживает этого. Не заслуживает жить в одном гневе и грусти. Её сердце чистое, как дневное небо, она не должна чувствовать себя одинокой и несчастной. Она никогда не должна видеть, как я изрядно нагреваю ложку. Она не должна узнать, что мне не спастись от темной жизни... В моей теле таится сама тьма, которая с каждым днём всё сильнее разламывает меня, как вафлю. — Ты не заслуживаешь вот такой жизни... – а вот я её заслужил. Свет для неё, а для меня – тьма. — Давай уйдем под воду. – резко рубанула она. — Вместе. Только что бы мы оба заслуживали одного... ведь я знаю, что ты думаешь. – малость повернув ко мне голову, она смотрит на меня, понимая, что я думаю. Огорчение. — Неужели ты хочешь жить такой жизнью? Не хочешь ли спросить, что думаю я? Или моё мнение не интересует тебя? Хочешь, чтобы я была счастлива на светлой стороне... А сам собираешься находиться на темной, зная, что счастлива я только с тобой. Почему ты не думаешь и о себе? Думай не только обо мне... А о нас. — Иначе я не могу... Я не хочу думать о себе, ведь... Ты намного важнее моей жизни. Меня ни капли не волнует то, что творится со мной внутри и снаружи. Закат сгущался в облаках, скрытно меняя цвет. Нам уже не так сложно сказать слова, которые я раньше боялся сказать. Я любил Химико всегда. Я влюбился в неё в нашу первую встречу, даже не подозревая. Я влюбился в неё при первом взгляде. И сколько бы не прошло времени я буду понимать, что я любил её даже тогда, когда ещё не знал. Мы любили друг друга до нашего знакомства. Мы уже дорожили друг другом, не зная друг друга. Психиатрическая больница – наш родной дом. Безумие – наша основная эмоция. Глядим в воду, не понимая, что пожар в нашей груди никогда не потухнет, даже если мы потонем. Моя любовь самая честная и верная. Каждый день она подкидывает в костер свои жизненные часы, превращая меня в ходячий пепельный остаток. — Я не хочу жить для себя, когда у меня есть ты. – буду дышать ей до конца. Сегодня я снова всю ночь отдам ей. — Мне плевать на свою внешность, на то, что обо мне думают другие. Если понадобится... Если с тобой что-то произойдет... Я... Чтобы не произошло... Я пожертвую собой, отдам смерти всё, что у меня есть, но только не тебя. – нежно убрав одну руку от её талии, я остановился у её груди. — Я отдам своё сердце, если это потребуется. Я продам душу дьяволу, лишь бы ты переродилась и зажила новой жизнью... Слишком счастливой и красочной. — Я не хочу этого. Я не хочу, чтобы жертвовал собой ради меня. — И поэтому хочешь утопиться вместе? — Дурак. – полностью развернувшись ко мне, она смотрела на меня своим мертвым взглядом, который я сильно люблю. Прикоснувшись к её щекам, её губы были наготове получить расслабление. — Что, если завтра уже не наступит? Что ты будешь делать? Готов ли ты поцеловать мои холодные губы перед гибелью? — Буду с тобой. Буду держать тебя за руку, целовать твои щеки, твой нос и твои ледяные губы. – мы похожи, безумно похожи. Наши чувства едины, как и наши желания. — На остальное мне глубоко плевать. Плевать на всё, что не касается твоей безопасности. — Правда любишь только меня? Наши лбы соприкоснулись. Снова смущенно улыбается. Ей мало моей щекотки, как и моего сырого дыхания. — Простит ли меня бог за мою нечеловеческую любовь к тебе? — Думаешь, он простит того, кто не верит в него? – Глаза не могут сфокусироваться на одной части её лица. Мои глаза желают большего. — Простит ли он нас? Меня никто никогда не простит, как и всех, кто за мной охотится. Я не сомневаюсь, что рано или поздно вся Япония узнает, что находится в моём теле и в моей голове. Я моментально стану угрозой номер один. Вся полиция, все герои встанут на противоположную сторону, даже не зная, что я за человек, что когда-то я жаждал их спасения. — Не стоит ждать прощение... Нахуй его, не нужна ничья нам забота и внимание, защита и доброта, вера и верность... Особенно тогда, когда нам ничего уже не надо... Тогда, когда мы стоит рядом друг с другом... — Полные