Ты хочешь
Любви без любви
Ну что же бери,
бери
бери
Если и есть что-то в этом темном и холодном замке, что хотя бы относительно можно назвать приятным и скрашивающим действительность- так это то, что можно в любое время принимать ванну с горячей водой - роскошь даже по царским меркам. Последние дни Иван чувствует свое тело замороженным и напряженным, и это ощущение ему совсем не нравится: хочется отогреться, вернуть себе хотя бы часть былого спокойствия. Право слово, все познается в сравнении - раньше ему казалось, что каждый день проходит в состоянии перманентного напряжения. Но это не идет ни в какое сравнение с тем, что он ощущает сейчас: липкое, тревожное чувство затаилось внутри груди маленькой гадюкой, и отчаянно хочется прогнать его. Неприятным воспоминанием в голове царевича всплывает сцена вчерашнего дня: Он идет по коридору из библиотеки, погруженный в свои мысли. Не то что бы чтение входило в ряд его любимых развлечений, да и в кощеевой библиотеке, несмотря на ее гигантский размер, не так много книг на знакомом ему языке. Но в нынешнем положении это один из немногих способов хоть немного отвлечься. Юноша на секунду замирает возле окна, за котором крупными хлопьями на землю опускается снег. Мысли вновь уносятся куда-то далеко, сквозь темный лес и болота к далекой и недосягаемой свободе. Из задумчивости его вырывает касание по плечу. Буквально подпрыгнув на месте, Иван резко оборачивается, неловко роняя из рук книгу. За его спиной стоит Кощей- ну как у него получается вечно так подкрадываться? — и смотрит на царевича сверху вниз внимательным, изучающим взглядом. Иван чувствует себя растерянным, застигнутым врасплох, и отступив на шаг назад, упирается в подоконник. Сердце торопливо стучит в груди, и требуется усилие, чтобы изобразить ровное, не выдающее тревоги выражение лица. Он не опускает взгляд, смотря прямо в глаза Бессмертного с привычной решимостью, и все же, когда его щеки касается прохладная ладонь, царевич чувствует, как волна холодных мурашек пробегает по всему телу с ног до головы. Кощей молчит, и это только множит внутри опасения. В итоге острые когти лишь скользят по лицу к уху, заправляя прядь отросших волос. Одарив пленника снисходительной усмешкой, Кощей уходит прочь, оставляя Ивана с неприятным, столь отвратительным для души царевича чувством страха. Раздосадованный собственной несобранностью, юноша поднимает книгу и смотрит вслед удаляющей фигуре Бессмертного. Хотя царевич и чувствовал, что стойкость и храбрость явно не покинули его, теперь брошенное ранее Кощеем «я буду делать с тобой все, что захочу» играло большим разнообразием оттенков. Что он вообще на самом деле может противопоставить ему? Мотнув головой, желая отогнать от себя неприятные ощущения и мысли, юноша входит в большое помещение, нагретое теплым паром. Сбросив с себя рубаху Иван подходит к центру зала, в котором располагается большая купель. Рядом- столик с фруктами и графином с вином. Как всегда, любые удовольствие к его услугам- да только тошно от этого. И все же, царевич наливает себе бокал, в надежде разогреть холодный комок в груди, и сделав несколько глотков, погружается в воду. Уложив голову на край купели, юноша закрывает глаза, наслаждаясь приятным теплом, постепенно расходящейся по телу. Вода успокаивает, в воздухе стоит приятный запах чего-то не то елового, не то травяного, и Иван выдыхает полной грудью, постепенно расслабляясь. «Пока я здесь, мне никуда не деться, и последнее что я хочу, чтобы он видел на моем лице — это страх. Но трудно абстрагироваться, когда…» — царевич скользит ладонью по коже живота, очерчивая пальцами место, на которое пришелся удар ножа, — «Он жесток по своей сути, но все же, иногда в нем