Эмма
Как только мы замерли при входе в таверну, я сделала неосознанный шаг назад. Пальцы выскользнули из руки Артема. Он обернулся ко мне, будто спрашивая хочу ли я уйти или же мы все же войдем туда и покончим с моими страхами здесь и сейчас. Но в тот момент я ведь не боялась той встречи, я ее жаждала и так давно рисовала какой она будет! – просто я почувствовала что-то такое, запрятанное, будто бы припрятанное на потом в далеких углах моей памяти. «Розмарин, ты желаешь что-то сказать? – схватившись за сердце, я стала глядеть по сторонам, будто бы ища зацепку, указатель, – но что мне искать в столь важный момент для меня?» – Эмма, все в порядке? – сделал шаг в мою сторону Тема, но покачав головой да сжав над сердцем ткань кофты, я снова отступила назад. Из глаз брызнули слезы и покатились по щекам. – Эмма? – изумление на лице Артема сменилось ужасом. – Эмма, что с тобой? Удар. Прямо по виску. Всего лишь момент, легкая искра, а перед глазами целый фрагмент ее памяти: «Присаживаясь в легком реверансе, Розмарин дерзко вскинула голову, и красивая синяя маленькая шляпка, закрепленная на невидимках к волосам, забавно качнулась влево. Послышался смех. Но этот смех мне был не знаком. – Ты все такая же красавица, – отозвался другой голос, – жаль, что все еще в девицах! – Мой мир не строится на поисках мужа, – выпрямилась Роза, – и не скорый брак – мой смысл жизни. – Ох, чертовка, ох, какая, – рассмеялся мужчина средних лет, целуя Розу в руку. И поднял на девушку такие знакомые небесные глаза Адама Макова, однако обладатель выглядел иначе. Черты лица грубее, подбородок более округлый и над верхней губою были идеально подстриженные седые усы. Это был отец братьев Маковых. В его чертах угадывались нос Николаса, разрез глаз Адама и так далее и тому подобное. – Отец, Розмарин и Адам... – забрал из рук мужчины изящную ручку в бархатной под стать шляпке по цвету перчатке тот самый обладатель смеха и Роза обернулась к нему, благодарно улыбаясь. – Николас, как всегда любезны, – очередной реверанс. Николас широко улыбнулся, хватая рукою за полу шляпы рукою без перчатки. Его карие глаза полыхали теплом ранней осени и уютом. – Роза...Розмарин, – закатил демонстративно тот свои прекрасные темные, как сам шоколад, глаза юноша, да опустил ее руку, оставив на перчатке легкий поцелуй, – излишне формальностей. Не в вашем-то состоянии. И будто подтверждая слова его, девушку схватил внезапный сильнейший кашель. Николас поймал ее за тонкую талию, бережно обвивая ее, да не давая упасть. В глазах билась тревога со всепоглощающей нежностью. – Тебе не стоило сюда ехать, – почти прошептал он, помогая ей выпрямиться. – Не надо этих приездов любезности. Розмарин выхватила из секретного кармана платок и прикрыла им губы, давая себе возможность прокашляться. – Ваш брат, – убрав от лица платок, Розмарин сделала глубокий вдох, после чего на ее лице появилась фальшивая счастливая улыбка, – рискует жизнью – там! – за меня, чтобы выиграть мне время... Я не могу отказать Вашему отцу о встрече... Когда он мне так часто пишет от тоски по старшему!.. – Ерунда, ты даже не невестка ему, он обойдется, – не уступал в упрямстве и Николас, поглаживая девушку по спине, когда очередной приступ настиг ее. – Твое здоровье сейчас важнее. Давай скорее отведем тебя в гостевую комнату, слуги уже ее подготовили… ты приляжешь и отдохнешь с дороги. И тебе подадут чай с медом и имбирем. Ох, отец, ну где же хоть одна из служанок? Распоясались, как Адам отчалил на поиски… уж он их! Ух! Роза окончательно отошла от кашля, смогла глубоко дышать, говорить