нездоровой любви... **** Я больше не могу скрывать. Я прошу тебя, не преследуйте меня. Мне страшно. Я закрыт наедине с ночной суетой. Я не могу скрывать своих недосыпов и ужаса последние три месяца. Я уверен, это не потому что я всё время выступал на ночных турнирах и выбивал долги ради своей второй половинки. Думая в тот момент о Тоге, мне было плевать на то, что творится внутри меня, но... думая о ней прямо сейчас, я осознаю, что окончательно схожу с ума, даже находясь рядом. Мне не избежать будущего, которое меня ожидает с момента моего «нового» взгляда в лаборатории. Не говори со мной, пожалуйста. Со мной происходит что-то пугающее. Меня преследуют силуэты. Силуэты, сводящие меня с ума. Каждая ночь в объятьях моей любимой звёздочки заканчивается резким подъемом и уходом в санузел. Мне от них не спастись… Они неизбежно начнут преследовать меня везде, где только можно. Кричат и бьют, рычат и рвут – мой крошечный позитив потерян. Я забываю чувство тепла и радости. Мне страшно, страшно в один из дней проснуться и забыть, где и с кем я нахожусь. Я теряю собственное прошлое, проливая по ночам слёзы в раковину. До ужаса больно понимать, что я начинаю забывать истоки своей прошлой жизни. Всё, что я помню... так это лишь остатки общего прошлого с некоторыми людьми, с которыми произошло важное ключевое событие. Отпусти меня, мне страшно на тебя смотреть. Одно и тоже. Раз за разом. Это не сны, не кошмары – это нечто большее, то, что не должно относиться ко мне и моей жизни. Я ни черта не понимаю. Стоит мне прикрыть глаза, как я тут же ощущаю сумасшедший взгляд, смотрящий прямо мне в душу, ощущаю рваное дыхание, которое, готов поклясться, доносилось прямо у моего уха. Взгляд читающий меня на сквозь. Скрежет зубов и безумно кривое дыхание носом. Истеричное хихиканье выводило меня из себя. Один и тот же шёпот, кажущийся мне более женским, чем мужским... Нет, это была не Химико... Другая... Эта сущность безумно злая и сумасшедшая. Я не могу распознать о чем был шёпот. Неразборчивое бормотание. Ночное удушье выводит меня из себя, покрывая холодными мурашками. Я чувствую сильную хватку и давление в районе шеи. Нет, это не сонный паралич. Я не могу ничего, пока не открою глаза. И каждый раз, когда я открываю их происходит то, к чему я уже знатно привык: вижу просторы серых и алых тонов, а не привычный мрачный потолок и звук телевизора, звуки секса за стеной. Я стою у обрыва, где вдали и подо мной виден ужас. Мертвый, укрытый бесконечным количеством растерзанных жертв океан, имеющий вместо воды одну темную тошнотворную кровь. Небо не голубое, не чистое. Солнце не яркое, не жёлтое – его нет. Смерть. В моих испуганных глазах одни цвета смерти, собранные воедино. Кровь приливом красит скалы под обрывом в свой цвет. В этом месте чужие в моём теле причуды сами собой испытывают меня своей силой. Они изводят меня из себя. Я слышу то, что обычный человек никогда не смог бы услышать. Мерещится звук перелома костей, разрыва сухожилий и органов. Мой слух безумен. — Зачем ты это сделал? – снова и снова этот голос. Я слышу его каждый раз как оказываюсь здесь. Именно в этот момент мне хочется просто спрыгнуть вниз, сломать себе все кости и снова очнуться. — Зачем ты это сделал? Зачем ты меня забыл? — Я не знаю. – это мой первый раз, когда я заговорил с этой незнакомкой. Сколько бы я не оборачивался, когда не решался с ней заговорить, я просыпался. Но сейчас я открою свой рот. — Я правда не знаю... Я даже не знаю, кто ты такая... И... Почему я здесь... Может, хочешь мне рассказать? — Ты знаешь! Ты знаешь меня! Ты знаешь, что ты сделал, тебе просто нужно помочь вспомнить все твои грехи. — Почему я почти каждую ночь нахожусь здесь? — Потому что ты должен меня вспомнить, вспомни меня... Вспомни всех нас... Всех, кого ты предал... Променял. Близко. Она дышит в мою шею. Желание обернуться внезапно исчезло, как только я заметил вытянутую руку в своего живота. Бледная кожа. Я вижу, как черная субстанция