******
— «Пожар, вызванный преступным умыслом»? Вы серьёзно? — Осаму даже не в шоке, он в ахуе. Примчался в десять утра, с пяти проговорив с Доппо, которого чуть инсульт не схватил от услышанного, а тут такое. «Пожар, вызванный преступным умыслом»? Серьезно? А поджигал кто? Сам Дазай? Пиздец он многозадачный. И любовью занимается, и пожар провоцирует. — Да. Ваша карта не сыграла Вам на руку. Неисправность системы на следующий же день после приезда специалистов? Никогда в жизни не поверю в это. Здесь и так всё предельно ясно, — Шоичи Такада сюрпает кофе, делая небольшие глотки. Он неспешно глотает, выдерживая длинную паузу. В уголках глаз залегли глубокие морщины. Они сильно заметны, когда эксперт бесяче улыбается, шутя несмешные шутки. Дазаю совершенно не до этого. — Что же Вам ясно? — у Осаму скоро глаз начнёт дёргаться от идиотизма всей ситуации. В этом нет его вины, но этот… — Что Вы решили, поддавшись непонятным порывам, выключить систему. Если, конечно же, — ухмыляется старший, — её не выключили работники пожарного надзора, что маловероятно. Мужчина встаёт из-за стола. Ноги сильно затекли после часа активной работы с бумагами. Солнце обступает уходящий силуэт, падая на стол. Экран ноутбука загорается ярче прежнего от резко появившегося света. Стекло фоторамки отражает новоиспеченного противника в стену. Солнечные зайчики прыгают по вертикальной поверхности. Эксперт обходит стол, мерно идя в сторону зеркала-шпиона, разминая ноги. Как в надзорной комнате. Из кабинета вид открывается на широкий коридор с диванчиками — зона ожидания. Сегодня она практически пуста. Ещё слишком рано для посетителей. — Ваш друг? — кивает он в сторону утомлённого Чуи, что беседует с кем-то по телефону, не зная, что за ним следят. Он тоже не смог сомкнуть глаз, слыша бесконечную ругань в соседней комнате. А после навязался ехать вместе с Осаму, опасаясь, что тот уснет за рулем. Этот день не должен стать ещё хуже. — Парень, — похуистично отвечает шатен, читая подписанный акт. Пиздец. Абсолютно всё в этой треклятой херне говорит о вине Дазая в случившемся, хотя он совершенно не при чём! Хоть, блять, в подробностях описывай, чем он был занят ночью! Шоичи молчит с минуту, продолжая пялиться в стекло под звуки перелистывания страниц за спиной. В пять листов вместилось всё то, что Осаму покупал несколько лет. Абсолютно вся аппаратура и мебель. Как жаль, что той ебаной картины отца не было… Сердце болезненно дёрнулось, разнося неприятные импульсы по телу. Он буквально мог с закрытыми глазами обойти весь офис и не споткнуться. Каждый угол знал. Что и где лежит. Куда Куникида складывает канцелярию и где Рампо прячет шоколадки. Всё это было в его офисе. В Офисе, от которого пока осталось только название. — М-м, — тянет мужчина, поведя плечом, — значит я ошибся насчёт жены. Осаму совершенно всё равно, почему этот «эксперт», который мог бы прекрасно устроиться на работу на кладбище (благодаря мастерству в закапывании людей), так спокойно отреагировал. Люди, конечно, бывают разные. Но обычно большинство с благородными сединами в отвращении отводят взгляд. «Стыд и срам». Чую не так давно взбесил подходящий под этот тип продавец, что не хотел нормально обслуживать. Он встал в позу, намекая, что не собирается ничего делать. Либо сами, либо никак. Осаму вёл себя спокойно. Не хочет — не надо. Он заставлять никого не собирается. И умолять тоже. Всё же это не единственный магазин во всём мире. Однако Накахаре ситуация показалась несправедливой. Какого хера он должен идти куда-то ещё из-за ебанутых замашек продавца? Почему Чуя так не реагировал, когда ему приходилось подбирать костюм для совсем негетеросексуальных пар? Пока Дазай в одиночку расхаживал по помещению, смотря какие-то отзывы в телефоне на странную штуку для работы, Чуя случайно (не очень) заглянул в открытую нараспашку комнату персонала. На достаточно большом экране компьютера был выведен фильм, поставленный на паузу. Девушка с приятными формами недвусмысленно отсасывала парню. «Не фильм», — хмыкнул Чуя в кулак. Оно и понятно. Магазин у чёрта на куличиках. Кто сюда приедет? — Я ещё раз повторю, что обслуживать не собираюсь, — сквозь зубы цедил один единственный продавец-консультант в этом Богом забытом месте. Осаму сдержанно промолчал, пожав плечами. Да похуй. Не он первый, не он последний. Жалко только время, что они потратили на дорогу. Всё же придётся заказывать в интернете. — Да, Вы же так заняты, — тактично подмечает Чуя, выплывая из-за стеллажей. — Покупателей хоть отбавляй, — театрально осматривается он, вызывая