Идущая сквозь миры, или Выбор сердца

      Настырное слепящее утро как всегда внезапно и беспардонно впëрлось в окно. Кофи потёр воспалëнные от бессонницы, будто засыпанные песком глаза и уверенно сказал потолку:       — Быть беде.       Сидение взаперти набило оскомину, а тревога о судьбе Найры скребла и обдавала грудь пульсирующим жаром, лишая сна и покоя.       Тоска сердечная также вносила свою горькую лепту в общее разбитое и дёрганное состояние. Он безумно скучал. По огненным кудрям и приветливому взгляду. Вспоминал переливчатый смех и отчаянно, почти до слёз, до бессильных глухих хрипов жалел. Жалел, что тогда, по прибытии вергенской делегации, не решился поговорить, не открылся, снова упустил...       Плакать в жилетку было некому (не с Геральтом же об этом разговаривать).       Кофи проникся искренней симпатией к простому, на первый взгляд, и немногословному ведьмаку. Они частенько сиживали на лавке и обменивались скупыми фразами, а изредка Белого волка пробивало на «побазарить» и он травил ведьмацкие байки (а, может, и не байки), но Кофи отдавал себе отчёт, что тему Трисс в разговорах с Геральтом лучше не поднимать.       Сегодня, в коротком забытьи, снова видел еë и, почему-то, Саскию, и Принца. Во Дворце Бени Амран. Они о чëм-то спорили, пока их напряжëнные лица не заволокла похожая на копоть тьма.       Хотел было рассказать об этом Йорвету, но тот был чертовски неразговорчив — в последние дни если и выдавил из себя пару фраз, то только чтобы съязвить по-поводу его, Кофи, способностей к кулачным боям или, в очередной раз, по эльфийски длинно и замысловато, обругать местную ботанику.       Вот и приходилось в одиночку задаваться вопросами: увидит ли он Трисс когда-нибудь? Вернутся ли они в Бени Амран? О Вергене и мечтать боялся...       Сегодня Йорветов гербарий пополнился седьмым бутоном. Лиана прониклась к эльфу стойкой и нескрываемой неприязнью, но противостоять не могла.Чем больше вялых цветков накапливалось в кармане, тем ожесточëннее он мстил за каждую еë попытку огрызнуться. Кофи смекнул, что и эльфа гложет неизвестность и вынужденное бездействие, но отнëс это на счëт их миссии, отложенной на неопределëнный срок.       Геральтовы вылазки ничем особенным не обернулись — к дому на холме так и не подобрался — от свирепых кустов еле ноги унëс. Выйти днëм рискнул один раз — на берегу чуть не напоролся на группу рослых незнакомцев в плащах. Пока они грузили в лодку тяжелые корзины, ведьмаку пришлось сохранять инкогнито, отсиживаясь под невзрачным дощатым мостком по пояс в воде, в ожидании их отплытия. Потом опрометью нестись назад, дабы не засветить свою отнюдь не скромную персону, а заодно и остальных.       Страж исправно приходил с корзиной, заменял старые фрукты на новые и безмолвно уходил, а они, в свою очередь, исправно корчили из себя ударенных пыльцой, послушных и молчаливых пленников.       Однако Кофи нутром чуял, что терпение у всех на пределе и не одному ему жрать хотелось неимоверно — фрукты насточертели донельзя и не покидало ощущение, что желудок усох, атрофировался и прирос к позвоночнику. Организм вожделел мяса и кого-нибудь придушить.       Маг поражался выдержке эльфа:       — Йорвет, ты же здоровый крепкий мужик, как ты можешь не звереть, питаясь одними фруктами?       Эльф вопрос проигнорировал. Он стоял посреди двора неподвижно и, скрестив на груди руки, мрачно взирал на скалу.       — Не трожь его, Кофи, — посоветовал ведьмак. Они с магом сидели на лавке и от нечего делать играли в «Камень. Ножницы. Бумага». Кофи несколько раз продул и начинал злиться, — от фруктовой диеты эльфы не звереют, а вот табак у него кончился.       — И что? В Ангрене они с Найрой проторчали поболее, а она не рассказывала, что у него там... уши пухли.       — Видишь ли, там, на болотах, объект беспокойства находился под боком, вот и курить, кхм, нервно курить, не особенно хотелось.       — Какой объект? Там кроме них никого не... — тут в голове мага блеснула догадка, но он не успел поймать за хвост ускользнувшую мысль.       — Смотрите...       Эльф произнёс это тоном очевидца Сопряжения Сфер и, прервав беседу, они посмотрели в указанном направлении.       Вместо воздушной белой шапки над вершиной скалы угрожающе клубилась свинцовая, пульсирующая огненными сполохами туча. Под ней словно разверзлось жерло вулкана, изрыгая охряные сполохи и подмешивая копоть.       — Не к добру это, — глухо пробормотал Геральт.       — Ого-го! — взволнованно восхитился Кофи, — Красиво! И страшно...       — Странно, — произнëс эльф, — оно поменялось за несколько минут. Интересно, с чем это связано?       — Не радует вся эта красота... Что-то надвигается, — передёрнул плечами ведьмак.       — Честно говоря, пусть произойдëт уже хоть что-нибудь, — ответил Кофи, — а то сидим тут, как ящерицы в банке, любуемся окрестностями и жрëм всякую гадость неведомо из чьих рук. Скоро друг на друга кидаться начнëм. — тут в его желудке завыло и заурчало, Кофи приложил к животу руки и сказал, — вы как хотите, а нашему тюремщику я скажу, что не отказался бы от мяса, ну или рыбы. Хотя бы хлеба!       — Я почему-то уверен, что ему абсолютно фиолетово на твои потребности, — заверил мага ведьмак. — и придерживаюсь старинной поговорки — дают — бери, бьют — беги. Так что не гони волну.       — Как я могу не гнать волну, — вспылил Кофи, — если мы тут уже неделю, а ничегошеньки, от слова них@яшечки так и не поняли об этих загадочных местных жителях! Здесь всë какое-то странное и ненастоящее: солнце пропадает, как по волшебству и так же внезапно появляется; дома-близнецы; по ночам кладбищенская тишь — ни огонька, ни драк, ни пьяных песен! Про цветы эти вообще и вспоминать не хочется! Разве люди способны так жить? Скажи! Способны?!!       Эльф одобрительно фыркнул. Ведьмак молчал. Кофи перевëл дыхание и продолжил:       — Я устал от этой неизвестности и дурного сидения в засаде. Ведь мы даже не понимаем, от кого скрываемся! Может лучше выйти и поджечь на хер эти домишки вместе с их грëбанными заборами? А? Ты ведь сам говорил, что тут повсюду магия, так почему не воспользоваться этим? Пусть хозяева наконец объявятся! Может, они и не так страшны? Может это они нас боятся?       — Угу, а мы тут херак, и, такие добрые, пришли их дома жечь и всë только потому, что ни черта о них не знаем?! — попытался урезонить мага Геральт.       — Почему ж не знаем? Знаем, что их сказочная пыльца нормальных людей лишает памяти и превращает в тупорылых идиотов! — Кофи сорвался на крик, — И вполне вероятно, что Найра вообще полной дурой стала и не то, что нас, себя в зеркале не узнает, а ты тут сидишь и рассказываешь, какие они, может быть, хорошие!!! Всë! Как хотите, когда явится этот грëбаный разносчик грëбаных фруктов, я сожгу к херам его мерзкий плащ и вот тогда мы увидим, с кем имеем дело!       — Хорошо, — согласился Геральт, — согласен, поговорим с ним сегодня.       — Геральт, очнись! — Кофи настроился на серьёзные действия и вариант с «поговорим» уже явно не устраивал. — Хотели бы — уже заговорили сами. А так... у меня подозрение, что нас морят фруктами, чтобы мы послабее стали, а потом...       — Ну, и что потом...       — В душе не ведаю! И это бесит!!! И я не собираюсь встречать этого верзилу вежливым «Зрас-сте». Довольно играть в кошки-мышки! Нас — трое. Зайдём с разных сторон и, пока один будет играть в этикет, остальные снимут этот дурацкий плащ. А вдруг под ним обнаружится тролль?       — Кофи, даю зуб на операцию — это не тролль. Уж в них-то я разбираюсь.       — Хорошо, не тролль, а кто тогда? Эльф? Гоблин? Призрак моей прапрабабушки?! Йорвет! Почему ты молчишь? Неужели тебе не надоел весь этот балаган? Нет, я, конечно, слышал об эльфийском терпении и всё такое, но это перебор! — Кофи закрыл глаза, длинно выдохнул и добавил почти шёпотом, — Мы нужны ей, я это чувствую, уверен — вы тоже, а наше бездействие добром не кончится...       Йорвет, скрестив на груди руки, обменялся с ведьмаком долгим взглядом. По выражению их лиц и дураку стало бы понятно, что обоим надоело плыть по течению и безумно хочется идти напролом. Как говорится, отдохнули, — пора и честь знать.       — Хорошо, Кофи, — согласился Геральт, — мы попытаемся. — и тут же предостерёг, — Но без членовредительства! Ну, хотя бы не сразу... Только что-то запаздывает наш кормилец.       В ответ на его слова калитка открылась и вошëл...мужик. Совершенно обычный и совершенно лысый мужик. Лет сорока, среднего роста и обычного телосложения. Одет в простые полотняные светлые штаны и такую же рубаху, на ногах что-то вроде сандалий. В руках — корзина с фруктами и кувшин с водой. Голубые хитроватые глаза с любопытством разглядывали троих пленников, застывших в изумлении.       Мужик поставил корзину и, деланно улыбаясь, пробормотал себе под нос на всеобщем:       — Ну и чего таращитесь? Жратвы не видали? Давайте, налетайте, скоро придут по ваши души.       — Жратву видали и получше, — теперь и ведьмак, скрестив на груди руки, исподлобья смотрел на вошедшего, — а насчёт остального ты сейчас нам всë и объяснишь, не так ли?       Плечом к плечу с Геральтом набычился Йорвет.       Снизу вверх заглянув им в глаза мужик понял, что неудачно зашëл и попятился, намереваясь смыться, но между ним и калиткой встал Кофи. Голубоглазый, не усмотрев угрозы в изрядно схуднувшем зерриканце, пренебрежительно ухмыльнулся, но выражение лица быстро изменилось, как-только над ладонью мага загорелся огненный шар.       — Ещё шаг, — Кофи кровожадно сощурился, — и я наконец-то вдохну аромат жареного мяса.       — М-мужики, вы ч-чего, — заискивающе протянул голубоглазый, — я ж не знал, что вы язык понимаете. Я ведь и сам такой же пленник. Вот, сегодня напрягли вам еду доставить — я и доставил...       — Ммугу, — угрожающе промычал ведьмак, — и кто ж тебя так напряг?       — К-как кто... Крийххша.       — Так, значит нашего тюремщика зовут Крийххша?       Мужик утвердительно моргнул.       — А чего ж он сам не пришёл?       — Так это... некогда.       — Ага, дела-дела-дела, да? — выдал ведьмак язвительной скороговоркой.       — Ну-у...да.       — Не прикидывайся дурнем, — рявкнул Геральт и угрожающе повёл плечами.       — Вы это, мужики, мне... это... пора. Поручение я выполнил... пора мне...       — Ага, щаз-з-з, разбежался, — сказал Кофи, подталкивая гостя к лавке, — а ну, садись, разговор есть.       Мужик понял, что лучше не сопротивляться и покорно сел.       — А теперь выкладывай, что это за место, кто ты, где наш тюремщик и что за муть произошла на скале? — Геральт не сел рядом, но угрожающе навис, вынуждая новоиспечëнного пленника снова смотреть снизу вверх.       — Я это место называю Кататумбо, а как на самом деле — не знаю. Они, кстати, и сами-то ему никак название не придумают. То временным пристанищем назовут, то... как это...., а — чёрной дырой. А попал сюда так же, как и все — через песчаную воронку, лет двадцать назад...       — Ого! — изумился Кофи, он сел впритык к мужику и скептически разглядывал фрукты в корзине, — двадцать лет! Погоди, а как же у тебя от пыльцы память не отшибло? А? Или ты особенный?       — А как вы знаете, что... Откуда?! Кто вам сказал про пыльцу?! — Мужик хотел было вскочить с лавки, но Йорвет буквально пригвоздил его взглядом:       — Оч-чень занятно — ты знаешь про пыльцу, но сам на отшибленного не похож, да ещё и говоришь, что «они» это место как-то там называют. Значит, никакой ты не пленник...