протекает по её сильно заметным венам. Это не кровь. Вижу длинные ногти, которые могут запросто разорвать меня. — Я напомню тебе, что это я – часть тебя... А не та девушка, которая хочет меня заменить... Это я была всегда с тобой, даже после всего, что ты натворил... Ты клялся мне в любви. – желая раздражённо повернуться, я окаменел. Я не мог шевельнуть даже пальцем. Я смирился с хернёй вокруг меня. — Я докажу тебе, что... – чувствую как она коснулась моей груди. Её ногти острые, как лезвия. — Я твоя сокровенная... Забытая... Брошенная и обиженная любовь... **** Когда Химико принимает душ, я не могу перестать думать о том, как она нежно проводит своими мыльными руками по своему телу. Не могу перестать фантазировать об её запахе, о желании сладко манстурбировать ей сильным напором теплой воды из душа. Обычные темные тона покрывали наш райский уголок своей надоедливой мрачностью и так не случившимся прощанием. Сны, про которые я сейчас рассказал, больше меня не тревожили. Стоило мне заговорить, как всё стало на свои места. Полный бардак. Вся наша одежда валяется на полу, на кровати, хотя стоило бы сложить всё в шкаф. Пластиковые тарелки и различная обыденность для еды красовалась также на полу, но и на запачканом разными пятнами от еды столе, на котором лежали бумаги о моем скором задании. Живём, как мерзкие изврашенцы-хикикомори, которых так и хочется четвертовать на их нелюбимой публике... Было бы забавно видеть их испуганные лица. Сидя на краю кровати с пистолетом в руке, я смотрел новости по телевизору. Какое же нечёткое качество. Скоро мне предстоит выполнить указания, которые я, если честно хочу поскорее выполнить и забыть. Я уже знатно устал слышать упрёки и нервы Леди Нагант. Этой взрослой бабе нужен стальной мужик, который сумеет утихомирить её гневный пыл и переписать её раздражающий характер. Взглянув на пистолет, я сразу вспомнил про все его выстрелы. Помни резкие вскрики моих уже выполненых целей, которые в слезах и крови смотрели в мои глаза. Сильные недосыпы от распада моего сознания вынуждали меня бить себя по лицу, ногтями сдирать кожу со своей шеи, постоянно почёсывая её. Световые блики падают на пистолет, мутным светом показывая мне следы уже засохшей крови на нём. Стоило бы его протереть, но желания не было никакого. Для чего я держу его в руке? Просто так, готовлюсь снова нажать на курок. Скоро список трупов пополнится. Мирай Сасаки. Благодаря интернету, я смог намного больше узнать об этом человеке. Конечно, и досье дало значимый пинок для лучшего взгляда на этого человека. Мозговой центр «высшей ступени». Где-то восемь лет назад был напарником Всемогущего. Помогал ему на заданиях, ведь его причуда слишком ценная для героев, не зря в интернете состоят анонимные чаты с обсуждением знаменитых героев и злодеев, один из которых был создан мной. Нужно же как-то узнавать своих будущих врагов, особенно таких значимых для города. После серьезного конфликта с героем номер один, который мне неизвестен, этот очкарик начал собственную карьеру героя, открыв своё агенство, которое будет слишком легко разрушить. Тренирует команду под названием «Большая тройка», в которой состоит его любимец – Мирио Тогата, известный как Лемиллион. Дурацкое прозвище, даже слишком. Если честно, я сомневаюсь, что он заставит меня в полную силу сражаться с ним, ведь посмотрев на его фотографии в интернете, я понял, что Ночноглаз не одарен сильным телом, но возможность его причуды... Меня слишком впечатлила. Спросив в переписки с анонимными собеседниками, мне подробнее рассказали про его причуду, ссылаясь на реальные случаи, на его интервью и теории. Эти интернет-маньяки творят жуткую хренатень. Откуда они берут всю информацию, которой совсем нет в интернете? Без понятия, даже знать не хочется. Вот кого стоит бояться, а не бездарей, которые грабят маленькие магазины и тех, кто шастает по переулкам. Самый ужасные люди находятся в интернете. Предвидение. Пишут, что этот человек со всей вероятностью