Делай то, зачем пришел

— Слушай, тебя там никто не съест, — с улыбкой мягко протягивает Иван. Эта реплика возвращается ему тяжелым взглядом исподлобья — и едва ли он когда-то видел своего мужчину таким мрачным. — Я сам кого хочешь сожру, — раздраженно парирует он. — Тогда тем более тебе не о чем переживать, — васильковые глаза смотрят на него спокойно- ласково, так, как на человека, который капризно отказывается принимать горькое лекарство. Кощей ощущает себя загнанным в угол, и подобное положение дел никогда не радует, а теперь особенно. После того ночного происшествия юноша насел на него с этой, ужасно бредовой по мнению Бессмертного идей — пообщаться с психологом- с невиданной доселе твердостью. Конечно, с его точки зрения это была забота, но с точки зрения Князя Тьмы это было умножением его и без того немалых проблем. Разумеется, своим поведением он его чертовски испугал — и тогда у него не нашлось сил вновь копаться в кудрявой голове, и слава богу, хватило здравомыслия и самоконтроля не раскрыть в приступе отчаянья свои крапленые карты, облегчая наконец свою темную, истерзанную счастьем лжи и горечью правды душу. Иван вытащил его из ванны, укутал в полотенце, затем в халат, и Кощей с трудом различал, от чего его мутит сильнее: расколотой личной неопределенности или пылающей тревоги в родных глазах, которую нужно было срочно хоть как-то погасить. Пожалуйста, не спрашивай ни о чем, — эта мучительная и во многом вымученная из себя просьба слетает с его губ, когда они возвращаются в спальню и он падает на кровать, а юношеские руки смыкаются на нем в крепком объятьи. Иван, поджав губы, молча кивает, и лишь скользит ладонью по гладким волосам, и в тот момент он и мечтать не может о большем милосердии, закрывая глаза, и усилием воли проваливаясь в небытие. Но эта ночная мягкость поутру оборачивается серьезным разговором на кухне, и Бессмертный в который раз натыкается на тот факт, что каким бы покладистым любовь ни делала Ивана в одних вопросах, это ничуть не мешало ему быть упертым бараном в других. Если ты не хочешь говорить об этом со мной, поговори со специалистом — твердо произносит он, игнорируя кислую мину любовника, — потому что ты не в порядке, и ты не можешь больше делать вид, что это не так. В какое-то мгновение Кощей всматривается в васильковые глаза, почти что склоняясь к тому, чтобы взяв возлюбленного за руки и осторожно усадив, глубоко выдохнуть и раскрыть страшную во всех смыслах правду. Но в голове сразу возникает расстроенно-разозленное лицо, знакомое сочетание мимики разочарования, упавший, низкий голос, и то самое, ненавистное: Значит, ты мне все это время врал? Как ты мог?! И почему ты не сказал раньше? Все это было иллюзией, ложью?! О, ему определенно не хочется проходить по этому кругу снова. Разве в прошлый раз цена за правду оказалась оправдана? Разве стоило это того? Умолчи он тогда, не случись той ссоры, которая деморализовала его настолько, что он утратил дальновидность, согласился на столь опасное предложение, где бы был он и его царевич сейчас? Чертовски хороший вопрос. И выдохнув, Князь Тьмы решает, что правда — слишком ненадежная и даже дурная служанка в его случае. Иван Зайцев любит Константина Бессмертного по-настоящему, искренне хочет проводить с ним свои конечные дни и ночи, и Кощей не готов рисковать этим. Как и не готов снова прореживать память возлюбленного — это, конечно, весьма удобно, но может быть опасно для самого юноши, и злоупотреблять подобным часто не стоит. Но притворяться, что все хорошо мужчина действительно больше не может, и меж двух зол: вытачивать очередную тонкую ложь и поддаться на уговоры, выбирает второе. В конце концов, в словесных хитросплетениях среди людей ему равных нет, и едва ли кто-то может вынудить его обсуждать то, чего он не хочет. — Я понимаю, что это вызывает у тебя дискомфорт, — продолжает Иван, разворачиваясь полубоком, лицом к Константину, — И это может быть действительно непросто, но хотя бы попробуй, ладно? Бессмертный переводит мрачный взгляд с лица возлюбленного в окно, за которым — здание, в котором тот самый злосчастный кабинет его потенциальной психотерапевтки. Она, видимо, судьбу прогневала сильно, учитывая, что на нее пал его выбор, точнее, иванов, потому что Кощей прикладывать к этому руку не хотел от слова совсем. Юноша выбирает во многом интуитивно — тот специалист, к которому он ходил сам во время болезни и после смерти матери сейчас приема уже не ведет. Ему приглядывается женщина средних лет, что-то в ее глазах цепляет его, хотя, Константин небезосновательно и едко подмечает, что выглядит его потенциальная собеседница как вялая селедка. — Конечно, это не очень приятно, когда принц на черном коне оказывается с подарочком с двойным дном, — протягивает Бессмертный, и из этой интонации буквально сочится яд, — Но поверь мне, оно едва ли мне поможет. — Кость, ну боже мой, — Иван со вздохом обхватывает лицо мужчины, упираясь лбом в лоб, — Я не считаю тебя проблемным, я просто переживаю о тебе, как ты не понимаешь? — он осторожно гладит острую скулу, — Потому что люблю тебя. «Не удивительно…что у тебя есть сложности. С таким-то…багажом», — со вздохом думает юноша. Вообще, условная биография Бессмертного располагала — для удобства он сделал себя сиротой, и этот факт, который ему на самом деле казался иронично-забавным, вместе с трагичной историей гибели предыдущего возлюбленного, наталкивал Ивана на вполне логичные выводы о том, что у Константина есть немало поводов быть не в порядке. — Просто попробуй, хорошо? — мягко улыбнувшись, он касается губ мужчины, затем отстраняясь. Бессмертный криво улыбается в ответ, выходя из машины и сдерживая желание