***
26 ноября. Утро. У школы. Все глаза находящиеся в комнате посмотрели на него и брюнет никогда не чувствовал себя так глупо, как в этот момент. Стоящую тишину прервал Чарли. — Похоже новости до твоего дома доходят медленно. — Прости меня, Чарли, просто моя семья не так интересуется слухами и сплетнями. — Энн говорила правду, — проговорила Руби. — «Я то это знал изначально. А как вы это узнали?» — с усмешкой подумал Блайт. — Помнишь Энн в своём докладе о лучших друзьях упоминала индейскую девочку? — спросила Джейн. Блайт кратко в ответ кивнул. — Вчера её убили, — сказал Муди то, что не осмеливались озвучить многие. Лицо его было серьёзным и было видно, что ему как и всем остальным, кроме Билли и Джози, жаль индианку. — А тело скинули в реку. Гилберт смотрел на Спурджена в замешательстве и ему показалось, что одноклассники просто нелепо шутят над ним. — Я слышала как папа с мамой говорили, что индеец, рассказавший охотнику обо всём, упоминал об Энн. Со слов индейца, это именно она нашла тело девочки и сама кинулась в реку за ней! Представьте в этот мороз прыгнуть в воду, как же это самоотверженно! — восторженно воскликнула Тилли сочувствующим голосом. Джози недовольно фыркнула, за что получила не один презирающий взгляд. Гилберт уже побежал в сторону выхода и дотянулся до дверной ручки, как его остановила мисс Стейси. — Мисс Стейси, простите пожалуйста, но мне правда нужно идти. — Стой, Гилберт, мы должны всем классом пойти к ней, — сказала учительница, словно прочитав его мысли. Мюриэль была удручена. Они дошли до Зелёных крыш и сразу увидели Диану, стоящую перед домом. — Диана? Что ты здесь делаешь? — спросила Руби. — Я пришла к Энн, но мне никто не открывает.***
26 ноября. Утро. Зелёные крыши. — Энн, тебе надо поесть, пожалуйста, — аросил Джерри, крутя ложкой с супом перед закрытым ртом подруги. Однако на его мольбы девушка никак не реагировала. Парень мучительно застонал от бессилия и встал с края кровати. Он подошёл к окну, услышав гул на улице и увидел сборище подростков о чём-то сетовавших. Блайт уже не в силах терпеть терзающее ожидание направился к двери, чтобы постучаться. Но не успел он подойти к крыльцу, как из дома вышел Байнард. Балаган мгновенно исчез. — Здравствуйте. Что вам надо? — спросил француз. — Здравствуй, мы пришли к Энн. Мы бы хотели поговорить и извиниться перед ней, — взяла слово мисс Стейси. — Боюсь, что сейчас это невозможно. — Почему? — спросила Диана. Джерри задержал на ней долгий взор и посмотрел на неё с большой грустью. Послышался скрип двери и все посмотрели на источник звука. Ширли вышла на крыльцо. Все были ошарашены её состоянием. Волосы растрёпаны и спутаны, израненное лицо, отёкшие глаза, она стояла босиком в одном платье. Её взгляд был холодным и полностью равнодушным, как у мертвеца. Энн молчала и смотрела на них. Джерри быстро взял её за руку и завёл в дом. — Прошу прощения, но сегодня правда не лучший день для визитов, — сказал Байнард и захлопнул дверь.***
26 ноября. Вечер. Дом Блайтов-Лакруа. — Баш, Энн выглядела очень плохо. С ней точно что-то случилось, — рассказывал Гилберт другу о произошедшем сегодня. Брюнет ходил из одного угла в другой и очень нервничал. — Подожди минутку. Раз она заболела, значит Катберты должны были позвать доктора, верно? — взволновано спросил Себастьян. — Нет, — огорчённо сказала его жена с кухни, — Я слышала станцию закрыли на пару дней из-за аварии, так что Катберты никак не могут его вызвать. Гилберт упал в кресло и тяжело вздохнул. Когда он увидел её на крыльце, он понял, что она ужасно напоминает ему в таком состоянии его отца в последние дни жизни. Тот же больной, бледно-зелёный оттенок кожи, полуоткрытые веки, истощённое лицо. Глаза, которые так искрились жизнерадостностью и добротой, стали такими же пустыми, как бескрайние пустыни без зелени и рек. Энн страстная, вспыльчивая, ранимая, буквально ураган эмоций, смотрела на него сегодня так холодно и бесчувственно, даже Блайт не мог поверить, что это его рыжая одноклассница. Казалось, что даже её огненные волосы выцвели. Он готов был вытерпеть все её нападки, крики, гневные комментарии в свою сторону, даже тысячи ударов грифельной доской по его голове, лишь бы у Ширли появились хоть какие-то эмоции, даже пусть это будет гнев на него. — Нужно их навестить, — обратилась миссис Лакруа к юноше. — Они никого не пустили сегодня. Вы лучше останьтесь здесь с Уинифред, а я снова попытаюсь. Парень, положив в сумку банки весеннего мёда и лекарства, которые как ему показалось могли понадобиться, перекинул её через плечо и направился к Зелёным крышам.***
