When you tell me I'm such a wreck,
it isn't easy cleaning up your mess.
It's like a garter up around my neck,
she says it won't hurt.
— Так вроде бы, я не собирался, — на выдохе произносит юноша, ощущая скольжение когтей вдоль шеи вниз, к груди. — Да, и то верно, — усмехается Бессмертный, — Удалось тебе найти что-то интересненькое, а, царевич? — лиловые глаза вспыхивают лукавым блеском. Иван замирает, чувствуя мягкое движение опасности вдоль своей тонкой кожи, и в любой момент эта нежность может обернуться болезненностью, а то, с какой прямотой Кощей обличает его, заставляет смутиться. — А с чего ты решил, что я что-то искал? — осторожно и уклончиво протягивает юноша. Кощей наклоняется к его лицу совсем близко, и Иван чувствует щекочущее скольжение темных волос, неотрывный взгляд нечеловеческих глаз буквально гипнотизирует. — Если нет — то ты либо совсем дурачок, чего я в целом, не исключаю, — колкая усмешка заставляет пленника поджать губы в досаде, — Или же, тебе не сильно-то и хочется сбежать от меня, — холодные руки проходятся вдоль талии, мужчина перебрасывает ногу через торс юноши, усаживаясь сверху, — А если да, — коготь скользит вдоль губ, надавливая на тонкую кожу, снимая каплю крови, — То это вполне закономерно, но определенно заслуживает наказания, так предавать мое доверие, — с коварно-насмешливой ухмылкой Бессмертный слизывает с кончика когтя кровь. — А что, в нашем случае можно говорить о доверии? — он не удерживается от того, чтобы огрызнуться. «Вот же… Обожает загонять меня в угол. Предлагает признаться либо в глупости, либо в том, что меня на самом деле все устраивает, либо подталкивает к тому, чтобы заиметь законную возможность поиздеваться надо мной по-крупному», — мрачно думает Иван, с досадой наблюдая самодовольное выражение лица Кощея. — Если бы ты был хорошим мальчиком, то можно было бы, — Бессмертный опаляет его усмешкой, в которой в равной степени скрыта игра и предупреждающая угроза. — А если был плохим, то как наказывать будешь, как обычно? — сохраняя спокойствие в голосе произносит царевич, чувствуя, как когти поглаживают ноги, дразняще процарапывая тонкую кожу внутри бедер, и это отдается теплой дрожью в теле. — Это можно считать за признание? — усмешка обжигает ухо, он чувствует тяжесть тела над собой, когтистая рука прижимает его запястье, вдавливая в мягкую поверхность постели. «Какой же он…ненасытный», — с губ пленника невольно слетает сдавленный вдох, когда вторая холодная ладонь оглаживает промежность. Думать над остроумным ответом в такие моменты становится много сложнее.But everything you do makes my heart race,
I can't even think straight, is this just a game to you?
Reruns every night, it's always the same fight &
I think you should know…
— Свидетельствовать против самого себя, — он запинается, прикусывая губу, ощущая, как пальцы Бессмертного ласкают его нарастающее возбуждение, — глупо. — Хм…значит, придется наказать тебя в любом случае, — Бессмертный переворачивает его на живот, прижимаясь к спине, прикусывая загривок. — Очередной твой выбор без выбора, верно? — сдавлено произносит царевич, чувствуя, как меж ягодиц скользит холодная рука. — Ну почему, можешь сказать, что был смирной овечкой, — а бархатно-темный шепот льется в уши. — И что, поверишь на слово, удовлетворившись ложью, ставящей меня в столь желанное для тебя положение? — срывается с губ юноши с едва прикрытой досадой. — Все же, дурачок, — Кощей произносит это с удовлетворенной ухмылкой, прикусывая мочку уха пленника. «Так просто вывести тебя на чистую воду… Совсем ты не умеешь держать лицо», — он скользит носом по шее Ивана, вдыхая его запах, слыша быстрое биение сердца, чувствуя мурашки от своих прикусываний на тонкой коже- и все это отзывалось внутри приятным удовлетворением животного, наслаждающегося вкусом жертвы. — А насчет наказаний… Едва ли для тебя это, — он входит в него размеренным толчком, наслаждаясь дрожью тела под собой, — наказание, — Бессмертный прижимается к юноше буквально всей поверхностью тела, обхватывая запястья, скользя по шее то поцелуями, то прикусами, двигаясь плавно, заставляя любовника скрывать сбивающееся дыхание в подушке, — Но у меня есть пара идей. Привез подарочек, будет славно смотреться на тебе. Станцуешь для меня в нем. — Чего? — Иван в возмущении пытается поднять голову, но удается лишь развернуть ее, что приводит к тому, что он натыкается на клыки Бессмертного, которые сразу вгрызается в него плотоядным поцелуем, — Я не умею танцевать, — протестующе мычит он, разрывая касание.I hate your voice, I hate your lips,
I hate how bad I wanna steal your kiss.