хлопнуть дверью так, чтобы она отвалилась к чертям собачьим. Во всем белом свете лишь эта персона могла вынудить его совершить подобное- делать что ли нечего Князю Тьмы, изливать свою черную душу какому-то человечишке, который отправится на тот свет спустя несколько десятков лет? «Ладно, если болтовня в течение часа в неделю сможет успокоить его, а мне дать фору в моих размышлениях о том, что делать с нами — пускай», — с раздражением думает Кощей. Иван остается ждать его в машине, провожая мужчину с весомой долей тревоги. От него так и пышет раздражением, но все же, юноша считает, что подталкивает возлюбленного в нужную сторону. Он едва заметно поджимает губы — очевидно, что ему Константин свою уязвимость показывать не решается, и это где-то даже обижает, но быть может, со временем что-то изменится. «Так это странно», — со вздохом размышляет Иван, — «Он…столько всего добился, достиг сам, и я уверен, что на всяких своих бизнес-переговорах просто зубами рвать может конкурентов, но так упирается… Ходят же люди к врачу, когда зуб болит, это во многом похоже». Светлана — так зовут предположительного психолога Константина Бессмертного — едва мужчина переступает порог ее кабинета, буквально на физическом уровне ощущает его неприязнь и раздражение. Словно бы эта высокая, и можно сказать, мрачная фигура одним своим присутствием заставляет свет меркнуть. Но женщина приветливо улыбается, отгоняя неприятные ассоциации: не в ее профессии судить книгу по обложке. Она со всей ответственностью произносит вводную речь, свойственную первой консультации: время и продолжительность сессий, конфиденциальность, правила отмены и переноса. И выражение лица клиента Светлану ни капли не подбадривает — от этого взгляда черничных глаз, передающих сочетание глубокой досады и отсутствие какой-либо вовлеченности хочется почти что сбежать — Итак, Константин, с каким запросом вы пришли ко мне? — наконец спрашивает она, разумно предполагая, что едва ли мужчина начнет говорить что-то самостоятельно. — Я вообще не хотел сюда приходить, — ему не хочется изображать и толики вежливости, он чувствует себя тревожно-неуютно, его буквально до желания выпустить когти в подлокотники кресла раздражает происходящее. — Но все-таки вы здесь. — Этот факт сложно отрицать, — протягивает Бессмертный, и Светлана подмечает, что степень ядовитой иронии в этом тоне буквально зашкаливает. «Да, точно не будет просто…», — думает женщина. Она выдерживает паузу — достаточную, чтобы дать клиенту продолжить самому. Но, Кощей, очевидно, сдаваться не намерен, и демонстрирует это поджатыми губами, и холодным, можно сказать ледяным взглядом. — И что же заставило вас прийти сюда, в таком случае? — Мой…партнер, — произносит он таки спустя продолжительную паузу, подмечая, что лицо Светланы от озвучивания этого факта никак не изменилось, — Считает, что у меня есть определенные проблемы. — А вы сами как на это смотрите? — с улыбкой произносит женщина. Несмотря на внешнюю приветливость, которую она профессионально поддерживает, выдерживать колкий взгляд Константина достаточно непросто- он тяжелый, и словно липким мазутом обмазывает. — А это имеет значение? — отвечает он вопросом на вопрос, окончательно подтверждая худшие гипотезы терапевтки на свой счет: нет терапии более мучительной чем та, в которую клиента затащили из-под палки. Кощей прикладывает усилия к тому, чтобы сдержать мрачный оскал — о да, это имеет для него значение, иначе бы черта с два он бы восседал в этом убогом мягком кресле с вельветовой обивкой в окружении выкрашенных персиковым стен и многозначительно стоящей на подоконнике пачкой салфеток. «Славно, что Чернобог уже многие века как утратил свой собственный голос и сущность –это все развеселило бы его как ничто другое», — мрачно размышляет Бессмертный. — Думаю, что да- мягко протягивает Светлана, — Понимаете, Константин, трудно начать работу, когда человек не понимает, зачем это нужно. — У меня есть весьма четкое представление о том, зачем я сижу в этом кресле, — с каждой следующей фразой этого диалога Бессмертный ощущает, как множится его раздражение. — И зачем же? — Это компромисс. — Между чем и чем? «Так я тебе и рассказал», — мрачно усмехается Кощей, — «Хотя было бы забавно посмотреть на твое лицо, если бы я сказал правду: между тем, чтобы снова стирать ему память и тем, чтобы вывалить на моего дражайшего возлюбленного неуместную в своей неприглядности истину о моей нечеловеческой сущности. О, вот уж где у тебя появилось бы много уточняющих вопросов…». Следующие сорок пять минут он с ядовитой грациозностью отвечает вопросом на вопрос, уводит тему в сторону, едва ли позволяя терапевтке подобраться к сути дела. Под конец Кощей даже находит в этом определенное, то ли садистское по отношению к женщине, то ли мазохистское по отношению к себе удовольствие. В какой-то момент ему даже становится почти что забавно- она слушает его с таким вниманием, и едва ли понимает, бедняжка, с кем имеет разговор на самом деле. Но некоторую информацию Светлане выудить удается — что своими отношениями ее клиент чрезвычайно дорожит, и что проблемы у него действительно имеются, и перед собой он их не отрицает, но едва ли собирается раскрывать суть дела. Она улыбается Константину на прощание, но как только дверь за мужчиной закрывается, она в бессилии расползается по креслу, ощущая, что буквально выжата словно лимон. «Быть может, больше и не придет», — с толикой надежды думает она, растирая виски пальцами и набрасывая на плечи кардиган, — «Так много сопротивления…и никакого понимания, зачем это ему самому». Вообще, мужчина явно выбивался из типичного портрета ее клиентов- явно очень обеспеченный, образованный