Идущая сквозь миры, или Выбор сердца

Не отпускай меня, прошу, любимый, Туда где все проглотит злая тьма. Чудесен каждый миг тобой даримый, Я не хочу, чтобы пришла зима. Прижми к груди, услышу сердца ровный стук, Спокойно станет сразу нам двоим. В твоих глазах тону, избавившись от мук. Я буду лишь твоей, а ты моим. Я расскажу тебе все тайны и секреты, И мне не важно как ты раньше жил. Найдем на многое вдвоем с тобой ответы И все что хочешь, вместе совершим. Мы знаем цену счастья и свободы, Все заплатили мы с тобой сполна, За те бесцельно прожитые годы, Судьба любить друг друга нам дала. © Рита Дакота

— Наконец-то! Тишина. — выдохнул Йорвет, когда за правителями, Монифой и Геральтом закрылась дверь. Он почти вплотную склонился к лицу Найры, больше всего на свете опасаясь, что не почувствует, не ощутит на губах лёгкое, едва различимое движение воздуха. Но, вопреки всему, она дышала. Монифа и ведьмак забрали окровавленные тряпки и ушли ненадолго, заверив, что сейчас её жизни ничто не угрожает. «Слава Дане, рядом оказалась магичка и без лишних слов соорудила портал! Иначе… Конечно, гарем, хоть и бывший, — последнее место, где хотелось бы оказаться в такой ситуации, но выбирать не пришлось…» Пока чародейка метнулась за Принцем и Орлангуром, он аккуратно уложил Найру на роскошные покрывала и понял — бежать за лекарем нет времени. Она стала похожа на серую, мраморную статую, застывшую и холодную. От трупа её отличало лишь нитевидное сердцебиение и редкое, угасающее дыхание. Вырезать подобные наконечники из тела раненого ему не в первой. Только… когда дело касалось мужчин-скоя’таэлей, руки так не дрожали, а душа не рвалась на куски при виде истекающей кровью, растерзанной плоти и осознания того, что эти шрамы никогда не позволят забыть свою историю… Слава богам, она была без сознания. Если бы закричала, он бы не смог… Когда лекарь, явившийся вместе с королевскими особами, наложил швы, Монифа приставила к бескровным губам девушки крохотное зеркальце. Оно едва запотело. Жизнь медленно, неумолимо угасала в ней. «Неужели это всё?..» — отстранённо думал Йорвет, бережно стирая с тела Найры потемневшую кровь мокрым куском великолепной тёмно-розовой шторы, грубо содранной и разрубленной на куски для этих целей. — «Так просто…только что была и уже нет… Зато теперь ей не больно… Может, так даже …» — довести мысль до конца не успел. Gwynbleidd, лицо которого словно омыл кровавый дождь, решительно оттолкнул колдовавшего над швами лекаря, запрокинул голову девушки и влил в её рот «Ласточку». Под её кожей, пружинисто извиваясь, расползлись чёрные пиявки, а тело, как и после первого приёма заживляющего эликсира, неестественно, донельзя жутко выгнулось. Ожерелье зажглось лавовым светом, а от истошного, переходящего в сверлящий визг крика кровь стыла в жилах. Трудно себе представить, чтобы Найра, стойко, словно царапины, переносившая довольно серьёзные ранения, могла так кричать от боли. Когда голос иссяк в хриплое, булькающее шипение, — тело, конвульсивно содрогнувшись, замерло, а ожерелье приняло свой обычный цвет. Лекарь, высунувшись из-за плеча ведьмака, заворожённо глазел, как замедлилось, а вскоре и вовсе прекратилось кровотечение, как рубцуются только что наложенные швы и медленно, но верно затягиваются, срастаются и бледнеют края ран. — Теперь осталось только ждать. — Геральт почти вежливо выпроводил лекаря и вернулся к постели Найры. Орлангур, участливо наблюдая, как Монифа заботливо прикрывает тонким покрывалом подругу, тихо рассказал о том, что произошедшее на плантации приказал держать в строжайшем секрете. Все солдаты наскоро сформированного небольшого отряда проинструктированы, а Ваккаса, добровольно сдавшихся рабочих и охрану из числа залëтных искателей лëгкой наживы, упрятали в темницу, подальше от посторонних глаз и ушей. — Сейчас есть дела поважнее. В Бени Амран прибывает много разного народу и кривотолки прямо перед свадьбой нежелательны и опасны. — Кстати, что касается свадьбы, нам пора, — напомнил о себе Принц, — Старейшины, скорее всего, уже здесь. Оставшись с Найрой, Йорвет, словно полевой хирург, медленно отмывал в тазу руки и думал о том, какая странная штука — время. Оно может едва течь ленивым киселём, а может рассекать пространство выпущенной кем-то стрелой, нанизывая на себя события и судьбы. Закончив процедуру глубоко вздохнул и поморщился. Густой металлический запах крови смешался с приторно-сладким, развратным и назойливым ароматом благовоний, веками пропитывавшим стены гарема. Он обволакивал, забирался под кожу, мешал сосредоточиться. К горлу подкатила тошнота, а разум захлестнуло яростное желание выбить окно, раскрыть нараспашку дверь, сгрести в кучу все роскошные покрывала, тиснёные золотой вязью подушки и мягкие, лоснящиеся шторы, выбросить всё это пёстрое великолепие прочь, а еще лучше сжечь. Чтобы хоть как-то заглушить, забить отвратную сладость во рту, закурил. Когда привычный дым пощекотал ноздри тяжело и мрачно ухмыльнулся. Он так долго мечтал наконец почувствовать знакомый горьковато-терпкий вкус табака и лёгкое головокружение, выпустить дым идеальными кольцами и расслабиться, а сейчас… Сейчас не чувствовал ничего. Только удовлетворение от того, что мерзкий запах отступил, растворился в сизых клубах. Немного поколебавшись, всё же раскрыл окно. В нескольких ярдах высилась дворцовая стена, так что ждать нападения было неоткуда. Сделав несколько глубоких затяжек, задумался. Вчера, отбыв с Саскией в Верген, хотел предоставить Найре возможность почувствовать себя в его шкуре. Ещë в храме её внезапная нетерпимость, если не сказать грубость, вызвала неприятное удивление и замешательство, а выбор Геральта в качестве доверенного лица и вовсе обескуражил и возмутил. Хвала богам, ведьмак не растерял благоразумие и всё рассказал. Пусть и не сразу. Сначала строил из себя принципиального хранителя женских секретов. Однако, когда она, вместо того, чтобы по возвращении выспаться и отдохнуть, решила залить свои сомнения и страхи краснолюдским самогоном, до ведьмака всё-таки дошло, что нельзя оставлять всё как есть. Орлангур, напару с Кофи, беспардонно подслушали их разговор, но эльфа поддержали. Деваться было некуда и Геральт раскололся. Надо же, будучи ребёнком, она повстречала Дикую Охоту… Неисповедимы пути Предназначения… Как странно всё сложилось. Найра, которая настаивала на том, что нельзя одной метлой мести всех подряд и считать людей недостойными, ничтожными и злыми существами, ратовавшая за то, что бывают честные, бескорыстные и добрые исключения, та самая Найра, связав в одну цепь потерю собственной памяти, смерть родителей и