I hate everything about you Why do I love you? You hate everything about me Why do you love me?
Разговор с Василисой упорно не выходил из головы царевича, подковыривая и цепляясь за все неоднозначности и несостыковки в происходящем. С одной стороны, такой простой и прямой вопрос: «в каких вы с ним отношениях вообще?». Действительно, а в каких? Царевичу хотелось бы иметь простой и ясный ответ на этот вопрос, но правда в том, что даже тогда при всей формальной очевидности он не был простым. А сейчас тем более. И кроме того- все, что связано с иглой. …время, место, обстоятельства. Видно, судьба твоя такая была, не иначе… «Тоже мне, судьба! И в чем же она- оказаться связанным с ним по собственной глупости? Но почему мне так легко оказалось совершить эту глупость, если эта чертова игла вся из себя уникальная и важная?» — Иван поджимает губы, ощущая, как внутри закручивается узел из тревоги и волнения. Он косит глаза на стоящего неподалеку Бессмертного, седлающего свою лошадь. — Я с места не сдвинусь, пока ты не ответишь на мои вопросы, — насупившись, твердо произносит Иван буравя мужчину решительным взглядом. — Какие вопросы? — Кощей утомленно выдыхает, сдерживая порыв закатить глаза. Ведь это утро так спокойно и мирно начиналось. — Куда мы идем? Что со мной происходит, пока несу иглу? Почему она вообще слиплась со мной? Что она такое? О какой сделке, которую ты заключил, говорила Яга? И кем ты был до нее? Что будет со мной, если иглу не получится отделить? Если я умру, сразу умрешь и ты? Про какие хаос и мрак, которые могут остаться бесхозными ты говорил раньше? — сыпет царевич, словно из рога изобилия. — А не многовато-то ли вопросов? Меньше знаешь, лучше спишь, — Бессмертный ощущает, как с каждым следующим вопросом Ивана внутри поднимается раздражение, — Ограничусь ответом на любые три, касающихся лично тебя, — по губам бежит предупреждающий оскал, — выбирай сам. «Интересно что она ему наговорила. Накидала фраз, разжигающих его неумеренно любопытство…», — морщится Кощей. — Хах, — фыркает царевич: «Тоже мне, ограничусь тремя», — С какой это стати? — Могу вообще ничего не рассказывать, для меня это ничего не меняет- только больше головной боли от тебя, — пожимает плечами Бессмертный. — Хорошо… — юноша смотрит исподлобья, раздражённо, в который раз ощущая недовольство от того, насколько зависимо его положение сейчас от веяний настроения мужчины, — Куда мы идем? Почему игла проникла в меня? — Куда идем… — хмыкает Кощей, — это нельзя назвать определенным местом: в том смысле, что там нет ни города, ни поселения. Скорее всего, сейчас это просто голое поле. Но когда-то давно там случилось…нечто важное для меня. В любом случае, это не важно, надеюсь, путь не займет больше месяца. «От твоих ответов, как всегда, только больше вопросов», — хмурясь, думает Иван. — Что касается иглы, — по лицу Кощея пробегает досада, — То здесь все неоднозначно. У меня нет точного ответа. Быть может, ты достаточно долго пробыл в замке и это оказало свое воздействие, — туманная реплика, едва ли дающая отголосок пояснения, — Ты-то зачем-то потянул к ней свои ручонки? «Сказать ему, знаешь, кажется, я просто очень хотел что ты был моим несмотря ни на что — вот игла и поспособствовала- ну уж нет. Хотя этого все равно явно было недостаточно, все сложнее…» — Бессмертный не выдает внутренних тревожных размышлений, оставаясь внешне холодно- надменным. — Я…сам не знаю, — кося глаза в сторону, роняет царевич, вспоминая недавний разговор с ведьмой, — Глупо звучит, но я как завороженный был- просто взял и все. Вообще, ее же нельзя забрать просто так, и ты это знаешь, верно? У тебя явно есть гипотеза, что произошло. — Отличное объяснение, — в голове Кощея нарастает раздражение, он игнорирует вторую часть реплики царевича, — Дальновидности тебе воистину не занимать. — Как есть, — дергая плечом, отрезает