For debt I owe, gotta sell my soul
'Cause I can't say no, no, I can't say no
Then my limbs all frozen, my eyes won't close
And I can't say no, I can't say no
Иван сидит на подоконнике, оперевшись спиной на внутренний откос. За окном светит солнце. Просинец еще надежно закрывает землю и деревья снежной подушкой, но дни потихоньку становятся дольше, и все чаще сквозь стекла пробиваются робкие лучи света. Ваня прислоняется к холодному стеклу лбом, задумчиво вглядываясь вдаль, словно бы стараясь заглянуть за линию горизонта. Где-то далеко-далеко, за тридевять земель топятся печи родного терема, пахнет заваренный слугами кипрей, смеется Мила, подтрунивая над Серым. При мысли о доме и родных юноша едва заметно улыбается. Тоска сильна, но надежда все-таки сильнее. Пока с ними все в порядке, а он еще жив, все в целом возможно, ведь так? — Тоскуешь о былых временах, царевич? — теплые воспоминания о доме в секунду раскалываются об едкий, вкрадчивый голос. Иван вдохнув, отворачивает взгляд от окна и обнаруживает Кощея в опасной близости с собой, стоящего у самого подоконника и опирающегося на его края руками. Он что, настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как тот вошел в комнату? Или это Бессмертный подкрался к нему пугающе тихо? — О славных временах не зазорно вспомнить, — стремясь скрыть свои чувства, Иван в смятении пытается принять максимально равнодушный вид. Кощей лишь усмехается, протягивая ладонь к лицу пленника и накручивая на палец прядь кудрявых волос. — Интересно, вспоминают ли о тебе. Думается, все посчитали что обмен единственной царевны на третьего сына — вполне себе неплохая сделка и живут дальше, раз о тебе ни разу никто не вспомнил и не попытался помочь, — в своей привычной манере ядовито протягивает Бессмертный. Вспыхнув, Иван с трудом сдерживая досаду оборачивается обратно к окну. Юноша с трудом сдерживает желания сдерзить в ответ. На смену теплоте и нежности, согревающим его еще минуту назад, приходит сосущая тоска. — Жду тебя сегодня вечером в своих покоях, — не дождавшись ответа, Кощей отстраняется и уходит прочь. «Хах, у него потрясающий талант говорить гадости…», — тяжело вздохнув, Иван вновь бросает взгляд сквозь стекло вдаль — «Ищет каждый раз, как надавить побольнее, а потом еще раз унизительно указать мне на мое место. И почему это доставляет ему такое удовольствие…». Юноша притягивает колени к подбородку, скользнув пальцами к ненавистной золотой цепи, окольцовывающей его лодыжку. «Могу ли я сбежать от него? С такой магией, которой он владеет, и которой буквально пропитан каждый сантиметр этого замка, ни одно мое движение не скрывается от его глаз… Если бы я мог притвориться, что согласен оставаться с ним по своей воле, подыграл бы ему, возможно, в какой-то момент он бы расслабился и ослабил свое внимание. Но нет во мне такой хитрости, Мила может быть и смогла такое, а мою ложь он в два счета раскусит, да и мерзко даже думать об этом!». Еще более раздосадованный своими размышлениями, Иван спрыгивает с подоконника. Где-то в глубине души он боится не только того, что подобная ложь может быть раскрыта, но и чего-то другого, того, в чем не хочется признаваться даже себе самому. Вдруг, если он начнет играть в эту игру, она заведет его не в ту сторону? Юноша отправляется в свои покои, еще не подозревая о том, что сегодняшний вечер станет одним из тех, который он так отчаянно будет хотеть забыть, но вряд ли когда-либо сможет вымарать из своей памяти. *** Иван стоит возле резных дверей из темно- красного дуба, собираясь с мыслями и силами. На нем до ужаса раздражающая его полупрозрачная рубаха с глубоким вырезом, расшитая золотыми нитями. Кощею нравится красивое, и хотя обычно эти дорогие и кажущиеся царевичу издевательски непристойными одежды не долго на нем задерживались, сам факт облачения в них нисколько не радовал. «Лучше бы я дальше коротал дни в темнице в подземелье», — думает юноша, испытывая жгучее отвращение к себе и тому, что последует после того, как он отворит дверь. «Ты сам на это согласился, царевич… я буду делать это так и когда я захочу… твое сопротивление такое нелепое… признай наконец, что тебе это нравится…» Иван мотает головой, пытаясь прогнать всплывающие в голове ядовитые реплики Бессмертного. Затем, разумно