непостижимое столкновение с Aen Elle решила, что он, как обладатель похожих ушей, может быть в чём-то виновен… «Что отдаётся, то и вернётся», — истина, которую давно познал, но не всегда признавал, а теперь пожинал плоды своего упорства… Хотя, наверное, потому что познал, смог, пусть и с большим трудом, проглотить, стерпеть её внезапную холодность, глупое упрямство и грубость. Дать время. Правда, после той выходки по дороге во Дворец, от желания преподать урок не удержался, ведь подобного отношения к себе не заслужил. Но такого результата и предположить не мог. Не хотел. «Больнее всего нас ранят те, кого мы любим», — ещё одна истина, заставляющая сердце кровоточить, а душу глухо стонать от боли. Пусть это было в такой ныне далёкой, неопытной и бурной, горячей юности, однако быльём так и не поросло. Продолжало болезненно свербеть, хотя, надо признаться, всё реже. И всё-таки, подобный опыт не имеет срока давности. С тех пор не терпел предательства и не выносил враньë. А женщины… Долгое время его единственной женщиной была война, а тяжёлые утраты являлись неотъемлемой частью жизни. Какая уж тут любовь, если, проснувшись утром, не знаешь, доживёшь ли до вечера. Случались короткие, ничего не значащие интрижки с такими же ожесточёнными, не строившими планов на будущее эльфками, но вступать в продолжительные отношения, ради удовлетворения похоти не видел смысла. Тех, кто готов был ради денег или славы на единоразовый перепихон на дух не выносил. Если же судьба с такими сталкивала не щадил, полной мерой изливал презрение, не считаясь со слабостями пола. Полюбить снова сначала не мог, затем опасался и не хотел. С годами же пришла уверенность, что это чувство больше не способно потревожить очерствевшее сердце, а ЕГО женщины просто не существует. Знал бы, где упадёт… Найра с самого начала выводила из равновесия, сбивала с толку, вызывала ответные эмоции, далеко не всегда положительные. С ней всё было не так. Она не пыталась завлечь, не использовала свою красоту в корыстных целях, не кокетничала, не прикидывалась слабой и беспомощной, не пыталась водить за нос и не навязывала ответственность за принятые решения. Наоборот, взваливала на себя всё и вся, не считаясь с трудностями, часто не признавала предел своих возможностей, из-за чего потом и страдала, занимаясь беспощадным самоедством. Сначала считал это изощрённой уловкой, желанием уязвить, показать своё превосходство. Мол, не лыком шита, справлюсь и сама, а ты иди, покури в сторонке. Однако потом убедился, что это не притворство, не способ зарисоваться и привлечь к себе внимание, а самая, что ни на есть чистая монета. Найра еле слышно жалобно заскулила, от чего он обернулся. Ох уж эта самостоятельность… После ссоры, вспыхнувшей по дороге во Дворец, доказывать, кто прав, кто виноват и громко выяснять отношения не стал. Хотя боль друг другу они всë же причинили. Она словом, он — делом. Там, в Палате Послов, хотел дать прочувствовать сполна, так сказать, все прелести оказанного недоверия. Заговорил с Саскией на Старшей речи. Знал, что ни слова не поймёт. Знал, что обидится. Надеялся, сделает вывод. Говорили как раз-таки о ней. И о кристаллах, что хранились в Вергене, в сейфе. Дева, выслушав историю зерриканки, сочла решение соединить все части сердца воедино правильным. — Не будем тянуть. Надеюсь, ты прав, и чем быстрее она всё вспомнит, тем лучше. — Сказала Саския перед тем, как встать и распрощаться. Уходить насовсем не собирался. Хотел лишь забрать кристаллы из Замка Трёх Отцов и тот, что лежал у него дома, в камине. Руны, прочтённые Фукейной, вспомнил. Такие же были начертаны на том самом свёртке, полученном в качестве награды от болотного духа. То, что внутри ещё один кристалл, не вызывало сомнений. Когда рассвет уверенно отвоевал у ночи полнеба они с Монифой вернулись. И первым, кого увидели в Фонтанном дворе был Ваккас. Доказательств его причастности к проделкам Ягира пока не было, поэтому помощник Верховного пока был на свободе и со сверхзанятым видом о чëм-то беседовал с одним из солдат. Бугристая лысина глянцево отсвечивала и Йорвет прыснул в кулак, вспомнив, как однажды в разговоре Найра, сделав зверское лицо, обозвала мага говорящей залупой. Лицо солдата тоже видел не впервые. Сведëнные в одну черту широкие, будто кто мазнул выпачканным в саже пальцем, брови, недобрый взгляд, тонкие губы. «Кажется, я видел его в Вергене и, по-моему, чем-то заслужил его неприязнь. Отталкивающая физиономия. Надо будет и к нему присмотреться». Когда Ваккас остановился, чтобы перевести дух, боец что-то сказал, и маг в бешенстве плюнул себе под ноги. «Интересный способ выражать своё недово…», — Йорвет застыл, как вкопанный. Перед глазами возникло их с Найрой дежурство у крепости на болотах, деревянный настил и маг в чёрном плаще с эмблемой Нильфгаарда точно так же плюющий себе под ноги… Совпадение?.. Вряд ли. Все так тщательно выстроенные планы дождаться Найру, отдать кристаллы и снова попытаться поговорить полетели к чертям. Пришлось будить Орлангура и Принца, а дальше… Всё случилось, как случилось… Гадкое, бессильное чувство вины за неудавшийся воспитательный эксперимент кислотой разъедало душу. Впервые с момента их знакомства пришло такое чёткое, вызывающее колючий озноб понимание того, что она может вот так взять и исчезнуть из его жизни, что нескончаемая война, которую она вела с собой, подтолкнёт к решению добровольно принять смерть… Йорвет выбил из трубки остатки табака и вернулся к постели. Присел рядом на пуфик, поднёс к губам ледяную ладонь Найры и, согревая своим дыханием, прошептал: — Squaess me… * * * * * Волна гостей, подобно океанскому приливу, накрыла Бени Амран. Все гостиницы и постоялые дворы кишмя кишели разношёрстной публикой. Таверны не успевали пополнять запасы спиртного и шельмецы-трактирщики, с таинственным видом, исключительно «только для вас» доставали из-под полы сомнительное во всех отношениях пойло, после которого постояльцы засыпали прямо на столах, или выходили на улицу побеседовать с невидимкой, или с выпученными глазами выбегали звать из кустов беса. С приходом темноты на улицах слышалась разноязычная брань, а владельцы сувенирных лавок, протирая штаны в таверне, важно хвастали потяжелевшими кошельками и делились сильно приукрашенными историями о том, как они исхитрились впарить чужестранным простакам выцвевший и пыльный залежалый товар. Публику не слишком расстроил тот факт, что объявленное ранее место торжества перенесли во Дворец и взглянуть на свадьбу даже одним глазком теперь не представлялось возможным. — Ничего, пусть так, — передавалось из уст в уста, — традиционный ход