Кто бы мог подумать, что даже в 7 утра, в незагруженном аэропорту Неаполя они будут ощущать себя аквариумными рыбками: сквозь стекло в ВИП-зале ожидания немногочисленные пассажиры умудрялись без стеснения пялиться на них, изредка тыкая пальцами и фотографируя. Уставшие, невыспавшиеся и толком не позавтракавшие, они угрюмо кучковались в группки «по интересам». Команда без зазрения совести дремала на отдаленном диванчике, Томас забрался на другой с ногами и бездумно то ли смотрел в стену, то ли точно так же дремал, но с открытыми глазами, Виктория и Лео расположились напротив, деля на двоих пачку чипсов, Дамиано сидел скрестив ноги на полу между ними, изредка переговариваясь и безучастно глядя в телевизор на стене. Ощущение посторонних глаз на себе становилось уже привычным, но не менее раздражающим, особенно сейчас, когда это внимание было неуместным и немного назойливым, и Дамиано понял, что дергается. До начала регистрации оставалось 20 минут и время тянулось непозволительно долго. Виктория что-то негромко рассказывала Лео и упомянула Итана, тут же оборачиваясь в его поисках. Дамиано повторил движение за ней, натыкаясь взглядом на одиноко подпирающего стену барабанщика, не подходившего к ним, казалось, все утро.
— Я заплачу тому, кто отберет и разобьет его телефон, — известил Дамиано, получая три пары недоумевающих глаз на себе. — Он и без него тормозит, а с ним и подавно.
— Ты чего такой агрессивный? — Отправляя очередную порцию чипсов в рот поинтересовалась Виктория. — Наверняка он переписывается со своим любимым.
— Да? — Выпалил Дамиано нетерпеливо, уставившись на Вик, не моргая.
— Ну не знаю, наверняка да. — Она пожала плечами, чуть выпятив нижнюю губу.
Дамиано вновь взглянул на Итана и в этот момент он действительно набирал кому-то сообщение, переминаясь с ноги на ногу. «Надеюсь, это мама» — с некоей простодушностью подумал Дамиано, ловя себя на мысли, что окажись догадка Виктории правдой, он разочаруется в Итане, в себе и в человечестве целом.
Двухчасовой перелет до Гамбурга прошел спокойно. Дамиано сидел отдельно от группы, врубив музыку в наушниках на полную громкость и периодически наблюдая за всеми остальными. Сидящие впереди Томас и Виктория как всегда бурно о чем-то болтали, меняясь разноцветными кислыми конфетами, хихикали над мемами в интернете и отрывали от блокнота мелкие кусочки бумаги, чтобы комкать ее и запускать в голову спящего в кресле по диагонали Итана. «Не вспомнили, что ее нужно слюнявить для лучшего полета» — подумал Дамиано, отворачиваясь в иллюминатор.
Первое интервью на радиостанции было запланировано на полдень, а значит, у них хватало времени ровно на дорогу до отеля, принятие душа и переодевание. Время сбора было назначено за полчаса до назначенного времени в лобби на их этаже и в этот раз они отличились образцовой пунктуальностью. Все, кроме одного человека.
— Да он издевается, — выждав пару минут возмутился Дамиано, всплескивая руками.
— Я схожу за ним, — тут же вызвался Лео.
— Я сам, — возразил Дамиано и после указания Лео пальцем на нужную дверь, отправился к нему. Не удосуживаясь постучаться, он ввалился в его номер, заставая полностью собранным, кроме одной маленькой детали: их барабанщик сидел на краю кровати в бесполезных попытках затянуть суппорт на запястье потуже.
— Нельзя было попросить о помощи? Мы ждем тебя одного. — Высказав недовольство, Дамиано присел перед ним на корточки, осторожно притягивая к себе его кисть поближе. Итан ничего не ответил, молча оглядев его ненакрашенное лицо, с чуть припухшими от недосыпа веками. Под этим взглядом Дамиано отчего-то почувствовал себя неловко, понимая, что сегодня он слегка не контролирует эмоции. Слова Виктории о том, что Итан переписывается со своим кретином, больно задели его, даже несмотря на то, что это было предположение, а не подтвержденный факт. Ему наивно казалось, что произошедшее ночью заставит Итана задуматься, переосмыслить какие-то моменты своей личной жизни и сделать выводы. Очевидно, это было не так. Заставив себя чисто технически выполнить простое действие и не сказать ничего лишнего, Дамиано проверил застежку на фиксаторе и хотел было встать, однако телефон Итана, лежащий рядом с ним на кровати, пискнул сообщением и светящимся экраном. Проявив дурную манеру, Дамиано перевел на него взгляд с твердым намерением разглядеть от кого оно. В окошке сообщения значилось имя Фабио и Дамиано почувствовал как с него мигом схлынуло напряжение, и он с трудом сдержал улыбку. Фабио был давним другом Итана, далеким от музыки и, тем более, от претендования на его руку и сердце, а значит не представлял никакой угрозы. По правде говоря, он обрадовался бы любому собеседнику Итана, кроме ненавистного имени, начинающегося на букву А.
