Идущая сквозь миры, или Выбор сердца

      Очнувшись от давящего шума в ушах и мерного покачивания, Найра пыталась вспомнить, как докатилась до жизни такой...       Всяко бывало – изнурительное путешествие в товарной корзине; муторные переходы через порталы, головокружительный и болезненный спуск в глубины шахты; даже эльфы на руках носили…Но сейчас…       Трудно представить что-то более обескураживающее и глупое — словно свёрнутый в рулон ковёр, подготовленный для чистки, она вниз головой болталась на чьём-то могучем плече. Руки связаны в запястьях, а обзору мешала еë же рубаха, натянутая на голову.       Как и когда оказалась в этом положении — загадка.       «Неужели Йорвет?» — ощущение чьей-то сильной руки на собственной заднице возмущало и настораживало, — «Вряд ли, сказал же — носить меня верблюдов нет. Конечно, я ж не при смерти, чего ж со мной таскаться?! Геральт? Точно! (Кофи такая ноша не под силу) Но зачем тогда связал?!»        —Какого лешего происходит?! — рыкнула Найра и попыталась вывернуться, но хватка оказалась железной. — Немедленно отпусти или я не посмотрю на все твои заслуги и... — продолжая отчаянно извиваться, она вдруг почувствовала, что еë перехватили по-другому и, не церемонясь, швырнули на что-то мягкое.       Через секунду рук коснулся холод, и они почувствовали свободу. Дёргано опуская рубашку, тут же вскочила, по колени утонув в куче каких-то мягких стеблей и листьев, намереваясь сначала высказать своему носильщику всё, что о нём думает, а потом перейти к более выразительным действиям.       Фигура, возвышавшаяся над ней, принадлежала вовсе не Ведьмаку. Геральт был роста немаленького и мог спокойно, на равных смотреть в глаза Йорвету, но незнакомец, закутанный в тëмный глухой плащ, был, как минимум, на голову выше, да и в плечах шире. Он возвышался посреди небольшой однокомнатной хибары, словно великанский идол — безмолвно и подавляюще.       Пыл Найры поугас и она пыталась заглянуть под низко надвинутый глубокий капюшон, чтобы увидеть лицо своего визави. Однако тот был явно против и развернулся к выходу.       — Эй! Может, ты всë таки соизволишь объяснить… — женщина уже коснулась его плеча в попытке остановить, но незнакомец молниеносно развернулся и сбросил с себя еë руку. — Ах так! Что ж, громила, не на ту нарвался! — она уже собиралась показать, что не лыком шита, но недавний вывих дал о себе знать — боль прошила ногу, Найра взвыла, а верзила взмахнул рукой и в лицо ей ударило искрившее облачко, похожее на золотой, мелко истëртый порошок.       Готовые сорваться с уст ругательства смёл неудержимый, неконтролируемый чих.       Найра сопротивлялась и захлëбывалась, задерживала дыхание, да где там — её только сильнее разобрало.       Она вдруг вспомнила, как Идрис, будучи несмышлëным жеребëнком, заинтересовался яркой, пышно-цветущей клумбой и сунул морду в самую еë гущу. От облепившей ноздри пыльцы он чихал, как заведённый, морщил нос и неуклюже перебирал копытами, пытаясь сохранить равновесие. Смешное и трогательное воплощение беззащитности.       Через несколько минут еë отпустило, но потянуло в сон. Конвульсивно вздыхая, она медленно осела на душистую, пахнущую буйным лесом постель.       Незнакомец, убедившись, что битву с пыльцой она проиграла и теперь крепко спит — ушëл. * * * * *       Йорвет курил, сидя на увитой плющом лавке и хмуро разглядывал бордовые цветки лиан, лениво шевелящиеся на заборе, хоть погода и была абсолютно безветренной. Бархатистые лепестки и отливающие золотом тычинки поблëскивали в слепящих лучах солнца как диковинные драгоценности. Лëгкий и приятный аромат заманчиво щекотал ноздри, приглашал насладиться им снова и снова. Цветы жеманно поднимали головки, призывая любоваться ими.       Однако бывшего лесного партизана совершенно не пленяла красота невиданного растения. Уверенным и быстрым движением он хладнокровно оторвал один из бутонов и, игнорируя обиженный шелест, положил в карман. К остальным.       Первый он сорвал в тот день, когда их, словно мешки с картошкой, доставили в этот домишко. Знал бы, чем обернётся попытка Найры носком сапога сбить с песка эти странные грибы…       «Нужно было оттащить еë силой!», — корил себя потом. Ведь прекрасно видел, что она на грани — плотно сжатые губы говорили о том, что решительно не намерена обсуждать свои проблемы, а подрагивающие крылья носа свидетельствовали о сильном волнении.       