может видеть фрагменты будущего, ссылаясь на особенность его контакта с героями, особенность левого глаза, смахивающего под часовое колесо... — Представьтесь, пожалуйста, наша юная героиня! – довольно громко закричал интервьюер, приманив моё недовольное внимание. Нужно было выключить телевизор ещё до того, как я упал в раздумьях. — Сегодня же ваш первый день стажировки, людям было бы очень интересно посмотреть на нового героя, который только что поймал сильно злодея! Взглянув на экран телевизора, я увидел девушку, за которой стояло ещё дневное время. Обеденная запись разговора, хотя уже двенадцатый час ночи. Ясное дело, что это новости, что произошли за весь день. — Очако Урарака, можно просто Уравити! – пышная девушка с каштановыми волосами до плеч и большими круглыми темными глазами. Если бы не две длинные пряди волос у её рваной чёлки, то её прическу было не так сложно почитать за обыкновенный боб. — Я так волнуюсь, если честно. У меня первый раз берут интервью, надеюсь, мои родители меня сейчас видят! Её лицо впечатлило меня не так сильно, как её костюм - сильно облегающий с отделёнными рукавами, сапогами до колена на каблуках, поясом, воротником и толстыми круглыми браслетами с ручками. Её привлекательное тело из-за такой обтяжки выглядело извращено будоражащим. Будто в тот момент проходил парад БДСМ одежды для очередной порнухи, а эта девушка – обыкновенная модель, которой, смотря на неё, нравилось такое носить. Так же на ней красовалось множество аксессуаров, которые мало чьё внимание привлекут. — Как вам первый день стажировки? Наверное, переживаете? Смотря в её радостные глаза и на её широкую улыбку, я не мог понять, где я видел эту девушку. Она казалась мне такой знакомой, как будто я совершенно недавно был рядом с ней. Что-то было в ней родное... Но не могу понять, что именно. — Очень! Быть героем не так просто, особенно когда ты хрупкая девушка с неконтролируемой причудой. Если я сниму костюм, я могу моментально улететь в космос, представляете!? А я сильно боюсь высоты! — А вот этого делать на камеру не нужно. — сплошная клоунада. — Так, ну и зачем же вы решили стать героем, если не секрет? — Ой, знаете, я сильно люблю людей. Особенно детей! Дети – это цветы жизни, как говорила мне моя мама. Папа говорил, что быть героем – это великая цель для нашей семьи! Пап, я в телевизоре! «Что ты такое несешь.» — Я шла в герои ради того, чтобы спасать слабых граждан нашего города от жестокости и несправедливости, ведь в настоящее время им слишком тяжело. Я не могу сидеть сложа руки, зная, что сейчас, где-то рядом, страдают от злодеев обычные граждане! Так считает и моя лучшая подруга! Мина! Подойди сюда, помаши рукой! Мы в новостях! – смотря в сторону, подруга Урараки так и не подошла к ней. — Хорошо, ладно... Она сейчас занята! — М-да, – подняв пистолет к телевизору, дуло было направлено на женский лоб. Так хотелось нажать на курок, но вместо крови и мозгового пюре я увидел бы секундные искры и сломанный телевизор. — Ну ты и дрянь, конечно. Чувствуя жуткое отвращение к этой героине, я так и не мог понять, чем её глаза манили мои. Разве я мог её знать? Сомневаюсь, что я бы перенес с ней и её взглядами на жизнь обычные разговоры. Нет, я не могу её знать. Возможно, из-за недосыпа в моей голове сплошная каша. «Мы с тобой ни капли не похожи. Надеюсь, мы с тобой не встретимся, Очако Урарака. Иначе... Мне бы пришлось наказать тебя за твою наглую ложь... Бах. Так бы и раздробил твоё уродливое личико.» — Чувствуете ли вы, Уравити, сожаление к злодеям? Верите ли вы в их спасение? – услышав эти вопросы, я хотел услышать ответ той, кому его задали. — Знаете, я всегда считала... – опустив пистолет, я не успел сосредоточиться, как услышал голос, который был намного приятней, прекрасней и мелодичные, чем у Уравити. — Изуку, – мягкий запах шампуня, проник в мой нос, маняще повернув мою голову в сторону открытой двери. — С кем ты разговаривал? — Я? М-м-м, да так... Сам с собой, солнце. – босой шагает ко мне, обернутая в белоснежное полотенце. — А хотелось бы с тобой, чего ты так долго... – её открытые плечи, ключицы... Полотенце маленькое, оно не в силах упрятать от меня привлекательность Химико. И не надо. — Вода такая тепленькая. – она стоит близко к сидящему мне, смотря на меня. Блестящие женские глаза сверлят потерянного в собственном себе меня. Её губы приоткрыты, я вижу её манящие меня клыки.