— Готов? — С явно сменившимся в сторону доброжелательности тоном спросил Дамиано, поднимая взгляд на Итана и украдкой любуясь даже его не идеальностью сегодня: чуть пересохшими губами, бледной кожей и покрасневшими от устало-воспаленных капилляров глазами. Что за черт с ним происходит и почему он так по-дурацки завис?..
На вопрос Итан кивнул и они отправились к остальным, выслушав от Виктории просьбы не врать, что это Итан долго собирался, а признать, что на самом деле это
Дамиано завис в его туалете, не справившись с волнением от предстоящих интервью.
— Да пошла ты! — Смеясь, Дамиано дернул ее за хвостик на макушке, притягивая к
себе за шею.
Все их интервью прошли одним сплошным непрекращающимся потоком, и в конце вечера никто наверняка не мог отличить их друг от друга с совершенно одинаковыми неинтересными вопросами, похожими студиями и ведущими. Концентрация покинула Дамиано примерно в начале третьего, заключительного интервью, когда он начал пропускать мимо ушей добрую часть вопросов, лишь по привычке делая вид, что вовлечен в разговор, на самом же деле он находился там только физически. Все мысли его были посвящены… Итану. Стоило тому лишь коротко улыбнуться, слушая очередной ответ Виктории, которая, надо отдать ей должное, «вытягивала» их на пару со своим подвешенным языком, как он весь утек воспоминаниями в прошлую ночь, анализируя все произошедшее. Надо же, он никогда не относился к Итану как к человеку, у которого могут быть отношения. Звучит совершенно абсурдно, учитывая, что во-первых, он живой нормальный человек, а во-вторых, Итан никогда не соблюдал целибат, распрощавшись с невинностью — в широком смысле этого слова — при первой попавшейся возможности. Девушки сменялись одна за одной, не задерживаясь дольше пары месяцев, но Дамиано не мог бы назвать это отношениями в его собственном понимании. Это были романы, увлечения, влюбленность, но не отношения, полноценные взаимодействия двух людей с общими целями, планами, обязанностями и ответственностью друг за друга. А потом с Итаном случился его мужчина, с которым тот стал взрослой полноценной парой, и Дамиано посмотрел на него с другой стороны. В голове сначала крутились глумливые мысли в духе «Ну вот, может же, если захочет», а потом его неожиданный энтузиазм к чужой «любви» заметно поутих. Несмотря на их саркастичные (в основном, конечно, со стороны Дамиано) отношения, они были близки, пусть, возможно, и не так близки как с Викторией и Томасом. Если покопаться глубоко в своем сознании, в той его части, которую не так-то просто вытащить наружу, Итан для Дамиано всегда был немного не своим, не до конца таковым. С Вик и Томасом они учились в одной школе, знали друг друга по общим друзьям еще задолго до сумасбродной идеи создания группы. Итан же пришел к ним позже, совершенно незнакомый и чужой, и это отношение как к новичку в Дамиано сохранилось, по правде говоря, до сих пор. Оно было не такое явное, как в самом начале, почти незаметное и давно позабытое, но оно не исчезло до конца. Итан был другой, отличный от них, но спустя годы и все пережитое вместе, он стал родным, членом их созданной новой семьи и Дамиано хотел для него счастья как для любого, кто был ему дорог. Он хотел, чтобы он улыбался, искренне и по-настоящему, как он делает это, когда они остаются одни, без камер. Как он делал это до того, как встретил того, к чьему имени хотелось придумать массу нелестных и максимально оскорбительных эпитетов. Он хотел, чтобы он вновь беззаботно дурачился, восторженно болтал о чем-то, вызывая всеобщие добрые хихиканья, строил планы и мечтал. Мечтал, как только он может это делать, и чтобы делился этим, Дамиано так любил это слушать, хоть частенько и не удерживался от подколов. Итан был замечательный, по-настоящему хороший человек, беззлобный, незлопамятный и априори ко всем относящийся как к своим приятелям, никогда не чувствуя подвохов, недобрых намерений и опасности. И это с ним сыграло злую шутку. Надеясь, что Итан знает, что делает, что он осознает все, что с ним происходит, Дамиано пустил все на самотек, хоть и понимал, что лезть не в свое дело, когда не просят, он не может. Мысль о том, что он уделял мало времени Итану, не покидала его с тех пор, как появилась тогда впервые. Она гложила и просыпалась чуть ли не каждый раз, когда Дамиано смотрел на него. Он был ответственен за них всех и за него в частности. Он должен был вовремя распознать угрозу и предупредить, направить. Итан сделал бы сам выводы и решил все тоже сам, но предостеречь он был обязан. Зачем еще нужны друзья? А сейчас он сидит чуть по диагонали и Дамиано видит, как тот потирает чуть отекшую руку, старательно фальшиво улыбается и старается выглядеть непринужденно. И от этого было еще больнее. Итан совсем не заслуживал того, что с ним происходит.