Йорвет достаточно уверенно читал мысли и чувства Найры в тот или иной момент. Пребывание на государственной службе отнюдь не сделало её светской дамой, безукоризненно скрывающей свои эмоции за маской величавого безразличия. Неудивительно, ведь не по балам и приëмам околачивалась, а вопросы решала, по большей части, с помощью оружия. Хорошо это или плохо трудно сказать. С одной стороны играть в дипломатию с таким характером — дохлый номер. С другой — очень удобно, когда все или почти все мысли написаны у d'hoine на лбу. Да и разговаривать проще, сам ведь тоже не в школе хороших манер обучался. Только...       Только он пропустил момент, когда Найра перестала быть для него просто d'hoine...       Установившиеся партнёрские отношения перечеркнули проделки Кофи.       Киаран, считавший мага практически другом, кипел вулканом (Йорвет его таким давненько видел). Когда ярость схлынула, оставив в душе горечь и подавленность, наставительно поведал другу, что этот bloide d'hoine, ещё и an'givare , не стоит того, чтобы так убиваться и подпускать его ближе, чем на пушечный выстрел, было опрометчиво.        Содержимое пресловутого пакета смутило обоих. Киаран заглянул в озадаченное лицо командира и не удержался, поддел – дескать, в чужом глазу соринку, а в собственном – бревно…       Йорвет же испытал двоякое чувство — в своей правоте не сомневался, но понял, что палку они перегнули. Да, надо признать, сам не всегда мог сдержать гнев и частенько жалел об этом (не так уж и много времени прошло с тех пор, когда люди поголовно воспринимались как угроза, источник подлости и предательства и Йорвет приспосабливался к новым обстоятельствам довольно медленно).        –Главное не задумываться, что было бы, если бы поступили иначе. – сказал тогда больше себе, чем Киарану.       – Ты прав, сделанного не воротишь, – тяжело вздохнул тот, а позднее притворился, что не заметил Йорвета среди зевак, со стены провожавших зерриканцев.       После отбытия делегации жизнь пошла своим чередом: Саския и Трисс занимались переговорами; Киаран в качестве одного из послов, собирался в Зерриканию; Геральт с Золтаном, по поручению старосты, наведались в пресловутую шахту дабы убедиться, что нечисти в ней не осталось (свадьба свадьбой, но Бурдон, как рачительный хозяин, не мог спокойно сидеть зная, что рядом простаивает такое прибыльное предприятие и разработку шахты решил возобновить).       Относительный мир и покой, воцарившийся в городе после победы над Каэдвеном, снова расшатывали сплетни и листовки. Народ волновался перед угрозой новой войны и срывался друг на друге — то и дело вспыхивали ссоры разных масштабов — от драки соседей, до пьяных разборок в таверне. Так что у вергенского гарнизона, Йорвета и его Белок работы хватало и предаваться сожалению времени не оставалось. Почти. По вечерам, оставаясь один, наперекор себе всё же задумывался, любуясь ярким и броским фазаньим пером, что могло быть иначе...       Несмотря на усилия для поддержания спокойствия и порядка в городе, «доброжелатели» эльфийского командира не сидели, сложа руки. Когда делегация раздутых от самомнения d'hoine потребовала изгнать бывшего нильфгаардского офицера, убийцу и разбойника, Саския, нарочито вежливо выпроводив гостей, огорошила обоих:       - Киаран – ты остаёшься за командира, Йорвет – ты следуешь с делегацией в Зерриканию.       Йорвет от неожиданности поперхнулся, и уже был готов разразиться бурными протестами, но Саския не собиралась препираться:        – Йорвет, Киаран справится не хуже тебя здесь, а ты, я уверена, сделаешь всё, чтобы добиться успеха там, а если эти мерзавцы захотят действовать тайком – в Зеррикании они тебя не достанут.       Йорвет хотел уже сообщить, что не родился ещё d’hoine, способный застать его врасплох, но Киаран, положив руку на плечо друга сказал:       – Что ни делается — к лучшему, – и добавил совсем тихо, – ты, главное, новое перо не забудь.       Ну, здравствуй, Зеррикания...       И с ходу Арена и преспокойно тренирующийся Кофи…       «И это решение принца? Или мага успели осудить и предать амнистии?! А Найра? Игриво машет мечом перед своим заместителем напрочь забыв о своём обещании?!»       Всё это подействовало, как красная тряпка на быка.       