— Жалко ты со мной не пошел. — Ты же знаешь, что было бы, если бы я пошел с тобой в душ. — моя дурацкая ухмылка лишь развеселила её. — Я этого и хотела, думала, ты придёшь ко мне, если буду долго мыться, а ты, я погляжу, смотрел на какую-то толстую жабу в новостях. – недовольство ей к лицу. Она всегда мило дуется на меня. — Эта девушка важнее меня? — Брось, разве эта уродина может быть на гонке сравнения «кто важнее»? – пробежавшись по её полотенцу, я чувствовал, как дыхание начинало давать сбои, как и моё возбужденное сердце от прилива любви. — Сними полотенце. — Хочешь, чтобы сняла? — До боли в груди... – взяв в руки пульт, я, не смотря на лицо взбесившей меня брюнетки, выключил телевизор, оставив нас лишь в частичном свету санузла. К черту эту Уравити. Не стоило ей снимать полотенце, когда я попросил. Полотенце теперь прячет её ступни, ведь её тело прячу теперь я. Смотря на шрамы, я как обычно чувствовал распирающую злость. Ладони стекают с её ребер к бёдрам, пока в один момент я не приобнял её, прижав её живот к своему лицу. Её кожа теплая, значит, она жива. Благодаря причуде, я могу слышать, как кровь, как ручеёк, течет по её венам. Это так расслабляет меня. Соприкосновение моих губ и её живота – лучше, чем смотреть на зажравшиеся лица в новостях. Целую её бедра, живот, не переставая говорить лишь одни и те же слова. — Прости.— медленно, оттягивая время целую видные шрамы у её таза. — Прости меня за всё. — сильно грустно смотреть на любимое женское тело и видеть шрамы, которые появились по моей вине. — Мне так... Так жаль. — Поцелуй меня, но никогда не извиняйся. – прикоснувшись в моим уже не кудрявым волосам, она улыбнулась мне. Мой подбородок легонько и безболезненно упирался на её живот, чуть выше пупка. — Ты не виноват. Не вспоминай те времена, где ты был бессилен. — Я люблю тебя, – аккуратно повалив её тело на кровать, я знал, что мы будем делать сейчас. — Люблю тебя, тебя, М-м-м, тебя... Люблю тебя. – люблю её тонкие губы. Люблю больше двадцати минут обниматься с её языком, чувствуя прилив бешеного возбуждения. Люблю нежно прикусывать её губы, гулять своими пальцами по её телу, опускаясь всё ниже и ниже. — Люблю тебя до беспамятства. — И я тебя... Люблю, люблю... М-м-м, люблю, – говоря при продолжающем поцелуе, она начинала ощущать мои пальцы, маскирующие её половые губы, как и мою ладонь, маскирующую несильные лобковые волосы. — Из-за тебя у меня так так свербит... Люблю тебя... Люблю, люблю, м-м-м, люблю тебя, мой, м-м-м, сладкий, м-м-м, садист. — Так тепло и влажно. Так горячо и уютно. – большой палец массирует её клитор, из-за чего женские брови сводились к друг другу от приятного удовлетворения. — Мои губы, м-м-м, так влечёт туда... К твоим бёдрам. — М-м-м... – люблю целовать и смотреть в её открытые глаза, пока мои пальцы в ней. Она любит, когда я сильно кусаю её шею. Любит синяки на её теле, оставленные моими губами и пальцами. — Глубже. – средний палец входит всё глубже и глубже. — Ещё... — Самая сексуальная. – прекратив поцелуй, я стал облизывать свой палец, недавно находящийся в ней. Прекрасно. — М-м-м, вкусно... Карамелька. — Не балуйся. — Ты у меня слишком вкусная. – показушным движением языка провожу по кончику своего пальца, смотря в глаза Химико. — Твой сок просто прекрасен. Так бы и пил его стаканами. — Ну так... Изуку... Хе-хе... Заткнув её рот своим поцелуем, мои пылающие губы через некоторое время стали постепенно спускаться, успевая оставлять следы на её теле. — Горячая... – она в моих руках. Её руки держатся за мою голову, тянет