новоиспечённых Короля и Королевы по городу никто не отменял. Глядишь, и с королевского стола чего перепадёт. Дворец, и так достаточно оживлённый, напоминал взбесившийся улей. Слуги сбивались с ног, обустраивая гостевые комнаты для уже прибывших и ожидаемых влиятельных гостей. Староста Бурдон, придирчиво оглядывая свою да и все остальные комнаты, выслушивал пожелания гостей и, официально наделённый вполне конкретными полномочиями, отдавал дополнительные распоряжения, втайне ликуя, что местом свадьбы избрали не Верген. Самые шикарные и просторные покои были выделены делегации из Редании. Учитывая жесткий нрав и подозрительность Радовида, ему разрешили выставить свою охрану. В виде исключения. Представитель Новиграда, маленький востроглазый брюнет, одетый дорого-безвкусно, бесил слуг любопытством и бесконечными придирками: то яйцо переварено, а он любит всмятку, чтоб тютелька в тютельку; то шторы на окнах слишком тяжелы, мешают наслаждаться южным солнышком; то во дворе слишком жарко, а купаться в фонтане запрещено. От Темерии, за день до свадьбы, первым прибыл угрюмый тип в странном головном уборе. С ним были несколько солдат и стройная, острая на язык коротко стриженая блондинка. Угрюмый тип представился как Вернон Роше и целый день занимался тем, что просто ходил по Дворцу, заложив руки за спину. Любовался роскошной обстановкой, задавал прислуге невинные вопросы о погоде, гостях и последних сплетнях. Когда в одном из коридоров, наткнулся на спешащего куда-то Геральта, обрадованно пожал тому руку и поинтересовался делами. Ведьмак посетовал на чрезвычайную занятость, заверил, что дела лучше всех и был таков. Роше подозрительно цыкнул и пошёл дальше. Шумно и, на первый взгляд неорганизованно, прибыла делегация из Махакама. Рассматривая изысканную драпировку стен, бархатные шторы, изразцы и тиснёную золотом обивку стульев, не стесняясь выражали своё восхищение отнюдь не цензурными словами. Вошедший слуга густо покраснел от невообразимых матерных конструкций. Такое он слышал впервые в жизни и сначала не понял, чего от него хотят. Но, когда один из коренастых гостей угрожающе взрыкнул в его адрес и помянул чью-то матушку, усвоил, что срочно требуется куча всевозможной еды. На вопрос: «Что пить будете?» —делегаты хитро переглянулись, весело и дружно заржали и удивили ещё больше, попросив простой воды. Золтан, чрезвычайно обрадовавшись собратьям, прописался именно у них. Всеобщий переполох вызвало появление незваных, как всем казалось, гостей. Когда к Большим Вратам пожаловала делегация из двенадцати всадников, восседающих на прекрасных, статных ухоженных скакунах, стража в растерянности развела руками. Однако, их предводитель, закутанный в тагельмуст по самые брови широкоплечий и мощный, не покидая седла, передал начальнику караула верительную грамоту, после прочтения которой все вопросы отпали. Вечером солдаты шёпотом делились новостью, что это был не кто иной, как легендарный Джерард Йоран, правитель Хакланда, приглашённый, дескать, самим воскресшим Королём. Тут же потребовались дополнительные стойла, комнаты и ещё много чего. Без дела не сидел никто, начиная с конюха. Кухня перестала просто напоминать преисподнюю, а в прямом смысле ею стала. В жарких отблесках незатухающих печей, сновали как коренные, работающие во Дворце много лет кухарки, так и дополнительно нанятые. Повсюду высились горы всевозможной снеди, в деревянных кадках пухлилось тесто для выпечки, жарко парили котлы и сковороды, на вертелах что-то сочно запекалось, расточая вокруг умопомрачительно-пряный дух диковинных специй и костра. Над всем этим кажущимся хаосом, как архидемон, главенствовал вооружённый огромным, идеально заточенным ножом повар. И кухня производила невообразимые салаты, холодные и горячие закуски, атак же основные блюда из мыслимого и немыслимого мяса. Вершиной всего этого изобилия являлись волшебные десерты, отведав которые, хотелось навсегда остаться во Дворце или умереть. Комнаты бывшего гарема отдали прислуге, прибывшей из разных уголков континента вместе с вельможами. Найру, соблюдая массу предосторожностей, перенесли в маленькую комнату на втором этаже, рядом с кабинетом Принца. Охрана заняла места в коридоре, где всё ещё пованивало гарью от уничтоженной неизвестным злоумышленником драпировки, а рядом с по прежнему бесчувственной девушкой постоянно находился Йорвет. Чародейки и так сбились с ног, но выкраивали минутку наведаться к Найре. А тот самый солдат, неразговорчивый и угрюмый, так сильно переживал за своего раненого командира, что добровольно вызвался нести караул вне очереди. Орлангур, в числе прочих распоряжений, велел усилить охрану и местом проведения торжества назначил Драконий зал. Да, ранее, по требованию Саскии, планировалось с помощью магии приспособить живописную открытую площадку вне пределов Дворца. Но Геральт был прав — Магистр на свободе и это было рискованно. Дева предпочла не спорить с будущим родственником, тем более, что отец Кобо, сделал всё, чтобы свести на нет негативные последствия опрометчивого решения Принца перенести сроки свадьбы, не дожидаясь ответа Старейшин. С помощью чародеек Орлангур первым делом собрал всех мудрецов и предъявил им… себя. Когда упавшие было челюсти и вытаращенные глаза вернулись на свои места, он популярно и доступно объяснил, что целиком и полностью одобряет выбор сына и не видит ровным счётом никаких препятствий в сокращении традиционных сроков. На попытку возразить, дескать, даже царственным особам вековые традиции нарушать не следует, сымпровизировал, что, мол, не хочет ставить девушку в неловкое положение и обряд необходимо провести до того, как это неловкое положение невозможно будет скрыть. Саския, услышав этот монолог, густо покраснела и чуть не испортила весь спектакль, однако Орлангур с отеческой улыбкой на лице так стиснул её кисть, что костяшки пальцев хрустнули и Дева прикусила язык. Старейшины осуждающе потрясли бородами, для виду посовещались и нехотя выразили своё одобрение, сделав акцент на том, что наибольшую роль сыграло такое во всех отношениях радостное и счастливое событие, как возвращение Короля. Когда Трисс и Монифа раскидали стариков по порталам, драконы, уединившись в кабинете, довольно громко выяснили отношения. Тем, кто остался за дверью без труда стало понятно глубокое возмущение Саскии такой вопиющей ложью, на что Орлангур парировал тем, что угроза войны в какой-то там далёкой стране для местных авторитетов не является весомой причиной отступать от вековых канонов, а щекотливая ситуация, соучастниками коей они стали, пролила бальзам сопричастности и доверия на их очерствевшие