юноша:«Сам знаю, что звучит дурацки- но сделанного не воротишь». На минуту повисает молчание. Каждый погружен в собственные тревожные размышления. — У тебя есть еще один вопрос, — бросает из-за плеча Кощей. — Почему ты позволил мне уйти? — внезапно спрашивает Иван, поднимая глаза на мужчину. Это вылетает из его рта будто само собой, вырываясь результатом столько долгих, но столь бесплодных размышлений : это не должен быть самым важным, особенно в нынешних обстоятельствах, но он продолжает мучить царевича, как белое пятно, которое никак не получается заполнить. И это определенно то, что касается лично его. Иван вглядывается в явно недовольное лицо Кощея, прикусывая губу. «Сколько раз ты твердил, что я принадлежу тебе? Ты был так жаден, так почему так резко отрезал? После всего, что ты сделал? После всего, тогда, когда можно сказать, почти что победил?» Бессмертный оборачивается на юношу и окидывает с ног до головы злым, колким взглядом. Это столь неприятное ощущение- как будто незаживающая царапина, зудящая и болезненно покалывающая, которая к тому же не затягивается, а только стремится расшириться. Кощей злится, и эта злость во многом направлена на самого себя- на свои чувства, что кажутся столь нелепыми и неуместными, и более того- в самом прямом смысле опасными. Но несмотря на то, что эта заноза умудрилась впутаться в связь с ним, куда более глубокую, чем когда-либо была между ними раньше- он все равно чувствует пропасть, разделяющую их. …и какой же выбор я сделал? Я ненавижу себя за это! И тебя я тоже ненавижу!.. И все это время, что они волей-неволей проводят вместе, делает только хуже, но при этом он не может отказаться от того, чтобы использовать его по максимуму, каким болезненным в глубине души это не ощущалось. Он видит эти васильковые глаза, серьезные и сосредоточенные, сжатый в напряжении рот, лицо, изученное в самых мелких деталях, и чувствует, как внутри разливается горечь и досада. И злость только множится. — Знаешь, — Бессмертный перебрасывает ногу через седло, — приелся ты мне как-то тогда, — ядовито-иронично продолжает он, растягивая губы в недружелюбном оскале. Иван ощущает, как от этих слов, токсичной интонации и ухмылки болезненно и неприятно колет- и гораздо сильнее, чем хотелось бы. — И к чему тогда все твои…заигрывания, если я тебе приелся? — медленно протягивает царевич. — Хотел проверить, — Кощей разворачивает лошадь и подводя ее к юноше, окидывает его взглядом, равно колким произнесенным словам, — поведешься ли ты. От этих слов лицо Ивана передергивается: он ощущает, как будто бы на него выливают ведро с помоями. Не в силах выдерживать колкий взгляд Бессмертного, царевич отворачивается, ощущая себя полным идиотом. Он вспоминает череду провокаций, ехидное «вот как ты умеешь держать себя в руках», то, как сам потянулся за поцелуем, свои торопливые и судорожные движения. Дрожь, волной прокатившуюся по телу при первом же касании этих холодных рук. Более ядовитого и едкого в своей точности слова сложно было бы подобрать- повелся. И затем повелся еще раз, и еще раз. «Ничему в нем нельзя доверять», — с глубокой горькой досадой мелькает в голове юноши. Помимо воли он вспоминает и другой, брошенный еще давным-давно насмешливый высокомерный взгляд. Он видел его снизу вверх, распятый и униженный удовольствием, вместе со словами: признай, тебе это нравится «Он…» — царевич поднимает глаза, вглядываясь в спину Кощея, ощущая, как в груди поднимается отчаянная злость, — «Как всегда лишь наслаждается тем, как ловко может играть с моими чувствами». *** — Разозленный ты сражаешь в половину лучше, — хмыкает Кощей. От Бессмертного не скрывается омут темных чувств, тяготящих царевича. Он ведь все еще не научился скрывать свои эмоции, а быть может и научился- но с той въедливой внимательностью, с которой на самом деле относится к нему мужчина, ничто не