Река Смирения

Где-то есть кто-то для меня (с) Johnny Cash Песня: I still miss someone - Johnny Cash Черт его дернул за ногу в таком состоянии вернуться на ранчо: не видно ни зги, а сонная Леди без помощи факела в любой момент могла оступиться. Не так уж и здорово он еще держится в седле, чтобы два битых часа ехать по утоптанной дороге, остерегаясь ям, змей и голодных животных – для встречи с последними к седлу было приторочено ружье. По пьяной удали чего только не сделаешь, так что ему сильно повезло не навернуться по пути с лошади и не сгинуть где-нибудь в пустыне. Обошлось. Подъехав к ранчо и спешившись, Артур с удивлением отметил, как же здесь стало тихо: ни щебета птиц, ни стрекота насекомых. Леди периодически пофыркивала, нетерпеливо переступала копытами и уже явно хотела в стойло. Наемники с праздника на ранчо уже не вернутся. Переночевав в меблирашке Девидсона, они отбудут завтра на поезде каждый в свои края. В доме останутся постоянные гуртовщики-индейцы, да и те уведут стадо на три месяца в горы, и несколько работников-негров, включая Рокки, живущих во флигеле. Не густо. Сегодня здесь остался только Высокая Гора, и Артур, пьяно вздохнув, мрачно посмотрел в сторону пристройки. Свет не горел. - Проклятье, - Артур был не настолько дурак, чтобы заваливаться к нему посреди ночи, чтобы чутко спящий индеец пощекотал бы железкой ему между ребер, прежде чем признал бы за своего. Кроме варианта «выбить входную дверь», второй комплект ключей от дома висел на ошейнике Джун. Имс знал, как испортить жизнь ворам. Артур вздохнул еще горше и поплелся в коптильню, подцепив внутренний крючок сквозь щель между досок, открыл дверь, достал смачный кусок оленины и пошел рисковать шеей в надежде, что Высокая Гора собаку не кормил. С горем пополам он перелез через забор и, потирая ушибленный зад, осторожно двинулся к лежаку Джун. Ее белая морда выглядывала из-за связки бревен - очевидно, она пряталась там целый день, чуя своими животными инстинктами, что в доме остался тот, кто может отправить ее на суп вместе с костями. Артур решил, что когда-нибудь точно заведет такую умную псину. Осталось метра два, когда Джун предупреждающе зарычала. Она явно уловила знакомый запах, за несколько месяцев привыкнув к присутствию Артура, но так и не смирилась. В знак краткого примирения он поднял кусок оленины. - Отдай ключи по-хорошему, - попросил ее Артур и как-то отчетливо понял, что выглядит, как полный идиот, разговаривая ночью на пустом заднем дворе с бессловесной животиной. «Это все последствия алкоголя. Точно тебе говорю, вторая банка была лишней», - сообщил внутренний голос. К сожалению, Джун куском мяса не прельстилась. Артур стал вяло подумывать, чтобы заночевать в каретнике с лошадьми, например, в стойле Леди, когда уловил приближение всадника. «Ага, прекрасно», - внутренний голос был просто счастлив, - «а ружье вместе с седлом в сарае. Молодец.» Вдруг собака навострила уши, замахала хвостом и сорвалась к калитке, будто там ее ждал персональный праздник. - О нет... Лишь одному человеку Джун так радовалась, то бишь последнему, кого Артур хотел сейчас видеть. - Эй! А ну отдай, мерзавка! – громко появился Имс, и белая тень стрелой шмыгнула под коптильню, держа в зубах несчастную кроличью шкурку, как свою законную добычу. – Вот же ш… Между прочим, это я подстрелил! О, Артур, вот ты где. «Какого черта ты вернулся на ранчо, если мог переночевать у Девидсона в Грин Меллоу?» - хотел спросить Артур, но объяснить внятно в таком случае, что он сам тут делает, никак бы не смог. Имс