от старости и лишений души, и сподвигла благородно совершить шаг навстречу. После того, как страсти улеглись, Орландо посоветовал своему сыну и покрасневшей будущей невестке не расстраивать Старейшин и не задерживать с доказательствами, подтверждающими заявленные причины скоропостижной женитьбы. Утро в тот самый день выдалось хмурым и мокрым. В густом и тяжёлом воздухе парила взвесь из мельчайших, не желающих испаряться капелек. Однако к обеду распогодилось, а над Дворцом волшебным полукружьем раскинулась радуга. Народ, усмотрев в этом благоприятное предзнаменование, вывалил на улицы, в ожидании традиционного хода Короля и Королевы. И они не заставили себя ждать. Публика радостно неистовствовала, приветствуя проходящих по улицам Принца Кобо и Аэдирнскую Деву Саскию. Позади Принца шествовал Орлангур, при виде которого старожилы хватались за сердце и с ошарашенным видом принимались что-то шептать соседям, а Деву сопровождал высокий симпатичный мужчина с каштановыми вьющимися волосами, одетый в богатый кафтан, цвета сочной зрелой листвы, украшенный искусной вышивкой, изображавшей трёх чёрных птиц, такого же цвета штаны и высокие, шагреневой кожи сапоги верхового. Подойти к царственным особам не представлялось никакой возможности. Охрана, состоявшая из молчаливых, рослых и плечистых гааков, прибывших из Хакланда накануне, молниеносно пресекала малейшие попытки сократить дистанцию и подобраться поближе, а воинственный, если не сказать кровожадный вид двух вооружённых саблями мускулистых девиц, с татуированными лицами, повиновавшихся, казалось, движению бровей мужчины в зелёном кафтане, и вовсе отпугивал претендентов облобызать подол королевы. Отдав дань традиции, новоиспечённые супруги решили откланяться. Однако перед этим торжественно возвестили о том, что для всех желающих на центральной площади приготовлено угощение. Народ возликовал пуще прежнего. По задним рядам легко прошелестело мнение, что вот, дескать, дождались, когда из полутора принцев вырастет настоящий правитель. Многие, провожая взглядом удаляющуюся в сторону Дворца процессию, даже прослезились. Драконий зал, стараниями магов и чародеек, преобразился. Украшенный замысловатой лепниной потолок, представлял собой бездонное синее небо, а свисавшие с него массивные хрустальные люстры теперь невесомо парили лёгкими белоснежными облаками. Вместо стен по правую сторону гостей встречал таинственный девственный лес, по кромке которого расположились круглые, укрытые расшитыми под цветочный луг скатертями, столы. В центре каждого стоял низкий вазон с живыми цветами, над которыми кружили прекрасные бабочки. По левую сторону в лазурное небо уходили неприступные, увитые плющом горы, из расщелин которых гостям весело подмигивали горицветы, жëлтые фиалки и эдельвейсы. А скатерти напоминали горные озера, в центре которых плавали разноцветные юркие рыбки. Для молодоженов в противоположном от входа конце зала соорудили золотой купол, увенчанный фигурой распустившего крылья дракона. Купол опирался на тонкие белоснежные колонны, украшенные золотыми, изумрудными, рубиновыми и ещё какими-то драгоценными, но при этом совершенно живыми ароматными цветами. Гости, уже заняли места, между столами споро сновали официанты, музыканты исполняли лёгкую и незатейливую, не мешавшую оживлённым разговорам музыку, когда в зал вошли молодожёны. Таинство брака для всех присутствующих так и осталось таинством. Обряд проходил на живописной площадке высоко в горах, куда простым смертным доступа не было. Гости приветствовали пару громогласными аплодисментами и когда они заняли свои места праздник начался. Йорвет с безразличным лицом выслушал элегантно разодетую Трисс и заявил, что безумно рад за Саскию, но свадебный пир — последнее, что его сейчас интересует. Когда явилась чародейка, он дремал, сидя за столом и положив голову на сложенные друг на друга руки. Видимо, поза была неудобной, потому что приснились круглые и выпуклые, как апельсины, оранжевые глаза и скрипучий, очень знакомый голос предостерегающе сообщил: — Смотри сердцем! На этих словах он рывком проснулся. Два громадных оранжевых пятна, отпечатавшихся под веками, трансформировались в огненно-рыжую сложную причёску. — Йорвет! — воскликнула чародейка, в ответ на его нежелание куда-либо идти, — Мы так серьёзно к этому готовились! Не давай повода злым языкам сплетничать о твоём изгнании! Эльф скривился и пожевал губу, а Трисс продолжила напирать: — С ней сейчас всё в порядке. Посмотри, тёмные круги почти исчезли, а кожа, хоть и бледная, но уже не отдаёт трупной серостью. То, что она так и не приходит в сознание можно считать защитной реакцией организма и это даже к лучшему. Отдых и покой, вот всё, что ей сейчас нужно. Комната под неусыпным наблюдением, никаких происшествий за последние сутки не произошло. Ваккас закован в двимерит и сидит в казематах, Ягир никак не обозначился, расслабься, наконец. В конце-концов, для твоего успокоения, я попрошу Геральта покараулить. И неужели ты не хочешь увидеть Киарана?! Он несколько раз спрашивал о тебе. Последний довод был решающим. — Хорошо, но только ненадолго. И не забудь предупредить ведьмака. Трисс энергично кивнула и Йорвет, убедившись, что Найра не собирается приходить в себя, достал из-под еë подушки кристальное полусердце: «На всякий случай пусть будет у меня», — и пошёл переодеваться. В Драконьем зале царило праздничное оживление. Гости, утолив первый голод, курсировали между столами, обменивались приветствиями, новостями и поздравляли молодых. Киаран чрезвычайно Йорвету обрадовался и крепко-крепко обнял друга. — Загостился ты тут, тебе не кажется? — шутливо упрекнул командира, усаживая рядом с собой. За этим же столом сидел староста Бурдон, его племянник, да пара чопорных, насторожено-учтивых вергенских дворян. Йорвет искренне пожал руки Сесилю и Скалену, коротко кивнул вельможам и, согнав со своей тарелки одну из крупных, порхавших над столом бабочек, осмотрел стол. При виде аппетитных холодных и горячих закусок только теперь понял, как зверски проголодался. В этот момент подали нашпигованное специями, истекающее ароматными соками седло барашка. Рот командира Белок непроизвольно наполнился слюной и он впился зубами в нежное мясо, тихо простонав от наслаждения. — Тебя что, морили голодом? — хохотнул Киаран, подкладывая в тарелку друга хрустящих огурчиков и мелких, похожих на райские яблочки помидор, — Вот так и знал, что пропадёшь без меня, — продолжал ухмыляться, глядя, как Йорвет налегает на еду. Мимо, деловито оглядывая столы, прошла Монифа. Несмотря на усталую складку меж бровей, выглядела она потрясающе. Узкое