рассудив, что перед смертью не надышишься, юноша сперва стучится, а затем не дожидаясь ответа, решительно толкает тяжелую дверь и входит в комнату. Когда он впервые попал сюда, то был удивлен, что личные покои самого царя Тьмы не такие помпезные и роскошные, как некоторые общие части замка. В обстановке чувствовался вкус, но не вульгарное излишество, чего нельзя было сказать о покоях самого Ивана, которые были признаны каждым своим сантиметром служить напоминанием тому, что он птичка в золотой клетке. — А, это ты, — не оборачиваясь произносит Кощей сидящий за столом над книгой, — Иди сюда. Царевич сжимает ладони в кулаки, болезненно царапая ногтями кожу, но тем не менее молча подчиняется. — Ты слишком покладистый сегодня, — произносит Кощей, развернувшись к пленнику, — Даже не знаю, нравится мне это или нет, — не давая времени на возражения, Бессмертный тянет юношу за рукав рубахи на себя и усаживает на свои колени, — Устал сопротивляться? —раскосые глаза скользят по царевичу довольным взглядом, таким, каким смотрит хищник на загнанную жертву, перед тем как вонзить в нее клыки. Иван, скрывая смущение, упирается ладонями в грудь мужчины и продолжает молчать. От пленителя исходит уже знакомый ему пряно-сандаловый запах. — Или наконец-то понял, что это бесполезно? — одна ладонь Кощея скользит внутрь разреза рубахи, оглаживая грудь, другой он прижимает юношу к себе. — А что, есть надежда, что если я буду послушным, то наконец надоем тебе? — в конце концов не выдерживает Иван. — Хм, наверное, такой сценарий возможен, но боюсь тебе просто не хватит терпения так долго притворяться- со смехом отвечает Кощей, дразнящее- царапающими касаниями оглаживая торс царевича и постепенно спускаясь ниже. — Просто жду удачного момента, чтобы всадить тебе нож в горло, — цедит сквозь зубы юноша, с раздражением ощущая как от столь ненавистных прикосновений внизу живота постепенно закручивается тугой узел. — Кажется, ты уже пробовал один раз, не очень помогло, — язвительно парирует Кощей, скользя губами по шее пленника. Он знает, что если укусить того за мочку уха, то по телу юноши пробежит столь нетерпимая для него волна сладкой дрожи. »…Признай, что тебе это нравится…» Иван шумно выдыхает, стараясь унять участившееся сердцебиение. Кощей тем временем подхватывает его руками за ягодицы и пройдя пару шагов по комнате, достаточно небрежно сбрасывает на широкую, застланную иссиня-фиолетовым бархатом и шелком постель. Наслаждаясь контрастом между златокудрой головой, алой рубахой, бледной кожей и темнотой простыней, Бессмертный скидывает со своих плеч меховую шубу и опускается на кровать. — Но раз уж ты такой покладистый сегодня… — аметистовые глаза вспыхивают нехорошим, игривым блеском, — Сними мою рубаху. Явно не ожидая подобного приказа, Иван растерянно распахивает глаза. Кощей же смотрит на своего пленника хищно, сверху вниз, ожидая его дальнейших действий. Сглотнув, царевич молча приподнимается из подушек и неуверенным движением тянется к Бессмертному. Стараясь не смотреть Кощею в глаза, юноша медленно расстегивает одну перламутровую застежку за другой, постепенно обнажая бледно-серую кожу. Пальцы царевича едва заметно дрожат. Иван чувствует причудливый коктейль из смущения, стыда и предательски нарастающего внутри возбуждения. Пристальный, почти гипнотический взгляд пленителя, неотрывно следящего за каждым его движением только все усугубляет. Справившись наконец с последней застежкой, царевич проводит руками по плечам Кощея, стягивая рубаху вниз и обнажая широкий шрам на груди. «Интересно, откуда он у него… И есть под ним вообще сердце», — думает Иван, сдерживая внезапный порыв провести по зарубцевавшейся коже пальцами. — Хорошо, — удовлетворенно протягивает Бессмертный, довольный смущением юноши, — Теперь волосы. — Ч… Что? — Иван наконец поднимает взгляд, ощущая что его сердце, которое он сегодня пожалуй чувствует чересчур сильно, вот-вот выпрыгнет из груди. — Распусти мои волосы, — мягким, бархатным шепотом повторяет мужчина, заставляя царевича взволнованно сглотнуть вставший в горле комок. — А-а… — еще более растерянно протягивает Иван, придвигаясь ближе к Кощею. Он явно играет с ним, но происходящее настолько выбивается из привычного сценария, и столь