Идущая сквозь миры, или Выбор сердца

      Остаток дня ушёл на то, чтобы разбить лагерь, оборудовать стойла для коней, полевую кухню и еще массу всего. Благо маг, присланный в отряд в последний момент, оказался очень полезен. Хотя и с его помощью провозились до глубокой ночи.       В уединении палатки Найра позволила себе в полном изнеможении опустить плечи.       — А всё-таки хорошо, что встречу перенесли на завтра, — пробормотала, с облегчением снимая кожаную броню, — и я остыла, и лагерь обустроен.       Конечно, воины, составляющие её свиту и лично отобранные, были вполне самостоятельны. Но она чувствовала персональную ответственность за то, чтобы всё было правильно — у всех был уютный ночлег и плотный ужин, особенно у лошадей. Заботиться о них так трепетно научилась у гаака — главного конюха принца, который часто говорил:       — Выпадет гвоздь — сломается подкова. Сломается подкова — упадет лошадь. Упадет лошадь — погибнет всадник. Погибнет всадник — падет крепость. Падет крепость — не станет государства.       Поэтому дотошно контролировала процессы установки шатров, размещения воинов и коней, расставляла посты.        С бойцами проблем не возникало. Чести служить при дворце удостаивались не многие, а потому приказы командира не обсуждались, а исполнялись немедленно. Даже если командир - женщина. Немного найдётся охотников проявить гонор и вылететь из Дворца в охрану какого-нибудь блошиного рынка на выселках.       Но вот маг... он военным не был. Сегодня, правда, он не вредничал. Только, возмущённо сопел в две дырки, да едва не взвыл, когда она заставила его переустановить шатёр своего заместителя. Однако, кто даст гарантию, что так и будет?       Найра и в лицо-то его помнила смутно. Так, видела на кухне пару раз. Изначально с ними должен был отправиться другой, но, как часто бывает, что-то пошло не так и вот вам...        От неё не укрылось, как «это недоразумение» (так она окрестила его) ещё там, во Дворце Принца, понурив голову, внимало наставлениям Ваккаса, правой руки Верховного магистра.       «Так тебе и надо», — подумала, когда «это недоразумение» получило увесистый пендель от Ваккаса.       Лысый помощник Верховного был жесток с теми, кого не считал полезными, а, значит, достойными своего внимания, надменен в той или иной степени с придворными и угодничал только перед Верховным. У неё самой он вызывал лютую неприязнь, но положение обязывало и приходилось блюсти субординацию, хоть зачастую с трудом подавляла желание врезать по самодовольной, зазнавшейся морде.       Ваккас прекрасно считывал её настроения и злорадствовал, при любой возможности втыкая колючие шпильки в самолюбие. Однако, подобно хищнику, чувствовал грань, ту самую точку невозврата и всегда уходил вовремя. Хотя и намекал, что и на неё наточен зуб.       «Да и насрать», — всегда про себя отвечала на его выпады, но руки чесались ещё сильнее. — «Будет и на моей улице праздник», — упрямо обещала себе, не особо на то, впрочем, надеясь. Ведь Ягир плотно засел во Дворце и выкурить его из доверия принца могло, наверное, только чудо. Вот и ходил Ваккас с видом преважной шишки, дескать вот он я — кум королю, сват министру.       — Тьфу! Лысая залупа, — сквозь зубы ругнулась и вернулась мыслями к «этому недоразумению».       Своим униженным безвольным видом, он вызвал дичайшее желание оставить его там, в Фонтанном дворе и забыть. Но положение обязывало. Ослушаться принца не посмела. Если и был кто во Дворце, кого она будет слушать беспрекословно, так это он. Когда Ягир от имени Принца сообщил о замене, только пожала плечами. Раз надо, значит надо.       Найра вдруг осознала, что весь вечер обращалась к «этому недоразумению» не иначе как: "Эй, ты!", потому что имени ей никто не сообщил, а спросить как-то не додумалась.        