мои короткие волосы, сожалея, что подстригла меня так коротко. Царапает кожу моей головы, довольствуясь моими касаниями и поцелуями. — Солнце... Я... — Мне... Как же мне приятно... Изуку. — Только начало, – постельное пропитанно нашим с ней долгим потом. Язык слизывает с её живота остатки влаги от душа, наслаждаясь вкусными наслаждениями. Руки безумно сильно жмут её бедра, скатываясь в зону бикини и раздвигая её ноги. Любит, когда я нежен и безумен с ней в постели. Нос проходил по её незначительным лобковым волосам, которые мне сильно нравится прикусывать и частично выдирать. — Я же... Помылась... Только... Мои острые ногти терзают её бедра, когда руки же приподнимали ножки выше. Запах просто потрясающий. Ни один цветок мира не сравнится с запахов женской красоты Химико. — Потом помоешься... уже со мной. На её теле будет уйма новых синяком, как и на моём теле много новых порезов и укусов, проливающих мою кровь на постель. Химико обожает пить мою кровь до тошноты. Моя вампирша... Никто не кроме нас не узнает, что происходило дальше. Яростная, жестокая и кровопролитная похоть. Никто не узнает про наши счастливые и кровожадные часы в постели, кроме нас. Можно лишь понять, что она будет только моей навсегда. Не отпущу её, если надо будет – распотрошу любого... **** Внезапный грохот за нашей дверью заставил меня открыть свои глаза. Я не мог заснуть после произошедшего вовремя наших утех. Очередная грусть. Решив забить на услышанное, я снова повернулся к тихо сопящей Химико, начиная смотреть на её умиротворённое лицо. Моя кровь на её лице засохла, но не слёзы, которые продолжали идти во время сна. Появился негромкий стук, который длительное время раздражал меня. — Нужно поговорить, это Сецуно. – хотелось прикоснуться к девушке, подарить ей спокойный поцелуй, но стук и зов продолжался, пока я медленно не поднялся и не взял в руки телефон. Четыре часа ночи. Накинув нижнее бельё и брюки, я гневно открыл дверь, увидев идиотскую гримасу своего напарника. Смотрит на высохшую кровь на моей груди и шеи. — Не перестаю удивляться вашей садистской любви. — Что ты хотел? — Тебя ждут на улице, это очень важно. — Прямо сейчас? Ты время видел? – я развернулся и взглянул на спящую Химико, мне так хотелось к ней. Хочется обнять её. — Я чертовски устал. — Жизнь коротка, чтобы тратить время на математику со временем. Тебя ждут на улице, как бы. Пошли уже, потом спать будешь. — Да? Ну и кто же? – нехотя нацепив рубашку и взяв один из ключей, я покинул комнату и тихо закрыл дверь на замок. Вряд-ли Тога в скором времени проснется. Ей нужен сон, а мешать нашими голосами у меня нет желания. — Сейчас всё узнаешь. Застёгивая рубашку во время ходьбы, я слушал напарника без остановки. Не смотря на его сегодняшнюю трезвость, что является редкостью для него, он продолжал нести различную чепуху. Ночь для нашего клуба, как день – активное время. Народу скопилось прилично, все пьяно кричали, смеялись смотря на официанток и танцовщиц. Музыка била по моим вискам, каждый бит читал стук моего сердца. Проходя столики, я прихватил бутылку с виски, словив неодобрительный взгляд в мою сторону, но после, как моё лицо смогли разглядеть, недовольные замолкли. Забыв маску, я готовился в большому количеству взглядов. — Надо было захватить маску. — Да ладно тебе, ты не такой уж и урод. К тому же, кто твою харю ночью сможет разглядеть. — Ага, ну спасибо. Так приятно слышать комплименты от такого мужика, как ты. – раздраженно кидаясь сарказмом, я не переставал материть блондина своей усталой мимикой. — Был бы девушкой, то отдался бы тебе с концами. – глотнув виски, по горлу пробежался вкус печёной груши. — Иди ты. – с издевательской улыбкой проговорил блондин, пока резко не остановился. — О! Гляди это же... Ая! Да, ты-ты! Детка, подойди сюда! Сделав глоток, я остановился на несколько секунд. Товарищ стал махать девушке, подходящей к нам с подносом. Шагает на каблуках, чуть ли не падая. Ей не нравится ходить в такой