26 ноября. Вечер. Зелёные крыши. Блайт постучался и дверь ему открыл Мэтью. — Здравствуй, — устало проговорил он. — Здравствуйте, мистер Катберт. Как ваши дела? — Хорошо. А ты зачем пришел? — Как я знаю Энн заболела и… — Откуда тебе это известно? Блайт замялся, удивившись резкому вопросу тихого старика. — Я видел её сегодня утром. Она выходила на крыльцо и неважно выглядела. Мэтью посмотрел на него с каким-то облегчением и кивнул. — Прости, что перебил, я просто немного устал, — сказал Катберт потирая глаза, — Так что ты хотел сказать? — Я говорил, что я прохожу практику у доктора Уорда и раз до него сейчас добраться невозможно, то я подумал, что я могу вам чем-то помочь. Мэтью посмотрел на него неуверенно, после чего сказал: — Спасибо, Гилберт, но мне придется отказаться. Ей пока лучше ни с кем не видеться. Хорошо? Слова кольнули парня, словно острые шипы, но вид он старался сохранять спокойным. — Хорошо, можете в таком случае передать вот это? — спросил он, доставая из сумки принесённое с собой. — Спасибо, Блайт, не стоило, — тепло улыбнулся старик. — Это меньшее, что я могу сделать, — улыбнулся в ответ парень. — До свидания, хорошего дня тебе — И вам. Всю обратную дорогу мысли Гилберта занимала лишь одна девушка.***
26 ноября. Ночь. Зелёные крыши. К ночи состояние Ширли снова ухудшилось. Бред вернулся, а температура повысилась. Марилла вертелась вокруг кровати дочери. Мэтью отдал лекарства и мёд, принесённые Блайтом, и его сестра решила их применить. Когда Джерри узнал, кто их принёс, то он ухмыльнулся. — «Так, так, так. Это просто соседская забота или нечто большее Гилберт Блайт?» — подумал француз. Худо-бедно, но Катберт смогла спустя часы стараний заставить девушку проглотить лекарства. Они оказались действеннее, чем те, что были куплены в Кармоди, благодаря им температура опустилась с сорока до тридцати восьми и ослабился кашель.***
27 ноября. Утро. Зелёные крыши. Когда наступило утро, Энн снова перестала как-либо откликаться. Казалось, что просить прощения к Катбертам пришёл почти весь Эвонли, но главы семейства лишь отвечали кивками и тихими «хорошо». Блайты-Лакруа с Уинифред снова и снова приходили в этот день справляясь об Энн. Мисс Стэйси рассказывала Марилле о том, что делать с сильным кашлем и приносила новые книги для рыжей девушки. Гилиссы чуть ли не падали на пол вымаливая прощения. Барри приходили несколько раз в день спрашивая об здоровье Ширли, особенно свой интерес проявляла Диана, которой теперь не надо было скрывать всю свою озабоченность родственной душой. Она спрашивала можно ли зайти в спальню к младшей Катберт, но родители её подруги ей наглухо отвечали отказом, аргументируя это тем, что брюнетка может заразиться.***
28 ноября. 04:00. Станция Шарлоттауна. Мисс Барри и Коул стоят в ожидании. Через несколько минут должен прибыть утренний поезд из Эвонли, а через пять — поезд отправляющиеся туда. Гудки приближающегося транспорта, звук останавливающихся колёс и маленькие толпы людей выходящих из вагонов. Среди этой толкучки Маккензи мельком смог разглядеть знакомый силуэт. Мисс Катберт. Он кинулся в её сторону. — Мисс Катберт, подождите, — поймал он женщину. — Коул? — удивилась она. — Марилла, послушайте, Энн говорит правду, её не нужно наказывать. Она не лжёт, вам надо к ней прислушаться и довериться. К этому моменту подоспела и Джозефина. — Коул! Вот ты где! А кто это? — обратилась она к Марилле. — Это мисс Катберт. Знакомьтесь, Марилла, это мисс Джозефина Барри. — Ох, так вот, кто эта прекрасная матушка Энн? Как же я рада с вами наконец познакомиться. Но что вы здесь делаете в такую рань? Маккензи сразу заметил взволнованный и слегка потрёпанный вид не присущий мисс Катберт. — Я приехала за доктором.***