и…на самом деле, во многом неприятный. И чувство после разговора с ним осталось тяжелое, словно она по капле цедила отравленный чай и теперь ощущает во всем теле свинцовую тяжесть. «До чего только люди не додумываются», — раздраженно думает Кощей, с облегчением покидая кабинет, — «Перемусоливать свои никчемные проблемы за отдельную стоимость с якобы эффективными специалистами». Он садится обратно в машину, к виновнику этого всего мероприятия, который это время терпеливо провел за проверкой сочинений своих разной степени нерадивости учеников. Иван улыбается, но лицо Константина красноречиво намекает ему, что вопросы из серии «ну как оно?» лучше не задавать. — Хочешь, поужинаем где-нибудь, где тебе нравится? — тихо произносит он после осторожного поцелуя, который в определенной степени смягчает Бессмертного, но далеко не полностью. На языке любви это значит — я готов поехать в ужасно фешенебельное и пафосное место, где на меня будут смотреть как на содержанца, если это поднимет твое настроение. Кощею чертовски хочется огрызнуться, съязвить на тему того, как тонко юноша действует, предлагая после кнута пряник, но теплый взгляд родных глаз удерживает его от этого. В конце концов, всякое проявление любви от этого существа, на котором он был столь зациклен, было для него ценным, пусть даже такое- до скрежета зубов раздражающая попытка протянуть руку помощи там, где, как думал Бессмертный, помочь едва ли возможно. — Только если я отдеру тебя там же в туалете, — со вздохом произносит он, укладывая ладонь на шею Ивана и втягивая его в более глубокий поцелуй, с удовлетворением подмечая заалевшие щеки юноши. Однажды подобное непотребство мужчина уже вытворил — причем на одном из первых свиданий, на котором юноша и так ощущал себя смущенно и от собственных чувств, столь внезапно, но очевидно вспыхнувших, и от блестящих глаз Константина, что буквально раздевали и пожирали его, и так ярко контрастировали со спокойным, ровным голосом и будничной беседой, и от обстановки ресторана, в котором даже цен в меню не было. Перед десертом он выбирается в уборную, умываясь холодной водой, пытаясь унять колотящееся сердце. «Что за дурацкое состояние вообще, руки ватные, мысли путаются, а ему вообще хоть бы хны», — в раздражении на собственную несобранность думает юноша, растирая лицо ладонями, — «Еще и заведение выбрал такое, что предлагать разделять счет с моей стороны просто смешно». Отрицать что эти встречи не носят вполне определенный характер невозможно, и это вызывает много вопросов к себе, к тому, как относится ко всему сам Константин, и к тому, куда же это все может привести. — Заскучал без тебя, — раздается бархатный шепот над самым ухом, и он буквально подпрыгивает на месте, оборачиваясь. Подкравшийся столь незаметно мужчина смотрит на него взглядом полной плотоядной игривости, и он едва может сопротивляться от растерянности, когда его затаскивают в кабинку. — Ты с ума сошел?! — шипит он, упираясь ладонями в грудь Константину, а спиной встречаясь с кафельной плиткой. — Это ты смотрел на меня голодными глазами весь вечер, — хмыкает он, и его руки бесстыдно спускаются к юношеским бедрам и джинсам, выдающим возбуждение. А дальше, дальше его рот накрывают сильной рукою, не давая издавать ни звука — ты же не хочешь, что бы нас услышали? — и другая ладонь доводит его до стыдливого, яркого и острого оргазма буквально за несколько минут. — У тебя нет ни стыда ни совести, — шипит он, тяжело дыша, обмякая в руках любовника, что зацеловывает его шею. «И с моими теперь большие проблемы», — с отчаяньем думает он, осознавая, что несмотря на все возмущение, ему действительно понравилось, хотя сейчас выйти и вернуться к столику под потупленные взгляды официантов смерти подобно. И глаза Константина, что смотрят на него насмешливо- ласково, что так блестят жизнью, соблазнением и вожделением заставляют кровь в венах кипеть. Но сейчас в этом родном взгляде поселилась тяжесть, и томливая тоска — и на самом деле Иван далеко не всегда дает понять возлюбленному, что замечает их, но он замечает. — Что ж, если это будет иметь терапевтический эффект… — смущенно-игриво протягивает юноша, пробегаясь ладонью по колену Константина. — Явно больший чем то, что происходило со мной последний час, — фыркнув, со вздохом произносит Кощей. Позже, спустя несколько дней возлюбленный, со своей коварной мягкой настойчивостью выцыганил из него обещание не бросать эту адскую для него пытку, пока он не сходит хотя бы на несколько сессий. С первого раза мало что можно понять, просто дай этому шанс, ладно? — с улыбкой произносит Иван, сидя на его коленях и обвивая шею руками, и сопротивляться этому в открытую он едва ли находит силы, не желая вновь разжечь лишний конфликт, что может породить раскол между ними. У Бессмертного есть вполне обоснованное подозрение, что выкинь он еще раз нечто странное, настойчивость Ивана в вопросе лечения ментального здоровья Константина может перейти в ультиматум — а доводить до этого опасно. Кто знает, что он ощутит, и как разозлится его тьма в ответ на попытку поставить вопрос ребром, и дразнить ее юношеским твердолобым упрямством не стоит. И Кощей, в общем и целом, рассматривавший вариант просто в очередной раз соврать — боже, да что изменит еще одна маленькая ложь? — решает все-таки продолжить по-настоящему хотя бы для того, чтобы после иметь убедительные аргументы о том, насколько это все бесполезно. Это и приводит его в уже знакомый кабинет второй раз, что вызывает у Светланы весьма амбивалентные чувства. С одной стороны, за это противоречие можно зацепиться, с другой, она не могла отделаться от мысли, что в присутствии этого мужчины ей буквально