Наградив Найру одним из самых неприветливых взглядов, на которые был способен, и получив в ответ такой же, решил сосредоточиться на деле, наблюдать, не вмешиваться и держаться на расстоянии.       Кофи решил иначе — набрался смелости и неожиданно сделал шаг навстречу первым, получив поддержку Геральта и Золтана (приятно удивил, конечно, но Йорвет не собирался легко сдавать позиции). Правда, Найра ничего подобного делать не собиралась.       «Что ж», — подумал, увидев в коридоре Дворца о чём-то шепчущихся Дженго и Найру, – «Маг может быть полезен. Прояснит ситуацию. Постепенно».       Но последующие события понеслись так стремительно, что на постепенное выяснение отношений времени не оказалось.       Тот поцелуй перед боем...       Где-то на задворках сознания, подспудно догадывался, но ещё несколько минут после еë ухода стоял в оцепенении, не в силах поверить.       Нет, то, что она к нему неравнодушна, прекрасно знал, но трактовал несколько иначе...       Нужно признать — выводить друг друга из себя у них неплохо получалось.       Зато потом, когда «дошло», собирался, как подорванный, ведь в еë глазах увидел отнюдь не жажду жизни и боялся опоздать...Истеричный монолог ураганом влетевшего в его комнату взмыленного Кофи только укрепил подозрения.       К счастью, тогда всё закончилось хорошо. Они всё сделали правильно — Найра вовремя одумалась и взяла себя в руки, хоть выбор оружия удивил.       — У неё что, не все дома? — шепнул в бороду Золтан и Йорвет отметил, что задался тем же вопросом.       То, что не добила поверженного соперника вызвало гордость — только сильный духом может быть милосердным к врагу.        Было немного забавно наблюдать потом, как она прячет глаза и совершенно не знает, как теперь себя вести с ним, но, понимая, через что ей пришлось пройти в этот день, не стал бередить душу и трепать нервы лишними вопросами. Потом. В подходящий момент.       Момент почти представился в тот вечер у фонтана. Однако реакция Найры на интересное положение любовницы Дженго заставила снова повременить. Видел — опять приняла близко к сердцу и дал возможность выговориться, а сам спокойно выслушал.       «Ничего, в походе моментов будет достаточно», — подумал тогда, правда высказывание Найры о том, что он хорош и в своей одежде, вызвало удовлетворённую улыбку. Ответ на один из вопросов он случайно получил.       Страшная буря смешала все карты. Единственное, о чём успел подумать, когда летел в колючую бездонную воронку, что вот так бесславно умереть именно сейчас — идиотски глупо, несправедливо и отчаянно не хочется, и надеялся, что она, из упрямства, выживет.       Она, к счастью, выжила, иначе загорать бы ему на Острове яблонь.       А процедура избавления его глаз от песка... взволновала — это мягко сказано.       Йорвет тогда с долей ревности вдруг подумал: «Интересно, будь на моём месте другой боец, Дженго, например, всё было бы так же?», — но, гулко тарахтящее сердце воительницы, нежные поглаживания по его скулам и красноречивый, бесконтрольно вырвавшийся взгляд, ответили и на этот вопрос.       Однако, прекратив мучения верблюда и убедившись, что с её спутниками всё в порядке, Найра принялась за своё — переживать, взваливать вину на себя, злиться на себя же и самостоятельно искать выход...       «Неужели она и впрямь думает, что могла предусмотреть, что-то изменить? Если только оставить Дженго в Бени Амране…» — Йорвет досадливо хлопнул себя по колену, — «Ведь наверняка эта foile beanna так и подумала!»       Откинувшись на стену дома эльф закрыл глаза, глубоко затянулся и медленно выдохнул через нос.       «Дëрнул же меня чëрт ляпнуть о том, что нести еë никто не собирается. Amadan. Но как можно было заставить эту упрямую beanna принять помощь?! Начал бы уговаривать, как Геральт, сделал бы только хуже».       Эльф передёрнул плечами, вспоминая, как Найра пропустила мимо ушей предостерегающий окрик и опустила носок сапога на грибы. В тот же миг вокруг них вздыбились зелёные, усыпанные шипами толстые щупальца, впившиеся в ноги мëртвой хваткой. Пара мгновений и в воздухе болталось четыре тела, а из песочных глубин показалось тулово огромного, спрутоподобного… кактуса! Йорвету показалось, что у висевшего рядом ведьмака от удивления глаза вылезли из орбит. Видимо через шипы существо впрыснуло яд, потому что тело онемело и оказать сопротивление не смог даже Геральт.       С утробным урчанием диковинная тварь выбралась полностью и сделала несколько шагов, продолжая хватко держать добычу.       