укрывается от его взора. Во время остановки Кощей просто бросает к его ногам меч, окидывая выразительным взглядом: что ж, если злишься на меня- скажи об этом И царевич, сверкая мрачным блеском исподлобья, молча берет в руки клинок: много чести будет Так они сходятся в одной из многих тренировок, которая лишь призвана замаскировать совсем иную битву. Иван, сцепив зубы, отражает очередной удар, двигаясь быстро и резко- и действительно зло. — Не стоит задавать вопросов, ответы на которые могут тебя расстроить, — продолжает Бессмертный, едва заметно скалясь. — Не понимаю, с чего ты взял, что я расстроен — звон клинков, еще пара движений- и их лица на мгновенье оказываются близко друг к другу, — И кроме того: с каких пор тебя волнуют чьи-то чувства? — как ни старается юноша держать ровную интонацию, в его голосе сквозит недовольство и раздражение. Ивану просто не хочется позволять себе чувствовать больше по данному поводу. Потому что иначе эта болезненная, раненная обманутость- да чему собственно говоря, обманываться? Как будто бы он плохо знает, на какие игры способен его спутник. Как будто не было проговорено напрямую, что это не значит, вообще-то ничего. И все эти мимолетные касания, небрежно заправленный локон за ухо — не значат ничего тем более. И все равно, ранимое чувство обманутости- привет из темной кроличьей норы. Ему казалось, что он лишь осторожно ходит по краю, но на самом деле катится вниз, и до дна еще бесконечно долго. — Да и вообще, не многовато ли внимания к тому, кто тебе приелся? — нахмурив брови, сквозь зубы цедит Иван, продолжая. — А у тебя не многовато ли чувств помимо ненависти, а? — парирует Кощей и реплику, и очередной удар меча. Он же невольно морщится, ощущая себя зажатым с двух сторон: он не из тех кто говорит «извини», и все же, внутри покалывает досада: в глубине так хочется, чтобы это все же было чем-то большим, но все, что он делает — сам же сводит все в первоначальную точку. У него тоже есть своя кроличья нора- и ее дно ему известно, но от того не легче. Там слишком неприглядная правда, и всякий раз когда что-то, а точнее кто-то пытается лишний раз поднять ее, он словно шипящая змея брызжет ядом, отравляющим и себя самого в том числе. «Твои ошибки тебя ничему не учат» — да, не учат, черт возьми, он снова вляпался в это, он запустил в свое сердце те чувства, которые когда-то обошлись слишком дорого. Да и в этот раз все складывается ничуть не лучше. — С чего ты решил, что есть что-то окромя нее?! — восклицает царевич. — То есть ты расписываешься в том, что с легкостью и удовольствием отдаешься тому, кого презираешь? Кажется, твои моральные устои все-таки подрасшатались, царевич, — едко протягивает Кощей. — Да пошел ты! — не выдерживает Иван, закипая от раздражения и злости. — Знаешь, думаю, ты все-таки немного расстроен, — агрессивно усмехается Бессмертный, подставляя юноше подножку- но его же уроки не прошли для царевича даром, и тот успевает схватить соперника за руку и повалить за собой на землю. — Это определенно прогресс, — хмыкает мужчина, нависая над тяжело дышащим юношей, — Думаю, стоит чаще злить тебя: авось быстрее научишься. — Почему ты все время ведешь себя так?! — Иван резко обхватив ногами торс Бессмертного, перекатывается с ним по земле, оказываясь сверху. — Как так? — протягивает Кощей, с интересом наблюдая за юношей снизу вверх. — Как… — царевич ощущает, как внутри кипит буря, и насмешливый блеск лиловых глаз в совокупности с неизменной ухмылкой заставляют буквально полыхать ярость внутри. Иван хватает с земли меч и замахнувшись, втыкает его в землю на добрую половину аккурат рядом с лицом Бессмертного, — Так, что ты говоришь- и то, что ты делаешь- это две абсолютно разные истории!!! Если я так приелся тебе, какого черта предлагал остаться тогда? Почему ты не убил меня еще у Яги?! Жалко стало? А давно ты жалостливый