ещё большее отвращение у работника магазина. — Как же Вам времени на просмотр порнухи хватает за таким объёмом работы? Накахара не дожидается, когда консультант высунет язык из задницы и начнёт всё отрицать. Он тянет Дазая, что стоит в культурном шоке, на выход, не забыв чмокнуть в щёку. Консультант так и остался стоять столбом, покраснев. Пошли они все. — Не только, — Дазай со вздохом поднимается с места, собираясь пойти прочь из кабинета и этого чертового здания. Он цепляет со спинки стула снятый пиджак. Всё же в помещении не хватает кондиционера. Отзыв бы написать. — Не переживай, сынок, — улыбается Такада, смотря в спину младшему. Мерзко. Осаму старается не сорваться. Ещё не хватало начать посылать любого, кто хоть на метр к нему подойдёт. Не хочется попасть в тюрьму за длинный язык. — И на твоей улице будет праздник. — Всего доброго, — нерадостно прощается шатен. Он, не оборачиваясь, покидает кабинет. Шиочо остаётся один на один со своими тараканами и фотографией на столе. Маленькая девочка крепко обнимает золотистого ретривера улыбаясь. Кучерявые волосы струятся на ветру. Пёс широко лижет щёку, вырывая смех с уст ребёнка. Мужчина всё ещё стоит рядом со стеклом, наблюдая за тем, как юноша проходит в зону ожидания. Дазай садится на диван рядом с рыжим парнем, что выглядит также мрачно. Они словно прозадротили в компьютерные игры несколько ночей подряд, пытаясь пройти сложный уровень. Или чем молодёжь сейчас занимается? Парни о чём-то беседуют с минуту, пока Такада допивает тёплый напиток изрядно разбавленный холодной водой. Ну, как беседуют: шатен за всё это время проронил лишь несколько слов, не моргая пялясь перед собой. Рыж чуть ли с бубном не отплясывал рядом, пытаясь привлечь внимание к себе. Осаму явно не до него. Он пуст. Что делать, как быть? Подсказал бы кто, да спросить не у кого… Или есть? Первым поднимается Чуя. Он потягивается, изящно сцепив руки, хрустит позвонками. Коленкой специально задевает ногу сидящего, натянув хитрую ухмылку. Осаму нехотя поднимает голову, мотнув головой. — Это пиздец, Чиби. Слишком тяжело о чём-то думать. В голове, словно торнадо пронеслось. Одна мысль сменяется другой, не цепляясь ни за что. Только Дазай начинает думать о необходимости позвонить знакомому для консультации, как его резко перебрасывает совсем в другую стезь. Осаму не хочет думать, что это правда сотворил его отец, цепляясь за любые возможности вернуть всё на круги своя. Признавать его причастие к этому ужасу слишком невыносимо. Неужели отцу настолько наплевать на собственного ребёнка? А если бы в офисе кто-то был? Дазая бы посадили. Или он знал, что там никого, поэтому пошёл на радикальные меры? Всё путалось, крутясь в круговороте черепной коробки. Предположение сменялось тысячей других. Любил ли Осаму Хироси? Парень даже не задумался об этом. Как бы больно иногда не было, он оставался его родителем. Дазай всегда считал, что любовь нужно заслужить. По всей видимости, он её не заслужил. — Не волнуйся, пиздец наступит, когда я прибью тебя за подобное обращение. Или всё-таки заслужил? Дазай расплывается в вымотанной улыбке, слушая чужую беззлобную ругань. О, да. Музыка для ушей. Ему точно нужно прийти в себя после произошедшего. Чуя громко выдыхает, говоря, какой он идиот, что связался с придурком. Однако всё же подаёт руку, дабы шатен уже закончил хуйней маяться и занялся делом. Детский сад штаны на лямках. Забавный факт. Кольцо на тонком пальце левой руки отличный магнит. За такую руку хочется держаться. Старший быстро моргает, хмурясь, когда шатен наконец-то встаёт, позволяя утянуть себя к выходу, не забывая злостно глянуть точно туда, где стоит мужчина. Мурашки табунами бегают по коже от того, как знакомо это выглядело: высокий парень… с мёртвыми глазами… На улице слегка пасмурно и невыносимо душно. К вечеру обещают ливень. Нужно успеть расправиться со всеми делами до шести часов, остальное время потратив на здоровый (не очень) сон. Встреча со страховщиком назначена на два часа дня. Дазай не видит в этом смысла — им не удастся получить ни йена. «Слишком пессимистично», — заключает Чуя. Зато честно. Осаму ненавидит тешить себя неоправданными ожиданиями. От этого становится больнее. Куникида приедет около двенадцати, чтобы уже на месте со всем разобраться. На «здоровый» сон остаются паршивые полтора часа. Класс. Накахара широко зевает, оказываясь в тёплом авто. Он потягивается на сидении. Дазай делает большой глоток кофе из стаканчика, не ощущая необходимую сейчас бодрость, которую так гарантировали маркетологи. Ладно. Дорога до