— Так тем лучше, еще забавнее, — усмехается Кощей, — но не торопись, быть может в тебе есть скрытые таланты… Помимо тех, которые мы уже нашли, — когти многозначительно скользят вдоль талии, оставляя тонкую борозду царапин. Иван, сверкнув глазами, пытается было дернутся, но очередной толчок заставляет прикусить подушку, а прохладная рука, соскользнувшая от живота к паху, только усугубляет положение. «Вот же…зараза. Хотя это едва ли серьезное наказание, он уже очень давно не причинял мне настоящей боли…по крайней мере физической. Но как же он обожает сочетать эти унижающие ласки со словесными колкостями, так ядовито…»I hate your touch, I hate your mouth,
I can't stand every single word that falls out.
But you're all that I've been dreaming of,
this is not another song about love.
— А ты-то, кажется, соскучился, — находя в себе силы на усмешку в голосе произносит он, когда ладони смыкаются на его бедрах, наращивая глубину и силу движений: «Только явился, и сразу…». — Ты сам опрометчиво остался в моей постели, — язык скользит по линии позвоночника, — Кроме того, в определенных вещах мне действительно присуще постоянство. — Это можно считать за признание в том, что все же соскучился? — передразнивающий смешок перемежается со стоном, и за эту маленькую дерзость он получает глубокий и болезненный укус в шею, буквально слыша над собой удовлетворенный рык, с которым Кощей слизывает кровь с его кожи. Бессмертный не отпускает его долго, переходя от размаривающей неги к надрывно-резкой страсти и обратно, не единожды доводя до пика неистовства, добиваясь того, что Иван не может сдерживать хриплых стонов, обессиленно и бесстыдно цепляется за плечи любовника, царапает ногтями спину- для Кощея это словно легкий бриз ветра по коже. Мужчина, смахивая влажные пряди с его лба, скользит по кадыку до губ, наслаждаясь взглядом с поволокой, из которого совсем выбито рационально-мыслящее: «Скучать не скучал, но все же… Ласкать тебя сейчас особенно сладко». Иван ощущает себя выпитым до последней капли, и когда губы Кощея напоследок касаются его плеча мимолетным поцелуем, он может лишь окинуть своего мучителя изнемождённым взглядом из-под подрагивающих ресниц.Since you hate it just to say the least, &
with your eyes you're suffocating me.
Inside my lungs it's getting hard to breathe,
you couldn't care less.
«А если бы его несколько недель, к примеру не было, или месяц…он бы до смерти меня что ли…», — устало думает юноша, обхватывая руками подушку. — Отдыхай, царевич. Скоро раскроешь свои скрытые творческие таланты, — усмехается Бессмертный. — А ведь у тебя тоже есть…- тихо произносит Иван, с легкой усмешкой, провожая мужчину взглядом, — скрытые таланты, так ведь? Кощей оборачивается на пороге, лишь окидывая его сощуренным взглядом, отчетливо понимая, что эта фраза явно брошена не просто так, но решая оставить это подвисшим в воздухе. Спустя определенное количество дней, дав пленнику проникнуться иллюзией, что в этот раз его пронесло, Кощей с неизменным насмешливым оскалом напомнил царевичу о необходимости продемонстрировать скрытые таланты. — Поможет раскрепоститься, — усмехается Бессмертный, протягивая ему бокал с вином, — Тут немного, а то тебя слишком быстро уносит от такого. Иван, поджав губы, ощущает, что все внутри буквально щекочет от раздражения, неловкости, и досады. Он чувствует себя предельно некомфортно и нелепо в этих сшитых буквально из золотых нитей полупрозрачных шароварах, с разрезами по бокам, с браслетами из маленьких колокольчиков, опоясывающими лодыжки и звенящих при каждом шаге, с беззащитно и бесстыдно оголенным торсом. Мужчина с нескрываемым удовольствием скользит взглядом по оголенной коже, терпеливо выжидая, пока его царевич в очередной раз наступит на горло собственной гордости. — А музыка? — Иван берет бокал из когтистой руки, всматриваясь в собственное отражение в темной жидкости. Немного по меркам Кощея — это почти до краев. Хмыкнув, Бессмертный щелкает пальцами, и несколько скелетов возникают, собираясь из груды костей, валяющихся на полу. В их костлявых пальцах музыкальные инструменты, какие-то знакомы юноше, а какие-то диковинные, которых он с роду не видел. «Едва ли кто-то на всем белом свете лучше, чем ты, может выставлять меня идиотом…», — ладонь царевича сжимается на темном стекле, — «Ну что ж, мяться как девица тоже не буду», — с решительностью, оттененной злостью, он осушает бокал