просыпается такая ярость, словно бы... Возможно, действительно не стоит нарываться на это лишний раз». Погруженный в свои мысли, Иван не замечает, как дверь в купальную открывается и в комнату проскальзывает хозяин замка. Бессмертный опускается рядом с купелью и легким, осторожным движением обхватывает лицо юноши руками. Сожаление - это не то чувство, которое он мог бы испытывать. И точно не то, которое хотел бы. Но почему тогда это так похоже? Почему он вообще так цепляет его? От чего так легко пробуждаются гнев и ярость, и так легко потерять контроль? Кощей ищет ответы на эти вопросы, но они ускользают подобно тому, как скользят между когтей мягкие, пшеничные пряди волос. Подобно тому, как ускользает сам мальчишка- принадлежащий ему и одновременно такой далекий. Иван чувствует касания пальцев, затем легкое щекотание пряди волос, свисающей сверху, и резко дернувшись, открывает глаза. И хотя руки, обнимающие его лицо, касаются нежно и расслабленно, да и выражение лица Кощея спокойно и не выражает враждебности, по телу юноши вновь непроизвольно пробегает дрожь. — Боишься меня теперь? — мягко спрашивает Бессмертный, едва ощутимым прикосновением оглаживая щеку пленника. Иван вглядывается в лицо мужчины. Эти осторожные касания кажутся такими обманчивыми. Когти скользят нежно, но их остроты всегда достаточно чтобы перерезать горло. — Не боюсь, — выдержав паузу произносит юноша на выдохе, вновь закрывая глаза. «Да что толку бояться… Это мне не поможет», — думает Иван, усилием воли позволяя себе расслабиться в ладонях врага. Меньше всего на свете он хочет вздрагивать от каждого касания, сжимаясь в комок. Кощей усмехается, замечая внутри себя, что на самом деле рад считывать за этой мягкой податливостью неизменное стальное сопротивление. — Ничто, конечно не мешает тебе утопить меня сейчас, — тихо продолжает юноша, — Точнее сказать, почти утопить… — губы Ивана трогает печальная улыбка, — Но как ты говорил, я хорошо умею терпеть боль. Кощей, сощурив глаза, опускается ниже, к лицу царевича, нависая в миллиметре от лица — Вот значит как… И откуда у тебя такой невозможный характер, а? — почти с восхищением протягивает Бессмертный губы в губы юноше. — В матушку пошел, полагаю, — едва слышно отвечает Иван. «Да, отец-то твой никогда такой твердостью духа не отличался», — думает Кощей, продолжая поглаживать когтями лицо пленника. — Удивительная женщина, судя по всему. «Наверняка, была такой…» — мелькает тоскливая мысль в голове Ивана. Иной раз он думал о том, какой была бы его жизнь, проживи он ее не в царском тереме, на положении пусть и любимого при дворе, но все же незаконнорожденного наследника. Для Кощея не остается незамеченной тень печали, мелькнувшая на лице пленника, но он решает промолчать, оставляя в голове пометку подумать об этом позже. — Но тебя ведь это и привлекает, верно? — раскрыв глаза, переводит тему юноша, — Мой характер. То, что я не становлюсь покорной игрушкой в твоих руках. Их лица интимно близко к друг другу, и царевич может в мельчайших деталях разглядеть прожилки фиолетово-лазурной радужки с нечеловеческим, узким, как у кошки зрачком. Напряжение, что висит между ними сейчас, не искряще-острое, а тягучее, как мед или патока. Бессмертный тоже заглядывается на бездонную, васильковую голубизну глаз своего пленника. В них нет привычной подавленной злости, не видно и испуга — лишь какое-то глубокое присутствие духа, манящее и привлекающее. — Покорной - действительно не становишься, — Кощей медленным движением очерчивает когтем контур губ царевича. — Думаю, если бы и стал, тебе бы на самом деле это не понравилось, — сглатывает Иван, ощущая, как по телу невольно разбегается маленькими искорками щекочущее волнение. Быть