откровенном облегающем белье. Смотрю на её грудь, видя очертания её сосков через облегающий топ. Соглашусь, выглядит она довольно таки сексуально, хоть и чувствую себя импотентом, когда она стоит рядом со мной. — Здравствуйте, вы что-то желаете? — Что? — Да тихо ты, Деку! – я лишь вздохнул и сделал снова глоток виски. — Да, она всё правильно говорит, если тебе не нравится, то заткнись и не передавай нам своё депрессивное состояние. – сплошной фейспалм. — Прости, Ая-чан, он просто спит ещё. Как твои дела? Соскучилась по мне? — Замечательно, спасибо вам, что дали мне шанс на жизнь. – она абсолютно не смотрит на Сецуно. Её глаза прикованы к моим, её губы дрожат. Она меня бесит. Жутко. — Я вам сильно благодарна. — Деку, мать твою! – зависть его погубит, как и меня чужое женское внимание. — Как у тебя это получается? Почему все мои девочки хотят только тебя!? — А я-то чего? – пожав плечами, я отправился к выходу, проходя через световые линии вечеринки и несильные взгляды отдыхающих.— Нет мне дела до других кисок. Занят я. — А ну, пошла отсюда! Быстро! – девушка быстрым шагом побежала к занятому столику, пока Сецуно смотрел ей в след полностью униженным. — Почему он, а не я! Почему, Ая!? Я думал, мы друзья! – слышали бы вы его крики, то вы бы, как и я, смеялись во всё горло. — Лучше бы я был асексуалом! На улице стоит лишь одна охрана, сверлящая все, что движется рядом, да одна взрослая особа, сильно непереносимая Химико. Леди Нагант. Стоит, облокотившись к стене и держа остатки сигареты. Сегодня она выглядела по-другому. Её глаза смотрят на ночное небо, считая звёзды, на которые она может взглянуть. Луна освещает улицу намного лучше, чем обыкновенные фонари и неоновая вывеска. — Чего так вырядилась? – без приветствия спросил я, подойдя к ней. Её пропитанная расслаблением улыбка подняла мне настроение намного лучше, чем визит Сецуно. — А что, нельзя? Женщине в моём возрасте тоже дозволено ходить в таком платье. Хочешь сказать мне не идёт? – отбросив сигарету, она взглянула на бутылку в моей руке, а затем и на меня. — Метишь в ряды алкашей, каблучок? Не рановато ли? — Пить никогда не рано, пить полезно. У тебя уже есть медаль заядлой алкоголички? — Возможно и есть. Такими темпами она будет и у тебя. — Поверь, мне ещё так далеко до этого. Я не так уж и часто пью, чтобы ходить с медалью и синим лицом. Смело и жутко. Разговаривая с Нагант, за моё плечо ухватился мой бестолковый «друг». Его рука сжимает моё плечо, заставляя меня посмотреть на него. — Ну что, Леди, мы готовы к твоим словам. Переглядываясь с ней, я мог лишь вздохнуть и развернуться. Грустно стоит машина, освещая даль дороги. Леди подошла и встала рядом со мной, пока Сецуно не повалился на нас, взяв нас в общие объятья. — Что вы удумали, Леди? – спросил я, снова глотнув алкоголя. — Предлагаю устроить токийские гонки. — Помолчи, – недовольная Цуцуми была готова пройтись костяшками по его лицу. Она может, ещё как может. Эта женщина грубая и жестокая. — В Синдзюку нас ожидает один человек, который хочет с нами встретиться. Чисаки про этого человека не знает, он не выносит геройский крыс. Для него предатели – это самая ничтожная ниша. — А ты, получается не крыса, если встречаешься с нашим врагов за спиной мафии? — Чтобы победить врага сильнее нас, придется идти на крайние меры. – странно замолчав на этой фразе, Нагант продолжила. — Хватит слепой болтавни, нужно спешить, нас уже там, наверное, ждут. — И меня тоже? — Да-да, тебя, а ещё меня и её. Давайте уже быстрей, я устал чувствовать взгляд этих громил за моей спиной. – влез в разговор блондин. — Ты же их босс, так дай им знать, что ты влиятельней их. – напомнив ему про похотливый округ, он открыл свой очередной цитирующий цитатник. — Ага, иди подойди к ним, храбрец. По ушам щелкнут и отправят домой... В догонку скажут: «Ступай, мальчик, детское время давно подошло к концу». Хотя уверен, если они будут долго смотреть на твоё лицо, им захочется обосраться прямиков в штаны...