физически тяжелее дышать. Или это просто уже ее сопротивление к работе с тяжелым клиентом? — Не хочу интерпретировать, но кажется, что вы все еще испытывайте большой скепсис к процессу, — скрывая усталость в голове произносит она, когда вторая сессия до страшного повторяет сценарий первой: Константин увиливает, отвечает вопросом на вопрос или дает ответы до ужаса односложные и смотрит на нее при этом взглядом таким, каким окидывают мельтешащее под ногами животное. — Знайте, Светлана, — он перебрасывает ногу через ногу, откидываясь на спинку кресла и смыкая ладони в замок, — Меня раздражает бесполезность происходящего сейчас действия. Женщина робко улыбается- у этого кадра обесценивание процесса и сопротивление просто зашкаливают, и он совершенно их не скрывает. «Насколько же его…молодой человек имеет на него влияние, если ему удалось склонить его к терапии, при всем его прозрачнейшем нежелании говорить со мной. Очевидно, высокая, быть может, завышенная ценность отношений… Быть может, если бы мне удалось выяснить почему так, можно было зацепиться за это», — мысленно рассуждает Светлана. — А что бы могло сделать процесс более полезным для вас? — Думаю, это едва ли может помочь мне в принципе. — Считаете, что ваши проблемы столь уникальны? — коротко улыбается терапевтка, и этой репликой сразу же нарывается на недружелюбную, весьма недружелюбную усмешку. — Да что вы, — оскаливается мужчина, и Светлана в который раз за сеанс ощущает неприятные мурашки, бегущие вдоль позвоночника, — Думаю, я и без вашей помощи знаю, что представляю из себя. Перед тем как заявиться сюда снова, я, знаете ли, ознакомился с теоретической базой, и с лёгкостью могу препарировать себя самостоятельно. И если играешь на поле врага — хорошо бы знать правила. И потому перед второй сессией Бессмертный потратил определенное время, изучая талмуды по клинической и не только психологии, взглядом пусть беглым, но достаточным, чтобы с ироничным неудовлетворением подметить что людишки, кажется, стали чуть лучше разбираться сами в себе. С веками презрение к роду человеческому не ушло, но действительные достижения он оценить мог — утратив магию, люди знатно продвинулись в науке, пусть по дороге и создав не меньше проблем, чем решив. «Хм…быть может, для людей это и имеет смысл», — резюмирует он, захлопывая книгу посвященную разнообразного рода девиациям сознания, — « Психика, травма, все такое… Но у меня души-то почти не осталось, я далек от их морали, представлений о благом и злом, я сама тьма во плоти — ну что она может мне посоветовать, скажет что я психопат, с человеческой точки зрения? Я и так могу это диагностировать». — Что там у нас в анамнезе биографии? — продолжает Кощей, — Сироточка казанская, выросшая без любви, все травмы ведь у нас из детства, верно? Выгрызал себе место под солнцем, и поверьте мне, справился отлично, но заработал хронический цинизм и недоверие к людям, пристрастие к манипуляциям, насилию и контролю, — Светлана буквально вытягивается в струну, вслушиваясь в этот поток и судорожно записывая все, что успевает, — Думаю, если бы вы смогли вытянуть из меня описание моих…как вы там называете это? Паттернов поведения и мышления? То могли попытаться диагностировать пограничное расстройство личности, проблему с надежной привязанностью уж точно, учитывая мой колоссальный страх оказаться покинутым партнером и расстройство идентичности, и последнее особенно забавно, хотя вы едва ли осознаете почему, — злобно усмехается Бессмертный, бросая беглый взгляд в зеркальную поверхность столика — там отражается нормальный человеческий зрачок, и на том спасибо, — При всем при этом я отлично понимаю чувства и эмоции людей и безжалостно использую это в свою пользу, обладаю весьма ограниченной эмпатией, так что, все же, я бы выделил как основное антисоциальное расстройство, но, учитывая, — мужчина усмехается, — …мою основную профессию это скорее естественное положение дел. А моя доминантная позиция в сексе и фетиш на подчинение со стороны партнера есть не что иное, как гиперкомпенсация пережитого в юности насилия. И я вам так скажу, это лишь верхушечка айсберга, дорогуша. Женщина замирает, всматриваясь в лицо Константина. Ее клиент, до того едва выдавший даже крошки значимой информации, вывалил на нее буквально кучу откровений, каждое из которых стоит пристальнейшего внимания. И в какой-то момент Светлана различает в стальных, безжалостных интонациях мужчины ненависть и она не может отделаться от чувства, что этот яд, что изливается из его уст, направлен на самого себя. — Константин, то, что вы сказали очень важ… — Но что мы все обо мне да обо мне, — усмехается Бессмертный, резко перебивая, осознав, что его в определенной степени унесло, и он обронил достаточно много лишней информации о себе которую, вообще-то, говорить не собирался, — Давайте о вас. Вот вы Светлана, — голос на мгновенье становится низким, приторно елейным, — мните, что можете помогать людям, но вы себя в зеркало вообще видели? У вас лицо такое, будто само существование для вас мучительно, смотря на вас повеситься хочется. В целом, я вас понимаю: вас гложет неуверенность в себе, вы разведены, одна воспитываете ребенка и в почти сорок лет живете у мамы. Что? Не делайте такие удивленные глазки, вы думаете я не узнал о вас все, перед тем как впервые сесть в это кресло? О, вы даже не подозреваете, как много можно узнать о человеке…с моими возможностями и способностями. Так вот, это были лишь беглые факты биографии- Кощей сощуривает глаза, с удовлетворением наблюдая за побелевшим лицом женщины, буквально всматриваясь в самую ее душу, — В детстве вы завидовали старшей сестре, она была красивее, ее больше