А ведь ему сегодня крепко досталось! Он, скорее всего, сбился с ног, пока исполнял её приказы, а бесконечные и, чего уж греха таить, не всегда справедливые упрёки, наверняка не прибавили бедолаге очков к самооценке.        — Ничего, пусть скажет спасибо, что какое-то время Ваккас не будет пинать его почём зря. Хотя вряд ли мы задержимся тут надолго. Подумаешь, обговорить условия. День, ну, может, два. А там и назад, — Найра широко зевнула и, не раздеваясь, повалилась в кровать.       Сон накрыл мгновенно, но ненадолго.       Проснулась так же внезапно, как и заснула, от зудящего чувства, будто что-то упустила из виду.       Сев в кровати, глубоко вздохнула, прислушиваясь к ночным звукам, доносящимся сквозь плотную ткань шатра. Тихий смех постовых, неторопливые шаги, крики ночных птиц. Ничего необычного. Она снова закрыла глаза и, откинувшись на спинку кровати, попыталась восстановить события прошедшего дня.       Нет, тревожное состояние не связано с тем, что происходило по ту сторону портала. Это произошло здесь…       Что… что её так взволновало?       Глубоко вздохнула, прислушиваясь к ощущениям.       Эльфы… гнумы…нет, не то. Да, настораживали и раздражали, но здесь и сейчас их нет, а постовые на своих местах.       Мысленный взор задержался на эльфе, который встречал её. Высокий, прямой и строгий, как кипарис. Прямые, обсидианового цвета волосы отчасти закрывали лоб и спадали на плечи. Взгляд карих глаз уверен и спокоен. В нём не чувствовалось враждебности. И да, красив.        Недоверие к чужакам всё же не мешало ей быть женщиной, ценившей красоту и силу в мужчинах. А вспомнив, как он реагировал на её дерзость и, что уж скрывать, хамство, отметила его выдержку и рассудительность. Когда-то читала, что эльфы живут долго и внешне не стареют.       «Интересно, сколько ему годков? Судя по манере держаться и рассуждать — немало. Хотя… кто их, эльфов, разберёт».       Найра прекрасно понимала, что всем своим поведением провоцировала скандал. Ей хотелось с самого начала провалить миссию и со спокойной совестью убраться восвояси… Да, непрофессионально. Да, невежливо. Да, ни гнумы, ни эльф ни в чём не виноваты. Но так хотелось… Не готова она к появлению во Дворце женщины. Ещё и на правах хозяйки. Вот и понесло её. А он не поддался, сохранил самообладание и говорил разумные вещи. Занятный. Интересно, все эльфы такие?       От эльфа мысли плавно перетекли на…краснолюда! Внезапно это слово как будто выстрелило в сознании. Она облегченно выдохнула (всё-таки вспомнила!) и, не удержавшись, хохотнула в голос, вспоминая его забавные телодвижения.       Неловкость этого важного коренастого недорослика спасла ситуацию. Найру неожиданно рассмешила его неуклюжесть. А когда увидела его макушку где-то в районе своего живота, то и вовсе чуть не потеряла самообладание! Благо он вовремя отступил, бормоча нечто невнятное себе под нос.       — Расхохотаться не хватало! Вот бы они удивились! Подумали бы, мол, только что испепеляла взглядом, а тут ржёт как полковая лошадь. Да ещё и под таким пристальным чародейским взгля... Стоп!       Её пробила дрожь. Вот оно! Взгляд рыжей!!! Она смотрела так, как будто увидела что-то… то, чего не видели другие!       Найра вскочила и принялась кружить по шатру. Сон как рукой сняло. Она вышла в ночь, прошлась по лагерю, проверила посты и вернулась, но ответы так и не пришли. Когда впотьмах наткнулась на ещё не распакованный баул с одеждой, не успела сориентироваться в непривычной обстановке и тихо матюкнулась, едва не расквасив нос о кровать.       — Хватит, — потирая ушибленное колено приказала сама себе, — утро вечера мудренее. Тебе нужна будет свежая голова.       А вот голова как раз и начинала постреливать болью. Списав это на тяжёлый день, снова бросилась в постель, привычно сгребла под себя подушку и, наконец, уснула.       * * * * *       Замок Трёх Отцов величественно дремал у подножия горы. Изредка ночной покой нарушали приглушенные разговоры стражи да треск факелов. Но это лишь снаружи.       Делегация в полном составе находилась в личных покоях Саскии.       Сидя напротив Трисс у письменного стола, Дева наблюдала, как чародейка, отодвинув кипу исписанных аккуратным, уверенным почерком листов, сосредоточенно обводит ногтем застаревшее пятно от пролитых на столешницу чернил.       Ближе к двери в массивных креслах расположились краснолюды и эльф.       Скален Бурдон явно чувствовал себя не в своей тарелке. Размеры кресла ему отчаянно не подходили: если опереться на спинку — ноги не доставали до пола и смешно, по-детски торчали. Немного поёрзав туда-сюда, он предпочёл чопорно сидеть на самом краешке, подобрав ноги под сидение.       Староста, короткопалой пятернёй распластав на колене шапку, сидел прямо, будто кол проглотивши. Его встопорщенная борода и напряженная, едва не искрящая возмущением фигура противоречила изящной расслабленности эльфа, удобно расположившегося в кресле.       — Нет! Это просто возмутительно! — наконец всплеснул руками староста Бурдон, — Какая вопиющая наглость! Я жопу рвал, чтоб расквартировать всех этих… иносраных гостей, а их, шоб вы знали, не так и мало, аж двадцать! А кони? Стойла? Овёс?! За всё ж уплочено! — краснолюд развёл руками, словно теперь-то уж точно пойдëт по миру.       — Сесиль, не кипятись, — примирительно протянул Киаран, накручивая прядь волос на указательный палец, — вот уж ни за что не поверю, что ты не изыщешь возможность вернуть свои траты обратно.       Староста, снова умостив руки на коленях, лишь тихо хмыкнул в бороду. Предположение эльфа ему явно польстило, но вслух он почти чистосердечно возмутился:       — Легко сказать, да трудно сделать! Я ведь как полагается хотел, а она… она…       — Да поняли мы всё, — Киаран едва заметно улыбнулся. — что может быть неприятней недооценëнного гостеприимства. Вот только…       — Нет! — снова горячился краснолюд, обводя взглядом всю компанию, — Нихренашечки вы не поняли! Вы видели, она безо всякого пардону насмехалась над нами! Прошиби меня сопля, если я когда-либо встречал подобное хамство от таких высоких гостей!       — Вот именно, высоких, — едва заметная усмешка не укрылась от старосты и эльф удостоился свирепого взгляда.       — Попрошу не преуменьшать! — Сесиль с размаху нахлобучил шапку, приосанился и веско изрëк, — Рост в полторы сажени не означает мозговитость. Эту дылду, стоило б поперéть взашей! Да писемцом для ихнего принца снабдить, да указать на все её подвиги, шоб знал, кого прислал…       — Думаю, ты не далек от истины, Сесиль, — пробормотал себе под нос Киаран, — подозреваю, на это и был расчёт.       — И откуда же растут ноги у твоего подозрения? — тоном прожжённого сыщика поинтересовался краснолюд.       — Да так. Просто как иначе это всё объяснить?       Пока эльф пытался погасить праведный гнев краснолюда, Саския обратилась к Трисс.       — Что ты обо всём этом думаешь?       Магичка вздрогнула и подняла взгляд.       — Пока ничего.       Слишком мило. Слишком наивно. Настолько, что Саския подалась вперёд, а её прямые брови сошлись недоверчивым домиком.       Трисс, словно пойманная на горячем, опустила глаза и продолжительно выдохнула.       — Ну, хорошо. Учитывая обстоятельства, идея с замужеством мне кажется привлекательной и довольно разумной. Кандидатура — не совсем понятна.       Теперь Трисс пытливо посмотрела в глаза Саскии.        — Почему Зеррикания? Что, поближе не нашлось никого, кто соответствовал бы твоим… хм-м-м, запросам? Я, конечно, не стану предлагать Радовида, но… Ян Наталис, к примеру, вовсе не так и плох… И вообще, почему такая спешка? И почему я — твоя советница?       