и, что скрывать, самостоятельно ходить и ласково сжала локоть Николасу, отвлекая его от поиска слуг, ведь старший Маков уже пошел за теми в усадьбу. Их глаза встретились. – Я не слабая, я справлюсь. Я обещала ему. Я буду ждать его. – С этими словами, девушка выпрямилась, извинилась перед младшим господином Маковым и мило беседуя с ним, схватив его под локоть, проследовала в усадьбу Маковых навстречу вернувшегося со слугами хозяина. Она смеялась, прикрывая рот ладошкой в красивой бархатной перчатке, но лишь Николас знал, подняв минутами ранее с земли белый платок – она сильно и смертельно болела, – тот был весь в грязи и крови. Ее крови». Я оступилась, хватаясь за висок, готовая грохнуться в обморок в любой момент, но знакомая сильная рука придержала меня. Наши взгляды встретились. – Тема... – голос дрожал, глаза в дичайшем ужасе, – она... Она так сильно болела... Она умирала... Адам поехал найти лекарство... А не усилитель!.. – Эмма... – нерешительно начал он. – Я вас уж заждался, – подал голос человек, выходящий из тени тента трактира, снимая с собранных в узел на затылке длинных темных волос цилиндр с фиолетовой лентой. Улыбаясь и галантно поклонившись, Себастьян протянул ко мне руку. Я посмотрела вначале на Артема, качнула головой из стороны в сторону и протянула руку в ответ. Большая рука накрыла маленькую. Вспышка. «– Я Розмарин, – сказала едва слышно Роза, оглядывая скромное небольшое обиталище мага Себастьяна Муна. – Я искала вас очень долго. – И вот я перед вами, о, наимилейшая из всех дева, – развел в стороны руки Себастьян, а на лице та же улыбка, что и сейчас – полное радушие, лишь глаза, его фиалковые глаза смотрели с пустотой. – Вы пришли составить мне компанию, аль увеличить срок моего заточения за мои очередные найденные грехи в каком-то из Домов Жизни? Простите, моя наимилейшая, но чая предложить не могу. Мне, как опасному колдуну, не положено даже этого. – Я думаю, – Розмарин прошлась по скромной обители мага, с ужасом понимая, что этот человек живет взаперти, где нет не то, что чая, даже приличной мебели, все сплошь сгнило или наполовину пришло в непригодность, более ста лет, и хуже наказания, чем бессмертия взаперти и не придумать. – Вернее, я уверена, что то, что я могу Вам предложить... – голову закружило и Роза едва устояла на ногах, хватаясь рукой за склизкую стену. – Я могу Вам предложить, – попыталась она, вкладывая остатки сил, – свободу. Себастьян выдал тихое: – Кого из юных магов Маковых не стало?» – Я очень рада снова встретиться с вами, учитель, – больше небольшой паузы, искренне отозвалась я, стараясь не подавать вида, что только что успела увидеть. Очевидно, Себастьян связан не только с Николасом, но и Адамом. Это занятно. И может пригодиться. Однако, Розмарин... Не до этого, Эмма. Соберись! Я натянула на губы самую искреннюю улыбку, коей сейчас могла похвастаться. Артем рядом пару раз кашлянул в кулачок, и я тут же перестала улыбаться. Переигрываю. – Я надеюсь, вы точно не против, что я пришла не одна? Это ни в коем случае не говорит о моем недоверии, просто... – Ты должна быть подле кристалла, а он подле тебя, – совершенно не рассердился Себастьян, оценивающе поглядывая на Артема. Его фиалковые, невероятной глубины глаза так и продолжали буравить притворяющегося статуей Тему и не было в них и намека на пустоту. Удивительно, как Роза смогла дать ему свободу? Говорят, если Мудрейшие нашли доказательства вины пред волшебным народцем в лице мага, тот становится заключенным на вечную жизнь в одной из камер их храма. И вот он, тот, кого помиловали. И