дома занимает минут десять, благодаря отсутствию пробок, что совершенно странно для центра и десяти часов утра. Осаму паркуется на свободном месте, глушит автомобиль. Как-то слишком всё гладко идёт. Обычно на поиск места уходит полчаса, если не больше, а тут так быстро. Странно… — Огай хочет поговорить с тобой, — как ни в чем не бывало, выпаливает рыжий. Копошась в телефоне, он выбирается на улицу. У Дазая волосы встают дыбом. А вот и проблемы приветливо машут ручкой. — Огай? Со мной? — вот тебе новость. Не так давно у них уже был разговор. Да ещё какой. Мори с лицом лица говорил о необходимости контрацепции, считая, что молодёжь в наше время слишком беспечна. Раньше по его словам, конечно же, такого не было. Что вы! Дазай сидел красный как помидор. Чуя гадко хихикал, показывая большой палец вверх. Давай, Осаму, слушай. Ладно. Ту пытку он пережил. Однако Огай на этом не останавливается, раз собирается провернуть нечто подобное вечером, мчась на всех порах в Токио. Не-не, Осаму после прошлого не отошёл и на сегодня в его планы разговоры с чужими дядями точно не входили. Пусть в очередь встаёт! Шатен готов принять его… Никогда! Чуя ещё ни разу не жаловался, что его что-то не устраивает в их недолгой постельной жизни, а может… Может он жаловался Огаю, что теперь допытывается до Дазая с приватными разговорчиками?! — Угу. Говорит, вам есть что обсудить. Что же такого срочного и не терпящего отлагательств вы должны обговорить, медуза, о чём я не в курсе? — Как что? — придумывает на ходу, следуя за парнем. Конечно, зачем давать мозгу отдохнуть после целых суток без сна, если можно загонять его. Заставлять выуживать все пошлые шутки из хранилища «восемнадцать плюс». — Меня же привлекают мужчины в возрасте, не знал? Я давно на Мори глаз положил, а ты так… Пока чисто для прикрытия. — «Пока»? Я глубоко ранен, — за сердце хватается Накахара. — И как же ты, мерзавец, скрыл от меня такой важный факт? — охранник, стоящий около двери, хочет оторвать себе уши. Он сливается со стеной. Слишком неловко. Парни его не замечают, проходя дальше. — Слышал когда-нибудь поговорку, что породистых собак нужно брать ещё щенками? Ну, лис, в твоем случае, — Осаму никак не отвечает на угрозу вырвать язык и пустить его на приклеивание марок к письмам. Хотя, Дазай уверен, рыжий плут точно найдёт ему лучшее применение. — Вот я и решил воспитать себе подходящего по всем параметрам мужчинку. А то Огай староват для перевоспитания. — Ты же в курсе, что я младше тебя и на папика совсем не смахиваю? Дазай, пропускает юношу в лифт, галантно поклонившись, дабы его не пнули сзади за тупой, но необходимый на данный момент, юмор. — Ну, да, метлы в твоих руках я не вижу, да и волосами в мою сторону ты не машешь. — Пф-ф, — фыркает Чуя, не желая тешить чужое самодовольство, — из тебя такой же папик, как из меня гимнаст. — Ноги ты неплохо раздвигаешь, Чиби, а значит… — Иди на хуй. Как бы Осаму ни отшучивался, но перспектива разговора с дядюшкой его парня совсем не прельщает. Дазай частично понимает, о чем это Огай собирается вести дискуссию. От осознания этого становится как-то неловко. У Мори глаза по всему городу даже в тот момент, когда их обладатель находится совершенно в другой части мира. Ладно, Бог с ним. Это будет потом. Какое блаженство. Чуя скидывает футболку, ложась на постель в одних длинных шортах. Притягивает к себе подушку, предвкушая долгий сон. Осаму остаётся в гостиной, негромко с кем-то разговаривает, пальцами сжимая волосы на затылке. Возвращение офиса в первозданный вид обойдётся в двести тысяч, плюс аппаратура и техника — ещё двести. Акутагава, находящийся по ту сторону телефона, быстро щёлкает по клавиатуре, узнавая сроки выполнения предлагаемых работ. Подрядчик обещает уложиться в полтора месяца, но Дазаю слабо верится. У него же нет волшебной палочки, которая смогла бы помочь закончить всю эту вакханалию в срок. Как же заебало. Накахара недолго пялится в потолок, перевернувшись на спину, ожидая, когда парень соизволит пойти спать, перестав мучить свой организм. В спальне светло от проникающих сквозь тюль солнечных лучей, что время от времени выходят из-за облаков. Зашторить бы окна, да немного не до этого. Так и не дождавшись, Чуя нервно цокает, кутается в плед и бредёт в зал. Сквозит. Он недовольно смотрит на пиздецки уставшего юношу, хмыкает и тягуче тянет: — Господин Босс долго будет игнорировать моё присутствие в своей постели? — Господин Босс чертовски заебался, солнце. — Пошли спать. До приезда Куникиды-куна меньше часа. Поспи хотя бы полчаса, а то от тебя не