любили, а вы — лишь бледная тень, за всю жизнь так и не сумевшая скинуть с себя бремя пухлой дурнушки. Ваш брак- одна сплошная катастрофа, ваш супруг едва ли вас любил и женился просто от того, что это удобно, и чтобы утереть нос желанной им, но не желающей его женщине, и развелся сразу как проклюнулись первые сложности супружества. Вы боитесь мужчин, не верите, что можете им понравиться, и вообще склонны позволять на себе ездить- и ваш приход в профессию психолога ничто иное как желание поиграть в спасателя и хоть на мгновение ощутить себя нужной, — Бессмертный еще шире оскаливается, замечая как в женских глазах встают слезы, — Вы почти всю жизнь работали на ненавистной работе, едва собрав крохи вашей никчемной воли, чтобы наконец заняться тем, что хотелось — и то, до сих пор грызетесь чувством вины за сей невиданный эгоизм. Вы в своей-то жизни едва ли можете разобраться, что уж говорить о чужих. И вот вы, Светлана, думаете, что неудачница, подобная вам может как-то помочь мне? Да что мне, хоть как-то помочь хоть кому-то? Это жалко и смешно, — с удовлетворением заканчивает он, откидываясь на спинку кресла и окидывая женщину насмешливо-снисходительным взглядом. Сама же Светлана в этот момент теряется, ощущая ком в горле, чувствуя, что этот мужчина буквально раздел ее и оставил на холоде, обдуваемую потоками ледяного ветра, что его циничный, притворно-сочувствующий голос буквально отравил ее, а снисходительно- презрительный взгляд, которым он окидывает, заставляет ощущать себя маленькой, никчемной букашкой. «Он…откуда он знает? Как?!», — мелькает растерянная мысль в ее голове, она сжимает ручку, в раз забывая, как грамотный терапевт должен реагировать на такие клиентские провокации. — Оу, вы что, сейчас расплачетесь? — склонив голову, протягивает Бессмертный, — Как разочаровывающе. И эта фраза окончательно добивает Светлану- отбросив планшет с бумагами в сторону, она встает с места, и закрывая рот ладонью, не позволяя себе издать всхлипа, в несколько быстрых шагов покидает кабинет. «Банальщина», — хмыкает Бессмертный, провожая психотерапетку взглядом. Удовлетворенно выдохнув, он потягивается, поднимаясь с места. «Что ж, было очевидно, что эта идея- полная глупость», — думает он, выходя на улицу и садясь в машину с улыбкой мрачной и довольной, — «Проблема моя нечеловеческая и едва ли какой-то человек мог бы ее решить, даже куда более талантливый в копаниях в людских головах, чем она». Бессмертный постукивает пальцами по рулю, — «Все дело в моей тьме. Что ж…», — он задумывается, всматриваясь в лобовое стекло, и через несколько минут ему приходит…гипотеза. Усмехнувшись, он проводит рукой вдоль лица, и через зеркало заднего вида всматривается в лиловые глаза. Еще один жест рукой — и на него вновь смотрит человеческий взгляд. «Ты хочешь сделать ему больно, и зайти далеко, так далеко, как я не могу тебе позволить… Быть может, нужно просто как следует накормить этого зверя? Сытые монстры лучше сидят на цепях. И если не можешь победить…возглавь», — усмехнувшись, он берет в руки телефон, и с легкостью найдя то, что нужно, трогается с места. В таком большом городе мест, где можно найти любовь на продажу сотни, и он лишь приходит в одно из многих. — Парни, блондины, низкого роста имеются? — протягивает он, ловя в ответ подобострастную улыбку сутенера: клиент, который знает, чего хочет и явно готов нормально заплатить, ну чем не мечта? Его усаживают в кресло, улыбающиеся девицы подсовывают стакан виски, и спустя буквально минут пять перед ним выстраивается шеренга юношей и молодых мужчин, плюс-минус подходящих под его запрос. Он окидывает их взором внимательным, всматривающимся в детали: кто-то слишком высокий, кто-то чересчур широкоплеч, есть голубоглазый, но его волосы скорее рыжие, чем светлые, кто-то не приходится по вкусу щетиной и чертами лица. В конце- концов Кощей останавливает взгляд на кареглазом блондине, умеренно щуплом, с прямыми волосами, но достаточной длины, чтобы за них можно было ухватиться. Есть что-то общее в форме носа и бровей, но губы тонкие, и глаза не такие выразительные и большие. Где-то похожее, где-то нет, как раз то, что нужно. Со спины так вообще должно быть отлично. Макс, так зовут снимаемого им проститута, будущего клиента рассматривает с интересом — мужик красивый, явно обеспеченный, взгляд только больно мрачный и тяжелый, даже заставляющий поежиться. Парень быстро причисляет его к определенному типу: пересытившаяся акула, под которую при желании толпами бы ложились по своей воле, но снисходить до самых элементарных ухаживаний тот не хочет, предпочитая простую и привычную схему товар-деньги. Что ж, не самый плохой случай. Он, вполне себе довольный перспективами на вечер, выходит за мужчиной из клуба, и коротко присвистнув, садится в машину, что оправдывает его самые смелые ожидания. Но клиент ему даже не представляется, и это заставляет во многом чувствовать себя неуютно. Кощей же чувствует мрачное, бурлящее предвкушение в крови и это выражается широкой улыбкой, от которой Макс невольно вздрагивает. «Странный он какой-то. И точно не болтливый», — думает юноша, тем не менее, стараясь отогнать тревогу и занимать себя тем, что разглядывает мелькающий за стеклом машины пейзаж. Хорошо бы остаться в пределах города- выездные заказы хоть и дороже, но оттуда потом черти как выбираться и куда страшнее оказаться в коттеджном поселке посреди леса, чем в отеле или хотя бы квартире. Клиент в отель его и привозит — средней руки, не такой роскошный, о каком можно было бы помечтать, учитывая машину и одежду, но и не затрапезный гадюшник. Кощей на самом деле просто выбирает ближайший. Пока еще ни о чем не подозревающий юноша бодро