такой?! Особенно когда на кону бесценные для тебя власть и сила? Зачем заботишься обо мне явно больше того, чем это требуется, чтобы просто сберечь иглу? И при этом делаешь вид, будто бы ничего не происходит?! Это просто невозможно уже! И меня бесит, что ты отказываешься нормально говорить со мной о произошедшем, мутишь воду! Как будто я мелочь, от которой можно отмахнуться!!! Кощей косит взгляд на воткнутый в землю меч, а затем переводит на лицо юноши, полное праведного гнева. Он ощущает, как парадоксальным образом от этой пламенной речи с одной стороны сердце предательски сжимается от нежности, а с другой- внутри поднимается желчное неудовлетворение. — Не думаю, что ты на самом деле, хочешь поговорить об этом, — Кощей с легкостью сбрасывает с себя царевича, вновь оказываясь сверху, — А что касается обсуждений произошедшего с иглой: к чему тебе это понимание, когда совсем скоро ты от нее избавишься? — «Как и от моего общества», — добавляет он мысленно, уже собираясь встать на ноги, но Иван хватает его за грудки и тянет на себя. — Ну уж нет, я хочу поговорить об этом! Ты не можешь бегать от разговора со мной вечно! — шипит юноша почти в самые губы Бессмертного. — Хочешь поговорить значит… — мрачно протягивает Кощей, внутри которого вновь нарастают досада и злость. Царевич в очередной раз хочет докопаться до сути и сермяжной правды- не замечая, что по пути разносит все столь тщательно откалиброванные границы и рамки, выстроенные Бессмертным для них обоих. ...я никогда не хотел....такого!...с таким как ты... — Значит, считаешь что я не думаю ни о чьих чувствах, — Бессмертный укладывает локоть на землю рядом с головой юноши, вновь нависая в опасной близости, — Быть может, сначала устраним этот пробел? — мужчина сам не замечает, как свободной рукой заскальзывает в кудри Ивана, касаясь плавно — Ты так часто говоришь о ненависти, но что там у тебя помимо нее, а? Знаешь, твое твердолобое морализаторство играет против тебя, — Кощей наклоняется еще ниже, к шее и уху юноши, скользя в миллиметрах от кожи, — Если, несмотря на него, как сам недавно признался, ты ничего не можешь сделать с притяжением ко мне, то в чем же причина? Быть может, не будь ты таким упрямым гордецом, ты бы и остался со мной? Так ли это было невыносимо для тебя на самом деле? И кажется, ты в итоге все равно получил, что хотел, так тогда с какой стати говоришь о том, что … — Кощей замолкает, осекаясь, не желая продолжать фразу до конца: «о том, что я не думал о твоих чувствах?». Он приподнимается и вглядывается в пылающее лицо юноши, ощущая внутри клубок тяжелых чувств: воспоминания о последних днях пленника в замке до сих пор отзывались внутри чертовски неоднозначно. Царевич интуитивно чувствует диссонанс между тем ядом, что льется с этих губ, и теми прикосновениями, что они приносят, и тем что сейчас отблескивает в лиловом взгляде — но причина этого различия все так же остается для него сложной, неопределённой, и это доставляет дискомфорт, буквально ежечасно царапающий подкорку сознания. Иван ощущает, что Кощей определенно врет ему, увиливая и скрывая, только вот в поступках или в словах? Где начинается и где кончается эта ложь? Можно ли доверять хоть чему-то из этого, учитывая какую игру он провернул с ним раньше? Как было смешно за этим наблюдать, ты бы знал! Тебе обидно за мой маленький невинный обман, который был призван дать тебе мотивации быть более покладистым? А какую он ведет на самом деле сейчас? Главное, не принимай близко к сердцу И несмотря на все это, он ощущает, как от этих касаний, и вкрадчивого голоса, раскручивавшего то, что сам царевич предпочитал не трогать, по телу бегут искры. Это та грань, где парадоксальным образом хочется ударить и вгрызться поцелуем с одинаковой силой. Между ними повисает молчание, усиливающие и так накаленное напряжение до предела. — А какой смысл оставаться