необычно, что юноша как завороженный подчиняется. «Почему я вообще делаю это?». Кощей с едва заметной улыбкой терпеливо ожидает, наслаждаясь растерянностью и смущением пленника. Иван запускает руки в волосы Бессмертного, стараясь нащупать заколку, сцепляющую волосы в пучок на затылке. Их лица оказываются совсем близко друг к другу, дыхание соприкасается с дыханием, и теперь царевичу совсем некуда сбежать от пожирающего взгляда. Он чувствует свои руки как будто одеревеневшими, но одновременно ощущает, какие мягкие и гладкие на ощупь эти пряди темных волос. Усмехнувшись, Кощей, преодолевает миллиметры расстояния до лица Ивана и медленно и мягко скользит языком по нижней губе, затем легонько прикусывает ее, соприкасаясь в едва ощутимом поцелуе. От этого юноша вздрагивает всем телом, ощущая волну жара, разливающуюся в районе паха, но уже через пару мгновений Кощей отстраняется и вновь лишь с лукавой улыбкой наблюдает за своим пленником. «Почему я просто не сказал нет? Не отталкиваю его? Что вообще сейчас творится? Чего он добивается?» — мелькают спутанные мысли в голове Ивана, окончательно выбитого из колеи. Наконец справившись с поставленной для него задачей, царевич отстраняется, вытащив из волос Бессмертного причудливую, изогнутую и усыпанную драгоценными камнями заколку. Длинные, иссиня черные волосы мгновенно рассыпаются по плечам. — Хороший мальчик, — удовлетворенно шепчет Кощей, перехватывая ладонь и, скользя языком от запястья вниз, к локтю. Заколка беззвучно выпадает из рук юноши, падая на пол и теряясь где-то в ковре. Иван, буквально проглотивший язык, завороженно наблюдает, ощущая как по коже расходится покалывающее удовольствие. Бессмертный тянет его на себя, заставляя провалиться в объятье. Теперь уже Кощей едва заметным для самого царевича движением стягивает с того рубашку и отбрасывает в сторону. Мужчина целует шею царевича, и скользнув рукой вниз, с удовлетворением оглаживает уже вставший член юноши. — Твое тело давно предало твой дух, царевич. Глупо отрицать это, — мягко шепчет на ухо Бессмертный. Отстранившись на секунду, чтобы в очередной раз насладиться видом смущения и возбуждения на лице пленника, Кощей вновь накрывает его губы поцелуем. Медленным, плавным, тягучим, таким, который почти никогда не происходит между ними. Обычно он касается его губ грубо, жадно, собственнически, используя это лишь как еще один способ показать свою власть. Обычно царевич сопротивляется, стараясь увернуться или укусить в ответ, и это превращается в борьбу, которая, в общем и целом, тоже весьма забавляет, но сейчас… Но сейчас все ощущается иначе. Юноша пахом чувствует возбужденный член Кощея и томительное вожделение расходящееся искрами по всему телу. Он явственно ощущает, что та часть его, которую он больше всего ненавидит, и которую стремится подавить в себе, жаждет этого поцелуя, жаждет этих рук, которые с непривычной нежностью скользят по телу. «Если это все равно случится…быть может, пусть это хотя бы случится приятно?», — думает царевич закрывая глаза, и робким движением зарываясь ладонями в длинные волосы Кощея. — Сегодня я хочу видеть твое лицо, — произносит Бессмертный, разрывая поцелуй. Иван сдавленно выдыхает, чувствуя, как от этих слов его возбуждение становится буквально болезненным. Руки Кощея опускаются вниз, и через мгновенье юноша ощущает как их члены соприкасаются, сжатые скользящей вверх-вниз ладонью мужчины. Пытаясь скрыть срывающийся с губ стон, царевич утыкается лицом в ключицу Бессмертного, зарываясь носом в омут длинных черных волос. Последние клочки мыслей покидают голову, все заполняют яркие, пугающие острые ощущения. Он чувствует его как никогда близко, слишком сильно, его руки пугающе нежные сегодня. Каждое прикосновение отдается фонтаном покалывающих искр. — Ты такой красивый, когда смущаешься, — скользнув языком по каемке ушной раковины, шепчет своему любовнику на ухо Кощей, не останавливая своих ласк, — Посмотри на меня. Иван послушно поворачивает голову и Бессмертный видит васильковые глаза, затянутые поволокой вожделения, пылающие щеки, ощущает жаркое, сбивающееся дыхание. «Были ли у него мужчины до меня? Был ли у него вообще кто-то?», — думает Кощей, с наслаждением наблюдая за томительной истомой на лице царевича, — «Он