Ты с «ними» заодно!       — Э-э-э, мужики, я не... — голубоглазый, взвесив шансы, понял — в его же интересах говорить, — Ох... ладно. У меня на пыльцу дичайшая нетерпимость! Слëзы-сопли, нос закладывает, горло опухает. Ни вздохнуть, ни пёрнуть, короче. Я чуть не сдох тогда, в первую ночь. Благо Крийххша решила наведаться и как раз вовремя — иначе концы бы отдал... Еле откачала меня тогда. Больше пыльцу на мне не применяли, наоборот, — он невзначай ощупал карман, но его жест не укрылся от эльфа, — дают сок какого-то растения, как это..., а — противоядие.       — Кто такая «она» и что за противоядие? — переспросил Йорвет, — И в чëм твоя особенность, раз тебе позволили остаться в своëм уме?       — Видите ли..., — замялся голубоглазый, — мужчины тут, кхм, редкость. Вот и ...       — Что значит редкость? Вон, здоровенные амбалы нас принимали из лап того бешеного кактуса, а грëбанные фрукты кто приносил? — вздëрнул бровь Геральт.       — Фффххх, — выдохнул мужик и ухмыльнулся, — это не мужчины...       — Чего-о-о?! — закатал рукав ведьмак, — за враньë сейчас огребëшь, как старое ведро, потом и разговор продолжим.       — Я не вру, — поднял руки голубоглазый, — это самки, ну... точнее женщины. Большие и сильные...       Повисла тишина. Онемевший Кофи смотрел на лица друзей, выражавшие крайнюю степень охреневания.       — Наружностью — что твои игуаны, даже хвостик есть, но всем остальным — точь в точь наши. Только безволосые.       Ведьмак, опомнившись, злорадно хохотнул, увидев, как Кофи, машинально надкусивший доселе неизвестный сочный фрукт, на последних словах парализованно застыл.       — Что, Кофи, глотать страшно, и выплюнуть жаль?       — И много их тут? — отчаянно кривляясь глотнул Кофи.       — Пятнадцать взрослых и несколько малявок.       — Так, — эльф усиленно тëр переносицу, — ну и зачем мы им сдались? — задал вопрос и кисло сморщился от понимания того, что ответ, скорее всего, знает, но слышать не хочет.       — Ты серьёзно? — снисходительно поинтересовался незнакомец, — Я ж сказал, мужики тут — редкость.       — Редкость не означает полное отсутствие — не сдавался скоя'таэль.       — Ну, самцы, то есть мужчины ихние, есть ещё, только мало и все на острове. А таких, как мы, — он обвëл взглядом всех присутствующих, — тоже не много. Им пыльцой отшибают память и... это, ну... сами понимаете, не маленькие. Я единственный помню — кто я. Ну, и вы...пока. Но лично мне от этого ни горячо, ни холодно. А если по хорошему, то, лучше б, забыл. К той жизни меня ничего не привязывало — был караванщиком. Пока странствовал, жена закрутила с другим, потом и вовсе ушла. Детей там у меня не было. А тут...совсем даже и неплохо — тепло и сыто, местное бабьë сами на своих плантациях вкалывают, даже вывели какой-то гриб, очень напоминающий мясо, потому что, вы ж понимаете, мужики на фруктах, кхм, глубоко не вспашут.       — Так. Стоп. — Кофи стукнул о ладонь кулаком, — почему тогда нас кормили одними фруктами, если есть что-то более существенное? Сам же говоришь, глубоко не вспашут.       — Потому что вы пока дикие лошадки. Вот когда вас, немного ослабших с голодухи и присмиревших от пыльцы, объездят, убедятся, что подчинились, — тогда и кормить начнут.       — Я так и знал! — Кофи победно глянул на эльфа с ведьмаком, — А тебя, значит, объездили.       — У меня другой вопрос, — протянул Геральт, — боюсь, от одного только описания этих барышень можно предположить, что у любого нормального мужика выше, чем на полшестого не встанет и придётся сельдерей привязывать.       — То есть ты считаешь, что они в состоянии вырастить хищные растения, но не в состоянии раздобыть средство для поднятия х@я? Ты наивнее, чем выглядишь.       — И что, средство на тебя благотворно влияет?       — Я ж говорю, двадцать лет как. Да я и не противился вовсе.       — И как, говоришь, звать тебя?       — Майло.       — Майло! Ты. Двадцать. Лет. Еб@шь. Ящериц? — проскандировал Кофи, вне себя от возмущения.       — Тьфу на тебя, я ж говорю — голова да, не то, чтоб хороша, но в остальном не вижу разницы. Сперва ссыкотно было, чего уж, да я глаза не открывал, представлял, что милуюсь с человеческой красоткой, а потом привык и даже понравилось. — Майло протяжно вздохнул, — Они ласковые. Сильные. Заботливые. Детей, вишь, хотят. Только зачинают от нас редко и родят только девочек. Перестали у них пацаны рождаться.       — Так чего ж они самцов то на остров выселили? — поинтересовался Геральт.       — От греха подальше, чтоб в пылу, так сказать, страсти, не поубивать друг дружку — бабья ведь больше, ну не воевать же за каждый трах! Пытались, конечно, тянуть жребий и на остров одну, избранную, отправлять — пустое. Дряхлеют мужички и заделать пацана не могут. Вот и боятся они, как это..., а — вы-ми-ра-ния. — Майло нервно сглотнул, услышав, как эльф скрипнул зубами, — Крийххша, старшая тут, моя жена, кстати, подумала, что...— он осëкся с видом человека, осознавшего, что наболтал лишнего, — Впрочем, не наше с вами это дело, в их бабские дела вникать. Жить тут неплохо, главное — не сопротивляться, бабы бабами, а силушки им природа отвесила не поскупившись.       — Темнишь ты, паря, — пробормотал ведьмак и сложил пальцы в Аксий. Взгляд голубоглазого затуманился, а улыбка и вовсе поглупела.       — Так что там решила твоя жена? — как ни в чëм не бывало спросил Геральт.       — А-а, так вот, раз уж не выходит у них, то под мужиков своих надо человеческую женщину подложить. А вдруг? Свежая кровь, так сказать...       — Какая странная, я бы сказал извращëнная логика у твоей жены. — заявил Кофи.       — Слышь, а ты что думаешь, она, как старейшина здесь, будет сидеть, сложа руки, и ждать, пока все вымрут к еб@ням?       — Выживет сильнейший... — пробормотал эльф.       — Почему — нет? — удивился Майло, — жизнь ценна сама по себе, и не важно, есть ли у тебя под мышками волосы и какого цвета кровь. Кстати, по своим девкам могу сказать — полукровки, рождённые от нас, пусть и не такие здоровенные и сильные — зато симпатичнее, жару переносят лучше и болеют реже. Так что, чистота этой, как её... , а — расы — не главное. Вот и решила Крийххша — почему бы и да!       — Так вот что на одном из камней изображено...— пробормотал Геральт, взглянув на эльфа. Тот был мрачнее тучи, глаз метал молнии, — и что, план сработал?       — Пока нет. Видите ли, ошмëтки караванов, попадавшие к Стражу, — дохлые верблюды, немного грузов и мужики, тоже, кстати, чаще дохлые. Так что, до недавнего времени, возможности проверить теорию не было. Но несколько дней назад Крийххша пришла довольная и сказала, что скоро всë изменится и как раз вовремя, потому что Большая тьма не за горами.       — Большая тьма? — насторожился Геральт.       — Та не ссы, всего лишь ночь на недельку. Тут времечко вообще как-то странно течëт — день длинный, ночь коротюсенькая. А потом бац — неделю солнца вообще нет. Ну, местные барышни в спячку впадают. Остаются пара дежурных по огородам — спячка спячкой, а жрать-то захочется. У них там какие-то магические примочки есть, чтобы их огород от темени не загнулся, но поливать-окучивать всё равно надо — земля здесь тощая, урожай нелегко даётся.       — А что делаете вы? Неужели никто бежать не пытался?       