зашел на задний двор, подошел с ключами к двери и с удивлением на него покосился. - Ты проголодался на ночь глядя? Тот совсем забыл о куске оленины. Махнув рукой, мол, «даже не спрашивай», он скинул мясо в миску к Джун, взял пару поленьев и пошел следом. На кухне, да и во всем доме, воздух остыл и застоялся. Артур открыл заслонку и, мгновенно испачкавшись по локоть, стал вычищать топку от старой золы и угольной крошки, а затем затопил печь. Позади раздался скрип - это Имс, вытянув ноги, развалился на стуле и вытащил из седельной сумки пузатую бутылку бренди из темно-коричневого стекла, пахнущую проспиртованным можжевельником. - Это откуда? Имс загадочно улыбнулся, и Артур покачал головой. Что он понял за эти пять недель на ранчо, так это то, что Имса пытать абсолютно бесполезно, его только забавляло чужое любопытство. Иногда, как сейчас, некоторые детали выбивались из его образа сурового и необразованного гуртовщика. Артур точно мог сказать, что Имс был умен, причем, несравнимо с остальными в Грин Меллоу: вел множество бухгалтерских книг по учету скота, зарплатам наемникам и общим расходам. Частым гостем на ранчо был Девидсон, чтобы посоветоваться насчет адвокатской конторы, которую держал в Сан-Антонио. Имс вел себя громогласно, шумно, неуклюже сшибая углы, отвешивал шутливые поклоны, острил, но не упускал ни одной мелкой детали, что подсказывало Артуру - все это напускное. И, конечно, ловкости его рук можно было удивляться бесконечно. На ярмарке, неделю назад, Имс битых полчаса показывал малышне фокусы с монетами, найденными в их ушах, и картами, перебегающими из кармана в карман, а так же в воротник, манжеты и штанины, как какие-нибудь своенравные птицы, и не повторился ни разу. Имс заметил его пристальный взгляд, пока тот задумчиво вытирал тряпкой руки от сажи, и приглашающе пододвинул стакан. - Садись, поговорим. Но сперва они выпили и немного помолчали, слушая, как печка щелкала огнем и пыхала сухим жаром, а по дому растекалась непривычная и вязкая тишина. - Ты хорошо справляешься, - пространно сказал Имс с самой своей равнодушной миной. - Для городского так и вообще ухватил все невиданно быстро. - Сколько у тебя акцентов? - вырвалось у Артура, прежде чем он успел понять, что ляпнул. - С индейцами ты говоришь как индеец, с Девидсоном - будто всю жизнь работал адвокатом, на празднике - не отличишь от местных. Имс загадочно улыбнулся и отпил из своего стакана. - А какой тебе больше нравится? - Ты не отсюда, - заключил Артур. - Как и ты, - пожал тот плечами, даже не собираясь спорить. Он как будто ждал, пока его раскроют, а все маски спадут сами собой, не выдержав проверки и подозрений. Артур сцепил руки в замок и придвинулся, чувствуя привкус азарта. Он был не прочь сыграть. Насколько его догадки верны? - Ты знаешь игру "три листика тмина"? - Знаю, - улыбка Имса стала шире. - Винт, Вист, Рамс, Бульот, Двадцать Одно? - Да. - Сколько языков ты знаешь? Имс нахмурился, прикидывая что-то в уме. - Восемь, и четыре так себе. - Какое твое любимое оружие? - Автомат Томпсона. Артур удивленно присвистнул и откинулся на спинку стула. Оружие гангстеров. Ничего себе. Все интереснее и интереснее. - А твое, дай угадаю, - Имс вдруг встрял в его размышления, вертя в руке стакан и смотря исподлобья с ехидной ухмылкой, - кольт тысяча девятьсот одиннадцать сорок пятого калибра. - Сколько назначено за твою голову? - прищурился Артур, уязвленный до глубины души. Неужели все это время он был как открытая книга? - А за твою? - холодно и безразлично поинтересовался