отправляется в ванну, он сбрасывает с себя пиджак, расстегивая рубашку. Изящное движение руки вдоль стены- и вспыхнувшая голубым искра надежно скроет все шумы, которые возникнут в помещении. Все же, лишнее внимание привлекать не стоит. Юноша, выйдя из ванны наталкивается на снисходительным взгляд, брошенный сверху вниз, и тому кажется, что он видит в нем смесь презрения и предвкушения — не столь редкий коктейль при взгляде на шлюху, но в этом был какой-то особенный, холодящий душу оттенок. «Нежничать не будет», — думает Макс, и оказывается правым — Кощей, толкнув его к кровати и избавившись от остатков своей одежды, нависает сверху, скользя по телу руками- примеряясь, исследуя — ни страсти, ни тем более ласки или нежности. Так руки мясника ощупывают тушу перед тем, как разделать — вожделение исключительно плотоядного рода. Юноша невольно поеживается, подмечая что руки у клиента на удивление холодные. И все же, тело над ним было весьма привлекательным — и сильная хватка рук отчасти заводила. Пока в этом всем было нечто тревожно-возбуждающее. Бессмертный тем временем ощущает покалывающее, нетерпеливое жжение в кончиках пальцев: «Так, не сразу…поиграю с ним немного». Вцепившись в волосы, он оттягивает шею, вгрызаясь уксусом пока еще человеческих зубов, примеряясь и подмечая место, в котором бьется кровь. С губ юноши слетает хриплый выдох, почти что претендующий на стон — несмотря на достаточно широкий профессиональный опыт Макс ощущает себя растерянно- подавленно, словно придавливает сверху не мускулистым, подтянутым телом, а плитой могильной. «Так, чего это я как бревно лежу», — думает парень, обхватывая плечи руками, игриво царапая спину ногтями, прислушиваясь к реакции — какой-то мутный все же мужик, непонятно, что ему нужно: проявить больше активности или изобразить подобие хрупкого, невинного цветочка. «Кажется, это из тех, кто любит пожестче», — отстраненно думает Макс, ощущая как его запястья перехватывают над головой, крепко сжимая. Бессмертный в этот момент, хмурится, не желая ощущать касания чужих, неприятных ему рук на своей коже. Он входит в него грубо, бесцеремонно, и юноша морщится, размышляя о том, что самостоятельная подготовка к работе никогда не бывает лишней. Он подается вперед бедрами, пытаясь поймать ритм клиента, вполне себе искренне томливо прикусывая губу — без всяких соплей даже лучше, размер мужчины вполне себе располагает к получению удовольствия, и, кажется, от него ничего особенного сегодня не потребуется, даже банального отсоса. «Расслабился», — с усмешкой вполне, верно, резюмирует Бессмертный, и наклонившись ниже, скользит кончиком языка вдоль ушной раковины — чтобы потом клацнуть клыками над самым ухом. Он уже снял морок, но его незадачливая жертва еще не подозревает об этом. Приподнявшись, он с мрачной усмешкой всматривается в лицо под собой. Макс, вздрогнувший от звука, распахивает прикрытые было глаза, и видит перед собой совсем не то, что ожидает — лицо мужчины резко приобрело странный, бледно-серый вид, глаза теперь ненормально яркого, лилового цвета, с узким как у животного зрачком. «Блядь», — юноша дергается, и в этот момент ладонь, держащая запястье сжимает их буквально до хруста в секунду переломанных костей. Макс вскрикивает, и следующая попытка вырвать руки приносит только больше боли. — Отпусти! — мгновенно покрывшись ледяной испариной парень с расширившимся от ужаса глазами всматривается в лицо, что с такой удовлетворенной и мрачной улыбкой смотрит на него. Вообще, в его опыте всякое бывало, и историй от коллег наслушался тоже: и избивали, и кидали на деньги, и принуждали делать то, о чем не договаривались изначально, но такое, чтобы клиент в мгновение ока преобразился в черт пойми, что не вполне человеческого вида- это было странно даже по его проститутским меркам. Хмыкнув, свободной рукой Кощей проскальзывает вдоль живота вверх, царапая когтями, добиваясь еще одного крика, еще более интенсивного и отчаянного. Он смотрит в карие глаза и отчетливо видит там то, что искал- страх, панику, бессилие и беспомощность. Его ладонь поднимается выше, проходясь когтем вдоль ключиц, надавливая пока до тонкой, алой царапины. Макс пытается взбрыкнуть бедрами, скинув мужчину с себя, но его торс с двух сторон зажимают смертельной хваткой ноги, которые едва ли на первый взгляд показались ему такими сильными. Юноша, на мгновение замерев, косит взгляд на коготь, остановившийся на яремной впадине, затем на лицо клиента, и в следующее мгновенье вновь издает крик, почти сразу прерванный сомкнувшейся на горле ладонью. — Не ори так уж громко, — усмехается широко Кощей, намеренно оскаливая и демонстрируя клыки своей жертве. Макс хватается руками за ладонь, сомкнувшуюся на горле, пытаясь разжать хватку, но только лишь и может, что в бессилии царапать ногтями холодную, бледно- серую кожу. Бессмертный наблюдает за потугами юноши со снисходительной ухмылкой, сжимая ладонь на горле сильнее- и вслушиваясь в мучительный, сдавленный хрип, а затем ослабляя хватку, давая на мгновенье вдохнуть, чтобы затем повторить пытку снова. По коже разливаются багряно- синие пятна, лицо юноши бледнеет. Хмыкнув, Бессмертный разжимает руку, и тело под ним дергается, пытаясь сделать судорожный вдох-выдох, заходится в кашле. Он дает ему несколько мгновений передышки, дожидаясь пока жертва попытается дернуться, отползти, и со вспыхнувшим в глазах дьявольским блеском хватает юношу за руки, переворачивая на живот и заламывая запястье за спину. — Опасная у тебя профессия, не правда ли? — он обжигает ухо Макса жарким, издевательски сочувственным шепотом, а тот, шокированный болью и дезориентированный ужасом, может только всхлипывать, добавляя