будет никакого толку. Ты себя в зеркале видел? На призрака похож. Лапти убери. Как и ожидалось, стоило только лечь на постель, как обоих мгновенно сморило. Накахара так и остался укутанным в пледе, напоминая огромную гусеницу. Так даже удобнее. Осаму устраивает голову на рыжей макушке, мирно посапывая. Вдыхает цитрусовый аромат. Чуя сам как мандаринка, зачем ему ещё и шампунь подстать своей персоне? Глупый звук будильника, напоминающий о том треклятом звонке вчера, заставляет вздрогнуть. Дазай стонет в голос, уткнувшись в чужую шею. Чуя приоткрыл левый глаз, выдыхая сиплое: «Блять». Он переворачивается на другой бок, отмахиваясь от парня. Скрывается от громкого пищания за тёплым пледом, накинутым на голову. Дазай пару секунд не отключает звук, садистски наслаждаясь мучениями юноши, пока не слышит уже громкое: «Осаму, блять!». Ему, вообще-то, тоже хочется развалиться рядом! Проспать до следующего утра, наслаждаясь спокойствием! Однако жизнь, надевая очки на нос, игриво демонстрирует средний палец, отправляя воздушный поцелуй. Доппо, как и ожидалось, но очень не хотелось, пришёл вовремя. Ещё и Оду с собой притащил, о чём они совсем не договаривались. Осаму недовольно сюрпает кофе из большой кружки, пытаясь взбодриться хотя бы таким образом. — Значит от страховой нам ничего не видать, — угрюмо заключает Куникида, ещё раз глазами бегая по написанному. После передаёт бумаги в руки Сакуноске, что также безрадостно вчитывается. — Эксперт составил неплохой акт. Жаль только, что им можно лишь подтереться. — Не будь так категоричен. — Категоричен, Куникида-кун? Давай объективно, — цокает Осаму, отставляя кружку, — мы в заднице. И из неё надо как-нибудь вылезать. Фирме грозит штраф в семьсот тысяч за неисправность ебаной системы и затраты на ремонт — плюс шестьсот. Ко всему прочему, у нас нет никакой гарантии, что подобное не повторится, если мы, поджав хвосты, вернёмся в прежнее здание, начиная всё с начала. — Ты говорил с отцом? — подаёт голос Одасаку, глядя на друга. Догадливый чёрт. — О чём? О поджоге? — скалится Дазай, хмурит брови. — Его вину ещё доказать нужно, если он правда приложил к этому свою руку. — Не смеши меня. — Меньшее, что мы можем сделать в данной ситуации, — прерывает Доппо, — так это продолжать быть терпилами, глотая всё то, что нам преподносит судьба, — хмыкает он, когда Босс едва не давится напитком от услышанного. — Объективно. — Класс. Только вот разговоры здесь не помогут. Если это действительно дело рук моего дорогого папаши, то всё ещё херовее, чем есть на самом деле. Это закончится, когда я вернусь, но этому не бывать, потом... Осаму не успевает договорить, когда телефон противно начинает вибрировать, катаясь по столу и привлекая внимание. Неизвестный номер перестал быть чем-то пугающим. Грань стерлась. Неизвестный номер просто заебал. Кажется, у него дежавю. В следующий раз Осаму закинет смартфон в блендер и хорошенько перемолит. — Да? — Это Шоичи Такада, сынок, — блять, опять он! — Что Вам нужно? — хмуро спрашивает шатен, помешивая кофе ложкой. Ему сейчас совсем не до этого чертового эксперта. Тот уже и так натворил достаточно. — Ситуация немного изменилась, — мягкая ухмылка трогает губы. Сигаретный дым струится ввысь. Тёмные волосы точно пропахнут им, что придётся мыться, прежде чем подходить к не любящей этот запах маленькой дочери. — Нам бы встретиться, я готов выписать другой акт. — Почему Вы изменили своё решение? — Считай, что вы мне понравились, сынок. Дазай смотрит как умалишенный. Это что? Шанс на нормальное решение проблемы? Или новая подстава? Доппо чуть ли не падает со стула, когда Босс резко вскакивает, убегая в комнату. Через несколько минут он возвращается уже одетый. Парни невольно переглядываются, когда их скоро выпихивают из квартиры, закрывая её на ключ. Пусть Чуя спит. Ему полезнее. Может, вырастет. Встреча проходит недалеко от Токио Скай Три. Мужчина торопится, но ровно, аккурат проведенной линии, ставит свою подпись. Старая выписка рвётся на глазах. Осаму всё ещё думается, что это какой-то прикол. — Почему? — Дазай глядит на составленный акт со всем необходимым в своих руках, максимально не веря в происходящее. У него остаётся совсем немного времени до беседы со страховщиком. — Почему Вы передумали? Такада мнётся закуривая. Он не отвечает, но точно знает, что так просто парень не уйдёт. Около двух часов назад, когда Осаму успешно покинул здание, Такада не мог найти себе места. Все, кто заходил к нему в кабинет, выходили ни с чем. Из Шоичи нельзя было выдавить ничего дельного. Как Вы оцениваете