28 ноября. 5:20. Эвонли. Ночное небо начало светать. Маккензи ещё на станции Авонлеи схватил первую попавшуюся лошадь и поскакал в сторону Зелёных крыш. Он буквально влетел в дом и побежал в уже знакомую ему комнату. Пусто. — Энн! — громко кричал парень, голос которой распространился по всему дому. Где-то в далеко показался Мэтью, выходящий из амбара. — Мистер Катберт, где Энн? — Она, должно быть, в своей комнате, я её оставил пока шёл в сарай за ведром. — Её там нет. Вскоре пришёл Джерри, которого недавно почти силком отправили домой и присоединился к поискам. Облазив всю ферму, стало понятно, что девушки нигде нет. — Её обувь и пальто тут, она не могла далеко уйти, — сказал Байнард. Но Коул сразу понял куда ушла Ширли. — «Когда ей тяжело, она всегда идёт туда».***
28 ноября. 6:00. Обрыв у моря. Он добрался. Это был обрыв. В марте, рыжеволосая не смогла произвести хорошее впечатление о себе у мисс Стейси и её день явно не задался. Коул спросил у неё, какое место вызывает вдохновение, и она показала ему это место. Они стояли у пропасти и звали музу. Потом, когда Билли с дружками разрушили писательский клуб и его статуи, он избил хама, после чего побежал сюда, а Энн не стала отворачиваться от него, несмотря на его крики на неё. Она проследовала за ним и крепко обняла. Воспоминания заставили его невольно улыбнуться. Морозный воздух дул прямо в лицо, местами лежал снег извещающий о скором приходе зимы, доносился шум моря и волн омывающих берег. Среди всего этого пейзажа была она. Энн с двумя Н. Ветер играл с её рыжими огненными волосами и с подолом её ночной рубашки — единственным, что было одето на ней. Маккензи подошёл ближе и увидел то, что так заворожило Ширли. Красивейший восход. Солнечный диск медленно и плавно поднимался над горизонтом, делящим небо и море. — Люблю рассветы… Они окрашивают небосвод и воды океана в множество цветов, и природа тем самым даёт нам созерцать одно из самых изумительных явлений, которое происходит каждый день, но люди привыкли не замечать этого. Энн не отрывала взора от картины перед ней. — Я ждала восход потому, что это означает новый день — новый день, без совершённых ошибок в нём, — хрипло говорила девушка. — Но я совершила такую ошибку, которая отпечатается на все мои оставшиеся дни. И сколько бы рассветов я не встречала бы, завтра меня все равно будет преследовать этот проступок. Коул привык к красноречию рыжеволосой, но при нынешних обстоятельствах это его пугало. Парень понял, что насильно вернуть Ширли домой - плохая идея, и что лучше всего просто дать ей выговориться. Он снял своё пальто и накинул на плечи подруги. — Ка’квет. Её убили, а я не смогла её спасти. Она говорила это так беспристрастно, что у Маккензи спина покрылась мурашками. Коул не знал про смерть индейской девочки и теперь не мог оторвать глаз от рядом стоящей подруги. — Я переживала много плохих вещей. И каждый раз я закапывала боль где-то глубоко в сердце, пытаясь её забыть на следующий день. Но сейчас… сейчас… всё по-другому, — её ровный и безэмоциональный голос дал слабину и нотки боли стали проскальзывать. Казалось, что Энн тяжело найти нужные слова, которые бы могли описать те чувства, что переполняли её, — Когда это случилось я просто не верила, просто отказывалась принимать случившиеся. А потом, проснувшись на следующее утро, я поняла, что что-то не так. Будто весь мир стал жестоким и серым, бессердечным и чёрствым. Будто в моём мире больше не было цвета. И я… Я потеряла всю свою любовь и тягу к жизни, я буквально ничего не чувствовала, — девушка стала задыхаться, — Было безумно жутко чувствовать только боль и страдания, которые терзали мою душу, но ещё ужаснее было не чувствовать ничего — пустоту. Я не была в состоянии и пальцем шевельнуть, потому что для меня это перестало иметь смысл, — плача тараторила Энн, — Я просто смотрела на это