все же, причем тут братья Маковы? – Значит, ты давно это планировала? – спросил беззлобно тихим шепотом Тема, глядя куда-то за нас. Но мне показалось, что это был и не вопрос. – Еще раз спасибо, что согласился мне помочь, – обратилась я лично к Теме, хватая его за руку и привлекая внимание. – Ты здесь не просто по прихоти, ты это знаешь. Себастьян усмехнулся, и тут Артем наконец обратил на нас свое внимание и сжимая мою руку в ответ. – Колдуны, нимфы, феи, дальше гномы? – спросил он, сузив глаза и с подозрением поглядывая на таверну. – С гномами они давно уже разобрались, – отозвался Себастьян с елейной усмешкой. – Впрочем, тебе бы не знать. Артем хотел было что-то ответить, но передумал и просто перевел на меня взгляд. – Что? Ты же знаешь... Он покачал головой. – Для человека, умеющего контролировать разум людей, иногда ты очень недальновидная. – Что это значит? – Я думаю, он считает саму встречу из ряда вон. А уж тем более с тем, кого он не хотел видеть учителем, – заметил Себастьян. – Но я не в обиде, мы каждый остались при своем и, стоит признать, я был потрясающим. Тема фыркнул. – Колдуны. – Сказал сын Стирателя и ведьмы. Но тем не менее, я рад встречи и с тобой. – Я уже хотела отдернуть их от словесной стычки, так как обстановка, судя по взглядам, которые они оба кидали друг на друга, накалилась, но тут Себастьян натянул сладкую улыбочку и бодро сказал: – идите за мной. Чародей с виду маленький убитый войною городишко без единой души, да пришедший в упадок после закрытия порта, но есть тропы и улицы... – ... И заплутал навек, – прошептал Тема, следуя за Себастьяном, крепко сжимая мою руку. – Эй! – сумела лишь пискнуть я, когда Тема потащил меня за собой как пятилетку.***
Спустя пятнадцать минут ходьбы среди неприметных, а порою разрушенных до основания зданий, мы наконец остановились и Себастьян повернул налево, прямо напротив какого-то дряхлого с виду строения, где некогда над входом висела огромная вывеска, о чем свидетельствовали обрывки витиеватых букв по обе стороны от входа. Раздался мерзкий скрип – это куски вывески гуляли по ветру, стоило тому дунуть в нашу сторону. Глаза непроизвольно поднялись к небу – угрюмые тучи набежали над острой, козырьком, охваченной мхом крышей, будто бы предупреждая о полной разрухе по ту сторону изгороди. Но глаза не обманешь, зрячий всегда увидит истину. Махнув кисть в краску и пару раз смахнув той по унылому виду, пред нами нарисовался сокрытый от посторонних глаз совершенно иной вид – живая, состоящая из лоз винограда, изгородь, буквально дышащая жизнью, да красивая арка вместо убитой вывески, ведущая в столь внезапно появившийся маленький оазис разномастных деревьев, да цветов приветливо ожидала нашего следующего хода. Себастьян приглашающе указал на обнаруженную под ногами желтую тропинку рукой. В голове всплыла совсем другая дорога, такая же желтая и кирпичная – дорога в обитель нимф. Хм, и почему я вспомнила о ней? Решительно кивнув, я первой зашагала по тропинке и нет-нет, да поглядывала по сторонам. Не будь у меня тьма вопросов к жившему в виднеющейся чуть дальше усадьбе хозяину, я наверняка бы застряла тут надолго. И было от чего! Столько деревьев, столько кустарников, а сколько здесь клумб с большими, маленькими, белыми, красными, разными цветами и, словом, большинством из которых я не была знакома не только в учебниках, но и вживую. Ну кроме мухобойки. Ее увидеть было странно, но с другой стороны, среди огромного, раскинувшегося на юг и север сада, нахождение мухобойки не должно было бы в принципе удивлять, если бы она эффектно