произошедшее? Нормально. Что нужно предпринять, чтобы избежать подобных казусов? Всё, что в наших силах. Можете дать заключение по делу с подробностями? Да. Клиенты, громко бурча, уходили, не получая нужной информации. Однако эксперту было не до этого. В голове мелькал лишь этот взгляд. До боли знакомый взгляд. — Знаешь, а ведь у меня есть сын, — как-то угрюмо хмыкает мужчина, что совсем не в его стиле. Он глядит на тлеющую меж пальцев сигарету, резко замолчав. Словно анализирует стоит ли ему говорить или нет. — Я всё время пропадал на работе, — видимо, стоит, — думая о его будущем. Родители всегда желают только лучшего своим детям, не так ли? Но радости не было никакой. Мы совсем не виделись. Приходил — он спит, уходил — собирается в школу, в выходные пропадал на кружках. И так каждый день, — эксперт невольно ведёт плечом, постукивая пальцем по планшетнику в правой руке. — Потом он вырос, и мы ещё больше отдалились. Я даже не помню, когда последний раз его видел… — Мне жаль, — искренне соболезнует шатен. — Да я сам виноват. Пока работал совсем не интересовался сыном. Он нашёл… не очень хорошую компанию. Как-то даже попал в полицию. У меня там знакомый работает, который и позвонил мне. В тот вечер я увидел столько ненависти в его глазах… Он не хотел, чтобы я забирал его домой. Не хотел даже смотреть в мою сторону. Я не знал, чем заслужил такое… Всегда пытался сделать всё для него. Всегда думал лишь о нём, когда был на работе. А потом… Потом я понял, что не дал ему самого главного — отцовской любви. Вот и пришлось расплачиваться. До сих пор сожалею… Мужчина удаляется к машине. Дазай не смеет пошевелиться. Отчего-то на душе стало так тоскливо после услышанного. Хочется промыть себе мозг за все те мысли, что вонзались в спину эксперта в офисе. Ключ неспешно проворачивается, заводя двигатель. С движком явно что-то не то. Раздаётся резкий хлопок, который также неожиданно пропадает через пару секунд. Шоичи оборачивается на юношу. От произнесённого у Осаму сердце начинает колотиться быстрее. Дыхание сперто. — Надеюсь, тебе это поможет, сынок. Такое обращение больше не воспринимается, как нечто задевающее.******
— Рот открывай. — Ну-у, Чу-уя! — Рот. Открывай. Говорю. — Я бы хотел услышать это при немного других обстоятельствах… Дазай проснулся около десяти вечера полностью убитым. Осаму не знает можно ли быть частично убитым. Кто вообще придумал эту нелепицу? Разве можно быть мертвым не полностью? Типа — и по мне стреляли и я упал в лужу? Глупый афоризм. Дазай решил поспать днём, чтобы набираться сил, а получилось наоборот. Чувствует себя намного хуже, чем перед тем, как решил забыться в сладком сне. Откровенно дед. Дэд. Чуя очень сильно старался скрывать гадко наползающую усмешку, но получалось херово. Осаму бухтел. Приехал домой почти в четыре часа после встречи со страховым агентством, так еще и с абсолютным истощением. Ему даже радоваться было откровенно нечем, когда страховая пошла на встречу. Как можно с лицом полным похуизма показывать свою радость? Оказывается, можно. Осаму может быть коучем в этом деле, ведь все его силы ушли на дорогу и бессмысленные разговоры. Организму была необходима перезагрузка, и он её получил. Никакущую, правда, но получил. Голова раскалывалась, словно по ней усердно стучали, как по барабану. Осаму в детстве никогда не хотел стать музыкантом. В чём прикол? Сидишь, перебираешь струны, постукиваешь по цилиндру, ловя поддержку публики. Не, космос интереснее. Особенно, если это созвездия на чужих плечах. Окончание музыкальной школы ничего не изменило. Дазай морщится, пробуя то, что ему так настойчиво пихает слишком уж бодрый юноша. Хоть кому-то в этом доме удалось поладить с этим непроходимым боссом — сном. На нём длинная белая футболка, достающая до самых колен. Она слегка растянута и явно не принадлежит парню. Чуя прикрывает ладонью по-птичьи острые ключицы, щёлкая по чужому носу. Чтобы жизнь малиной не казалась. Пусть лучше ест нормальную пищу, чем пожирает взглядом не то, что нужно. Широкие шорты — шаровары для денег. Денег, правда, не так много. Зато шорты уже есть. Так он кажется совсем миниатюрным. Кто бы знал, что рука у этой маленькой прелести (Осаму за такое язык оторвут) окажется тяжёлой. Дазаю как-то ночью прилетело. Лежал спокойно, никого не трогал. Он ещё минут пять ошарашено звёзды ловил, выслушивая извинения от только пробудившегося парня. Было, конечно, больно, но поцелуи... К слову, долго обижаться не приходилось. Волосы заплетены в небрежную низкую косу, лежащую на плече. Медные кудри у самого лица переливаются