Прямо перед монстром воздух задрожал и разорвался, подобно треснувшей по швам рубахе. В образовавшуюся прореху кактус одного за другим просовывал пленников. На той стороне их принимали могучие незнакомцы в плащах. Потом всё померкло. Очнулись уже в этом доме.       Найра пропала, а они, несмотря на относительно комфортные условия, не сомневались — это плен.       Когда высокий и широкоплечий, словно высеченный из камня незнакомец, не проронив ни слова, оставил корзину с фруктами, воду и ушëл, Кофи попытался последовать за ним, но был остановлен гибкими и сильными стеблями.       Маг, конечно, проявил упрямство и попытался снова, но и растение оказалось не из покладистых — мелкие колючки с каждой попыткой становились всё больше, а ветви всë сильнее и агрессивнее. Закончилось тем, что его одежда была изодрана в клочья здоровенными шипами, а глубокие царапины обильно сочились кровью.       Ведьмак, сложив на груди руки, исподлобья наблюдал за происходящим, ожидая, когда же до Кофи дойдëт, что по хорошему выйти отсюда не удастся. Однако тот сдаваться не собирался и Геральт вмешался — выпустил пробный Игни и удовлетворëнно ухмыльнулся, увидев, что растение, как и положено, боится огня. Лиана вмиг спрятала обожжëнные конечности, возмущëнно зашелестев листвой, но попытки воспрепятствовать их выходу за пределы этой живописной тюрьмы прекратила.       — Хоть это радует, — проворчал Геральт, осторожно открывая высокую, увитую цветами и побегами, обманчиво симпатичную калитку, — пойду, осмотрюсь.       — Погоди, — остановил тогда ведьмака, — если нас оставили здесь, под присмотром этой гадости, — он с неприязнью кивнул в сторону растения, — значит уверены — она не даст нам выйти, а если ты сейчас пойдëшь знакомиться с соседями, тем, кто засунул нас сюда, станет ясно, что плетучка не справилась с обязанностями и не известно, чем это обернëтся.       Геральт, внимательно слушавший, со вздохом кивнул:       — Похоже, ты прав. Надо сделать вид, что мы смирились. Хорошо. Выйду ночью. А пока посмотрим, что нам тут пожрать оставили.       — Ничего особенного, — сообщил Кофи, — на вид и на запах — фрукты. Только после этих «милых» цветочков, есть их страшновато — а вдруг, не приведи боги, потом из меня что-нибудь…вылупится. — Кофи, с выражением гадливого омерзения на лице, прижал руки к животу.       Ведьмак демонстративно взял из корзины первый попавшийся фрукт, похожий на ядовито-жёлтого, одутловатого спрута, оторвал одно из щупалец, принюхался, удовлетворённо хмыкнул и откусил.       — Пахнет недурно, на вкус — полная х@йня, — выдал результат пробы и вытащил из корзины нечто, по виду похожее на яблоко, только с прозрачной, светло-розовой кожурой и такой же мякотью, сквозь которую были видны две большие, расположенные в сердцевине косточки. — м-м-м, а вот это вполне! Ещё и сочное.       Геральт съел несколько штук, но остальные присоединяться не спешили. Решили понаблюдать. Мало ли…       Темнота наступила внезапно. Как будто задули свечу. Не было движения солнца к горизонту и лазорево-алых красок заката, с озера не подул вечерний бриз. Солнце просто потухло, утонуло в сгустившемся мраке.       Геральт, предусмотрительно напомнив коварной калитке, кто тут главный, ушëл на разведку.       Йорвета так и подмывало отправиться с ним, но он понимал, что у ведьмака больше шансов остаться незамеченным — их оружие бесследно исчезло и в случае опасности помогут ведьмачьи знаки, которыми эльф не владел. Оставалось одно — ждать, когда ведьмак вернётся с новостями. Что они с Кофи и сделали, заняв каждый свою лиственную лежанку.       Солнце зажглось так же внезапно, как и погасло.        Незадолго до этого явился Ведьмак и уже собирался поделиться раздобытыми новостями, но произошло нечто странное — Кофи отшибло память!       Йорвет, бодрствовавший всю короткую ночь, поднялся сам, а когда Геральт стал тормошить Кофи, тот сорвался с места, как ошпаренный, вылетел во двор и остолбенел, разглядывая стебли, змеящиеся по забору и калитке.       — Эй, — осторожно позвал Геральт, — я здесь.       Кофи оглянулся, глупо моргнул и с нескрываемым ужасом уставился в глаза ведьмаку.       — Йорвет, — тихо спросил Геральт, — что ты с ним сделал?       — Я?! — искренне изумился эльф, потирая переносицу, — Не скажу, что желание укоротить этому болтуну язык не возникало, но он вовремя заткнулся.       — Тогда как ты объяснишь это? — Геральт еле заметно кивнул в сторону раздувающего ноздри Кофи.       Тот, похоже, пока не решил, представляют ли опасность странный желтоглазый и странный одноглазый типы, в компании которых он неожиданно оказался.       — Лишь бы он сейчас не вспомнил, что маг и не начал шмалять огнём направо и налево, — продолжал шептать ведьмак.       Йорвет на секунду задумался, быстро шагнул назад, в дом, чтобы тут же появиться с голубоватым мерцающим цветком в руках.        — Ночью на одной из стен расцвело вот это. У меня слегка свербело в носу, а Кофи… заткнулся. Я решил, что он спит и не придал значения.       Геральт нахмурился и сделал шаг вперёд. Кофи, не меняя выражения лица, отступил ровно на столько же.       — Прости, Кофи, — еле слышно пробормотал Геральт, — но в данном случае я не вижу иного выхода.       Кулак ведьмака молниеносно впечатался в подбородок зерриканца, отчего тот рухнул, как подкошенный.       — Геральт, — недовольно заявил эльф, пряча в карман сорванный в доме бутон— этот способ тебе тоже какая-нибудь ведунья подсказала? Я, конечно, понимаю твои благие намерения и, кажется, догадываюсь об их истинной причине, но ты так и убить можешь, а мне не хотелось бы заниматься поисками места для захоронения жертвы ревности.       — А ты что предлагаешь? Поцеловать его, как спящую красавицу? — невинно поинтересовался ведьмак.       Словно услышав последние слова, Кофи сел и, вытирая кровь с разбитой губы, сердито посмотрел на него:       — Ты что, совсем сбрендил или эликсиров обпился? Своих не узнаëшь?       Геральт, ухмыльнувшись, сказал эльфу:       — Однако, сработало!       Следующей ночью ведьмак никуда не ходил и дрессировал огненными искрами живой дом — как только вспухал очередной бутон, тут же прижигал его, со словами: «Никак ты, блядь, не научишься!»       Растение угомонилось не сразу, но усилия не пошли прахом — Кофи проснулся в здравом уме и твëрдой памяти.       Уже утром все угостились содержимым корзины.       —Матушка говаривала — голод не тётка, голод —дядька. — вздохнул Кофи, выбрал такой же фрукт, как и тот, что давеча съел Геральт, для вида протёр его рукавом и опасливо надкусил.       — Почему я? Почему эльф не потерял память? — с набитым ртом сокрушался маг по-поводу вчерашнего происшествия.       — Скорее всего именно потому, что он — эльф. — Геральт покосился на угрюмо жующего Йорвета,       — А что будет, если пыльцу вдохнëт ведьмак? — в Кофи проснулся исследователь, — Может, проверим? Если ты ополоумеешь, думаю, у эльфа достанет сил вправить тебе мозги.       — И не подумаю, — огрызнулся Геральт и добавил — а будешь настаивать — ещё раз врежу, только теперь по-настоящему.       — Можно подумать, было понарошку, — проворчал Кофи, трогая припухшую губу, и вдруг застыл, поражëнный догадкой, — Найра!...        — Да, — мрачно вздохнул Йорвет, — привести еë в чувство точно некому…       — Значит, она нас не помнит… — растерянно прошептал Кофи. — И кто знает, если пыльца будет действовать на неё не один день, может и не вспомнит…       — Согласен, хорошего мало, — озабоченно поскрёб подбородок Геральт, — нужно быстрей найти еë, а там или врезать или целовать, — он бросил быстрый взгляд на Йорвета, — разберëмся.       — Ты ударишь женщину? — возмутился маг.       — В самом крайнем случае, если иное не поможет. — примирительно сказал ведьмак.       — Ты сейчас о чëм? — протянул эльф, набивая трубку.       — Ты меня прекрасно понял, но хватит об этом, — пресëк дальнейшие препирательства Геральт, — для того, чтобы определить, какой из методов применить, сперва нужно еë найти. Поэтому сегодня я снова пойду прогуляться.       — Подожди, но, если ты уйдëшь, кто будет прижигать лиану? — спросил Кофи.       — Кажется, Трисс тебя учила огненным заклинаниям. Настало время применить их в деле.       — Точно! — воодушевился маг. Над его ладонью ярко вспыхнул огненный шар и поплыл вдоль стен, — Боюсь, его заметят ночью.       — Х-м-м, не думаю, — ведьмак взглядом указал на то, как от пролетающего мимо огня стебли, словно змеи, расползались в разные стороны, а один, зазевавшийся, начал тлеть. — Это растение довольно разумное и наверняка быстро запомнит жгучие ощущения, так что ночью вряд ли что-либо произойдёт. Но, на всякий случай, лучше тебе дежурить или спать на улице.       — Ага! На улице! Там эта бешеная лиана… — вскинулся было маг, но тут же успокоился, — Хотя… она ведь тоже огня боится. Хорошо! Сейчас я вздрючу этот умный дом, а потом выйду во двор.        Кофи поймал кураж, сотворил ещё один шар и стал гонять его по комнате, наслаждаясь эффектом.       — Чем бы дитя не тешилось…— съязвил Йорвет, быстро прикурил от тлеющего стебля и скрылся за дверью.       Наградив живую изгородь тяжёлым взглядом, с размаха опустился на лавку и молниеносно оборвал цветок с ненавистной лианы. Та попыталась огрызнуться и царапнуть руку, но проворный эльф успел увернуться и спрятать трофей, да ещё зловредно выдохнуть порцию дыма, от которого листья на время скукожились, а бутоны плотно закрылись.       — Думаешь, она забыла? — тихо поинтересовался незаметно подошедший ведьмак.       — Не знаю, на меня ведь не подействовало. — буркнул в ответ.       Геральт сел рядом, упер согнутые в локтях руки в колени и заглянул Йорвету в лицо:       — Но она ведь не эльф, а на Кофи подействовало.       Он пожевал губу и тихо ответил:       — Не эльф. Но и не совсем обычный человек. Так что, надеюсь, не поддастся, хотя бы из упрямства, которого ей не занимать.       Про себя вдруг отметил, что, по сути, Найра всю жизнь со своими трудностями справлялась одна, привыкла рассчитывать только на себя и не избегала ответственности за свои решения и поступки.       Сам предпочитал действовать так же, но в ней это иногда бесило. Взять хотя бы ту выходку на болотах с головой мертвеца — ведь знала, что так просто мимо трупоедов не проскочит, но отдала амулет ему и ничего не сказала, упëрто выкручивалась сама...       А ведь покоробило…       Не доверяла?.. Или наоборот?       Дала ему шанс, а сама положилась на удачу?..       Уже тогда?!..       Йорвет шумно выдохнул, в очередной раз мысленно обзывая себя дураком.       Ведьмак выпрямился хитро прищурившись:       — Вот прямо так и надеешься? А вдруг поддастся и не узнает ни тебя, ни меня, ни этого мага? Тогда что? Мой метод вполне себя оправдал, но …кхм, неужели тебе настолько не хочется поцеловать красивую женщину?       Йорвет исподлобья зыркнул на Геральта и отмахнулся.       — Ничего себе! Йорвет! Я тебя не узнаю!! Ещё недавно за эту шутку я рисковал схлопотать по зубам! — так и не дождавшись ответа продолжил с деланным огорчением. — Ну хорошо, если не ты, то, так и быть, обещаю — сильно бить не буду.       — Кого ты собираешься опять несильно бить? — Кофи с довольным видом плюхнулся рядом с командиром Белок.       — Ещё одну жертву пыльцы.       — Ты снова про Найру? — усомнился маг, — смотри, она ведь и сдачи дать может, да так, что и тебе помощь понадобится, — Йорвет фыркнул, едва сдержав улыбку, — это во-первых, а во-вторых, как ты изволил напомнить, я – маг, и, если ты хоть пальцем её тронешь — испытаю свои навыки на тебе.       Теперь уже Геральт, не веря своим ушам, в изумлении воззрился на Кофи.       — Довольно шутки шутить и разглагольствовать.— вмешался эльф, — Gwynbleidd, что ты узнал сегодня? Мне до смерти надоело изображать смирившегося пленника и не терпится узнать, что наш соглядатай прячет под плащом.       — Про личность стража ничего не знаю. Пока. А вот местечко это занятное. До дрожи… Домишек мало, все они противно-одинаковые и окружены такими же резвыми цветущими оградами. Улочки неширокие, расходятся лучами от озера. На берегу какое-то капище, но туда схожу в следующий раз, сегодня было чем заняться.       — Это чем же? — уточнил Кофи.       — Я поначалу думал, что местные доверяют своим лианам и улицы охранять, потому что ночью там ни души. Да попал пальцем в задницу — эта тварь почти застала меня врасплох! — возмущению ведьмака не было предела, когда он поведал, как растение, очень напоминающее эхинопса, чуть не всадило ядовитый шип ему в голову.       — Неужели медальон не предупредил об опасности? — удивился Йорвет.       — Он вибрирует постоянно, надоел уже, но, что интересно, всë время одинаково — ни частота вибраций, ни температура не меняется. Единственное объяснение – магия тут повсюду. Энергия для Знаков не истощается — мне и оружия не надо. Это странно, и я не могу этого объяснить.       — Ты уничтожил растение? — уточнил эльф       — Нет. Припалил слегка и, пока он не очухался, дал дёру. Останки привлекут внимание, а нам ни к чему, чтобы узнали о моих вылазках. Кстати, на холме один дом стоит особняком и ограда там выше, чем у остальных, но подходы слишком открыты. Я, правда, никого, кроме этого злосчастного эхинопса не видел, но могут быть и другие. Чтобы засечь, где их натыкали, понадобится время.       — А как после фруктиков, с тобой всё в порядке? — вкрадчиво поинтересовался Кофи, осматривая ведьмака, будто ожидая увидеть, как его тело вдруг ощетинится когтистыми лианами.       — Кофи, фрукты вполне съедобные, только не очень-то сытные и от них слегка…, а, может, и не слегка, пучит, — сказал ведьмак и добавил, — я — спать, Кофи — следи за ботаникой. Не хочу проснуться имбецилом.       Ночные вылазки он продолжил и, когда у Йорвета в кармане лежало пять бутонов выяснил, что деревню окружает какой-то странный, непреодолимый магический барьер, а это значит, что сделать ноги, просто перемахнув через ограду, не выйдет.       — Ты хочешь сказать, что мы навеки сядем на фруктовую диету? — возопил Кофи, не в силах расстаться с надеждой ещё хоть раз в жизни вкусить котлет.       — Надеюсь, что нет, — ведьмак хотел утешить, но голос звучал неубедительно, — мы же как-то сюда попали, значит, и выйти должны суметь.       — Пока это абстрактный вопрос, — вмешался эльф, — что ещё ты узнал?       — Капище, что на берегу, состоит из трёх камней. Судя по внешнему виду — разного возраста, — рассказывал Геральт, наблюдая как Кофи запустил руку в гущу стеблей, выудил оттуда престарелый сухой прутик, поджёг и протянул хмурому Йорвету для прикуривания. – Тот, что похож на изрытого морщинами старика, видимо самый древний. На нём высечены изображения падающего с небес шара, внутри которого какие-то фигурки, похожие на ящероподобных людей. Второй — явно моложе, хоть я и не допетрил, что на нём изображено — какая-то свадьба, что ли, только жених — ящер, а невеста — обычная женщина. Беременная. А вот третий очень интересный, на мой взгляд. На нём выбита такая же скала, как на острове, только вместо облака спираль. Очень мне это портал напомнило.       — И что нам это даёт? — медленно выдохнул Йорвет.       — Во-первых то, что отсюда можно убраться. Через портал. Правда, нет уверенности, что другой его конец не ведёт в ещё более глубокую задницу, поэтому нужно как следует подготовиться, прежде, чем соваться туда.       — Ага, и как это? Поспрошать соседей?! — голос Кофи сорвался на фальцет.       — А знаешь, почему бы и нет? — сообщил ведьмак, — Знаки при мне, пора уже решиться на что-то.       Однако решиться так и не решились.       Вечером на улице было довольно оживлённо — то и дело сновали плащеносные фигуры, лиана была особенно активна и ведьмак никуда не пошёл.       Зато весь следующий день прошёл привычно пусто и уныло.       От неизвестности и безделья челюсти эльфа сводило судорогой...       Чувствовал, что бездействие плохо кончится, но что делать не понимал и твёрдо решил в следующую вылазку идти с ведьмаком.       Кофи, наблюдая, как эльф меряет шагами небольшой двор, предложил поупражняться в… кулачных боях.       Йорвет одарил его соболезнующим взглядом. Геральт, принимая вызов, ухмыльнулся и сказал, что так уж и быть, на первый раз поддастся, но маг умудрился так удачно съездить ему по физиономии, что обалдевший ведьмак, сплюнув кровь, вылупился на него в совершенном изумлении.       — А что ты хотел, — самодовольно произнёс Кофи, — трудное детство, скверная компания. Если бы я не научился давать сдачи — подох бы либо от побоев, либо с голоду.       Геральт пошатал ушибленную челюсть, но после этого перестал относиться к магу легкомысленно.       — Кофи, никогда бы не подумал, что ты полон сюрпризов. Интересно, какую из своих граней ты откроешь нам завтра? * * * * *       Очередной внезапный рассвет ярким потоком влился в небольшое, ничем не занавешенное оконце, заставляя вынырнуть из тягучего и скучного, как бесконечный туман, сна.       Она знала, что вот-вот скрипнет дверь единственной комнаты и войдёт закутанная с ног до головы в неприметный плащ фигура — принесëт еду, заставит встать, подойти к бадье и умыться, позавтракать безвкусными фруктами и запить водой, поменяет травяную повязку на ноге и уйдëт, оставив до вечера. Тогда представится возможность выйти в небольшой дворик расположенного на невысоком холме дома и глазеть. Снова бездумно глазеть на открывающийся за живой изгородью пейзаж.       