может, лучший способ побороть страх- пойти ему навстречу? Совершенно неожиданно для Кощея, Иван тянется, вперед преодолевая последнее расстояние, разделяющее их и касается его губ поцелуем, осторожно проводя языком по острым клыкам. Зрачки Бессмертного расширяются от удивления, а по телу мгновенно разливается сладкая истома. «Неужто научается играть тоньше, паршивец», с недоумением, граничащим с удовольствием, думает Кощей, углубляя поцелуй. — Я не твоя жертва, и тебя не боюсь, — разорвав касание, тихо шепчет Иван, затем проскальзывая кончиком языка по устам мужчины, — Рано или поздно я найду способ сбежать и убить тебя, как и обещал, — юноша слегка прикусывает нижнюю губу Кощея, оттягивая ее, — Если ты конечно не прикончишь меня раньше. Но кажется, ты немного другого хочешь, верно? — заканчивает свою провокацию царевич, беспечным движением опуская голову обратно в ладони бессмертного и одаривая замершего собеседника улыбкой.Не страшно лететь с высоты Какие тут к черту мечты? Здесь лето играет в пургу Я больше так не могу
И хотя юноша выглядит как никогда спокойным, его сердце бешено колотится- так странно целовать его первым, и еще более странно от того, как это возбуждает в совокупности с обещанием смерти. Сладко и страшно одновременно. Сражаться ведь можно по-разному, верно? И если эта битва неизбежна для него, почему бы не напасть первым? Кощей, оторопев от будоражащего сознание и тело сочетания столь привычных реплик со столь непривычным поведением, неотрывно смотрит на пленника. Такая мелочь вроде бы, простой поцелуй, заигрывающие, мимолетные ласки– но по всему телу словно разбегаются молнии. «Он соблазняет меня? Угрожает мне? Делает это одновременно? Это определённо… интересно», — размышляет Бессмертный, отпуская лицо царевича и поднимаясь на ноги. Скинув с плеч халат, мужчина спускается в купель под неотрывный взгляд юноши. — Иди ко мне, — бархатным, властным тоном приказывает Кощей. Иван ощущает, как в кончиках пальцев покалывает волнующее возбуждение. Кристально ясно, что будет происходить дальше, но от чего это чувствуется так необычно, так будоражаще? Юноша делает шаг навстречу, под пристальным, вожделеющим взглядом, и осторожно скользит ладонью по мускулистой груди Бессмертного, обводя пальцами шрам в районе сердца. Все это ощущается как шаги по туго натянутому над бездной канату- никакой страховки нет, и если ты сорвешься, на секунду потеряв равновесие...лучше не думать об этом. Но и отступить назад уже невозможно. — Не теряешь надежду убить меня значит, да? — протягивает Кощей, обхватывая одной ладонью талию юноши, а другой спускаясь к бедрам и сжимая ягодицы. — И я обязательно сделаю это однажды… — тихо отвечает Иван осторожно, явно прощупывая реакцию и границу дозволенного, на выдохе мягко касаясь губами выпирающей ключицы, -… с превеликим удовольствием, — заканчивает царевич, переходя все более смелыми поцелуями на шею. Иван чувствует себя чертовски необычно- он никогда не проявлял никакой инициативы, в лучшем случае позволял себе сдаться ему в руки, со стыдом принимая собственное удовольствие. Однако теперь даже….хочется? ... чувствовать себя желанным. Парадоксальным образом доказать ему, что они могут быть на равных, и что с ним в любом случае придется считаться, словно говоря: Я могу ненавидеть тебя и целовать одновременно. Потому что я не боюсь тебя, несмотря на все, что ты сделал. И никогда не буду бояться. Ты мой враг, а не хозяин. Кощей чувствует горячие губы на своей коже, и эти осторожные, даже в чем-то пока невинные движения возбуждают до пелены перед глазами. — Но явно не сегодня, — усмехается Бессмертный, запустив когти в волосы юноши, и оттянув голову назад, скользит языком по шее пленника. Он