под светом лампы на тумбочке, напоминая цвет застывшей древесной смолы — янтаря. Похож на ангела, сошедшего с небес. Тонкие пальцы подцепляют ложку. Дазай никогда не был любителем супов, а тем более пюре. Однако в сочетании с картофелем эти слова не так ужасно звучат. Да и вкусно. — Как ребёнок, — причитает рыжий, черпая из тарелки. Он, как заботливая мамочка, следит за тем, чтобы чадо всё проглотило. Негоже хорошим мальчикам голодными ходить. Так и помереть недолго. Осаму никогда не претендовал на эту роль, но сегодня можно потерпеть. — А ты у нас интересуешься детками, Чуя-кун~? — ухмыляется шатен. У него на голове откровенное гнездо для синиц, огромные мешки под глазами для картошки и отпечаток от подушки на щеке. На бинты стало как-то плевать. Они валяются на полу, словно змеи поджидающие свою жертву. И они нашли-таки. Чуя чуть не споткнулся, когда пробирался к кровати. Это слишком непроходимая миссия. Осаму хотелось придушить ими, чтобы не разбрасывался тряпками. Порой Чуя думал, что живёт с мумией. Ну, серьёзно. Бинты абсолютно везде: в коридоре, в ванной, в гостиной. Песка не хватает для пущего эффекта и натурально мертвец. — А ты нет, что ли? Это даже забавно. Лёгкий поцелуй без какого-либо намёка на продолжение. Дазай сейчас как никогда слаб. У него нет абсолютно никакого желания что-либо есть. Голод глушится волной мыслей, накатывающей словно цунами. На внешний вид и подавно плевать. Когда-нибудь Чуя затащит этого упрямца в кабинет психолога и ему придётся бороться со всем тем, что крутится в голове. Рыж точно будет рядом, когда это произойдёт. Суп-пюре Осаму так и не доел. Накахара недовольно фыркает, когда в дверь настойчиво стучат, а цепкие руки на спине не отпускают. «Не открывай, там монстр!» — с уверенностью шепчет шатен, укладывая голову на плече. Ага, им сегодня только монстра не хватает для полного комплекта. И будет счастье. Телефонная трель давит. Осаму сдавленно цокает, отпрянув, отключает входящий звонок. Плевать, что это не его телефон. Рыж не успевает встать, когда лапы-щупальца снова тянут. Блять. И что делать? Чуя в обманчиво нежном жесте проводит по тёмным волосам, зарываясь в них пальцами. Их, конечно, лучше расчесать. Раз пять. Нет, десять. Может, тогда они станут более послушными. Если Дазай хочет поиграть, то Чуя только за. Сердце стучит медленно, практически беззвучно, словно вот-вот перестанет биться совсем. Осаму льнёт, прижимаясь сильнее. Он, как кот, трётся о щёку, громко выдыхая. Жаль не мурчит. Кончики пальцев расслабляюще массируют затылок. В нос ударяет запах кофе и горький, въевшийся за несколько часов, сигаретный дымок, которым пропахла вся пижама. Губы целуют у виска, спускаясь к ярко выпирающим скулам. Дазаю нужен отдых. Желательно где-то далеко от городской суеты. Чуя даже знает одно такое место… А в глубине души волки завывают. Юноша не понаслышке знает, что это такое, когда собственный родитель творит откровенную хуйню. С этим нужно справиться и идти дальше. По-хорошему, забыть о существовании родителя вообще. Он же как-то смог? После чёрной полосы обязательно будет белая. Пессимистично настроенный шатен лишь саркастично соглашается. «Да, Чуя, разумеется, что все станет лучше. Сейчас только, верёвку мылом смажу и табуреточку принесу. И всё будет сногсшибательно!» Ещё один стук глушится писком и громким «Ай». На мочке уха остаётся след от зубов. Дошутился дурак. Дазай бормочет что-то об огромной обиде и прощении через никогда лет, когда Чуя победно ухмыляется. Как ребёнок. Рыж выходит из комнаты, не забывая подмигнуть насупившемуся парню. Огай приехал не один. Коё цепким взглядом оглядывает племянника, замолкая. Кажется, они что-то бурно обсуждали до открытия двери. Хмурится, переводит взгляд на Мори. Ещё раз хмурится и только потом проходит в квартиру. Девушка явно не в духе. А Мори нормально. Любезничает с Осаму, что соизволил покинуть свои покои, наскоро намотав бинты. Шутки шутит, мягко улыбаясь. Дазаю никуда не упёрся их приезд. Сейчас не до этого. Но ради Чуи можно потерпеть. Озаки весь вечер пепелит взглядом, о чём-то активно размышляя. Накахара пытается игнорировать странности тётушки. Волнуется, конечно. Вдруг что-то случилось, а он не в курсе. Сейчас проблем хватает с головой. Во времена жизни с отцом пиздец был примерно такого же масштаба. Разве что была возможность остаться с ночёвкой на очередной работе, чтобы не видеться с угнетающими душу персонами. Сейчас так не выйдет. Мори вроде весел. Одет, как и всегда, с иголочки. Приятный глазу чёрный костюм, белая выглаженная