тот. Имс не ждал ответа. Вздохнул, отвернулся и словно остекленел взглядом, уставившись на печку - сквозь вертикальные щели виднелось танцующее пламя. Артур плеснул себе до краев и выпил залпом. Бренди обожгло горло, горячо нырнуло в живот и согрело кровь. - Был когда-нибудь в Лас-Вегасе? - спросил Имс и тут же продолжил, не глядя на собеседника. - В Неваде? Нет? Неважно. Знаешь, летом там адское пекло, а дороги плавятся, как пластилин. Я приехал сразу, как только сняли запрет на азартные игры, и пробыл, по-моему, от силы месяца три. Видел когда-нибудь смертные казни в пустыне? Очаровательное зрелище, - с чисто английским произношением он легко сымитировал говор, какой больше подходил высокородной леди из Европы. – Особенно с первого ряда. Меня вывезли в багажнике форда, а это, я тебе скажу, отдельная пытка под запах разогретой резины. Меня закопали, оставив только голову, и уехали, думая, что моя смерть – дело решенное. Ха. Есть все-таки в жизни моменты, когда понимаешь, что пора что-то менять. - Это был тот момент? - Нет, - Имс увидел вытянувшееся лицо Артура и расхохотался. – Это еще цветочки, детка, по сравнению с бойней в Колорадо у Песчаного Ручья, когда я был на стороне индейцев, и нас чуть всех не перебили, - он пожал плечами, смиряясь со своей судьбой. - Но это все же случилось, гораздо позже. Здесь, в Грин Меллоу. Два года назад я влип в разборки с местным шерифом, пристрелил ублюдка, а его помощника отправил по миру. - Так это был ты, - протянул Артур, впечатленный рассказом, и решительно приложился к стакану. - Ты привязал его к лошади. Такое на трезвую голову он точно не переварит. - Я, все я, - насмешливо согласился Имс. – Видел Кети? Артур кивнул – он встречал их соседку, довольно серьезную женщину лет пятидесяти, и, даже хромая деревяшкой вместо правой ноги, она всегда держалась с неизменным достоинством. - И это тоже натворил я. Мы с шерифом стрелялись прямо на улице, возле бакалейной лавки. Из-за моего выстрела лошадь - чертова дохлая кривоногая кляча с выпирающим хребтом, помесь осла и овцы - от проезжающей мимо телеги сдуру понеслась в ее сторону. Я не хотел, правда. Кети зажало колесом ногу, мы с Девидсоном не смогли вытащить. К тому времени, как приехал доктор, она бы умерла. - Ампутация, - догадался Артур, холодея. - Ага, - безэмоционально отозвался тот. – Прижгли рану разогретой ручкой от железного клейма для коров. Она мне этого так и не простила. - А Кендис? - Это ее мать. Никакие индейцы, к слову, ее не похищали. Просто байки от местных для туристов. Это все тот же шериф сделал. Она работала у него экономкой, а потом вышла за него замуж. Все в Грин Меллоу знали о его специфических аппетитах в постели, и от последних побоев Кендис повредилась головой. - Вот так история. - Погоди, - невесело хмыкнул Имс, прикладываясь к бутылке, - самое интересное еще впереди. Так как шериф умер, его ранчо досталось Кендис, а значит - Кети и ее дочерям. Но она решила по-другому. Эта мегера одновременно наградила и наказала меня, назначив новым хозяином Лансароте – в долг за ногу. Я не мог отказаться. Так здесь и остался, - Имс посмотрел в темноту за окном, свет от керосиновой лампы подрагивал в отражении стекла. – Я даже не знал тогда, как разводить костер, детка. Так что, как я уже говорил, – ты хорошо справляешься, не то что я в свое время. - Даже не смотри на меня, - Артур поднял раскрытые ладони. – Я не возьмусь руководить ранчо. Имс рассмеялся и чокнулся с его пустым стаканом. - Не смел и мечтать, дорогуша, - он печально