Саския поднялась с места и подошла к раскрытому окну. Лунный свет, коснувшись её лица, вычертил прекрасный уверенный профиль, отразился задумчивым блеском в глазах. Она как будто собиралась с мыслями, но звук открывающейся двери заставил всех обернуться.       — О, Йорвет! Ты вернулся! — Дева улыбнулась, приветствуя вошедшего командира скоя’таэлей. — Как… Что там?..       На её вопрос Йорвет только нервно отмахнулся и широко шагнул внутрь, рывком захлопнув дверь.       Сапоги эльфа обильно украшала засохшая грязь, а в звеньях кольчуги кое-где застряли мелкие стебельки и листочки каких-то растений. В правой ладони он сжимал эфес меча, большим пальцем нервно потирая навершие.       Саския вернулась за письменный стол, а он хмуро кивнул, здороваясь со всеми одновременно.       Поймав на себе его цепкий взгляд, Скален поëжился и таки съехал к спинке кресла, а его дядя вновь распластал на колене шапку и прочистил горло, будто собираясь отчитываться.       Йорвет, едва удостоив Трисс взглядом, сдержанно поклонился Саскии, и повернулся к Киарану. Тот подобрался, но спокойно встретил взгляд командира. Когда Йорвет вопросительно и резко вздëрнул подбородок, покачал головой, поднял плечи и развëл руки в стороны.       — Что это значит? — спросил Йорвет вслух.       — А то и значит, — загудел Сесиль, обращая на себя внимание командира Белок, — што ничего. Принесло к нам наглую, самоуверенную, грубую, дерзкую девицу, к тому же дылду и… Кому вообще могла прийти в голову идея назначить послом такое… безобразие! Знать и хозяин этой делегации не семи пядей во лбу!       Йорвет вновь посмотрел на Киарана.       — Делегация с той стороны прибыла, как и дóлжно было. Посол… хмм, очень… — начал было тот, но был вновь прерван едким замечанием краснолюда.       — Посо-о-ол! Тфу! Не много ли чéсти?! Послица! Вот кто она!       Староста хотел было продолжить, но был остановлен не предвещавшим ничего хорошего взглядом Йорвета. Перекатывающиеся желваки скоя’таэльского предводителя укрепили внезапную догадку Сесиля о том, что в данный конкретный момент молчание — не просто золото, а шанс уйти из замка невредимым!       — Посол — неординарная личность, — продолжил Киаран, — она, по моему мнению, была на взводе и вела себя, мягко говоря, несдержанно. Так что даже к лучшему, что ты не смог сегодня присутствовать на встрече.       — Что ты имеешь в виду? — Йорвет набычился, скрестив руки на груди.       — Вот-вот, это и имею в виду. Будь там ещё и ты — был бы взрыв.       Пропустив слова друга мимо ушей, Йорвет вдруг повернулся к Трисс и вперил в неё тяжёлый взгляд.       — Что скажешь ты?       — Жить в городе они отказались. Лагерь разбили недалеко от врат Махакама. Мы подумали, что утро вечера мудренее и решили провести встречу завтра в полдень, в Замке. — ровно сообщила магичка.       — Что ж, она осторожна и это правильно, — потирая переносицу, протянул командир скоя’таэлей, — я бы тоже отказался ночевать в неизвестном мне городе в первую же ночь. Насчет всего остального, — Йорвет бросил взгляд на Киарана, — проверим. И вот еще что, — эльф устало повëл плечами, — утро, конечно, мудренее, но только на свежую голову. Так что заканчивайте посиделки.       Замолчав, он несколько мгновений пристально изучал лицо Саскии, словно ждал чего-то, но не дождавшись, коротко кивнул, одновременно круто разворачиваясь на месте, и стремительно вышел.       Дева лишь молча проводила взглядом затянутую в кожаную кирасу спину скоя’таэля.       Йорвет не был ей безразличен, отнюдь. Она ценила его поддержку и понимала, что без него не было бы той победы, не было бы свободного Вергена. Он был мудр и отчаян, не рисковал просто так, просчитывал всё до мелочей. Белки его боготворили и готовы были умереть за своего командира. Но этого она и не хотела!       