Подмастерье

      Она одаривает Сару и Дерека холодной улыбкой, чуть прищуривается: мне нравится украдкой наблюдать за этим точёным личиком. Как бы ни пыталась скрыть, мне, знатоку душ и их содержимого, ведомо каждое из её чувств. Все эти годы она молчала. А сегодня — знаю — заговорит. Стискивает мою ладонь мёртвой хваткой, между нашими переплетёнными пальцами легко проскальзывает очередной стебель чёрного морозника, связывает еще крепче. — Ты…ты… — девица О’Нил готова разорвать всё вокруг в клочья, — ты лживая мразь! Как ты могла?! — Тебе рассказать или вопрос риторический? Я действительно хорошо воспитал её. Наблюдать за финалом — особое удовольствие. Не могу не признать, без Северины было бы и вполовину не так интересно. О, это почти театральное ощущение злого рока, простершего над героями свои исполинские крылья… Мы — всеобъемлющая карающая длань. Звук взводимого курка — музыка для ушей. — Верните миссис О’Нил! Иначе выстрелю! Мы вызвали патруль, — бесстрашный мальчишка закрывает Сару собой, упиваюсь каждым мгновением его гнева и ужаса. Жаль, его матушка не дожила до такой судьбоносной встречи. Кажется, подмастерье думает о том же. — Я так не думаю, — наконец вступаю в разговор, — боюсь, полиция во главе с твоим отцом, Дерек, занята сейчас куда более насущными делами. Верно, драгоценная? Не советую расстреливать патроны понапрасну. Северина усмехается. Сара бледнеет. — Это ты подговорила Майкла на кражу! Зачем?! За что? Что мы… что мы вам сделали…? — Просто дело, ничего больше. Я знаю, она лжет. Тем не менее, восхищен виртуозностью, с которой мой подмастерье проделала этот фокус с картиной. Наверняка в чертах смазливого паренька она увидела давно сгинувшего рыжего Пита. В конце концов, кровь действительно не вода. Спрошу как-нибудь на досуге. Мягко целую ладонь Северины, вижу — в её глазах пляшут знакомые чертенята. О, я действительно скучал. — Как думаешь, может быть, стоит найти место, более подходящее для такого тяжелого разговора? Дерек не внимает ценному совету — стреляет. В этот же миг позволяю себе откровенно сценический взмах рукой, всё вокруг знакомо стирается, меняясь. Дети оседают на дощатый пол нашей маленькой мастерской. От стен отделяются проворные тени — верные чудики уже наготове. Мэри и Дэри наваливаются на юношу, Мордогрыз победно ухмыляется Саре в лицо. — Не советую оказывать сопротивление. Видите ли, это может быть чревато дурными последствиями. Немного лукавлю. От дурных последствий их уже ничто не убережёт. Однако маленькая чертовка ещё на что-то надеется. Она определенно взяла от матери неимоверную волю к жизни. — И ради чего ты ему помогаешь? — льдистый взгляд обращен к Северине, — дай угадаю, это он убил твою сестру! Это, — кивает на цветы, рассыпанные по её коже, — тоже его работа? Хороша. Определенно, стоящее пополнение коллекции. Ни на миг не сомневаюсь в том, что Северина не дрогнет. Всё это было уже сказано — бессильно выкрикнуто в гулкую пустоту этих стен. Здесь же и осталось. Она выбрала меня — мы выбрали друг друга. Медленно отпускает руку, выходит в пятно неясного света от чадящей свечи. — Ты хорошо меня слушала, Сара. Жаль, главного так и не поняла. Моя сестра Мария погибла задолго до того, как умерло ее тело. Видишь ли, порок разъедает изнутри. Кто-то не выдерживает и уходит в небытие, а чья-то судьба иная… чья-то судьба — стать монстром. Я помогла вам избавиться от жалкого призрака Эйры… слушала твои глупые слёзы, в добавок ко всему всплакнула на твоём плече — исполнила все условия становления настоящей дружбы. Всему виной твоя доверчивость, милый друг. Люди жестоки, а что говорить о нас? Чудесная импровизация, драгоценная. Жаль только, зрители слишком глупы, чтобы оценить. Неужели спустя столько лет она наконец смогла принять себя? Определённо, моя заслуга. Северина чуть морщится: знаю, тяжесть драгоценных цветов на коже бывает неподъёмна. Действу пора прийти к логическому завершению. — Мы подготовили для вас удивительные маски, не правда ли, Северина? Стать частью нашей дружной семьи — большая честь. Не каждый её удостаивается. Тем более, мне не хотелось бы разлучать вас с матерью, мисс