рубашка, расстёгнутая на несколько пуговиц. Сразу понятно, где он провёл весь день. Уже через полчаса увлекательной посиделки в компании бодрящего кофе безэмоциональность Дазая начинает конкретно пугать. Юноша глядит в одну точку, изредка отвечая на вопросы. Чётко и по факту. Ничего лишнего. Атмосфера на кухне давит. Кажется, что мозг вот-вот взорвётся, запачкав комнату странной жижей. Накахару точно вырвет. Вдумчивость сидящего рядом гнетёт. Рыж пытается отвлечься и не думать. Он рассматривает тёмно-синий спортивный костюм на тётушке. Мори точно забрал её из тренажёрного зала, когда собирался ехать сюда. В паре метров от него лежит разряженный в ноль телефон. Надо бы поставить на зарядку. Хотя, кто ему может позвонить, если все здесь? Тачихары не хватает для пущей картины. Вот эта зараза любит внезапные звонки в три часа ночи со странными авантюрными предложениями. Кстати, как он там? — Оставите нас? Этот взгляд всегда настораживал Чую. В нём было что-то такое, чего парень никак не мог понять. Читалась властность. Наверное, именно таким тоном и взглядом одаривает мужчина своих подчинённых, заставляя их беспрекословно выполнять любое поручение. Да хоть стриптиз с бананом станцевать. Жаль дома бананов нет; Дазай не шевелится. Он словно летает в прострации, сладко дурманящей голову. Это атомная бомба, мерно отсчитывающая секунды до взрыва. Осаму вообще услышал? — Всё нормально? — с искренней заботой в голосе интересуется Чуя, похлопывая по чужому колену, стараясь привлечь к себе внимание. Его правда тревожит происходящее с парнем. Ещё час назад всё было нормально. Они, как обычно, шутили, неся полный бред. Старались хотя бы немного отвлечься. Однако приезд старших всё изменил. Или ему так казалось? Дазая что-то беспокоит. Это склизкое чувство ползёт по трахее откуда-то изнутри. В горле ком, полное ощущение беспомощности. В любой другой ситуации можно было послать всё к чертям. Но не когда происходящее связано с его собственным отцом. — Да, — Дазай даже не смотрит в его сторону. Упорно пилит Мори, сидящего напротив. Огай знает. Скрывать бесполезно. Ладно. Если Осаму хочет обговорить с Огаем, то хорошо. Чуя противиться не будет. Главное, чтобы парню стало лучше. Хотя бы немного. Коё реагирует на просьбу слишком странно. Она вопросительно смотрит на мужа, будто ждёт объяснений или не хочет выполнять его просьбу вовсе. Мори кивает.******
— «Ты знаешь, кто будет следующим». Больше ничего. — Как давно он тебе это отправил? — В пять часов. Мори хмурится, делая глоток порядком остывшего кофе. Тишина квартиры убивает. Коё и Чуи совсем не слышно. Они ушли примерно двадцать минут назад под пристальным взором мужчины. Рыж последний раз глянул на парня, получая одобрительное недоподобие живой улыбки. Шатен словно вернулся в то время, когда не был знаком с Чуей. Тогда апартаменты пропитались запахом гнили. Он стоял прямо под носом, не давая спать ночью. Как бы Осаму не пытался от него избавиться, ничего не помогало. Свечи, освежители или обычный воздух с улицы — бесполезно. Пару месяцев было неестественно жутко. Запах не чувствовал никто. Йосано делала вид будто что-то там ощущает лишь бы не расстраивать брата. Она никогда не умела врать. Потом стало ясно. Рыба гниет с головы, а квартира с сердца его обитателя. Дазай ещё раз просматривает пришедшее не так давно сообщение. Хотелось не увидеть его вовсе. Просто, чтобы оно исчезло, оказываясь страшным сном. Откроешь глаза и всё станет, как прежде — нормально. Воспоминания о спокойствии вчерашнего вечера кажутся нереальными. Он правда наслаждался временем проведённым с Чуей? Им действительно было хорошо? Отец в последний раз был в сети в пять тридцать. Может, ждал ответа или просто от скуки переписывался с кем-то — непонятно. Больно. Очень больно. Родной по крови человек оказывается самым далёким. Раньше думалось — заслужил. Недостаточно постарался, сделал. Отец всегда казался справедливым Богом. Служишь ему верой и правдой. Воздвигаешь алтари, храмы, молишься, взывая к Господу. И всё хорошо. Не делаешь — пеняй на себя. Это была своеобразная цель — получить признание старшего. Услышать, как он горд и рад за достижения сына. Не получать постоянные укоры в свою сторону, а хотя бы раз насладиться похвалой. Как-то во время очередной процедуры «воспитания» Осаму не выдержал. Задыхаясь в истерике, ребёнок смог выдавить из себя лишь разгорячённое: — «Почему ты меня так ненавидишь?» Горячие слёзы стекали с красных щёк. Горло футболки намокло от влаги, как и тетрадь перед ним. Глупые девяносто девять баллов из ста. Ребёнок