ведь такой юный на самом деле, и неискушенный…» Мужчина мягко берет его руку и меняет ее со своей, а сам соскальзывает ниже, дразнящее оглаживая пальцами анус юноши. Иван, вначале замерев, в конечном итоге отбрасывая стыд, обхватывает оба члена руками и сжав их, продолжает начатые Кощеем ласки. «И тем слаще искусить его», — Бессмертный осторожно проникает в юношу пальцем, растягивая тугие стенки и стараясь задеть точку, доставляющую наибольшее удовольствие. Не сдерживая хриплый стон, Иван запрокидывает голову назад, закрывая глаза. Он чувствует на своей шее поцелуи, после которых на его бледной коже надолго остаются фиолетовые следы, от вида которых на себе его обычно передергивает, но сейчас… Юноша наклоняется обратно к любовнику и уже сам скользит языком по бледно-серой коже, впиваясь в нее губами. От полустона полу-рыка, слетевшего с губ Бессмертного от этого действия, внутри царевича растекается удовольствие. Еще больше волна накрывает его, когда он чувствует как изнутри его ласкают уже два пальца, даря томительную наполненность. Кощей, наклонившись вперед, укладывает Ивана на подушки. Припухшие, зацелованные губы, взгляд с поволокой, пылающее лицо- кажется, он многое на самом деле теряет, когда берет его как обычно сзади, заломив руки. Бессмертный усмехается, оглаживая впалый живот ладонью и издевательски медленно миллиметр за миллиметром, проникая в юношу. Иван же в ответ закидывает ноги на поясницу мужчины и обхватывает его шею руками. — Я смотрю, кто-то вошел во вкус, да? — с мягкой усмешкой шепчет Кощей, несколькими толчками входя в юношу и вновь нависая над его лицом. Царевич не отвечает ничего, окончательно позволяя себе раствориться в ощущениях. Он чувствует свои ладони в ладонях Кощея, касание кожа к коже, и самое ужасающие и одновременно заставляющие все внутри сладко сжиматься — вновь его губы на своих губах. Каждое движение заставляет все внутри полыхать, буквально сгорая изнутри. «…тебе это нравится…» Оргазм, накрывающий его в этот раз ощущается гораздо сильнее чем обычно. Это похоже на взрыв искр, заполняющий все тело с ног до головы и буквально застилающее все его существо, до пелены перед глазами, до звона в ушах. Но когда туман в голове и сладкое оцепенение постепенно рассеиваются, то они уступают место тяжелому как гранитная плита чувству стыда и отвращения к самому себе. Юноша с трудом выравнивает дыхание, осознавая что между бедер стекает липкое семя, а немое свидетельство его удовлетворения отчетливо виднеется на темных простынях рядом. «Господи, неужели он прав?..», — Иван пошатываясь, садится в кровати, голова его все еще ватная и кружится. Юноша пытается плохо слушающимися его руками, не глядя на любовника нащупать в ворохе подушек одежду, — «Я больше не должен позволять ему делать это так… Пусть лучше до крови вколачивает меня в стены подземелья, чем, чем…». Царевич смущался даже в мыслях подобрать слово для описания того, что произошло с ним только что. К глазам подступают злые слезы, но последнее что он может позволить себе сейчас сделать- показать эти чувства. Кощей, для которого на самом деле весь поток мыслей Ивана считывается с лица в два счета, едва заметно хмурится. С одной стороны, он как никогда чувствует себя победившим сегодня, с другой торопливые сборы юноши заставляют ощущать не только торжество и удовлетворение, но некий непривычный оттенок горечи. — Я хочу наградить тебя за твою покладистость, -голос Кощея догоняет Ивана у самой двери, когда юноша вот-вот готов был уйти. — Ты знаешь, что мне ничего от тебя не нужно, -глухо и тихо, едва сдерживая отвращение скорее к самому себе, нежели к Бессмертному отвечает царевич, протягивая руку к двери, однако следующая реплика заставляет его замереть. — Хочешь их увидеть? — Их? — переспрашивает Иван дрогнувшим голосом, медленно убирая ладонь с дверной ручки. — Твою семью. В комнате повисает тишина. Юноша усмехается, ощущая в груди с одной стороны тяжелую, тупую боль, с другой - тревожную надежду. Несколько минут в нем длится борьба, пока он наконец не оборачивается на Кощея и не бросает коротко: — Да. Удовлетворенно кивнув, Бессмертный жестом, подзывает пленника к овальному зеркалу, висящему над туалетным столиком. Стараясь держаться спокойно, Иван присаживается