с тем, для кого ты лишь забавное развлечение, судя по твоим словам? А даже если было бы иначе… — он буквально на мгновенье отводит глаза, произнося эту пугающую для себя гипотезу, — Не остался бы... — в конце концов заканчивает Иван, затем отворачивая голову в сторону и натыкаясь глазами на лезвие меча. В его отражении он видит пунцовые щеки, и взгляд- в котором тревога смешана со смущением. «Ну конечно, кто бы сомневался», — поджав губы, Кощей поднимается на ноги, отряхиваясь, — «Что это вообще за сцены- мне делать нечего, валяться с ним по лесу, как будто мне семнадцать лет?» В очередной раз Бессмертный сталкивается с досадой и недовольством на ловушку, в которую сам себя загнал. «Я подсадил его на секс с собой, как на дурман- траву, разжег в нем страсть, которой он по молодости и горячести крови едва ли может сопротивляться», — Кощей окидывает все еще лежащего на земле юношу раздраженным взглядом, и отвернувшись, отходит прочь, — «Только этой привязанности не дано перейти в чувства иного рода, разве это не было понятно со всей очевидностью еще тогда? Да и как нелепо, что имея такую силу и такую власть я зациклился на маленьком, ничтожном человечке. Он прав- это абсолютно меня не красит». Иван тем временем поднимается на ноги, и вытащив меч из земли, проводит рукой, стряхивая грязь с лезвия. Металл ловит солнечный луч, и на очередном развороте клинка царевич вновь сталкивается со своими же глазами- на их дне плещется то, что он так боится там видеть- сомнение. …А хочешь- оставайся здесь… Придумаем, как тебя утешить… «Не остался бы тогда, определенно. Не остался бы, верно?... И сейчас тоже…?» — с тревогой размышляет царевич, украдкой оглядывая на высокую фигуру поодаль от себя. — Я всегда был для тебя просто игрушкой, да? — тихо, едва слышно произносит юноша, ощущая как все внутри сдавливается — В которую тебе никак не надоест играть. Неясная пропасть между сказанным ему и сделанным для него Кощеем- это то, что тревожит и волнует очень сильно. Но куда хуже ощущается стремительное осознание зазора между тем, что он должен испытывать к нему по сути дела, и тем, что чувствует в действительности. Несмотря на то, что Иван роняет последнюю фразу чрезвычайно тихо, острый слух нежити улавливает ее. Лицо Кощея едва заметно передергивается, но юноше не видно, как в глазах загорается золотой блеск, а ладонь ложится на ближайшее дерево, оставляя в нем глубочайшую царапину. Очень тяжело желать того, что, как ты думаешь, никогда не будет твоим. Но если бы было- а смог ли бы он обойтись с этим правильно? «А если это не так- то ты просто трус, потому что ты боишься своих чувств, ты боишься даже заговорить об этом!» — хочет бросить Иван, и уже было открывает рот, но ощущает как в боку резко и неприятно колет. Нахмурившись, он проводит ладонью по телу, и в досаде бросает злой взгляд в спину Бессмертному, упрямо собираясь выразить рвущуюся правду, но вновь ощущает укол, на этот раз более интенсивный, но столь же непродолжительный по времени. Иван замирает, на секунду даже полностью забывая об изматывающей ссоре, осторожно проходясь пальцами сквозь ткань рубахи вдоль вживавшегося в кожу рисунка. — Я не считаю тебя своей игрушкой, — оборачивается Кощей, окидывая юношу пронзительным взглядом с головы до ног. «Ты слишком дорого мне обходишься для подобного статуса», — мелькает дальше в голове Бессмертного, но он чувствует внутри слишком много злобы вкупе с досадой и горечью, чтобы продолжать диалог и не разнести при этом все оставшееся помимо претензий между ними к чертям. «И кем же ты тогда меня считаешь?» — рвется с губ царевича, но и он решает промолчать. И хотя в воздухе между ними по-прежнему висит искрящееся напряжение, нельзя сказать что когда-либо раньше у них выходило вовремя остановиться.I hate You hate I hate You love me
I hate everything about you Why do I love you?