в талии платье медового цвета оттеняло чёрные, как смоль, распущенные волосы, а янтарные глаза, подобно звёздам, излучали загадочный свет. — Это кто такая? — С нескрываемым интересом спросил Киаран, проводив стройную фигуру чародейки долгим взглядом. Йорвет предпочёл сделать вид, что занят едой и вопроса не расслышал. Во-первых, настрой, мягко говоря, не располагал к непринуждённой светской беседе, во-вторых — совершенно не представлял, как друг воспримет своеобразную особенность девушки. Тем временем праздник набирал обороты: Саския и Кобо поочередно подходили то к реданскому, то к темерскому столу, вежливо беседуя с надменным Радовидом и внимательным, сосредоточенным Наталисом. Махакамский староста Брувер Гоог так и не соизволил явиться, но, до странности изумительным было уже то, что, помимо подарков в виде исключительно превосходной лёгкой брони, в Бени Амран всë же прибыла его делегация. Гоог прислал письмо, в котором предельно скупо и туманно извинился, сетуя на неотложные дела, требующие его присутствия. Золтан, правда, пошутил, что старый пень слишком глубоко пустил корни и какая-то там свадьба не повод выковыривать себя из-под горы. Йорвет, принимавший участие в беседе с Киараном лишь кивками да угуканием, удовлетворённо выдохнул и откинулся на спинку резного стула. — Никогда не замечал, какой ты болтливый, — проворчал в ответ на очередной вопрос Киарана, но увидев, что тот нахмурился, добавил, — не заводись. Столько всего произошло... Я просто устал. — Это заметно. Десять минут назад на тебе лица не было. Ну, так теперь самое время отдохнуть! — Киаран протянул командиру хрустальный бокал с ароматным красным игристым. — Затея, вроде, удалась. Радовид, правда, сидит с таким лицом, будто сырую жабу съел, но у него, говорят, в последнее время не все дома, так что пусть кривится на здоровье. После некоторого раздумья Йорвет всë же предпочёл воду и принялся рассматривать гостей. За соседним столом, тем, что стоял ближе всех к шатру новобрачных, в окружении дам разного возраста и размера сидела смуглая, очень красивая женщина. Еë голову украшал золотой венец, чудом державшийся на замысловатой причëске. Аппетитную фигуру нескромно облегало сотканное, казалось из настоящего золота платье. Глубокую ложбинку на груди прикрывало массивное ожерелье из самоцветов, переплетённых тончайшими золотыми нитями. В ушах сверкали изумительные, выполненные в виде чешуйчатых драконов серьги, на тонких запястьях красовались широкие, отделанные такими же самоцветами, браслеты. — Интересно, всë это великолепие весит, уверен, не мало. Как она передвигается без посторонней помощи? — бормотнул себе под нос Йорвет, но Киаран услышал. — Прекрасно она передвигается и, кстати, ты говоришь о королеве Эстер, правительнице Южной Зеррикании. — дальше Киаран перешёл на доверительный шёпот, — она откровенно и совершенно недвусмысленно строит глазки тому типу, что сидит по левую руку от мужа Саскии. Йорвет присмотрелся и впрямь перехватил довольно смелый взгляд королевы в сторону Орлангура, причём последний ни капли не смутился и его ответный посыл был не менее задорным. Блуждающий взгляд сытого эльфа остановился на противоположной стороне зала, когда наткнулся на цепкий и пронзительный взгляд карих, с внимательным прищуром глаз. Йорвет шумно выдохнул: — Ну, конечно, куда ж без него. — А ты как хотел? Он, между прочим, не последнее лицо в Темерии, так что, как там говорится, расслабься и получай удовольствие. — Ты издеваешься?! — сверкнул зелёным глазом командир. — Даже и не думал, — Киаран невозмутимо отпил из бокала пенистый напиток и продолжил, — здесь много людей и нелюдей, которые в прошлом готовы были перегрызть друг другу глотки, а теперь, как бы это помягче сказать, мы все тут собрались, чтобы дружить против Императора. Такова жизнь и я сомневаюсь, чтоб ты этого не понимал, так что, думаю, стоит засунуть прежние обиды поглубже в задницу и объединиться. Йорвет облокотился о стол и потёр уголки глаз: — Чёрт, да всё я понимаю, просто одно дело знать, что Роше трудится на пользу общего дела где-то там, в Темерии, и совсем другое — видеть его перед собой. — Я знаю что тебя утешит, — хохотнул Киаран, а когда командир перевёл на него вопрошающий взгляд, пояснил, — Роше сейчас думает то же самое о тебе. — Надеюсь, ты прав. — рассмеялся Йорвет, закрыв лицо ладонью. Гости, отведав угощения, пришли в благостное расположение духа, расслабились и даже позволили себе немножко естественности. Когда музыканты вжарили громкую весёлую музыку, многих выдуло из-за столов хмельным ветром авантюр и приключений. Задали тон молодожёны. Они одарили друг друга открытыми улыбками и закружились в танце, под аплодисменты гостей, не замедливших присоединиться. Трисс смело пригласила на танец Яна Наталиса. Почувствовав её решительный настрой, коннетабль не посмел отказать. Королева Эстер от взглядов перешла к действиям и пригласила Орлангура, а новиградский хмырь усердно окучивал немного тощую, но почти так же увешанную золотом даму из её свиты. Представители Махакама не спешили покидать места за столом. — Видимо, ещё не дошли до кондиции. — сострил Киаран, — а вот когда дойдут…— Йорвет так и не услышал, что же тогда случится, потому что друг, завидев пышные чёрные локоны и платье медового цвета, похлопал его по плечу и помчался в другой конец зала. — Ну, ну. Давай, удовлетвори своё любопытство. — хмыкнул Йорвет и продолжил оглядывать зал. Кофи о чём-то увлечённо беседовал с загадочным, но приятным на вид незнакомцем, сидевшим по правую руку от Саскии. Тот внимательно слушал, иногда вставлял реплику, но занимался тем же, что и Йорвет — изучал обстановку и окружающих. Геральт с бокалом в руке подсел к Роше. Геральт! Йорвет скрипнул зубами, вспомнив обещание Трисс оставить ведьмака в комнате Найры. Он мысленно награждал чародейку нелицеприятными эпитетами, когда его внимание привлекло движение в зале. Гости немного расступались, пропуская кого-то, движущегося от входа к центру зала, где танцевали Саския и Кобо. Йорвет, залпом допив воду, встал, в несколько шагов обогнул танцующих, и поражённо замер. По залу, неторопливо покачивая бёдрами, шла Найра. Распущенные спутанные волосы и сверкающие изумрудным льдом глаза придавали ей сходство с ведьмой. Фигуру сажевым облаком обволакивало чëрное, поглощавшее свет платье с крупными, похожими на мокрый уголь агатовыми пуговицами. На его фоне лицо девушки выглядело мëртвенно-бледным, похожим на бездушный, нарисованный неумелым художником портрет. Молодожёны, увлечённые танцем, обратили на неё внимание, лишь когда она подошла вплотную. К Принцу. Кобо