на стул и поднимает вопросительный взгляд на пленителя. — Кого именно? — Кощей становится за спиной царевича, укладывая одну из ладоней ему на плечо. — Милу…- после секундного раздумья отвечает юноша, с тревогой вглядываясь в зеркало, которое пока отражало лишь их двоих. — Зеркало, покажи нашему гостю его сестру, — произносит Бессмертный, и наблюдает за тем, как по гладкой поверхности зеркала начинает бежать рябь. Иван с замиранием сердца наблюдает, как вместо отражения сначала мутно, но через мгновенье четко и явственно прослеживается картинка. Мила в своих покоях, вместе со служанкой расчесывает на ночь свои длинные косы. На лицах девушек беззаботная улыбка, они переговариваются о чем-то и смеются. Юноша ощущает, как часть камня падает с его души- добралась до дома целая и невредимая. — Можешь сам попросить еще. — прерывает тишину Кощей. — Зеркало, — неуверенно начинает Иван, пытаясь перебороть ком, вставший в горле, — Покажи мне Серого. Образ вновь покрывается рябью, и царевич видит друга в волчьем обличье, бегущего по лесу вслед за белесым зайцем. «Наверное, сейчас полнолуние… Я и забыл», — с грустной улыбкой думает юноша, на секунду забывая о том, что за его спиной стоит Кощей, так же не без интереса наблюдающий за происходящим. — Покажи мне братьев. Они видят двух рыжеволосых молодых мужчин, которые судя по всему в компании своих дружин проводят время в каком-то трактире, размахивая кружками с медовухой. — Покажи…отца, — просит Иван в последний раз, и видит покои, в которых склонившись над пергаментом и счетами, с нахмуренным лбом сидит за столом рыжебородый царь. Юноша так погружен в свои наблюдения, что едва замечает, как на мгновенье рука Кощея крепко сжимает его плечо. — Спасибо… — тихим голосом бросает Иван не то зеркалу, не то самому Кощею и опускает голову вниз, не в силах наблюдать вновь появившегося в отражении себя в компании мучителя. В его голове поневоле всплывают слова, услышанные несколько часов назад. …Интересно, вспоминают ли о тебе. Думается, все посчитали что обмен единственной царевны на третьего сына- вполне себе неплохая сделка и живут дальше… Иван чувствует, как радость и трепет от столь неожиданной возможности увидеть родных, отступает. К горлу вновь подкатывает комок. Он ощущает себя еще более раздавленным. — Я рад, что у них все в порядке, — в конце концов сипло произносит царевич. «О, какой отличный у тебя был план… Ты знал, что я от такого не откажусь, и хотел продемонстрировать, как там за тридевять земель все забыли обо мне и спокойно занимаются своими делами! И все это сразу после того, как ты овладел мной, заставив прочувствовать это унизительное, мерзкое наслаждение и желание! Наградить меня за покладистость!» — мелькают калейдоскопом мысли в голове юноши, пока внутри все клокочет от злости, отчаянья и отвращения. — Если бы ты только знал, насколько сильно я тебя ненавижу!!! — в конце концов взрывается Иван, резким движением сбрасывая со своего плеча ладонь Кощея и вскочив на ноги, срывается прочь. «Но еще сильнее я ненавижу себя рядом с тобой!» — думает юноша убегая как можно дальше от покоев царя Тьмы. Бессмертный, не успевая ничего произнести в ответ, с некой растерянностью смотрит вслед пленнику, успевая заметить, что в его покрасневших глазах влажно блестит ярость. Через мгновенье Кощей с усмешкой осознает, что сейчас произошло, и почему вместо ожидаемой благодарности и радости получил такую реакцию. Вздохнув, мужчина поднимает с пола упавшую из рук Ивана заколку, и собирает волосы обратно в пучок. «С одной стороны- специально так уколоть его- нужно еще очень постараться, а с другой…», — Кощей хмурится, вглядываясь в свое отражение, — « Все же сегодня я хотел не этого…». Помимо воли в голове Бессмертного возникает увиденная пару минут назад картина царских покоев и лицо человека из прошлого, столь ненавидимого им. В то же мгновенье по телу пробегает волна тошноты, а в груди клокочет раздражение. — Пусть будет так. Так даже намного лучше. Мне самому не стоит забывать чей он сын, и зачем он здесь на самом деле, — строго произносит сам себе вслух Кощей, всматриваясь в собственно отражение и стремясь прогнать сожаление прочь. И хотя его отражение не спорит с ним, все же он видит на дне своих глаз досаду.