окно и ждала ночи, когда моё самочувствие ухудшится и я смогу хотя бы испытать боль, потому что проживать целый день без эмоций и чувств было настоящей пыткой! И тут девушку прорвало. Волна горьких чувств накатила на неё. И возможно, Энн бы так и утонула в пучине отчаяния, если бы она не ощутила, как чья-то ладонь мягко коснулась её спины и потянулась, чтобы нежно сжать её локоть. Только в этот момент до неё дошло осознание, кто стоит рядом. Кто именно прослушал всё её изливание переживаний. Чьё пальто покрывало её плечи. Коул Маккензи — её родственный дух. Он не произнёс ни единого слова и это было то, что Ширли ценила в нём больше всего. Его понимание и проницательность.***
28 ноября. 6:50. Зелёные крыши. Коул, привёзший Энн до дома, стоял за дверью с Джерри и прислушивался к разговору взрослых. В гостиной Марилла, Мэтью и Джозефина слушали доктора Уорда. Он только закончил осмотр Ширли и, наконец, готов высказать вердикт. — Без сомнения это фолликулярный острый тонзиллит. У вашей дочери воспаление нёбных миндалин, которое перекрывает дыхательные пути, отсюда и приступы удушья. Что насчёт травмы на голове и ушибов, то я могу сказать, что девушка ударилась об что-то тупое и это могло привести к сотрясению мозга, но я бы не волновался. Вы хорошо обработали и перевязали рану. Также позволю себе заметить, что лекарства, которые вы использовали очень помогли. Они действительно ослабили воспаление и гнойный налёт на гландах. Вы сделали хороший выбор при покупке лекарств. — Это не мы, — растерянно сказал Мэтью. — Эти лекарства нам дал Блайт. Когда Маккензи это услышал, его глаза округлились, и он посмотрел на рядом сидящего француза. Тот лишь ехидно улыбнулся и кивнул. — Что ж, в таком случае я могу с уверенностью сказать, что Гилберт действительно станет хорошим врачом, раз без осмотра он смог понять, какие лекарственные средства понадобятся. Я пропишу вам ещё кое-что, а так пользуетесь тем, что вам дал Блайт. Сколько болеет ваша дочь? — Уже как третий день. — Эта болезнь опасна и не буду скрывать того, что есть немалая вероятность смерти, поэтому будьте начеку. В лучшем случае ваша Энн выздоровеет, но в ближайшие месяцы её иммунитет будет очень слаб и уязвим. Если ей станет хуже, вызывайте меня снова. С этими словами доктор попрощался и отправился к другим пациентам, так как он не мог много времени уделять лишь одному из них. Когда мистер Уорд упомянул о смерти у всех услышавших это, сердце ушло в пятки. Марилла разрывалась от эмоций, но умело скрывала это за маской собранности и спокойствия. Мэтью метался из стороны в сторону пытаясь не думать о худшем. Парни за дверью вошли в комнату и молящими глазами смотрели на старших, надеясь, что то, что они подслушали им всего лишь послышалось. Мисс Барри величественно, как и подобает женщинам её статуса, сидела в кресле руками, уперевшись в трость, и уставилась в пол. Вдруг она грациозно встала и сказала: — Энн уедет со мной в Шарлоттаун. Где-то минуту все смотрели на неё, после чего Марилла возразила. — Нет. Она не может, она больна. Я не могу её отпустить, — возмутилась Катберт. — У меня в городе есть свой частный доктор и он будет рядом с Энн с утра до ночи, — голос Джозефины звучал спокойно, уверенно и от того противиться ему казалось невозможным. — Всё решено, Марилла. Я не потерплю отговорок. Катберт посмотрела на брата в поисках поддержки, но тот промолчал. После слов доктора, он готов был пойти на всё, лишь бы избежать самого ужасного. Пусть даже если бы эти означало отъезд дочери в другой город.***
28 ноября. 12:00. Деревня индейцев. Гилберт, Баш, мисс Стейси пришли к племени. Блайт собрался с силами и слегка кашлянул. Индейцы повернулись на звук и посмотрели на него с неприязнью. — Здравствуйте, — Блайт протянул руку для пожатия. — Я Гилберт Блайт. Мы слышали о том, что случилось. Примите наши соболезнования. Ему никто не ответил, поэтому парню пришлось опустить руку. — Нам очень жаль, — сказала в свою очередь Мюриель. Тишина. Вдруг один из индейцев натягивает лук и прицеливается в сторону пришедших.