вина, отставляя его в сторону. Иван делает несколько шагов назад, ступая босыми ногами по мягкому, словно пух ковру, разбивая повисшую тишину хрустальным звоном колокольчиков. Кощей остается сидеть на низкой тахте, следя пристальным взором за каждым движением своей златоперой птички. Скелеты начинают играть, и это какой-то мотив с восточными корнями, с ритмичными вкраплениями бубна. «Так, ладно…», — царевич глубоко выдыхает, ощущая в груди тепло от расходящегося по крови вина, — «Дурное дело нехитрое». Он несколько раз видел, как при тереме рабыни заморских гостей танцевали под подобную музыку, не столь бесстыдно оголенные, но все же. И юноша начинает двигаться, сперва робко и действительно скованно, но с каждым тактом, все более свободно и пластично. Иван ловит неотрывно следящий за ним взгляд Кощея, и это распаляет внутри чувство, в котором волнение с оттенком опасности смешивается с азартом. Разгоряченный вином он прикрывает глаза, позволяя рукам и ногам следовать за музыкой, не думая головой, но уходя в тело. Каждое движение отдается мелодичным звоном, кудри вздымаются в воздухе легким золотым облаком. «Все же…», — Бессмертный жадно следит за своим пленником, — «Ты куда более ценная вещица, чем мне казалось поначалу». Царевич постепенно входит в ритм, ловя взгляд Кощея, и ощущая от бездны алчности и пожирающего вожделения в нем мурашки по коже. В юношеской крови вновь прыгает тот странный азарт, жажда игры, в которой поддаваясь, ты получаешь контроль. И он идет навстречу этому, несколькими грациозными шагами приближаясь к мужчине, чтобы дразняще проскользить пальцами вдоль плеч. Но едва Кощей тянется к нему, он с легким, звонким смешком отскакивает в сторону, подхватывая со столика для фруктов маленький ножичек. Бессмертный чувствует, как от этого мимолетного касания, простого движения, по телу буквально растекается горячая волна. Он поднимается на ноги, и в следующий момент пленник, увлеченный танцем, не успевает заметить, как он оказывается рядом. Обернувшись, и обнаружив своего единственного зрителя в опасной близости, Иван замирает, оступаясь, падая было назад, но рука Кощея ловко подхватывает его за талию. Музыка замолкает, и в этой тишине царевич отчетливо слышит биение своего сердца, разгоряченного то ли движением, то ли вином, то ли близостью к этим сверкающим сейчас особым блеском нечеловеческим глазам. А быть может, всем вместе. С легкой усмешкой Бессмертный щелкает пальцами, и музыка вновь начинает литься. Мужчина скользит губами по оголенному животу юноши до самой шеи, наслаждаясь тем, как тело изгибается под поцелуями. Иван вздрагивает, ощущая как к щекам приливает краска, а внизу живота тяжелеет. Он мягко выскальзывает из касаний, сверкнув глазами исподлобья, и Кощею кажется, что в этом сумраке комнаты, полуосвещенной камином и свечами, топазовые глаза сияют особенно ярко. Следующие несколько минут они двигаются в неком парном танце, в котором один ускальзывает и убегает, а другой, с грацией и плавностью хищника, преследует. Руки следуют за руками, шаг за шагом, и в какой-то момент, когда Иван в легком прыжке отскакивает от Бессмертного, тот успевает подхватить его под ягодицы, поднимая в воздухе и прижимая к себе, а пленник же машинально укладывает руки на плечи мужчины. — Что, соскучился по вкусу моей крови? — хмыкает Кощей, кося взгляд на лезвие в ладонях юноши, — Заколоть этим меня вряд ли выйдет, но можешь попытаться. — Думаю, ее вкус мне определенно забывать не стоит, — протягивает юноша, прикусив губу, осторожно проскальзывая лезвием ножа вдоль ключицы — порез сразу же зарастает: «Заживает все на нем как на собаке», — А если голову тебе отрубить, что будет? — Ты играешь в опасные игры, царевич, — Кощей плотоядно облизывается, — Ничего страшного- даже смогу продолжить с тобой диалог, и срастить ее обратно с шеей в любой удобный момент. Иван издает смешок, на секунду представляя себе эту картину, с одной стороны забавную, с другой ужасающую. Он смотрит сверху вниз на лукаво блестящие лиловые глаза, на оскал, что сейчас много больше походит на игривую улыбку, и чувствует себя опьяненным в прямом и переносном смысле. Сдавленно выдохнув, юноша осторожно опускает голову, касаясь мужчины легким поцелуем, соскальзывая руками с плеч на шею, сам не понимая зачем и для чего делает это, лишь следуя чему-то смутному, разыгравшемуся внутри себя.The sky fades from blue to gray.