выпустил из объятий жену и повернулся к Найре, явно приготовившись выразить свою радость её чудесным выздоровлением и в ответ услышать поздравления. Но то, что произошло, заставило гостей остановиться и ахнуть, а музыканты сперва зафальшивили, а потом и вовсе остановились. Как только Принц оказался с ней лицом к лицу, Найра бесцеремонно обхватила его шею, рывком привлекла к себе и алчно, со сладострастным стоном поцеловала в губы. Принц опешил и даже не подумал что-либо предпринять. Аэдирнская Дева совершила невозможное — стала белее своего белоснежного платья. Кто-то протяжно свистнул, кто-то витиевато-грязно выругался, об пол хряснул чей-то бокал. Старейшины, сидевшие за отдельным столом, осуждающе роняли стулья. Йорвет вернулся за стол, сел и уставился куда-то сквозь столешницу. Подоспевший Киаран опустил руку на его плечо и вымолвил: — И как это понимать?.. Йорвет, нервно постукивая ножом по тарелке, лишь покачал головой. — Я что-то пропустил? — спросил Киаран, глядя, как опомнившийся Кобо с трудом оторвал от себя Найру, с которой творилось что-то неладное — глаза похотливо блестели, а руки всё время норовили притянуть Принца к себе поближе. — Не обращайте внимания, — Геральт как из-под земли возник позади Найры, ловко заломил ей руки за спину и, не выпуская, направился вместе с ней к выходу, — перепила, бывает. Когда она попыталась вырваться, перекинул её через плечо и продолжил путь. За дверью девушка взбрыкнула, но ведьмак удержал. После короткой борьбы ожерелье на еë шее лопнуло, обдав его лицо мелкими бусинками. Воспользовавшись секундным замешательством, она вырвалась и со всех ног устремилась на улицу. Геральт вознамерился было преследовать её, но зерриканка, хищно осклабившись, оторвала от платья одну из пуговиц и бросила через плечо. Соприкоснувшись с полом она взорвалась и в радиусе нескольких ярдов воцарилась душная тьма. Пока Геральт надсадно кашлял и протирал глаза облако рассеялось, а девушки и след простыл. Из зала рыжей фурией вылетела Трисс, Йорвет не отставал. — Что это было?! — воскликнула чародейка. — Это я у тебя хочу спросить, — бесился эльф, — если бы не твоя девичья память, этого бы не произошло! — Йорвет, я не забыла! Меня отвлëк… — Танец с Наталисом. — съязвил эльф, — Представление, кто бы его не задумал, удалось. Скандал обеспечен. Как это разгребать понятия не имею. — он потёр переносицу и, не терпящим возражений тоном, сказал, — Иди в зал, думаю, сейчас самое время проявить чудеса дипломатии, а мы с Геральтом пойдём в комнату. Если Йорвет в глубине души и надеялся, что они застанут Найру в том же положении, а эта дикая сцена была лишь искусно подстроенной иллюзией, то зря. Комната была пуста. Пока он внимательно осматривался в поисках хоть каких-то улик, ведьмак схватился за медальон. — Что-то случилось? — тут же среагировал эльф. — Не то чтобы случилось, а случается прямо сейчас! — на этих словах Геральт стрелой вылетел из комнаты и ломанулся в соседнюю. Дверь оправдала ожидания и не открылась. Ведьмак грязно выругался и зло глянул на эльфа. Тот всё понял и без слов они вдвоём с размаха налегли на створки. Те затрещали, но выдержали. — Посторонись! — крикнул Кофи. Мужчины отпрянули как раз вовремя. Мимо с глухим ворчанием пролетело заклинание и дверь разнесло в щепки. — Мне так кажется, что пока закончится свадьба, мы, общими усилиями, разнесём пол дворца. — проворчал маг, вбегая в комнату первым. Остальные не заставили себя ждать. — Портал! — Геральт прыгнул вперёд, но ничего не произошло, — Закрылся… — ведьмак со злостью пнул ногой стол рядом с мегаскопом, а в их компанию ворвались Монифа и Дженго. Чародейка выпустила из рук подол длинного платья и подошла к мегаскопу. Хищно улыбнувшись, произнесла заклинание, но оно не сработало. — Ах ты ж…говно трипперного зайца, — совершенно не по светски выразилась девушка и обернулась, — нужна магия посильнее моей. — Позвать Трисс? — Дженго уже был готов бежать назад, в Драконий зал. — Не думаю…— рыкнула Монифа. — У неë сейчас и без нас забот полон рот. Тут надо что-то… — Вот это подойдёт? — Йорвет достал из кармана синее полусердце, чем вызвал безмерно удивлённый взгляд ведьмака. — Когда Трисс позвала, я взял его… — Чтобы сохранить. Мудрое и очень своевременное решение, Йорвет, — похвалил Геральт в то время как Монифа, выхватив артефакт, колдовала над мегаскопом. Обещая кому-то нескорую и мучительную расправу, она материлась так, что Золтан, будь он здесь, непременно бы одобрил, а кое что и записал. Дженго не выдержал: — Монифа! У меня уши вянут! Та отмахнулась, а через несколько секунд прибор громко щёлкнул, завоняло дымом, но портал снова открылся. — Вперёд! — магичка подобрала юбку и шагнула в отливающее ртутью пятно. — Стоп, стоп, стоп. — хотел остановить её ведьмак, но тщетно. С таким же успехом он мог тормозить устремившееся за горизонт солнце. — Я одного не пойму, это что, зерриканский воздух накачивает женщин борзотой или… — Нет, — ехидничала Монифа уже по ту сторону, — это исключительно мой склочный характер. Кстати, поздравляю, мы прогулялись за город, а перед нами какая-то…пещера? В самом деле, они стояли у темного, высотой в человеческий рост провала, уходившего вглубь небольшого скального выступа. В лучах потухающего солнца у щерившегося выветренными камнями входа застывшим хороводом крючились несколько уродливых редколистных деревьев, а вдали угадывались очертания башен Бени Амрана. — Чтоб мне провалиться, — протянул Дженго, — я бывал здесь. — И-и-и… — поторопил Геральт. — И совершенно не знаю, что там, в пещере. Точнее знаю, что там было логово какого-то некроманта, он… — Крал детей для обряда, чтобы извести Принца?! — закончил Кофи. — Откуда ты… — Да эту историю разве что глухой не слышал. Это ж тогда Найра попёрлась вовнутрь одна и замочила там всех. — И почему я не удивлён, — прокомментировал эльф, — только как же вы, доблестные воины, могли спокойно смотреть, как она суётся в логово льва одна! — Мы исполняли приказ. — опустил глаза Дженго, — Тем более, что она пообещала в случае опасности подать знак. — Так, — поднял руки ведьмак, — исторические справки наводить не время. Я так понимаю, внутри ты не был? Дженго развёл руками. — И чего мы стоим? — Монифа зажгла над ладонью огонёк и снова пошла первой. — Я, кажется, начинаю понимать, почему они с Найрой спелись. — сообщил корявому дереву Кофи и присоединил свой огонёк к мерцающему впереди. Пещера оказалась самой обычной, тёмной, страшной и затхлой дырой. Изломанный потолок прочерчивали глубокие расселины из которых то и дело струилась сухая земля и свисали паутинчатые корни каких-то