все, что мы называем прекрасным, заставляет нас содрогаться

диор элухиль рождается в прекрасной цветущей земле под темным небом и молодой луной. его отец говорит устало, здоровый мальчик. наследник. его мать говорит устало, первый в своем роду. последний в своем роде. диор растет быстро. у диора широко раскрытые глаза, и он постоянно наблюдает, и жители цветущего острова действительно любят своего маленького господина, но он странный. диор не плачет – никогда. он смотрит на луну, словно голоден, и его глаза блестящи и черны. его зубы растут так быстро, что даже няня поражена. берен качает головой. человек, говорит он. мы растем как на дрожжах. но он не человек. это и правда заметно по всему, что он делает. может быть, лютиэн выбрала путь смертных, может быть, берен был рожден человеком, но появиться на свет полумайя, возвратиться из чертогов умерших, чего не сумеет больше никто из людей… диор не человек. диор не эльф. никто не знает, кто диор такой. никто не узнает этого, пока он жив. он последний в своем роде, говорит его мать. он слышит, как она говорит это. его мать поет ему ночами, пока зубы прорезают его кости и плоть, пока он становится выше, становится многооким. его мать поет ему своим теперь уже смертным голосом, и диор слышит истории, в которых прошлое и будущее оплетают друг друга, словно старые друзья. диор один. диор не один. диор будет один. настоящее, будущее, прошлое. мальчики, оставленные в лесу, мальчики, найденные в лесу, потерянная мать, спасенная мать, среброволосая красавица и темноволосая красавица, и пылающие звезды, и диор не так сильно отличается от них, разве он не может быть, как они… прекрасное серебряное лицо нимлот кажется знакомым. он уже видел его раньше – или, возможно, дело в том, что он увидит его вновь – у сыновей-близнецов, у темноволосых дочерей. ты прекрасен, говорит она. почему ты скорбишь? диор не знает, о ком она говорит. он не может говорить. он не может найти выход из этой песни. он один. он летит и падает, он волк, и он призрак, у него никогда нет выбора… ты не один, шепчет нимлот ночью. она не боится. может быть, поэтому он любит ее. или, может быть, он любит ее за ее голод, за ее стремление преобразовывать вещи, за ее любовь, похожую на быстро сгорающую свечу и быстро меняющийся мир, такую несвойственную ее эльфийским родичам. за отсутствие ужаса, даже когда кровь струится из его глаз и рта. он не знает, почему важен ей. разве не может любви быть достаточно? спрашивает она. такого никогда раньше не было – нет, это неверно. такого больше никогда не будет. эльвинг, элуред, элурин. диор возрождает дориат, становится королем, а нимлот – его серебряной королевой, но уже ничто не сможет принести ему больше гордости, чем эти трое малышей, у которых его глаза и нос нимлот. призраки и чайка, поет он им. вы пылающие звезды, вы алчущие рты, вы те, чья боль никогда не прекратится, но вы не одни… его мать и отец умирают, и гонцы приносят ему наугламир. ожерелье украшает его шею, и те, кто видят его, не могут отрицать, как оно сияет, не могут отрицать, как ярко сияет он, они говорят достойнейший из всех трех рас: людей, эльфов и майар. они говорят из всех вместо того, чтобы сказать ни из одной. с сильмарилом на груди, и кровью во рту, и глазами, сверкающими белизной, словно два древа во времена матери его матери, он снова один… братоубийцы приходят. он знает, что они придут, даже раньше, чем об этом знают они сами. диор знает о собственной смерти, хотя ему никогда не был дан тот выбор, что будет у его потомков. но на самом ли деле это выбор? это не так просто – эльф или человек. диор не тот и не другой. все, о чем диор знает – собственная смерть. он наш по праву рождения, говорят диору сыновья феанора. отдай его, и кровопролития не будет. и диор – диор смеется. он говорит, вы не можете даже прикоснуться к нему. его клинок ослепителен в сиянии. диор один. вот о чем будут рассказывать песни. вот о чем не скажут историки. нимлот умерла с секирой в руках, столь не идущей эльфийской госпоже, с яростной улыбкой и залитым кровью платьем, скончавшись от ран в окружении горы порубленных воинов, которые считали, что они лучше, чем она. нимлот умерла, думая, что ее сыновья свободны, думая, что орофер тайно уведет ее дочь с сильмарилом на шее в лучшую жизнь, в более счастливый мир… карантир и куруфин и келегорм лежат на груде тел. они трое повергнуты одним диором. голова келегорма отрезана, сердце куруфина проткнуто насквозь, горло карантира изорвано в клочья. диору не потребовался меч для этого. диор пел, сражаясь, и его песня походила не на песни менестрелей, но, скорее, на те песни, которыми творился мир до луны и солнца. и собственный народ диора запер двери в тот зал, даже когда все были убиты и все кончено. диор лежит в центре зала. диор был королем с окровавленными руками и окровавленным ртом, первым в своем роду, последним в своем роде. диор лежит в центре зала, его глаза выжжены из черепа, земля вокруг его тела обгорела от множества крыльев, множества конечностей, множества глаз. диор лежит в центре зала. диор один.