Майло одарил Геральта полным сочувствия взглядом:       — Нет, ну ты точно дурак. Заче-ем? Кормят, поят, одевают и в любви не отказывают! Чего ещё надо? Подумаешь, страшные, как болотные бабы, зато никаких обязательств! Если и беременеют — жопы малышне подтирают и воспитывают сами, у них для этого отдельные дома есть, хотя, если хочешь увидеть своё, кхм, потомство, — никто не возбраняет. Пара придурков, вроде тебя, когда-то были — то ли пыльца не подействовала, то ли испугались, но попытались драпака дать. Ну, что сказать, у ограды на Стража нарвались, из них потом удобрение сделали. На том попытки и кончились, дурней больше нема.       — Ясно с вами всë. — протянул Геральт, — Так, а что вы этими длинными ночами делаете, когда ваши...хозяйки спят?       — Сидим по домам. На улицах опасно — шипострелы цацкаться не будут. Им похер, кто тут кого натягивает. В смысле кто чей мужик. Еду и воду нам оставляют заранее. Скучно, конечно, но терпимо. Некоторые пыльцой раскумарятся и тоже дрыхнут.       — Понятно, — сообщил Геральт, — а на сегодня какие планы у твоей жены?       — Девку эту, что недавно появилась, на остров отправят. Крийххша говорила, что она почти готова, но ждать больше нельзя.       — Что означает «почти готова»? — прошипел Йорвет.       — Да строптивая оказалась. Даже под пыльцой. То в драку кидалась, то есть отказывалась, однажды чуть не сбежала, но с лианкой, — он любовно посмотрел на присмиревшую, оборванную эльфом лозу, — шутки плохи. Только не пойму, почему ваша такая хилая? Надо сказать, чтоб заменили.       — Не отвлекайся, — одëрнул Кофи, — что там с пленницей?       — Она не пленница. Она — невеста! Правда, из-за стервозного характера ей не только пыльца досталась. Пришлось Крийххше бурухтанов к ней под уши подсаживать, а это, доложу я вам, похлеще пыльцы.       — Поясни, — потребовал Йорвет.       — Бурухтаны — это жуки такие, крылышками возле ушей стрекочут и... как это... ммм, короче, жертва послушной, внушаемой становится. Кстати, жужиков у них всего два осталось, они их берегут, как зеницу ока, но к этой бабе подсадили, видать верят, что с еë приходом ихняя жисть поменяется. Эхх, не завидую я ей. Ведь мужики, ну, самцы то есть, кхм, голодные там, бабу давненько не видавшие. Крийххша их на голодный паёк посадила, ну, чтоб наверняка. Надеюсь, деваха родит кого положено. Да...       — Что ещё? — Геральт хмуро смотрел, как эльф методично обрывает оставшиеся цветы с извивающейся лианы.       — Если родит мальчика, может, еë опять на остров отправят, а если девочку, боюсь, ей не жить...Ну, удобрения тоже где-то брать надо. Кстати, странно у них тут — дичи никакой! Вообще! Ни тебе мыши, ни тебе белки... Даже в озере отродясь ничего не плавало — стоячая вода, хоть и не тухнет, что тоже странно, при такой жаре-то.       Йорвет, глядя на голубоглазого с нескрываемой ненавистью, процедил:       — Bloide d'hoine, я думал, что мерзопакостней людей на свете расы нет. Однако ошибся.       — Ты знаешь, — задумчиво ответил ему ведьмак, — полная изоляция любого вывернет наизнанку.       — А между прочим, — Майло вдруг обиженно поджал губы в сторону эльфа, — у неë и на тебя планы. Слышал, как они говорили, что таких как ты тут ещё не было... Она с сестрой уже спорила, кому ты достанешься...       Йорвет скрипнул зубами, лицо пошло пятнами:       — A d’yeabl aep arse, ещё слово и я сверну тебе шею!       — Я тебе так скажу, выбор у вас невелик. То, что вы до сих пор при памяти преудивительно, но не надолго — у них, кроме пыльцы, ещё средства есть. Так что... все там, — он вяло махнул рукой в сторону калитки, — будете.       — Что-то, как я посмотрю, ты этому не особенно рад. Сам же говорил — пленник, так радовался бы, пока эти... девочки будут эльфа делить, о тебе забудут. — ввернул Геральт.       — А я, может, не хочу, чтоб забывали! Не хочу, чтоб тут этот... эльф оказался! И не надо на меня так смотреть. Да — страшна, но ведь это только снаружи. Зато такой, как у меня, ни у кого больше...       — Не расстраивайся заранее, ещё не всё для тебя потеряно, — утешил ведьмак, —таких, как мы, тут точно ещё не было, просто ваши девочки об этом не догадываются, пока.       — А теперь подробно выкладывай, как еë на остров отправят? — снова потребовал Йорвет.       — Сейчас Крийххша еë оденет, — тут он задумался на мгновение, — так, пока мы тарахтим, уже одела, и скоро она и сестра еë, Чишхааркх, поведут невесту на пристань. А оттуда на остров.       — Что будет там?       — Вот тут ничем помочь не могу. Не бывал никогда. Девочки наши раз в неделю туда доставляют продукты, ну и всë. Я даже не знаю, как мужики их выглядят. Хотя, думаю, так же.       — Сколько... девочек будет в сопровождении?       — Две, три, не более. Остальные, на полях батрачат. Они себе праздности не позволяют, иначе с голодухи опухнут. Помню, один год...       — Потом ностальгировать будешь, — прервал его Геральт, — почему именно сегодня ты припëрся?       — Какая-то заваруха у них, — доверительно понизил голос мужик, — вчера носились, как обосранные, ей-богу, аж смешно было видеть их такими. Что-то шипели на своëм, кататумбском, я половины не понял.       — А если постараться, — ведьмак, очаровательно улыбнувшись, в очередной раз шарахнул Аксием.       Незнакомец на несколько мгновений застыл, как фисштехом обдолбился, и продолжил, слегка заплетающимся языком:       — Да с острова они вчера весточку получили и забегали. Дескать, готова-не готова, но ждать более нельзя, надо везти, как есть.       — Так, дружок,— Геральт положил руки на плечи лысого, заглянул тому в глаза и приказал — три плаща тащи, живо!       Мужик встал и, как восставший мертвец, поплëлся к выходу.       Кофи критически заявил:       — Геральт, ты со знаками не переборщил? Его ведь раскусят сейчас, смотри — идëт, будто у него черенок от лопаты в заднице застрял, а с губ вот-вот слюна закапает.       — Кофи, а это гениальная идея! Я про черенок — надо обмозговать.       — Геральт! — не выдержал эльф, — хорош юморить! Я так понимаю, ты хочешь замаскироваться под местных и...       Закончить не дала вновь открывшаяся калитка.       Первым замедленно вплыл голубоглазый любитель ящериц, за ним — высокий плащеносец...       — Не стоило его отпускать, — прошипел Кофи, — но ничего, я наши жизни так просто не отдам.       Он уже хотел было сотворить огненный шар, но на плечо хлёстко упала ладонь эльфа:       — Только попробуй, — процедил Йорвет в самое ухо, — пока нам открыто не сказали о своих намерениях, никаких магических штук! Меньше знают — крепче спят!       — Кофи, — тихо сказал ведьмак, — если ты помнишь, убивать нас не будут. Во всяком случае, не сразу.       — Я, между прочим, своим достоинством дорожу и не собира-а-а-а... — капюшон верзилы откинулся и у мага отвисла челюсть...       — Крас-сотка... — хрипло бормотнул Геральт, разглядывая открывшуюся картину.       Треугольную ящериную голову, покрытую серой роговой чешуëй, венчал невысокий шипастый гребень алого оттенка. Он то угрожающе приподнимался, то снова опадал, давая понять, что его обладательница взволнована. Безгубый, от уха до уха, рот плотно сомкнут и только через узкие щели-ноздри с сопением вырывался воздух. Всë это великолепие держала могучая шея уходящая в богатырские плечи.       В ответ на «комплимент» ведьмак получил пристальный немигающий взгляд перламутрово-серых, близко посаженных глаз, с тонким вертикальным зрачком.       — Ты морду лица попроще бы сделала, — тихо посоветовал ей ведьмак, и мысленно продолжил, — «а то ведь так и тянет проверить, боишься ли ты огня».       Несколько раз моргнув белëсым веком, ящериха осмотрела их компанию, что-то тихо прошипела голубоглазому, а потом из еë горла раздались булькающие звуки, очень похожие на всеобщую речь, даже слова были понятны:       — Вы п-плыт-ть на ос-с-строф-ф-ф-ф вмес-с-сте с-с- нам-ми-и-и. Вам-м-м ниш-ш-што не гроз-з-зить.       — Пиз-здиш-шь. — усомнился Геральт.       Голова обратилась в его сторону и Ведьмаку почудилось, что тварь улыбается.       — Не-ет, нам-м п-приказ-з-зали привез-зти в-с-с-сех-х-х.       — Кто приказал?       Но разговор был явно окончен. Крийххша невозмутимо повернулась к ним спиной и пошла к выходу.       Ни один из мужчин не тронулся с места.       —Эй, Майло, — окликнул Геральт, — расспроси свою королевишну, что будет на острове, иначе разговора не получится.       — Она же сказала, что вам ничто не угрожает, — замедленно прогнусавил голубоглазый, — приказы, поступающие с острова подлежат неукоснительному исполнению, — добавил мужик потусторонним голосом.       Геральт заметил, что Крийххша, остановившись посреди улицы, в упор смотрит на своего муженька.       — Ах ты ж... чревовещатель грëбаный, — почти не размыкая губ прошипел ведьмак и обернулся к эльфу.       Тот стоял позади Кофи, всë так же сжимая плечо нестабильного, готового совершить глупость мага.       Взглядом Геральт спросил: «Что дальше?»       Перо едва заметно качнулось и взгляд эльфа устремился за спину ящерицы.       К ним приближалась небольшая процессия — две монолитные фигуры в длинных плащах сопровождали третью...       Еë стройное тело мягко обнимало бледно-изумрудное, будто живое платье, сотканное из тонких нежных травинок. Повторяло мягкие изгибы пышной груди и тонкой талии, подчëркивало длинные ноги и широкой волной расходилось к низу.       Короткие волосы не скрывали длинную шею, а под хулиганской, зачëсанной на бок чëлкой, сверкали зелёные, обрамлëнные густыми ресницами глаза.       Найра шла походкой сомнамбулы, взгляд был пустым и бессмысленным, губы сжаты в тонкую линию. Она то и дело нервно теребила отливающее кровавыми рубинами ожерелье, словно пытаясь разорвать.       Под предплечья еë держали две соплеменницы Крийххши, одна — такая же верзила, другая ростом с обычного рослого мужика.       Кофи шумно вдохнул и хотел что-то сказать, но эльф снова стиснул его плечо так, что он только тихо ойкнул.       —Ладно, — пробубнил ведьмак, — придëтся идти. Посмотрим, что там, на острове.       —Эй, неутомимый жеребец, — голос ведьмака не предвещал Майло ничего хорошего, — твоей зазнобе можно верить?       Лысый, получив очередной, не замеченный никем, Аксий, мукнул что-то нечленораздельное и активно закивал.       — Геральт, он после твоих процедур имбецилом и без пыльцы станет. — прошептал Йорвет.       — Он всегда был им, не вижу разницы. — ответил ведьмак, направляясь к калитке.       На узких просторах улицы не было заметно больше никакого движения и мужчины последовали за удаляющейся троицей. Замыкала шествие здоровенная Крийххша.       У пристани поджидала узкая лодка.       Одна из амбалиц, удерживая и не давая обернуться, усадила Найру впереди себя, у носа лодки, другая села на вëсла.       Йорвет тронул ведьмака и быстрым взглядом указал на двух чëрных пузатых жуков, парящих рядом с головой Найры. Их жëсткие крылышки издавали монотонный шелестящий звук.       Ведьмак понимающе кивнул и проворно занял место позади гребчихи. Дальше примостились Кофи и Йорвет, последней в лодку села Крийххша. Еë муж с совершенно осоловелым лицом уселся на берегу и опустил ноги в прохладную воду.       Лодка медленно поплыла по совершенно гладкой, совершенно тëмной и неживой воде.       Геральт пытался разглядеть под поверхностью хоть что-то — тщетно. Ему в голову пришла мысль раскачать лодку и проверить, умеют ли плавать ящеротëтки, но...       «Не известно, что за херь там может водиться... Хотя выглядит всë это абсолютно пустым и безжизненным. Даже рыба не играет, как лысый и говорил».       Плаванье не заняло много времени.       Киль шаркнул по золотистому песку и солнце погасло.