inside it's just like an ocean,
still I'm drowning how bad I wanna sink
& let it take me away.
I don't know why I come back,
I do every time, we get close to the end,
it's a finish line.
— А если я обмажу губы ядом и поцелую тебя? — тихо произносит пленник, и Кощей готов поклясться, что слышит в этом голосе игривую интонацию. «Хорош…», — удовлетворенно думает Бессмертный, прикусывая губу Ивана, осторожно опуская его на пол, — «Быть может, надо чаще опаивать его?». — Ты быстрее сам себя умертвишь, чем донесешь отраву до адресата, — почти смеется мужчина в критической близости от лица царевича, — Да и нет такого яда, который бы мог убить меня, — руки проскальзывают в кудрявую копну, оттягивая голову назад, открывая шею для цепочки обжигающих полупоцелуев, полуукусов, срывающих с губ сдавленный, тихий стон, — Кроме того, разве яд- это не трусость, слишком низкая для тебя? — Я уже рассматриваю все возможные варианты, — блеснув глазами произносит Иван, собираясь сказать еще что-то, но не успевая, от того, что его уста запечатывают поцелуем напористым и горячим, заставляющим вздрогнуть и выронить лезвие из рук на пол, — Где же твоя смерть тогда? — А ты думаешь, меня зря зовут Бессмертным? — когти оглаживают торс, прижимая к себе, преодолевая очередную попытку выскользнуть из рук — Говорю же, свет мой, положение твое безнадежно, ты дал клятву, которую никогда не исполнишь, — с легкой усмешкой Кощей скользит когтем вдоль щеки до губ, распарывая тонкую кожу, и затем со всей глубиной сладостного удовольствия слизывая дорожку крови, даря очередной поцелуй столь же чувственный, столь пробирающий до костей.I need your touch, I have no doubt,
I want your love till it all runs out.
Cause you're all I've been dreaming of,
is this just another song about love?
I need your voice, I need your lips,
I need you bad, I wanna steal your kiss.
Он больше не дает юноше размыкать касаний, ощущая внутри себя захлестывающую с головы до ног волну возбуждения, жадно спускаясь поцелуями на шею, утягивая пленника за собой на ковер. Царевич следует и за этими движениями, плавно соскальзывая на бедра Кощея, ощущая как возбуждение партнера распаляет и его собственное. То, что дальше все происходит без слов, лишь под тихую, ставшую плавной музыку множит интимность и чувственность и когда прохладная рука проскальзывает в разрез шаровар, Иван, прикрыв глаза, плавным движением бедер двигается ей на встречу. И он уже не замечает, каким ярким огнем полыхают аметистовые глаза, неотрывно смотрящие на него. Когда все заканчивается, он не сопротивляется и тому, что Бессмертный оставляет лежать его в своем объятье, с уложенной на широкую грудь головой. — Что ж, скрытые таланты определенно есть, — когти медленно перебирают прядь за прядью, — Но не уверен, что они относятся к танцам, — усмехается Кощей, — Хотя и это вполне неплохо получилось. Иван бурчит что-то едва понятное в ответ, разморенный негой и усталостью, опьяненный удовольствием, смешанным с опасностью и азартом. «И вот разве тебе так плохо здесь, а?» — думает Бессмертный, кося взгляд на почти уснувшего юношу, — «Брыкаешься из чистого упрямства, право слово… Хотя завтра поутру ты вряд ли будешь рад своей раскрепощенности сегодня». — Мне не нравится такая одежда, — вдруг тихо произносит царевич, не открывая глаз, устраиваясь удобнее, обхватив рукой мощный торс. — Такая — это какая? — Которую едва ли можно одеждой назвать… — фыркает юноша, — Как вот это, во что ты меня сегодня обрядил. — И какую же хочешь? — спустя паузу задумчиво протягивает Кощей. — Проще, закрытей. Обычную, не вычурную… — Иван окончательно проваливается в сон. «Хочешь