не поймала затормозившую пчелу и ловко не замкнула пасть. Поморщившись, я отвлеклась от райских созданий сада и посмотрела перед собой. Усадьба. Держа карниз в четыре белоснежные руки, на меня смотрели фигуры Одиссея. Кажется, Розмарин однажды упоминала о любви Николаса к герою древних мифов, но я не особо интересовалась, а теперь стояла и смотрела на рельефный живот левого из двух с мыслями, что я многим чем не интересовалась, а стоило бы... Я развернулась в сторону мужчин, чтобы показать Артему Одиссея, но оказалось, что они совсем вдалеке от меня и о чем-то оживленно вели диалог. Мне не оставалось ничего кроме, как взяться за ручку дубовой двери и постучать. Раздался щелчок и дверь отворилась вовнутрь. «Давно Николас стал таким загадочным?» Понятное дело, Роза мне не ответила. Да и как? Ее уже нет, во мне только обрывки ее воспоминаний и... Сделав глубокий вдох и два выдоха, я шагнула в уютную темень дома Николаса Макова. Когда я прошла достаточно глубоко вовнутрь, то ожидала услышать характерный хлопок двери – мол, смотрите, посторонним вход закрыт, но Николас, очевидно, показывал, что у меня есть всегда возможность уйти. Как будто меня двери смогли бы удержать... Ухмыльнувшись непрошенной мысли, я отвернулась от распахнутой двери и повернула по светлому, оказавшемуся пустым, коридору налево. Там, восседая за большим обеденным столом, да попивая кофе из маленькой чашки, уткнувшись в газету, сидел он. На самом деле, я не так представляла нашу первую встречу. Да и его я видела иначе. Но встреча оказалась такой. Отложив газету, мужчина с глазами самого темного ночного неба, обратил все внимание на меня. Вначале во взгляде мелькнула некая боль, затем осознание и после... Скука. Газета медленно скатилась со стола на пол и хозяин дома не спешил ее поднять. Его глаза изучали меня. Впрочем, не он один пытался запомнить, да найти ответы лишь по взгляду в незнакомца. Николас Маков, как и в памяти Розмарин, был противоположен своему брату. Если старший был коренастый, то младший – худощавый, да высокий. Однако, волосы его в этом времени были стриженые в модную прическу, которую держал лак, зачесывая темные локоны без изъяна. Черты его лица были острее, нежели из недавнего видения, а под глазами пролегали тени. Но если не всматриваться, не искать – он выглядел достаточно хорошо для того, кто проклят на вечное скитание своей же собственной женою. – Значит, ты – Эмилия Грей? – подал первым голос Николас, продолжая с интересом разглядывать меня. – Гордеева, – поправила я, слегка потерявшись. – По маме Серова, да, – под пристальным взглядом этой невероятной тьмы поправилась я. На губах Николаса проскользнула улыбка. – Зачем ты искала меня в это время? – спросил он, укладывая руки в замке поверх оставленного завтрака на тарелке. – Опережая вопросы о семье, буду честен – я не хотел мешать жизни моих детей. Я проклят своей же женой. Пауза. Я поймала руками кулон-сову и стала его теребить. Впервые, кажется, кто-то так прямо говорит о том, что натворила Розмарин. Она прокляла их... Да, но... Я зажмурилась, делая глубокий вдох, а когда открыла глаза, решила поискать в смуглом лице, так непохожем на лицо старшего брата, хоть капельку того, что он некогда испытывал к Розмарин и надавить, так сказать, на незажившую ранку. Но в темных глазах была лишь горечь, одна сплошная горечь. Слишком много прошло лет, слишком поздно для чувств той, что так вовремя ушла... Я подалась вперед и уперлась руками в столешницу, готовясь обороняться, но вместо этого выпалила: – Ваш брат в большой беде! Во взгляде Николаса