своему мучителю наслаждения стекающими по лицу слезами. «Он… он убьет меня?» — бьется отчаянная мысль в голове парня, пока мужчина вновь входит в него, — «Оно убьет меня», — осознает он, когда когти раздирают бедра, и он почти что едва ли ощущает, как грубо и болезненно его имеют- все меркнет и тонет в боли и парализующем, уничтожающем все остальное в его душе страхе, — «А у меня же дома кот некормленый…». Порой перед смертью людям приходят донельзя нелепые мысли в голову- нелепые, но очень человеческие. Бессмертный тем временем захватывает светлые волосы в кулак- жаль, что не кудри, быть может, надо было заставить завить их? — и с удовлетворением оттягивает голову юноши, вбиваясь в поддатливое, расползающееся под ним тело. Секс — это так, вишенка на торте, удовольствие, что он получает, предназначено удовлетворить не плотский голод, а тот, что темной, сосущей бездной свернулся ядовитым клубком на дне его души. — И что, даже умолять остановиться меня не будешь? — на мгновенье он вновь наклоняется к уху юноши, слизывая языком кровь с шеи, — Так дрожишь, бедняжка. Макс зажмуривается, сипло всхлипывая, царапая и сбивая под собой простынь, что уже давно потеряла девственно- белый цвет. Быть может, он и выдавил бы из себя отчаянную, хриплую просьбу, но на горле словно все еще сомкнута когтистая ладонь, и все, что он может — беззвучно ловить губами воздух. Кощей глубоко и шумно вдыхает, на мгновение прикрывая глаза — вкусный, терпкий аромат страха, отчаянья, теплой крови, что быть может, не так сладка, как его любимая, но в сочетании со всем остальным антуражем вполне подойдет. Предвкушение смерти, играющей на кончиках его рук, пробивает волнами удовольствия, яркими и сочными. Бессмертный скользит кончиком когтя вдоль позвоночника, не просто царапая, но буквально разрезая плоть сквозь мышцы до самых костей, краем сознания подмечая, что кажется, в прошлый раз делая это с Иваном он на самом-то деле удерживал себя в руках, а не срывался. Комнату оглашает воспламеняющий вскрик, еще одна нота в симфонии этого наслаждения. Он проводит когтем в обратном направлении, слизывая дорожки крови, ощущая, как она пачкает тело, оставаясь приятно-липкой пленкой. С удовлетворенным рыком он протыкает плоть когтями, вжимаясь в бедра, наваливаясь спиной. Хрупкое, со спины весьма похожее на иваново тело под ним всхлипывает, хрипло сипя, почти что теряя разум от боли. Сознание Максима ищет, за что зацепиться, куда сбежать, но некуда, тело горит, разливая агонию что внутри и снаружи терзает каждый сантиметр его плоти. Кощей ощущает приближение скорого экстаза, вгрызается в шею юноши, сильно и глубоко, буквально разрывая плоть, прокусывая мышцы, жилы и вены. Он жадно глотает кровь, вжимая бьющееся в предсмертной агонии тело в постель, с пылающим в венах удовольствием чувствуя, как забирает последние крохи жизни и тепла из юноши. Хрипы, судорога, еще несколько сладких, таких сладких мгновений- и он отрывается от прогрызенного насквозь горла, откидываясь на постель рядом. По подбородку стекает кровь, и он облизывает губы движением сытым и ленивым, таким, каким в ресторане избалованный посетитель подцепляет ложкой последний кусок десерта. — Ну что, ты доволен? — отдышавшись, хмыкает он, кивая в темно-зеркальную поверхность висящего напротив постели широкого плазменного телевизора. В ответ глаза напротив смотрят на него ровно и спокойно, и он чувствует, что напряжение, мучавшее его многие месяцы, наконец спало. Удовлетворенно, глубоко выдохнув, он переводит взгляд на холодеющее, истерзанное тело с остекленевшим взглядом рядом с собой, не удерживаясь от искреннего смешка. «Что ж, не самый плохой вариант», — думает Бессмертный, проводя пальцем вдоль спины юноши, подцепляя когтем кровь и облизывая, — «Думаю, не так уж и часто нужно будет повторять, если вообще нужно». В его голову невольно приходит мысль о том, что если он сделает это снова, свяжет ли кто-нибудь эти убийства в одно? Да сколько шлюх пропадает без вести каждый день? Сотни. Косить сотнями, и даже десятками хрупких блондинов он не собирается, но все же, забавно, что быть может в какой-то момент Иван услышит по новостям предупреждение о серийном маньяке с определенным типажом. Но скорее всего, это просто растворится во многих других преступлениях, совершенных в этом шумном, переполненном лишними людьми мегаполисе. В любом случае, у Кощея Бессмертного достаточно магии, чтобы сделать так, чтобы об этом никто не вспомнил и не узнал, да и у Константина Бессмертного достаточно денег и власти, чтобы замять последствия своего нового маленького хобби без каких-либо проблем для своей персоны. Тишину комнаты разбивает трель телефона, и встрепенувшись, Кощей поднимается с постели и достает из кармана пиджака источник звука, пачкая дисплей с высвечивающимся знакомым именем кровью. И он совсем не замечает, что трубку берет он уже рукой Константина, улыбаясь, ощущая разливающееся в груди тепло, нежное и ласковое. — Да, свет мой? — протягивает он тоном бархатно- довольным, почти что урчащим от переполняющего мужчину удовлетворения, — Да, я уже освободился. Как прошло? Что ж, неплохо, я бы сказал, куда более эффективно, чем в прошлый раз… На другом конце города губы светловолосого юноши, отдаленно напоминающего растерзанный на постели труп, расходятся в улыбке от того, что он так давно не слышал такую безмятежную и спокойную интонацию из уст любимого человека. Бессмертный чувствует спокойное удовлетворение: голодный монстр внутри накормлен, и явно готов отступить в тень, дав Константину возможность вновь с былой безмятежностью наслаждаться простыми человеческими буднями. Да, главной проблемы это не решило, но накал