хочет этого мальчишку всего, с головы до ног, — Кажется, сегодня на твой счет придется другой сорт удовольствия, — шепчет Кощей на ухо, с наслаждением ощущая как тело любовника отзывается трепетной дрожью. Да, не сегодня. Потому что он больше не хочет- и возможно, не может быть- агнцем на заклании. И решает пойти ва-банк, пробуя найти чувство, что будет сильнее страха и тревоги. Когда Кощей, с коварной усмешкой вглядываясь ему в лицо, проверяя, какова будет реакция, оставляет на торсе юноши параллельные полосы царапин, по его телу все же пробегает холодок. Но он позволяет себе найти в этом трепете куда больше, чем просто испуг. И в момент, когда по его животу прикусывая и лаская, скользят клыки, с губ царевича слетает лишь горячий вздох. Сегодня он в первые по-настоящему разрешает себе отдаться этому жару, проникающему в каждую клеточку тела, позволяет возбуждению- его, своему, их— заполнять пространство вокруг, позволяет себе чувствовать, как сильные руки сжимают его стан и не сдерживать чувственного стона. Отбрасывая стеснение и робость, запускает пальцы в длинные, черные волосы, обвивает руками шею, закидывает ноги на поясницу. Позволяет себе в действительности насладиться тем, с какой жадностью Кощей скользит по его коже, в порыве страсти не в силах удержаться от укуса. Сегодня он без смущения укладывает ладони на мощную спину, вжимаясь и царапаясь, отзываясь на каждое движение. Позволяет самому себе гладить, ласкать, кусать эту холодную кожу, отдаться и взять полностью, с первой до последней минуты, без всякого сожаления. Наконец не затыкает, как обычно, свой рот ребром ладони, стремясь подавить любой звук, а разрешает своему голосу звучать, отдаваясь стонами, хрипами и вскриками. Не сопротивляется страсти и вожделению, заполняющим его до краев, когда он бесстыдно обхватывает ртом длинные пальцы и облизывает их. Сегодня он позволяет себе тонуть в этом лиловом взгляде, полном похоти, чтобы дать утопнуть в своем. Отринув прочь вину и стыд, он позволяет себе не просто быть желанным, но и желать самому. Желать этих рук, сжимающих и царапающих его бедра, обхватывающих и раздвигающих ягодицы. Желать этих глубоких и сильных движений, этого заполняющего чувства внутри и снаружи. Отзываться всем телом, двигаясь в такт. — Интересно, ты и после этого будешь утверждать, что тебе это противно? — спрашивает Кощей, прикусывая кадык юноши и очередным толчком выбивая из его горла звучный стон. — Может мне и нравится… — Иван улыбается уголками губ, наклоняясь к шее любовника и скользя языком по заостренному уху, вдоль золотых сережек, — Но ты сам…- голос царевича сейчас звучит низко и хрипло, перемежаясь со сладострастными вздохами, и от этого по коже Бессмертного бегут мурашки, —Ты ведь просто с ума от этого сходишь, верно? На дне васильковых глаз прыгают бесы, он открывает (или лишь только отпускает?) в себе что-то дикое, желающие соблазнять, жаждущее игры, и Иван чувствует всем своим существом, как Кощея ведет от этого. В какую-то секунду он ловит взгляд, в котором настолько много алчного вожделения, что по всему телу прокатывается сладкой волной трепетное чувство удовлетворения с оттенком злорадства. Если ты хочешь меня так сильно, быть может, у меня тоже есть власть над тобой? Сегодня он просто позволяет этому безумию заполнить себя от кончиков пальцев до корней волос, но быть может, это именно то, что нужно, чтобы свести другого с ума. Сегодня он сдается, чтобы победить.Дело в тепле и в молекулах кожи Двоих, соглашайся — (не) пожалеешь
И он находит много чувств, что могут быть сильнее страха и тревоги. Но нормально ли вожделеть своего врага ничуть не меньше его гибели? Сегодня они оба предпочитают не задаваться этими вопросами.