появилась толика паники, но она быстро пропала, когда его глаза встретились с моими. Сталь. Я видела сталь в них. – И что? Я стояла перед Николасом и не знала, что и сказать – от такой прямой враждебности с порога... Я не ожидала. – Но он же ваш брат! – не унималась я. – Адам Маков погиб, – повторил он. – Чтобы ты не видела, с кем ты не говорила... – Нет, он там – он заперт в мире грез! – перебила я, чуть ли не крича. – Как вы не понимаете!.. Роза просила, нет, хотела... – Розы здесь тоже нет. И я не люблю повторяться. – Как вы можете! Весь мир на волоске, а вы... Вы... – кипела я от гнева. – Как же мне не верится, что я.. Я... – сил сдерживаться больше не было. – Я ваш потомок и радости от встречи у меня нет. Вы ужасный, эгоистичный человек. Ваш брат сидит взаперти, любимая женщина погибла, защищая вас и ваше будущее... А вы... Глаза Николаса вспыхнули. Еще немного и он точно меня ударит или очень сильно отчитает! – Ты ничего обо мне не знаешь! – внезапно выкрикнул он. – Я... Я любил Розу, она была моей женой. Но дети... И... Мой брат... Возвращение... – О боже, ребенок у Розы был от вас, она отказалась от Адама... – крикнула я в ответ. – Она выбрала вас, а вы эгоистичный старикан, застрявший в ревности к собственному брату и недоверии к любимой женщине, оттолкнули ее и даже не дали ей шанса! – Роза, она... После того, как... Я не смел надеяться, мой брат... Они... И потом его... И тут до меня начало медленно доходить Роза, ох, Роза! Тебе соврали про Адама, ты горевала и потом... Полюбила Николаса... Но почему же я видела на суде обоих братьев? Простил ли Николас Розмарин или что… как так оказалось, что в последние часы с нею был не муж?! – Вы... Вы не знали о ребенке... – произнесла я одними губами, а Николас плюхнулся на стул и я только тогда поняла, что мы стояли в идентичных позах, оперившись на столешницу стола. – Нет. Я не знал, – признался он, пряча лицо в руках. – Она все решила за нас обоих, когда узнала, что беременна. Я не сомневаюсь, что она была честна со мной в дпугом, Эмилия, нет, я знал свою жену... Но не достаточно... Чтобы остановить в ее безумии. Я затаила дыхание, что-то было в этом признании, что-то, что должно было ответить мне, помочь, и... – Но Розмарин была упрямая, умная и вспыльчивая. Глупая, потому что положилась на ум. Не осторожная, потому что решила, что справится с Нимуэ, но та была полной противоположностью ее учителя, она была хитра, умна не меньше нее... Розмарин же была слаба в своей силе, ей нужен был кристалл, чтобы существовать с силой Мерлина, а учитывая как разделалась с бывшим любовником Нимуэ... Удивительно, но топорная тупость Розмарин и вера Адама в ее силу... – Николас резко встал и подошел к находившемуся комоду позади своего стула. Открыл верхний ящик и достал оттуда маленькую шкатулку. Он поставил ее на стол пред собой и слегка подтолкнул в мою сторону. Она замерла около меня с каким-то многозначительным укором. Я осторожно взяла ее в руки и не без усилия открыла. Кольцо с лазуритом. Это было обручальное кольцо Розмарин? Вспышка... Розмарин улыбалась. Впервые за несколько лет она дышала полной грудью. На безымянном пальчике красовалось маленькое колечко с лазуритом – символ признания Николаса, а где-то под сердцем росло новое чувство, новое, чуждое ей понимание – теперь они семья. Все как и должно, несмотря на обстоятельства и их общую утрату. Розмарин считала минуты, прежде чем объявит при всем собравшемся народе о помолвке, дополнительно с предвкушением содрогаясь от узнанной чуть ранее тайне. Их будет трое. И она скажет. Она