В нескольких милях впереди сверкала на солнце просторная гладь озера. В самой его сердцевине красовался поросший буйной зеленью остров — песчаный берег, переходивший в густой лес, радостной каймой очерчивал его ровные контуры. Из самой гущи леса вздымалась неприступная, странного вида столбчатая серая скала. Тело еë составляли вертикальные каменные сваи, напоминающие стволы древних гигантских деревьев. Над плоской вершиной висело белое, похожее на взбитые сливки, облако, внутри которого беззвучно сверкали молнии.       На этом берегу озера компактно разместилось небольшое, обнесëнное колючей живой стеной селение, состоявшее из необычных, будто выращенных изобретательным садовником, домов.       За время пребывания здесь, этот, без сомнения прекрасный, пейзаж успел до смерти надоесть, ведь единственное, чем позволено заниматься — изучать окрестности. Попытке прогуляться за пределы двора воспротивился живой забор — как только еë рука коснулась калитки, он вдруг ожил. Несколько толстых ветвей обвили еë тело и отодвинули вглубь двора, после чего снова исчезли, втянулись в ограду и прикрылись сочными изумрудными листьями. Когда попыталась вновь, лианы уже не были дружелюбными — мелкие колючки оцарапали кожу даже сквозь платье.       Платье. Неприметное серое платье раздражало донельзя. Путалось, норовило обвить и сковать ноги, заставляло делать мелкие шажки или падать. Разозлившись, попыталась оторвать от подола широкую полосу, чтобы предоставить ногам свободу — безрезультатно. То ли ткань была крепка, то ли она слаба, но передвигаться приходилось попросту подхватив подол руками. Неудобно, но постепенно привыкла, как к травяному вкусу фруктов и к молчанию своего охранника, лица которого не разглядела, да и вообще, мужчина это или женщина было до сих пор непонятно.       А кто она сама?... Ни имени, ни прошлого…       В то, первое утро, силилась вспомнить, пыталась расспросить — всё тщетно. Ни зеркала, ни стекла, ни завалящей ложки, ничего, где можно было бы увидеть своë отражение, а надсмотрщик — нем, как рыба.       В коротких и суетных снах, сопровождаемых едва-уловимым, назойливым шелестом, зыбкие образы расплывались иллюзорными отражениями: невысокий человек (человек?) с бритыми висками и смешинкой в мудрых глазах; мужественно-красивый брюнет обнимает молодую, трогательно-беззащитную, женщину в ярких одеждах; заботливый и непосредственный кареглазый юноша; седой и хмурый, побитый жизнью тип, с горящими жёлтыми глазами; красивый хищный профиль зеленоглазого мужчины, с ироничным и непокорным взглядом, от которого замирало сердце…       И ещё один…       Далёкий и смутный… как несбыточный детский сон, царапающий душу неизбывной тоской и болью…       Высокая и светловолосая, ослепительно красивая женщина с царственной осанкой. Такая далёкая и такая родная.       В глазах женщины — испуг и решимость.       Она говорила медленно, чётко и уверенно, как говорят с ребёнком в минуту опасности. Слов не разобрать, только странное имя — Аон.        Весь следующий день металась по запертому дому, как тигрица в клетке, вплоть до того момента, когда дневной свет вдруг погас, а комнату наполнил тихий шелест, похожий на звук мелкого дождя, падающего на поверхность воды. На стенах набухли дивные мерцающие бутоны, призрачно осветившие копну мягкого тростника, служившего постелью. От еë прикосновения один из них взбух и быстро раскрылся, выбросив невесомую пыльцу и разливая сладковатый, немного приторный аромат, от которого веки отяжелели, а тело послушно опустилось на мягкие стебли.       Сновидений не было. Только туман. Серый…клубящийся…непроглядный…и навязчивое чувство, что в этой сизой дымке тот, кто ей очень дорог и очень нужен, необходим, как воздух. Тот, с которым ничего не страшно. Его непременно надо найти, только тогда наступит долгожданный покой…       И она искала, каждую ночь лихорадочно металась в этом тумане, отчаянно надеясь, что вот сейчас увидит высокий силуэт, услышит знакомый, чуть насмешливый голос, почувствует волнующий дерзкий запах и ощутит тепло его губ на своих губах.       Но никого не находила…       Надежда истончалась и таяла, разочарование и горечь, наполнявшие душу, притуплялись, уступая безразличию, граничащему с обречëнностью.       Туман сгущался, обволакивал, призывал стать его частью, раствориться и покориться…       Сил почти не осталось.