растений. — Прекрасно. — Геральт, чему ты радуешься? — поинтересовался Йорвет. — Пещера не раздвоя… тьфу, не раздваивается и это радует. — Да уж, — Йорвет вспомнил их прошлый совместный поход в пещеру. — надеюсь, далее нас не ожидает скрытый портал к чёрту на рога. — Не ожидает! — воскликнул Дженго, перерубив пополам обычного для этих мест, величиной с доброго пса скорпиона. — Йорвет, держи! — зерриканец кинул свой второй изогнутый меч эльфу, потому как тот, отправляясь на пир, не мог предположить, что окажется так далеко от города, да ещё в такой странной компании. Монифа, радостно взвизгнув (прямо как при встрече с Найрой), шмаляла заклинаниями до тех пор, пока последний выползший на свою дурную голову монстр, не сгорел синим пламенем. — Как же мне этого не хватало! — почти пропела девушка, с надеждой заглядывая в расщелину, откуда появлялись чудовища. — Смотри-ка, — кивнул в её сторону Геральт, — ей весело. — Чего застыли! — подзадорила Монифа, но запнулась о платье и снова грязно выругалась. Подошла к Дженго, оттянула подол и скомандовала, — ну-ка, подсоби. Мужчина, не проронив ни слова, помог неугомонной чародейке избавиться от изрядного куска платья, чем заслужил благодарное похлопывание по плечу. — Так-то лучше, — облегченно выдохнула и послала в потолок сразу несколько светлячков. — ну, что, пойдём? Туннель плавно и неумолимо уходил в недра, но, в какой-то момент под ногами перестала шуршать земля. Вместо этого их шаги гулко отзвучивали от каменных стен довольно широкого прохода. — Стоять! — скомандовал Геральт, указывая на двери по разные стороны коридора. — Предлагаю разделиться и обследовать каждой группе свою сторону. Может, там и нет ничего, но лично с меня сюрпризов на сегодня хватит. Не сговариваясь, в противоположных направлениях разошлись Монифа с Йорветом и Дженго с Кофи, Геральт остался в коридоре и зажёг прикреплённые к стенам факелы. В комнатах не оказалось ничего сверхъестественного. Так, парочка скорпионов да заблудившийся накер. А вот дальше… По левую сторону оказалось несколько уже знакомых чёрных скелетов с пламенеющими синим глазницами. Монифа сначала растерялась, но Йорвет, обезглавив двоих, показал тактику боя и дальше у них всё сладилось. На выходе из комнаты Монифа жестом остановила эльфа: — Вот, держи, — и вложила в его ладонь мигнувшее синим полусердие, — мало ли… В комнате справа обнаружились привязанные к массивным каменным жертвенникам Рамла и Трисс. Чародейка безуспешно пыталась что-то сказать, мешал плотно сидящий во рту кляп, а Рамла просто беззвучно заливалась слезами. У стены между столами из пола торчал увитый паутиной неприметный рычаг. Как только Дженго сделал шаг к своей возлюбленной, верёвки, удерживающие девушку на столе, пришли в движение, всё туже стягиваясь, сдирая нежную кожу. Он застыл, не в силах видеть искажённое страданием любимое лицо. — И что теперь делать?! — Дженго обратился к магу, совершенно не признав собственный сдавленный, лишённый силы голос. Кофи зажмурился, закрыл уши и сделал несколько шагов к Трисс. Чародейка истошно завопила, когда верёвки, бешено вращаясь вокруг лодыжек и запястий, буквально отпилили её конечности. Кофи не смотрел на это. Устремился к стене и решительно повернул рычаг. Раздался сухой щелчок и женщины исчезли. Не было крови на столах, не было верёвок и вынимающих душу криков. — Иллюзия. — прошептал Кофи и покачнулся. В комнату заглянул ведьмак: — У вас всё в порядке? — Относительно, — сказал Дженго, взял под руку стремящегося упасть Кофи, и повёл к выходу. — у нас тут была конкретная проверка на наличие яиц. — И как, прошли? — Как видишь, — пришёл в себя Кофи. — только мне кажется, что я хочу курить. — А ты что, куришь? — удивился Йорвет. — Кажется, теперь да. — тонким голосом подтвердил маг. Коридор закончился. Тупиком. Ни дверей, ни хода вперёд не было. — И что теперь? — спросил Дженго. Монифа внимательно оглядела растрескавшуюся от времени, сухую шершавую стену. — Как странно, — сказал Геральт, — хода нет, но портал привёл именно сюда. Может, в пещеру входить не стоило? Девушка по звериному фыркнула и пообещала: — Это мы сейчас выясним. Ведьмак протянул руку, чтобы потрогать стену, но чародейка рявкнула: — Руки убрал! Быстро! Геральт от неожиданности руку отдёрнул, но быстро опомнился и уже хотел съязвить по этому поводу, но так и застыл с открытым ртом, а его кошачьи глаза встретились с янтарными волчьими. Довольно крупная чёрная волчица то ли рыкнула, то ли чихнула, однако Йорвету явственно послышался смех. Зверюга уткнулась носом в землю, ну чисто королевская гончая, почуявшая дичь, пробежалась вдоль стены несколько раз и остановилась. Опираясь передними лапами о стену, поднялась на задние и ткнула влажным носом в едва заметное углубление. Ведьмак всё понял и довершил начатое, надавив в этом месте сильнее. Стена задрожала и трещины в её центре объединились в прямоугольник. Монифа снова обернулась человеком и победно зыркнула на Геральта, тот развёл руками и театрально поклонился, указывая на открывшийся тёмный провал: — Дамы вперёд. Девушка ухмыльнулась и шагнула во тьму. За ней, опередив ведьмака, быстро проскочил эльф. Йорвет почему-то почувствовал, что медлить нельзя и, если он не пойдёт за Монифой, в буквальном смысле наступая на пятки, произойдёт что-то непоправимое. И не зря. Чародейка, освещая путь волшебным огоньком, успела сделать всего несколько шагов и вошла в освещëнную десятками свечей пещеру с низкими полукруглыми сводами. Центр занимал почти такой же, как в одной из предыдущих комнат, жертвенный стол. По его поверхности извивались чëрные щупальца, а прямо над ним, под сводчатым потолком вращаясь зависало… Йорвет в первую секунду даже хотел протереть глаз, посчитав, что бредит, то самое сердце, которое Найра прихватила из странного алькова, охраняемого ящерами. — Ну вы куда так быстро рвану… Ведьмака прервал громкий щелчок и дверь, впустившая эльфа и чародейку, вновь закрылась. — Какого… — Йорвет поднял меч, и сделал шаг назад. Несколько мгновений они настороженно осматривались, но больше ничего не происходило. — Какая-то непонятная залуподрянь происходит…— озабоченно прошептала Монифа, но Йорвет её не слышал. Его внимание всецело приковало то, что происходило на жертвенном столе. Опутанные шевелящейся массой тëмных щупалец, на широкой столешнице лежали… две Найры. Над головой каждой, подпитываемая сияющими магическими нитями, текущими из парившего над ними сердца, мерцали руны, походившие на широкий ствол дерева с двумя разведëнными в стороны ветвями-руками. У одной они были обращены к небу, у другой — к земле. Руны медленно двигались навстречу друг