вздохнул, поворачиваясь. - Просто у меня ощущение, что ты скоро уйдешь. От прошлого остается слишком много сожалений, я не хочу оставаться с ними наедине. - Не только у тебя демоны прошлого, - неоднозначно хмыкнул Артур. - Я наблюдал за тобой. В твоих руках все спорится, все у тебя получается, даже завидно. Останься. - Имс, - он устало потер виски, - не надо. - Что не надо? - Не смотри на меня так. - Как? – от каждого вопроса его голос становился тише и мягче. - Как будто ты хочешь сказать, что прошлое не важно, а важно только "здесь и сейчас", - горько ответил Артур. - Но это может стать правдой, - Имс наклонился и положил руку поверх руки Артура, лежащей на столе. - Не в моем случае, - покачал тот головой и улыбнулся. Имс никогда не видел, чтобы так улыбались. Глаза говорили о таком тяжком горе, словно в душе Артур оплакивал все человечество разом, весь мир; словно его дом сгорел, а он единственный, кто выжил; словно в будущем – лишь истязающая память сердца. - Я был… офицером, - с печальной ностальгией начал он. - Подавал большие надежды, ходил в церковь, даже участвовал в походах Ку-клукс-клана против негров. Чем я только не занимался. В Хьюстоне - самое обычное дело совмещать несовместимое. Так и я. Днем – хороший парень, ночью – наемник. Мой капитан хорошо платил, если я убирал разных людей, которые ему не угодили. Вначале я даже не знал, что такое мафия – думал, так и должно быть. Радовался, как идиот, торжеству справедливости, хотя, как только мне поручили выбивать долги, даже до меня доперло. Ты не знаешь, но последние годы были тяжелыми: и я не имею в виду себя - всех. Цены на продукты сильно упали. Ввели новый уровень выполняемого плана, фермеров обязали выкидывать лишку, но только не продавать. Он зажмурил глаза на пару секунд, образ, мелькнувший перед ним, ударил слишком сильно. - Нас с отрядом отправили к началу русла реки Бразос, чтобы мы уничтожили несколько обозов с продовольствием. Река, Имс, была золотой от апельсинов, скинутых прямо в воду. Мы топили свиней, овец, а рядом бегали бедняки, у которых даже корочки хлеба не было про запас. Мы отстреливали их. Одного. Второго. Третьего. Десятки. Сотни, - Артур снова улыбнулся, Имс молча долил ему - промочить горло. - А они все шли и шли. Им некуда было отступать, у них были голодные дети, а у нас - приказ, и мы его выполняли. - И ты ушел? – спросил Имс после минутной паузы, сочувствующе поглаживая его по пальцам. - Да. Но от этого не скрыться. Он идет следом и скоро будет здесь. - Кто идет, детка? - Голод. - Ты имеешь в виду... - Массовый голод, Имс. По всему Штату. Цены упали. На всем севере Техаса уже около ста случаев пыльных бурь. Я видел статью в Трибьют, там говорилось, что из-за того, что фермеры не удобряют вспаханную землю, ветер сдувает песок с верхнего слоя почвы и уносит на многие мили вокруг. В Остине объявили Черное Воскресенье - пыльная буря была настолько сильной, что затмила солнце. В Чикаго и Бостоне пошел красный снег. - Надо предупредить остальных, - проговорил Имс, все так же держа Артура за руку. - Что собираешься им сказать? - Я уже видел несколько таких бурь, о которых ты говоришь, но стадо их легко пережило. Если их будет больше, двухлеток надо гнать в Нью-Мексико, остальных - на скотобойню. Спросить бы у Кети... Разговор медленно сошел на нет. Пока они молчали, огонь успокоился. Часы уютно тикали из гостиной. Имс очертил каждую выступающую костяшку на руке Артура, каждую фалангу, проследил подушечкой большого пальца линию жизни в центре ладони и светло-синие венки на