снизило определенно. Кощей размышляет, что в конце концов, пара лет есть еще точно, а быть может, и больше, если подумать о том, как осторожно прикормить возлюбленного молодильными яблоками (аллергия на них, конечно, усложняет дело, но едва ли это действительное препятствие). Однако, накануне следующего вторника — дня, в который по идее, должна состояться его встреча с психологом, о которой он уже и забыл, ему приходит сообщение от Светланы, вежливое и ровное, с вопросом о том, в силе ли завтрашний сеанс. А вы в силах прийти на него? – отвечает он едко-насмешливо, во многом лишь из злорадного баловства вообще снисходя до какой-либо реакции. Я в силах. А вы, Константин? — это сообщение заставляет его нахмуриться, чувствуя неприятную, но вместе с тем будоражащую щекотку. Звучит как вызов, особенно с учетом того, на какой ноте они расстались. Кощей с мрачной усмешкой встречу подтверждает. Что ж, эта глупая лань хочет встретиться с хищником еще раз — почему бы и нет, если одного раза ей не хватило. После своей небольшой шалости, которая кажется ему куда более терапевтической, чем болтовня, он чувствует себя куда более устойчиво и уверенно. С улыбкой безмятежно- насмешливой он приходит в кабинет к назначенному времени, садясь в кресло напротив терапевтки, и всматриваясь в нее внимательным взглядом, выжидая, что же скажет ему эта безрассудная женщина, не оробевшая увидеть вновь столь возмутительно-мерзкого клиента. Светлана же поджидает Константина, нервно покусывая колпачок от ручки, но, когда мужчина входит в кабинет, усилием воли выдыхает, беря себя в руки. Обличающий монолог на прошлой сессии привел к тому, что она рыдала несколько часов подряд, ощущая, словно с глубоких ран, робко и бережно заклеенных тонким пластырем, этот самый пластырь безжалостно и насмешливо содрали. «Не хочу больше ни в жизни видеть его, и даже голос его слышать», — в отчаянии думает она, всхлипывая, — «Он вообще все нормы этики отношений между клиентом и терапевтом нарушил, думает, если у него есть деньги, может обходиться с людьми как хочет…» И все же, успокоившись после продолжительной истерики, она с удивлением ощущает в себе облегчение — словно удалось выплакать что-то, что очень долго болело. И это придает ей силы посмотреть в свои глаза уже с другими мыслями: «Если я просто откажусь работать с ним…не будет ли это означать что он прав, что я действительно никчемная? И ничего не стою, и вообще все правы обо мне, я не могу никому помочь?..» После она возвращается к записям с сессии — и перечитав их, глубоко задумывается — а есть ли в словах Константина о самом себе правда? Потому что если да, то это чрезвычайно интересный случай. «Ему…наверняка титанических усилий строит выстраивание отношений и формирование привязанности, если хотя бы половина из того, что он вывалил имеет место быть», — думает женщина, всматриваясь в буквально буравящие ее насквозь черничные глаза, холодные и насмешливые. — Начнем с того, что вы очень ранили и обидели меня, Константин — протягивает Светлана, спустя паузу, набрав в грудь воздуха, — Но я говорю об этом, не взывая к вашей совести. «Было бы к чему взывать», — недобро хмыкает Бессмертный, склоняя голову на бок и всматриваясь в женщину взглядом во многом снисходительным и скучающим. — А потому что в терапевтических отношениях важна искренность. И поэтому же признаюсь, что вы во многом были правы, и вообще-то, быть может мне и далеко до вашего ума, вы прекрасно сами разобрали свой портрет и, в общем и целом, наверняка понимаете причины и следствия ваших поступков. Но ваша проблема в том, что вы, судя по всему, не можете столкнуться со своими чувствами, — то самое слово, от которого Кощея буквально передергивает, и он меняет положение в кресле на куда менее расслабленное, — И здесь становится неважно, насколько вы умны, властны и все прочее. То, что вы сделали на предыдущем сеансе, не только со мной, но и с самим собой есть не что иное, как проявление отчаянного сопротивления и избегания. Это говорит о том, что встреча с собственными эмоциями и чувствами, судя по всему, ощущается как почти что невыносимо невозможная для вас, и вам явно нужна помощь. — О, а вы значит соблаговолите эту помощь мне оказать? Считаете, что, если сможете потянуть меня, это будет подтверждением того, что вы не такой уж бездарный специалист? — Бессмертный поднимает бровь. — Да, можно сказать и так, — с губ Светланы слетает вздох, и искренность этого ответа отчасти обезоруживает ее собеседника, — Так что, если позволите, Константин…что вы сейчас чувствуете? Женщина сжимает ручку, ощущая как этот тяжелый почти что в физическом уровне взгляд сощуренных буквально пронзает ее, заставляя поежиться: «Ладно, это хороший признак. Чем больше он недоволен, тем ближе я к правильному направлению». Она невольно тянется рукой к пледу, лежащему рядом, и накидывает его на ноги — кажется, что в комнате внезапно стало холоднее. Или это просто проявление ее волнения? Пауза выходит долгой- Кощей ощущает, как под кончиками когтей буквально зудит, испытывая колоссальное желание просто подняться с этого кресла и выйти прочь. Но не было бы это проявлением слабости? Если эта дамочка так хочет пободаться с ним и мнит, что может что-то сделать с его теми самыми чувствами, пропади они пропадом, то почему бы не дать ей еще один шанс осознать собственное бессилие? «Посмотрите на нее, встретиться со своими чувствами, формулировка-то какая…», — Светлане кажется, что Константин натурально оскаливается, так, словно вот-вот ее загрызет. — Раздражение, — цедит сквозь зубы мужчина, — Я испытываю чрезвычайно сильное раздражение. — Для начала неплохо, — коротко улыбнувшись, кивает женщина.