не должен задавать такие вопросы, возвращаясь из школы. Ребёнок должен радоваться жизни, гулять со сверстниками, не думая о будущем. Хироси даже бровью не повёл. Он склонился над креслом, рассматривая отпрыска с полным омерзением. Удар по лицу и затушенная о запястье сигарета старого Мальборо были красноречивее любого ответа. Разве любят за достижения? Решение подать заявление в полицию на отца шатен отмёл сразу. Это было бессмысленно. Хироси точно всё продумал, отметая малейший намёк его причастности. В случае чего наймёт адвоката и отделается мелким штрафом, если его вину вообще докажут, что маловероятно. Сообщения поступали с разных номеров, пропадая через пару часов. Слишком дальновидный. — Я думал, что нас это обойдёт и он передумает. Правда… Не знаю… Я не знаю, на что надеялся. Это же откровенный бред, — шатен прикрывает глаза, вымученно выдыхая. Ему нужно подумать. Ками-сама, дай ему подумать. Ситуация сюр. Он словно не может пройти сложного босса, до которого так долго добирался, терпя бесчисленное количество поражений. Из головы можно уже делать отличную кастрюльку для супа, потому что она больше не exist. Мысли беспорядочно крутятся в голове, ударяясь о стенки, время от времени попадая в мозг. Только толку от этого нет. Мозг ушёл в кофейный запой. — Ты знаешь своего отца как никто другой, верно? — начинает Огай, мотая ногой в воздухе, описывая непонятные круги. Копаться в голове парня хотелось меньше всего, так как велика вероятность наткнуться на старый забытый улей, из которого глядишь да вылетит огромный шмель. А шмели жалят очень больно. Потом ещё яд будешь выковыривать из пальца полчаса. Но другого выхода нет. Угрозы зашли слишком далеко, затрагивая теперь безопасность его племянника. — Тогда, может, ты ещё и знаешь зачем он всё это делает? В смысле «зачем»? Он на приколе это спрашивает? Всем понятно, чего хочет этот решительный человек, а до Огая до сих пор не дошло что ли? Осаму с непониманием косится на старшего, приподнимая левую бровь, требуя объяснений. Ну не может он сейчас думать, не в состоянии провидица. Дайте подсказку! — Намёков, значит, не понимаем… Хорошо, — мужчина одобрительно хмыкнул, собираясь как самый настоящий эксперт, разоблачать одно нелепо затянувшееся шоу. Ребяческий интерес вспыхнул в глазах напротив. — Твой отец тот ещё авантюрист. Не скажу, что в его жилах течёт кровь, разбавленная адреналиновым коктейлем, но всё же. Мы с ним ни раз проворачивали такое, о чём лучше помалкивать, если не хочешь мордой в луже лежать. — Как жёстко, Мори-сан. Надеюсь, меня не выведут в наручниках из собственной квартиры после разговора с Вами? — Нет, что ты, конечно, нет. Чтобы подобное случилось тебе нужно сделать кое-что, о чём я обязательно заставлю тебя сожалеть. — Боюсь Чуя и без Вас справится. — Определённо. Кхм… О чём это я? А, точно. Все любят рисковать, когда дело касается большого выигрыша. Если в крови твоего старика до сих пор течёт всё то, что мне вдоль и поперёк знакомо, то отличным решением будет заключить с ним пари или же сделку. — Предлагаете отдать ему что-то, чтобы он отстал? — Да. — Это идиотизм, — констатирует шатен, мотая головой. — Не «идиотизм», а неплохая идея. Твоя «бочка», — Огай медленно стучит указательным пальцем по голове, фиксируя взгляд карих глаз на себе. Ишь, какой. Не нравится ему ничего, — всё равно пуста по понятным причинам. Не противься, а думай. Перезагрузи мозги. — Можно было бы ещё это как-то сделать… — бурчит Осаму, недовольно хмурясь. Идея — херня. Шатен не видит в ней смысла. Как это вообще будет выглядеть? Папулечка, у меня к тебе прекрасное предложение. Я тебе… ещё одну квартиру, которая тебе не сдалась, а ты идёшь на хуй, м? Выгодное предложение, между прочим. Что скажешь? — если так, то, что мы можем ему предложить? Не думаю, что он согласиться на какую-то ху… Ненужную ему вещь или что-то такое. — Есть у меня одна гениальная мысль, — гаденько улыбаясь, выпаливает старший. У него над головой жёлтая лампочка летает, делая невероятные кульбиты. — Но для её реализации мне потребуетесь вы. Дазай думает с минуту. Перебирает все за и против, размышляя насколько сильно Чуя будет недоволен, когда узнает обо всём. Чувствует себя бытовым инвалидом, что не может справиться со своими же проблемами и собственным отцом. Интерес Огая понятен. Он не позволит, чтобы кто-то тронул его дорогого племянника. Огоньки в глазах только сильнее разгораются от малейшей мысли о столкновении с бывшим другом. Ох, уж эти дедовские войны. Но другого варианта нет. Ками-сама, спаси и сохрани. — Я слушаю.