другу, словно собирались поменяться местами. — Ты об этом что-то знаешь? — тихо спросил эльф. — Это похоже на обряд. Только какой? — Монифа подошла ближе к столу, — Руны знакомы… Одна из них обозначает жизнь, другая смерть. А какую роль играет книга?.. И что это за хрень... — она брезгливо уставилась на змеящиеся конечности, берущие начало в бездонных дырах, похожих на чëрные, подсвеченные ядовито-зелëной каймой блюдца, изображённые в книге. Как и руны, дыры медленно двигались, вращались вокруг своей оси и переползали с одной страницы на другую, меняясь местами. — Дьявольская жопа, — Монифа уставилась на небольшой рисунок в углу страницы, — точно такой был на том листке, который рыжий ирокез спëр во Дворце, мне Трисс показывала… Такое чувство, что это… что смысл в том, чтобы подменить одного человека другим… — Как это остановить? — Йорвет опëрся руками о край стола, поочерёдно разглядывая обеих, укрытых по самую шею шевелящейся массой Найр. Одну отличала смертельная бледность и тёмные, почти чёрные круги вокруг глаз. От плотно сомкнутых челюстей заметно напряглись желваки. Лицо выражало мрачную решимость. Щеки другой лихорадочно розовели. Крылья носа подрагивали, а зрачки под закрытыми веками быстро двигались, словно она видит тревожный сон. — Понятия не имею. Можно, конечно, попробовать закрыть или уничтожить книгу, но…как бы не навредить… Ответ пришёл неожиданно. Йорвет вдруг ощутил в кармане нарастающий жар и быстро достал неистово сверкавшее, горячее полусердце и принесённые из Вергена медальоны. Камни обожгли пальцы и эльф выронил их на стол. Металл, удерживавший кристаллы в оправе, размяк и, словно почувствовав свободу, они устремились к полусердию, впечатались в него, сливаясь в единое пульсирующее целое. От полыхнувшей из него лазури часть щупалец отпрянула и съëжилась. Монифа злорадно промычала, но руны уже почти завершили свой путь. Зависавшее под потолком сердце, словно изъеденное гнилью, наполовину почернело и замедлилось. Губы одной из девушек-двойников дрогнули в едва уловимой усмешке, а из носа потекла тонкая, почти чëрная струйка крови. Когда из-под века другой выкатилась и замерла на виске слеза, Йорвет, движимый внезапным порывом, не обращая внимания на жар, схватил раскалённое сердце и вложил в еë ладонь. Щупальца конвульсивно скукожились, чёрной волной схлынули с тела Найры обратно в книгу, а нить, связывающая уже полностью чëрное сердце и обе руны, беззвучно лопнула. Ожерелье на шее девушки в ту же секунду ослепительно сверкнуло и стало блекнуть растворяясь, уходя под кожу. Движение в книге прекратилось, иллюстрации замерли и выглядели как обычные, ничем не примечательные рисунки, а сердце, утратив магическую связь с рунами, мëртвым камнем упало на стол. Вместо лжеНайры на жертвеннике вытянулось прикрытое мантией сажевого цвета костлявое, измождëнное тело Верховного Магистра. Глубоко провалившиеся глаза сверкнули беспомощной яростью и потухли. — Хах! Радость-то какая! — фыркнула Монифа, — Хотя, конечно, жаль. Хотелось бы приложить к этому руку, а так он просто сдох. — Она перевела взгляд на всё ещё не подававшую признаков жизни подругу и тронула плечо эльфа, но тут её внимание привлёк лёгкий, едва различимый шорох, и чародейка настороженно оглянулась. Йорвет тем временем обхватил запястье Найры, пытаясь уловить пульс. — Ну же, foile beanna, давай, прояви упрямство там, где это действительно нужно! Борись! Ты не должна, не можешь так запросто проиграть! Несколько секунд, растянувшихся чёрным, бесконечно пустым космосом, его пальцы не улавливали ничего. Вглядываясь в неподвижное, лишённое эмоций лицо, он говорил, всё время говорил, надеясь быть услышанным. — Ты не можешь вот так уйти, — прорычал эльф и, схватив за плечи, настойчиво встряхнул её. Русоволосая голова безвольно мотнулась, а его голос сорвался в шёпот, — ты… ты должна мне желание. — на этих словах он склонился к самому еë лицу и отчётливо прошептал, — я хочу, чтоб ты осталась, потому что… m'aeminne a'te — и поцеловал. Целомудренно, нежно и трепетно, как целуют невесту у алтаря. Когда оторвался от её губ, сияющие ярко-зелëным глаза девушки широко распахнулись, а грудь вздымалась так, словно ей не хватало воздуха. Судорожные вздохи обгоняли друг друга, а взгляд блуждал бессмысленно и бесцельно до тех пор, пока не остановился на его лице. Найра нахмурилась, словно не поверила своим глазам и Йорвет, выдохнув с облегчением, приготовился к тому, что, в лучшем случае, его примут за врага и оттолкнут, а в худшем... забудут. Он аккуратно подхватил её под голову и помогал сесть, когда почувствовал, как еë пальцы коснулись его лица. Снова соприкоснувшись взглядами понял — опасения напрасны. Она ощупывала его шрам и скулы, шею, плечи так, словно увидела перед собой того, кого давно искала и больше всего на свете боялась потерять. Словно осознав, что он реален, шумно выдохнула, покрыла поцелуями его лицо и обняла, так крепко что стало тяжело дышать. Уткнулась носом в его шею, глубоко вдохнула и с безудержным облегчением разревелась. Йорвет совершенно растерялся. За время их знакомства ему ни разу не доводилось видеть её слëзы и теперь он совершенно не представлял, что с этим делать. Пока раздумывал, сзади что-то со звоном упало, раздался угрожающий рык и противный влажный хруст. Одной рукой прижимая к себе Найру, а другой подхватив со стола меч, он резко обернулся, но сражаться было уже не с кем. Издавая булькающий предсмертный хрип на полу в луже собственной крови лежал тот самый солдат, вызвавшийся нести караул у дверей Найры вне очереди. Именно его видел Йорвет рядом с Ваккасом вчера утром. — Сказала же, кадык выгрызу. — Монифа сплюнула кровь и повернулась к эльфу, — Ещё одним уродом меньше. А ты молодец. Знаешь, как девицу в чувство привести. Теперь бы ещё ныть перестала... Йорвет снова повернулся к Найре. Успокаивать рыдающих барышень доводилось нечасто. Если такое и случалось в его присутствии, к решению проблемы старался привлечь Киарана, а теперь не придумал ничего лучше, чем мягко гладить её по голове и шептать: — Cáelm...Ну, ну, всë хорошо. Мы живы. — Да, да, — проворчала Монифа, — со мной тоже всё в порядке, если кого-то это интересует. Найра, прижимая к груди сияющее спокойным аквамарином сердце, подняла зарëванное лицо и улыбнулась. — Я отвечу на все твои вопросы, — пообещал Йорвет, — расскажу о себе всё, что захочешь, только сперва выберемся отсюда. — Всë, что мне нужно, я о тебе знаю. — Найра, всхлипнула, дрожащими пальцами ласково погладила острое ухо, прижалась к его губам порывистым, выстраданным поцелуем, и, не отрывая взгляда, сказала — Я люблю тебя.