запрятать свою красоту в блеклую обертку значит…», — коготь осторожно скользит по руке юноши, от плеча до запястья, едва касаясь, не тревожа дремы, — «Просьбы у тебя чрезвычайно дурацкие всегда, ни власти, ни злата ты не алчешь…». Бессмертный всматривается в спокойное, усталое лицо, разглядывая каждую черточку, отблескивающую в теплом свете полыхающего камина, прислушиваясь к размеренному дыханию. Когти плавно скользят по нежной коже, вырисовывая невидимые рисунки. Утром Иван проснется в своих покоях с гудящей головой- его мучает похмелье от любого количества выпитого, даже самого малого. Поморщившись, он встает с постели, и звон цепи отдается в висках пульсирующей болью. «Ох, черт, ну я же знаю, что мне не стоит пить при нем…», — юноша с досадой вспоминает легкость, с которой отдавался вчера в холодные руки, — «Каждый раз он выдумывает нечто новое, проверяя, как я далеко готов зайти…», — распахнув шкаф с одеждой, он обнаруживает там перемену — вместо прозрачного шелка более привычные льняные рубахи и брюки, пусть все еще алые и богато расшитые, но уже лишенные столь глубоких разрезов. Иван на секунду замирает, хмурясь, пытаясь понять, что произошло, и спустя мгновение вспоминает о своей вскользь брошенной просьбе. «Ого… Что ж, это уже хотя бы что-то», — он осторожным, недоверчивым движением скользит по ткани, — «Интересно, а если я когда-нибудь так же попрошу просто отпустить меня, что он скажет?». Иван усмехается этой мысли, чувствуя внутри растекающуюся досаду, смешанную с печалью. «Ты любишь награждать за хорошее поведение», — юноша со вдохом облачается в одежду, прокручивая в голове детали минувшего вечера, ощущая укол внутреннего отторжения к самому себе. …Что ж, скрытые таланты определенно есть… Но не уверен, что они относятся к танцам… «Мне нужно быть осторожнее. Это…сладострастие гораздо опаснее и губительнее пыток», — он смотрит на себя в зеркало, чувствуя странную смесь облегчения от более привычного образа с неудовлетворением от того, каким путем это было получено, — «Но это лишь иллюзия, вырази я тебе открытое сопротивление, ты вновь покажешь свой истинный облик… Жестокий и безжалостный». Иван едва ли может отделаться от смутного ощущения, в котором липкий стыд окутывает воспоминание о вчерашнем вечере, переплетаясь с терпкой горечью. Поморщившись, он отводит взгляд от собственного отражения. «С каждым днем я скатываюсь ниже и ниже, и дна не видно…», — думает он, поеживаясь.But you're all that I've been dreaming of,
this is not another song about love.
Где-то в другой части замка в этот момент Бессмертный перебирает бумаги на столе, отбрасывая ненужные в сторону. Ладони его натыкаются на свиток, тот самый длинный черновик. Он быстро пробегается по нему взглядом, и уже было отправляет в мусор, как взгляд зацепляется за маленькое изображение пленника, которое его руки начертили словно сами собой, а он и забыл. «А, вот к чему это реплика была», — Кощей усмехается, — «Забавно». Забавно? Тебе не кажется, что ты сам играешь в весьма опасную игру? Бессмертный буквально на физическом уровне. ощутил недовольство плещущейся внутри тьмы. «Оставь свои беспокойства. Он воистину ничего больше игры, постельного развлечения, приправленного оттенком мести», — беспечно отмахивается мужчина, — «Лишь более забавен от своего упрямства, только и всего. Чего ты вообще опасаешься? Он не предоставляет никакой угрозы». Ты слишком много времени проводишь с ним, слишком много внимания уделяешь. Кощей даже не удостаивает эту реплику ответом, отправляя черновик в стопку, предназначенную на выброс.But you're all that I've been dreaming of,
this is not another song about love.