запястье. От тяжелой работы под пальцами появились мозоли, но Имс касался их так же нежно, задумчиво, словно на автомате. Сердце забилось сильнее, Артур заволновался, не зная, что ему делать и какой реакции от него ждут. Кухня уже прогрелась, смесь самогонки и бренди бурлила в крови, и расслабленная, теплая нега разливалась от груди по всему телу. Имс кончиками пальцев провел до сгиба его локтя, и там, где он коснулся, кожу стало покалывать. Приятная ласка на грани щекотки и чувственности прострелила в районе живота, и Артур поспешно убрал руку, отстранился, встал и отошел к окну. - Тебе это будет интересно, вышел новый закон, - измученно произнес он, безмерно устав от сеанса воспоминаний. - Какой? – мягко спросил Имс, поднимаясь из-за стола следом. Артур отвернулся к окну и вздохнул – уж лучше изучать деревянные полки, занавески и старые тряпки, чем страдать от собственной слабости. - Отношения между мужчиной и женщиной – единственный вид отношений, которые могут существовать в мире. Имс подошел со спины, и Артур почувствовал, как вокруг него смыкается объятие. Его дыхание обожгло скулу, по щеке проехалась колючая щетина, а надсадный голос прозвучал у самого уха: - А как же все прочие? - Душевнобольные и должны хотеть излечиться от своего недуга. Имс прижался сзади, дыша в шею, коснулся губами затылка, будто успокаивая, и невесомо стал целовать в выступающие позвонки. Артуру все тяжелее было стоять на месте и держать себя в руках. Он оперся на стол, чуть ссутулившись, но Имс лишь теснее вжался в него бедрами. - Ты хочешь излечиться? – низкая хрипотца пробралась вдоль хребта, и Артур громко выдохнул, выгибаясь в зажиме его рук, из которых просто невозможно было вырваться. - Я не… Теплые шероховатые пальцы Имса пробрались под его рубашку и широкими поглаживаниями несколько раз прошлись от пупка до сосков, жадно вдавливаясь в податливую кожу. Волоски по всему телу тут же встали дыбом. Артур не мог связно мыслить, в теле поселилась слабость, пульс бился с перебоями, он откинул голову Имсу на плечо, хватаясь за край столешницы побелевшими пальцами. - И-имс, - простонал он, и глаза сами собой стали закрываться, а тело отзывчиво выгнулось навстречу рукам. - Боже святый, детка, как сладко ты стонешь, - пробормотал тот, вжимая в его ягодицы свой напряженный член. Давно у него так не стояло, казалось, будто штаны сейчас треснут. Одной рукой Имс ласкал под рубашкой его соски, ставшие твердыми, как только он покружил пальцами вокруг, а другую опустил на ремень. Член у Артура ощутимо выпирал под брюками, горячий даже сквозь ткань. Имс с силой провел ладонью рядом с членом, но не коснулся его - в ответ Артур застонал еще сильнее, позволяя ему медленно тереться сзади. Артур мог бы кончить прямо так, в его объятиях, открывая шею для более смелых поцелуев, чувствуя, как тот вылизывает, покусывает и всасывает кожу между зубов, елозя одеждой так близко и так хорошо. Имс коленом раздвинул ему ноги, добираясь бедром до ложбинки между ягодиц, и стал тереться, вдавливаться, чтобы даже миллиметра не осталось. Он сам напоминал себе озабоченную псину, только что влюбившуюся в ногу человека, и не собирался с ней расставаться ни на миг. Он ласкал Артура через штаны то сильно и уверенно, то поглаживал бедра, то подныривал ладонью по шву к мошонке. Артур громко дышал, изредка постанывал, но так, что голова ехала кругом. Имс видел его профиль, приоткрытые губы, соблазнительно припухшие и покрасневшие, поэтому недолго думая обхватил его затылок и притянул к себе. - Мм-м, - простонал