Дева была уверена, что Нильфгаард в своём стремлении завладеть континентом не остановится и подготовится основательно. У них не было шансов. Невозможно устоять на одной смелости и риске. Даже дракон может быть повержен. Это она осознавала еще более отчетливо.       Что? Что ей оставалось? Пойти на мировую с Эмгыром? Предать всех? Эльфов, краснолюдов, людей… Да, жертв было бы не так и много. Может быть. Но нелю́дям пришлось бы уйти. А куда? И, даже если бы они нашли место для жизни, надолго ли? Их всё равно истребили бы…       Она искала выход. Отчаянно искала.       Чем силён Нильфгаард? Армией и магией. Значит, нужно создать… или найти армию, не уступающую той.       Магия.       Да, знакомые чародеи найдутся. Но посмеют ли они выступить против Эмгыра? Вряд ли. Нужно найти таких, которым было бы плевать на самое могущественное государство и императора.       Дева долго ломала голову. Изучала окружение императора, в поисках слабого места. Строила планы по налаживанию взаимодействия или, хоть ей и претила эта мысль, более радикальному решению проблемы.       Думала, как переманить его союзников или, на худой конец, настроить их против Нильфгаарда.       Решение пришло неожиданно. Она даже удивилась, как не подумала об этом сразу и потеряла столько времени!       Конечно, учитывая обстановку, брать на себя подобные обязательства не планировала, но выбирать не приходилось. Нужно действовать! Как можно быстрее.        * * * *       Холодно... Очень холодно. Темно. Разлепив глаза, смогла различить неясные, хаотично мельтешащие тени. Сухой шелест. Растения?       Зажмурившись, увидела неясные образы. Страшные. Смертельно опасные. А потом… Грудь разорвала адская боль.       Застонав, с трудом подняла руку, ощупала себя. Одежда липкая. Кровь? Еë кровь? Почему?..       И почему болит не только тело?.. Почему душа исходится слезами от чувства вины и непоправимой, отчаянной, неизбывной утраты?       Почему хочется прекратить дышать? Избавиться от страданий? Кто теперь о ней заплачет? Кто пожалеет?       Но вспомнить получается только тёмный водоворот, уносящий от неё всё дорогое и близкое, тёплое и родное...       Пустота… Лишь незнакомый, чужой песок скрипит на зубах.       Да. Лучше умереть. Истечь кровью и не страдать больше. Жить больше незачем. Никто не вспомнит. Не узнает… Пусть так и будет.       Глаза закрылись. Ушей вдруг коснулся странный, гулкий топочущий звук, но слишком поздно. Спасительная темнота окутала её с головой.       Очнулась от ощущения раскачивания и неприятного до приторности, звериного запаха, бьющего в нос. Слух уловил негромкий разговор. Прислушалась, не открывая глаз. Слов не понять. Язык незнаком. Сконцентрировалась на себе. Боль немного утихла. В области груди ощущение скованности. Провела рукой — повязка. Странно. Кто-то спас её? Зачем?       Решила не думать об этом. Пока. Понимала, что строить домыслы глупо.       Приоткрыла глаза. Она действительно раскачивалась, лёжа в… клетке?.. Справа, в крупных ячейках переплетения каких-то толстых прутьев, увидела шерсть? Да, да, определённо. Вот откуда воняло. Это было животное, которое несло её, но как-то странно. Ощутила себя, как… щенок в корзине. Только корзина была довольно крупной, раз вместила двенадцатилетнюю девочку, еще и привязана к боку неизвестного, нестерпимо смердящего зверя.       Повернув голову, увидела то, чего не видела никогда.       Волнами тёмного золота кругом переливались холмы. Озаренные приятным розовым, с примесью бронзы, светом, они казались теплыми и мягкими, как бархат. Всюду пестрели разноцветные брызги цветов, рассаженные Природой и радующие глаз. Небо! Такое прекрасное! Бескрайнее! Бирюзовое и лучезарное, с причудливо разбросанными белоснежными облачками.       — Как же это... Красиво!       Так она встретила своё первое утро в весенней пустыне.