Мастер ножа и пистолета

За оставшиеся четыре дня я продал более двухсот порций своих блюд и занял итоговое второе место. В моём ресторане произошло много разных событий — драка, предложение руки и сердца, расставание, проводы человека в армию, встреча вышедшего из тюрьмы. Он услышал около сорока разных историй. И вот, в последний день меня вызвали на собрание "Элитной десятки". Там были уже все. И с нами был ещё один человек. Он представился как Азами Накири. Он сказал, что он сын директора. Также он сказал, что директор уже достаточно стар и ему будет лучше уйти на пенсию. Он предложил нам провести голосование и решить — станет ли он новым директором. Против проголосовали 3-е, 4-ое и 7-ое места десятки. И я. Но тех, кто оказался за, оказалось, соответственно, пять. Эрина Накири не явилась на голосование. После этого Азами сказал, что решение десятки — закон и что он теперь новый директор. И первым его приказом стало исключение нас четверых, проголосовавших против него, из десятки. Также он сообщил о начале "чистки", закрытии клубов и исключении плохих учеников. Мне сразу пришла в голову моя Тадокоро. Он не посмеет! И я понял — я сделал правильный выбор. Я выбежал из зала собраний и направился в "Полярную звезду". Там я привлёк внимание и начал вещать: — Люди! Я, конечно, не оратор, но информацию донести смогу. У нас переворот. Новый директор — Азами Накири — будет исключать плохих поваров и закрывать клубы. Подчинитесь ли вы ему? Я не стал, и за это он лишил меня места в десятке. Я вам не советую присоединяться к нему, ведь я вас тогда не прощу. — А Ишики остался с ним? — спросил Сома. — Нет, Ишики тоже против. — Тогда мы все будем против! — крикнула вся "Полярная звезда". И жизнь продолжилась. А наступало уже самое страшное время для первогодок — профэкзамен. Но мы решили пойти против директора и стали носить у себя на рукавах жёлтые повязки — знак повстанцев. На второй день переворота к нам пришла Эрина, сбежавшая от своего отца. Мы приняли её к нам. Вскоре начались закрытия клубов. Однако, нам дали возможность оставить их, одолев в поединке Эйдзана. Но в первый день вызовов он с помощью купленных судей одолел человека из "Клуба любителей ножей". Также он пришёл в "Полярную звезду" с приказом освободить её. Мы все собрались и вспомнили все наши лучшие моменты здесь — наши совместные посиделки, празднования мелких событий, мой приход в "Элитную десятку" и всякое разное. Мы все со слезами на глазах легли спать. А наутро мы не обнаружили Сому. И поняли — он ушёл на поединок ради нас. И тут Ишики заметил группу людей с железными трубами. Мы поняли — они пришли разрушить общежитие. Я, не теряя времени, забежал на балкон и крикнул: "Стоять! Ещё один шаг — и я буду вынужден открыть огонь на поражение!" Тем временем остальные надели на себя каски и взяли трубы, щиты и синаи. Также они откуда-то взяли водомёт. Я понял, что у нас тоже есть оружие, спустился с балкона, достал свой нож и крикнул: "Группа, я поведу нас в этот бой! Сома сражается за нас на поединке! Не подведём его!" После этого я надел каску, повязку, сделал упредительный выстрел в воздух и повёл людей в атаку. Я сейчас вообще не хотел считаться ни с чем — моё почти что родное здание, место, где я встретил мою сладкую Мэгуми, сейчас находится в опасности. Пусть я убью кого-нибудь, пусть сам буду убит — но я не отдам его. И я вызвал на себя все атаки, попал в гущу боя. Никто из тех, кто хотел разрушить здание, не прошёл дальше ворот. Уже после десяти минут активного поливания и моих атак десять человек лишились оружия, ещё троих я ранил и они все отступили с территории общежития. Правду мне говорил отец, что меня сможет остановить только танк. После этого группа поставила людей со щитами в воротах. Остальные стали отгонять тех, кто пытался перелезть через забор. Я, получивший при первой атаке несколько ранений, залез на балкон, достал пистолет и открыл огонь на поражение. Ещё сорок минут — и все те, кто остался цел, перестали пытаться перелезть через забор или обойти здание. Целых, конечно, было много. Но почти ни у кого не осталось оружия, около десятка человек имели лёгкие несмертельные огнестрельные ранения, ещё десять не могло прийти в себя после попадания струи из водомёта. Это победа. Ещё через час противники, не предпринявшие больше ни одной атаки, ушли. А к нам пришёл Сома. Я спросил его: — Ну, что у тебя? — Я выиграл. А у вас тут, походу, было весело. — Наше общежитие хотели разрушить, — сказала сквозь слёзы Мэгуми. — Ну и что? — Благодаря нему, — Ишики вытолкнул меня вперёд, — мы смогли продержаться. — Эге, да тебя нехило потрепали. — Да, но это я один. Я готов биться за это место до последней капли крови. Тем более что у них десять человек словили по пуле и ещё десятерых выносили после залпов водомёта. — Неслабо вы их так. Их же было раз в семь-восемь больше чем вас. — Всё равно. Пока я — повар-солдат Синано Джато — здесь, никто враждебный нам не посмеет пройти дальше трёх шагов внутрь этого дворика. — И, всё же, подлатайся. Мэгуми беспокоится за тебя. У вас же любовь, все дела... — Да, у нас любовь! И именно за такое я его и люблю, — сказала Мэгуми и бросилась на меня. — Да пусти ты его, ему нужно лечение. А состояние у меня было и правда аховое. Рассечённая бровь, рваная рана на руке, почти полностью покрытый синяками левый бок, на обоих ладонях будут шрамы. Но потеря крови относительно небольшая. И, всё же, мне надо пачка лейкопластыря, йод, бинт и немного покоя. Мы зашли в общежитие. Из своей комнаты вышла Эрина и посмотрела на нас. Посмотреть, и правда, было на что — все потные, вооружённые, в касках и я раненый настолько, что на троих хватило бы. Она сказала нам: — Вы бились? — Посмотри на Синано, — сказал Сома. Она посмотрела на меня. У неё на глаза навернулись слёзы и она спросила меня: — Почему?... Почему ты, бывшее девятое место, не пожалел его, пошёл против директора и дал настоящий бой его приспешникам? — Потому что я люблю это здание как родную казарму. — А ты, Сома, почему пошёл на поединок, не сказав о нём ничего нам? — Потому что я люблю это здание как родную закусочную. — А почему я, десятое место, не пошла на защиту этого места? Почему я не пошла хотя бы против отца? После этого она заплакала. Я же кое-как подлатался и пошёл получать свой покой. Я не хочу покидать это общежитие. Место, где я встретил всех этих ребят, показал силу армейской кухни, нашёл любовь. Пусть меня ранят, посадят, пытают, убьют — но я останусь здесь в мыслях. И пусть горит всё остальное синим пламенем.