Артур ему в приоткрытый рот. Они неловко столкнулись носами, Артур развернулся в пол-оборота и отзывчиво прильнул губами, скользнув языком внутрь. Имс любил целоваться, особенно так упоенно, судорожно, пьяно, урывками вдыхая носом воздух, посасывая язык, издавая пошлые, мокрые звуки. - Если нас, - Артур тяжело дышал, словно вибрируя в его руках, - увидят… нам… Имс хотел было отмахнуться, уже перегнуть подрагивающего Артура через стол и сделать все, что полагается, такой горячий, больной от перекрывшего его желания тот был в его руках, но все-таки собрался и выдавил: - В спальню. Артур до этого никогда здесь не был, однако в данный момент он вряд ли бы смог по достоинству оценить уют: кресло-качалку, мягкий ковер, несколько ваз для цветов и старое пианино. Все, что он видел - это Имс и темнота. О том, чтобы искать спички и зажигать керосиновую лампу, даже речи не шло. Рассеянного света луны в окне было достаточно. Они ввалились, хлопнув за собой дверью, как пьяные в стельку, даже эхо отскочило по дому. Имс содрал с него рубашку, разделся сам и, безошибочно ориентируясь в комнате, где прожил последние два года, подтолкнул Артура к кровати. Голова ощущалась, как в лихорадке. Имс рывком стянул с Артура брюки, не особо церемонясь за их сохранность, и отбросил в сторону. Слава богу, на нем самом не было обычного комбинезона из чистой шерсти, который надевался на долгие переезды и закрывал его тело от шеи до пят. Только штаны на голое тело, и с ними пришлось еще повозиться, потому что держать идеальное равновесие после выпитого стало не так уж и просто. Вскоре он рухнул на Артура сверху и дал себе полную свободу. Что-то похожее на познание мира через осязание: пока они терлись голыми телами, целовались, задевая друг друга повлажневшими и истекающими членами в районе живота и бедер, Имс беспрестанно скользил руками по его плечам, спине, жадно оглаживал мягкие ягодицы, сжимал, массировал их, раскрывал и снова сводил вместе. Кожа упруго восстанавливалась каждый раз после его издевательств, разогреваясь от прикосновений. Артур чувствовал его жадные, широкие ладони, пригревшиеся на ягодицах, приподнимал бедра, чтобы ему было удобнее, а, как только тот хоть немного насытился и оторвался от его рта, громко и влажно облизнувшись в темноте, то сам развел ноги в стороны. На долгую прелюдию у него не было никакого желания. Имс подхватил его под коленями и подтащил к себе поближе. Имс в самом деле наблюдал за Артуром, стоило ему волею судьбы появиться на ранчо, но не сказал главного – сколько его мыслей было связано с работой днем, столько же ночью он думал, чтобы зайти к нему в каморку и откинуть в сторону все условности. Сколько времени он потратил на самые грязные фантазии, где так или иначе добивался своего. Имса могли повесить, если бы кто-нибудь узнал о его предпочтениях. Свесившись с кровати, Артур порыскал в своей одежде, протянул Имсу небольшой помятый бумажный конвертик, и тот сначала не понял, что это. - Армия США заботится о нас, - гортанно и потрясающе распутно рассмеялся Артур, устраиваясь на локтях, бледный в неровном свете луны. - Презерватив? – Имс заулыбался, на ощупь вытащил латекс и покатал между пальцев – тот был смазан странной пахучей штукой. - Выдавали вместе с аптечкой, а мы пришивали в трусы. Чудом у меня сохранился. - Переживают за здоровье своих солдат? – Имс надел его на свой член и разгладил. – Маловат, конечно, но для нас пойдет. Лучше, чем животный жир с коптильни. - Я не хочу пахнуть колбасой. Они посмеялись, и Артур откинулся обратно