***
По возвращению в отель хотелось только двух примитивно-первобытных вещей: есть и спать. Еще на обратном пути выяснилось, что Итану необходимо было сделать укол, пропущенный еще вчера, и в результате долгого и нудного выяснения кому же предстоит эта почетная миссия, медсестрой была избрана визажистка Шанталь и Итан выдохнул, разумно предполагая, что будь это кто другой, то он наверняка бы загнал иглу сквозь запястье с последующим втыкиванием ее, например, в стол. Обращаться в медицинскую службу отеля Лео почему-то запретил.
После ужина и короткой пятиминутки с разъяснением плана действий на завтра, а также благодарностями за плодотворный день, каждый, наконец, смог отправиться на заслуженный отдых.
Мартина позвонила ближе к десяти вечера и, поболтав немного, звонок было решено перевести в видеосвязь. Теперь перед Дамиано предстала улыбчивая и такая по-хорошему привычная девушка, с озорными кудряшками, завязанными в высокий хвост цветной атласной лентой. Она с интересом расспрашивала Дамиано о подробностях его прошедших дней, о его самочувствии и настроении. Выслушав рассказ об их приключениях, с заведомо опущенными некоторыми моментами, Мартина, в свою очередь, принялась рассказывать о прогрессе в своей давно готовящейся презентации, из-за которой она не смогла отправиться с ним в поездку в Польшу, которая значилась следующей в расписании, приболевшей кошке ее мамы и сломавшейся кофеварке. Попутно готовя поздний ужин, она порхала по кухне, активно жестикулируя и пересказывая в ролях идиотскую ситуацию, которая с ней сегодня произошла во время ланча с коллегами по работе.
— Это была полная задница! — Заключила она, резво плюхаясь на стул, от чего тонкая бретелька ее майки сползла, обнажая упругую грудь с чуть темным торчащим соском.
— Я требую вторую, — известил Дамиано, не сводя глаз со слегка покачивающейся от
движения рукой округлости.
«Озабоченный» — цокнула Мартина, поднимаясь со своего места и устраивая шуточный стриптиз с приспущенной на пояс майкой. Она, смеясь, плавно двигалась, демонстрируя Дамиано стройную спину, подтянутый живот и остро очерченные ключицы. Чуть приблизившись к камере, она обхватила тонкими ладонями мягкую грудь, играя с
сосками и пощипывая их. Стриптиз был шуточным — ласки нет, и Дамиано не смог воспринять это как простую забаву.
— Все, с тебя достаточно. — Резко прекратила она свое маленькое шоу, прилежно
натянула майку обратно и села на стул.
— Я так хочу оказаться сейчас рядом с тобой, — совершенно искренне признался Дамиано, чувствуя приятные волны, разливающиеся внизу живота.
— Я тоже этого очень хочу, любовь моя, — ласково улыбнулась она, «пощекотав» пальцем воздух у камеры, будто погладив Дамиано.
— Мы прилетаем послезавтра и я сразу к тебе, — пообещал он, переворачиваясь в
неудобной гостиничной кровати набок вместе с телефоном. — Я люблю тебя.
— Я тебя тоже, очень, ты же знаешь, — обменявшись улыбками, и чмокнув напоследок телефон, она отключилась, оставляя за собой темный экран и какое-то щемящее чувство в груди. Дамиано засунул телефон под подушку, прижимаясь к ней щекой и обнимая обеими руками так, как хотел бы обнять сейчас любимого человека.
***
Весь следующий день Итан не изменял себе вчерашнему — был молчаливый и отстраненный. Он добросовестно выполнял все рабочие задания, раздавал автографы, безропотно улыбался фанатам на фотографиях и искренне радовался милым подаркам-безделушкам от них же. Он даже ответил на пару вопросов интервьюера, привычно подвисая пытаясь перевести свои мысли на английский язык и смущаясь этого. В целом был обычным собой для всех, но не для Дамиано, которого, казалось, если не откровенно игнорировал, то, по крайней мере, просто не замечал. И это не осталось без должного внимания. Дамиано угрюмо наблюдал за ним и понимал, что Итан общается со всеми, кроме него самого. Он не ожидал и не требовал, что после их поцелуя он будет таскаться за ним как собачонка, преданно заглядывая в глаза и ложиться спать у его ног. Но… Но не так же. Что, мать его, с этим Торкио не так?! Что в его темноволосой голове успело произойти и что теперь руководит его действиями? Изматывая себя раздумьями над собой же заданную тему, Дамиано чувствовал себя… поруганным? Оскверненным? Словно его вывели голым на центральную площадь и теперь смеялись, тыкая пальцами. Не то чтобы он не считал себя достаточно великолепным, чтобы чувствовать себя в своей тарелке, случись с ним подобное, но сейчас это было совершенно другое. Продемонстрировав свою искренность и открытость, над ним поглумился его близкий человек, степень
доверия к которому давно близилась к абсолюту. Никак иначе, нежели глумление, он расценивать поведение Итана не мог. Ему будто было все равно, будто дерьмо происходило не с ним, в то время как Дамиано загоняется изо всех возможных, оставшихся душевных сил.