обязательно скажет Николасу. Мужу, поправила она, моему мужу. Тому, кому она всецело доверяла и верила, что ребенок – ниспосланное чудо взамен потери. Девушка стала решительно шагать среди гостей, дабы наконец оказаться подле любимого, ведь времени оставалось немного и гости... – Розмарин! – окликнули ее. Она замерла Сердце пропустило удар. Она медленно развернулась. Чуть поодаль стоял он – тот, кого она считала мертвым два года, тот, кого она так бережно хранила в сердце, тот, кого невозможно забыть – Адам. Сердце пропустило очередной удар. Комната завертелась. Я поймала край столешницы, хватаясь за голову. Черт, как много видений и все за раз... Что же ты делаешь, Роза, почему нельзя было раньше? Что значило это видение, что говорило? – Я отпускаю ее. Мы больше не связаны, – в тишине голос Николаса будто резал по стеклу. Я в шоке распахнула рот, пытаясь хоть что-то ответить, но глаза натыкались то на кольцо, то на решительный взгляд младшего Макова. – Мой тебе совет, девочка, – он обошел стол и замер около меня. Мне пришлось выпрямиться, чтобы хоть как-то спрятать свою слабость, хотя я понимала, что он не глупый, он как и Адам Маков заколдованы Розой, они – ставшие бессмертными и, однозначно, сильными магами. – Не ищи встречи с моим братом. Оставь его там, где он есть. – Ваш брат страдает, а вы говорите оставить его там? – Там, где сидит его душа – место, коем его телу не достать. Поверь, мой брат, узнай, что с телом, так бы и сказал все оставить. – Но... – Эмилия, – его рука легла мне на правое плечо, а глаза поймали мой взгляд. – Адам Маков мертв. Чем скорее ты поймешь это, тем меньше сделаешь ошибок. Не надо, не стоит вытаскивать его душу из мира грез, – он слегка сжал мое плечо. – Я не стану помогать тебе в этом. Но выбор, честно сказать, за тобой. Я не вмешиваюсь в твою судьбу, как и обещал себе. Прошлое должно оставаться в прошлом. Это – твое время. – Вы не хотите или не можете? – не унималась я. – Если я скажу первое, то не совру. Но скажи я второе, я тоже не совру, – он улыбнулся. Искренне. – Лучше думай о себе. И кристалле... Твоя сила в другом человеке... Нимуэ открыла охоту на него. Что ты предпримешь? – Как вы не понимаете! Вы и Адам – моя единственная возможность выстоять против нее, а вы... Вы... – Ошибаешься, девочка, – качнул он слегка головой, а мои глаза отметили, что волосы Николаса красиво переливались в лучах солнца, как волны каштана. – Ты просто не хочешь увидеть. – Значит, это ваш мне ответ? Он пожал плечами. – Ответа ответ рознь. Я отпрянула, скидывая его руку с плеча. – Не удивительно, почему Розмарин не сказала вам о дитя, – вылетело из меня быстрее, чем я могла подумать, что говорю. На лице Николаса отразилась боль, но он быстро взял себя в руки и снова усмехнулся, изображая полнейшее безразличие. Была ли это маска, была ли это защитная реакция – черт его знает – но я была уверена в одном, тот, на кого я больше всего полагалась, кто должен был стать ключом... Он бросил меня. Снова. С другой стороны, что-то внутри меня говорило, что так и будет. Что в очередной раз с прошлым предстоит разговаривать и решать мне. Само прошлое, а именно те, кто был участником, несмотря на дар возлюбленной, не хотят работать над настоящим и исправить их же ошибки. Дар стал проклятьем. Любовь ненавистью. Ничего умнее не придумав, я снова взяла шкатулку с кольцом, достала то из него и со всей дури ударила камнем об столешницу. Послышался неприятный ушам треск, после чего я отбросила кольцо и, направляясь к выходу, через плечо бросила: – Я вас услышала. Вы официально разведены.