на кровать, расслабляясь. Имс провел рукой у него между ног, по мягкой мошонке, нежной коже вокруг ануса, примериваясь к тесно сжатым мышцам. Неожиданно тот поддал ему ногой и сипло попросил: - Сделай милость, не тормози, а то у меня сейчас яйца лопнут. - Нетерпеливый мой, - замурлыкал себе под нос Имс, поглаживая его по бедру, - обещаю, в следующий раз ты будешь долго молить о пощаде, - он пристроился, поводил головкой члена вверх и вниз, распределяя смазку от мошонки до щели между ягодиц, а потом, наконец, надавил на анус. Шло тяжело, Артур даже задержал дыхание на несколько секунд, поджимая мышцы живота, громко сглатывал, слышал, как Имс пыхтит, но сдерживается, чтобы не войти одним махом. Медленно, очень медленно, раскрывая собой шелковистые стенки, заставляя Артура поддаваться изнутри, Имс вошел до паховых волос и замер, переводя дыхание. Он вспотел от натуги, пот стекал по пояснице, лбу и вискам, а сердце стучало где-то прямо в члене, горячо пульсируя. - Ну, - просипел Артур, держась за подушку над головой. Имс заботливо поднял его за бедра, стараясь ненароком не разделиться, взял вторую подушку и подпихнул ему под задницу. - Вот так хорошо. Сейчас все у нас будет, детка, - пробормотал он, вставая на колени, придерживая Артура за ноги, вышел на пару дюймов и не спеша двинулся вперед снова. - О Иисусе, - на одной протяжной ноте простонал Артур, выгибаясь от его движения. Реакция была что надо, поэтому Имс, вдохновленный скромными успехами, повторил, не ускоряясь и не позволяя себе лишнего. Мышцы подрагивали от напряжения, он не был уверен, что выдержит в таком темпе, но снова вошел, ощущая, как Артур сжимает его внутри просто до одурения сильно. - Проклятье, - он пытался отдышаться, неторопливо повторяя толчки снова и снова, варьировал на грани своей выдержки. – Детка, не зажимайся… ну же. Он наклонился, урвал поцелуй, быстрее прежнего ритма двигаясь чуть-чуть наружу и внутрь, чтобы тот привык; выпрямился и вдруг сорвался, не рассчитал, резче проскользнув до основания. Артур простонал таким голосом, будто бы идущим из самого его естества, отзываясь и одобряя. Сначала Имс еще сдерживался, но наращивал темп все больше и больше, с каждым толчком позволяя себе быстрее, сильнее и глубже. Артур вздыхал, глотал воздух в кратких промежутках, уплывал от растущего жара во всем теле, словно погружаясь в самого себя, и слышал только их громкое тяжелое дыхание и звуки их общих шлепков. Член Имса посылал горячие волны в районе живота, внутри все скручивалось, копилось, стягивалось в один нарастающий жар. Не сбавляя скорости, Имс приласкал его член, подрагивающий возле живота и оставивший большой мокрый след на коже. Имс был вынослив, невероятно долго держа их обоих между тем медленным сексом и хаотичными толчками, оставаясь каким-то чудом в идеальном потоке, который уносил из действительности за грань. Артур кончил первый, но Имс отстал ненадолго. Боль и вспышка наслаждения прострелили его от члена до самых пяток, освобождая все натянувшиеся нити, сухожилия и мышцы в оргазме, он стащил наполненный презерватив, скинул на пол, и, сделав пару уставших вдохов и выдохов полной грудью, свалился рядом на постель, не в силах сдержать легкую дрожь во всем теле. Дом прогрелся еще не до конца, и пару минут спустя Артур вяло вытер их обоих краем простыни и укрыл валяющимся в ногах одеялом, подозревая, что скоро отключится. Имс, уже неспособный даже пошевелиться, почувствовал его руку поперек живота, и уснул, пребывая в полном покое с самим собой впервые за долгое время.