Однако, несмотря на все эти неприятные наблюдения, Дамиано не считал, что поступил неправильно поцеловав тогда его. Им обоим это было нужно и, в конце концов,
Итан мог отказаться, вместо этого с готовностью ответив, первым сделав их ласку
более интимной и не собираясь прерывать ее, если бы не помешавшие им тогда
соседи. Так что, спрашивается, с ним сейчас?!
После бесконечно долгого и такого ничем не отличающегося от предыдущего дня, они привычно собрались все вместе в полупустом баре отеля, чтобы обсудить текущие вопросы, планы и трудности перед тем, как распрощаться после завтрашнего возвращения в Рим на целых три дня и 17 часов, до следующего путешествия, вроде бы во Францию, с коротким акустическим концертом на телешоу, который был наспех
преобразован в таковой — «спасибо» Итану и его руке.
Они расположились в конце помещения за удачно свисающей с потолка красной бархатной шторой-ширмой, отделяющей их столики от остального бара, даря необходимое уединение, и даже непривычно яркий для подобных мест свет ничуть не напрягал. Томас и Лео сидели за круглым деревянным столиком, то ли пытаясь дозвониться Феррагуццо, то ли обсуждая недавно вышедшую игру для приставки. Дамиано, сидящий в кресле напротив, лениво участвовал в их разговоре, когда дело касалось непосредственно их предстоящего выступления, его репетиции, времени ее проведения и рассуждениями на тему «у кого есть запасные ключи от студии и кто помнит, где основные?». Когда их болтовня вновь утекала в темы, мало интересующие сейчас Дамиано, он непременно перекочевывал взглядом к сидящим отдельно, на диванчике у выхода на балкон, Итану и Виктории. Не задействованные в общих обсуждениях за своей «ненадобностью», они почти не разговаривали между собой, листая что-то в своих телефонах и морщась от явно неудачных коктейлей, принесенных им сейчас. Спустя какое-то время, утомленные, они изменили свое расположение и теперь Итан чуть съехал вниз по сиденью, а Виктория почти легла на него спиной, забравшись с ногами на диван и положив голову на спинку. В какой-то момент их коллективный разум, видимо, решил, что самое время взбодрить фанатов и самим поразвлечься, и поэтому Виктория сделала с десяток кадров их селфи и Дамиано понял, что беспощадно любуется Итаном. Он не мог определиться, что так привлекло его
внимание: оголенная полоска живота, виднеющаяся из-за съехавшего, и без того
укороченного топа-майки или может весь он в целом, расслабленный и спокойный,
каким-то абсолютно естественным движением «лизнувший» воздух около затылка Вик
во время фотографирования. Он не был расстроен или подавлен, просто… Просто он
был вновь чужой, на этот раз персонально для Дамиано. И в причинах этого он обязательно разберется, и начать хотелось прямо сейчас, а еще он готов был поспорить с кем угодно на любые деньги мира, что и завтра, и в день следующей встречи Итан будет общаться преимущественно с Вик. И в этом была своя закономерность, исследованная годами — находясь с Дамиано в ссоре, Итан всегда примыкал к ней, делая своей «фавориткой», но сейчас они не в ссоре, так какого черта?
На следующий день история, ожидаемо, повторилась. Дамиано злился и вновь слабо
контролировал свои эмоции, даже не пытаясь их скрыть. Перед самой посадкой, он
все же не выдержал и подошел к Итану, барабанящему своим паспортом по столу в
ожидании открытия гейта.
— Что с тобой такое? Мы поссорились? Ты на меня обижаешься? — С вызовом поинтересовался Дамиано, вздергивая брови.
— Что? Нет, Дамиа, все хорошо. — Он совершенно искренне улыбнулся, сжав плечо
Дамиано. — Я благодарен тебе. — И упорхнул к позвавшей его Виктории, которая и
в самолете наверняка усадит его рядом.
… «Буду в Риме вечером. Ты в городе? Давай встретимся» — сообщение отправилось ровно в тот момент, когда самолет начал выезд по взлетной полосе. Итан спрятал телефон в карман рюкзака и прикрыл глаза, откидывая голову на сиденье.