О’Нил. Как приятно наблюдать за бессильным исступлением, проступившим на юных чертах… Подмастерье осторожно поднимает со стола давно дожидающиеся своего часа личины. Чем раньше, тем лучше. Быть может, расскажи я нашу историю, Сара смогла бы понять. Только мне это не нужно. Раскрывать душу следует перед теми, кто того стоит. Девчонка — всего лишь интересный экземпляр, не более. Позволяю Северине самой провести ритуал, она любуется изящно вылепленной маской, аккуратно смачивает ее отваром черного морозника изнутри, подходит к ощерившемуся мальчишке. — Нет! — Мэри и Дэри истошно вопят, Дерек угрожает им пистолетом. Ему следовало бы поучиться хорошим манерам и обращению с оружием. Когда-то я уже видел что-то похожее…. Северина не успевает увернуться, он хватает ее за волосы с яркой, багровой злобой, плещущейся в глазах, приставляет дуло к бледному виску. Знаком приказываю чудикам остановиться. — Дайте Саре уйти, или я её прикончу. Ему не приходилось убивать — понимаю по трясущимся пальцам. Тем не менее, лёд внутри кипит — не люблю, когда покушаются на моё. Юнец не должен заметить моё неспокойствие. — Ты действительно хочешь обменять свою свободу на жизнь какой-то девчонки? Подумай хорошо, Дерек… ты ведь понимаешь, это твой последний шанс уйти отсюда. Тебе напомнить, как наплевательски к тебе относились все это время? Даже сейчас ты — лишь инструмент для достижения цели. Сара дёргается, готовясь закричать, Мордогрыз грубо затыкает ей рот. Я всецело овладеваю вниманием мальчишки. Мне нужно только одно неверное движение, минутное ослабление хватки. — Все это время ты оставался для неё в тени, ровно до того момента, пока не потребовалась твоя помощь. Женщины коварны. Особенно те, кому известна твоя к ним слабость. Бью точно в цель — читаю все по лицу. Неуверенность и затаённый страх быть отвергнутым — отличная почва для предательства. — Выбирай сейчас: её жизнь или твоя. Разумеется, не собираюсь соблюдать уговор. Череда пороков готовится обнажиться перед любопытствующим коллекционером… — Отпустите её, — он хватает Северину за горло, я слышу ее хриплый кашель, он выводит из себя, я не должен этому поддаваться, не должен идти на поводу! Всё случается помимо моей воли — Мордогрыз выпускает девчонку, повинуясь короткому жесту, Сара дрожит и вырывается, бросается к другу, однако она опоздала — славно слаженная маска как влитая ложится на искаженные яростью черты Дерека. Таким он и останется. Истошный вопль потрясает своды комнатушки, усмехаюсь — вот и пришел конец растянувшемуся представлению. Подмастерье вздыхает: — Твоя мать вела себя куда спокойнее. — Тебе некуда идти, дорогая, — обращаюсь к мелко дрожащей девчонке, оставшейся в явном меньшинстве, — как видишь, жертва твоего цепного пса оказалась донельзя глупой. Не проще ли подчиниться и перестать искушать судьбу? Кто еще должен погибнуть из-за такой как ты? Северина обеспокоенно оглядывается. — Кто-то идёт сюда. Кажется, щенок оставил след для папочки-шерифа… Грязный мальчишка сорвал-таки часть наших планов. За дверью слышится гул множества голосов. — Хозяин, уходим! — склабится Мордогрыз. Наша фора — доля мгновения, этого достаточно. Наш лесной приют прекрасно подготовлен для внезапного отступления. Маленькая чертовка О’Нил избежала основного акта трагедии. Хотя, если призадуматься — её мучения только начались. Вся жизнь Сары в одночасье превратилась в кошмар: а ведь все определила воля случая, не попадись она мне в тот самый первый вечер, протискивающейся сквозь забитые ряды, все могло сложиться иначе. Отчасти я питал к ней чисто спортивный интерес — весьма задевает, когда кто-то не испытывает должного благоговения и восторга в отношении моего шоу. Северина успокаивает чудиков, чтобы улеглась суета. Жалкие стоны того, кто носил когда-то вполне человеческое имя, хорошо вплетаются в какофонию. Но вот и его уводят: для превращения необходимо время. — Он сильный. Не погибнет, — бормочет девушка, откидывая со лба непослушную прядь. — Я вижу, тебе он не нравится, — до сих пор люблю разгадывать мельчайшие оттенки её эмоций. Северина согласно кивает. — Всегда слишком много на себя брал. Бросаю взгляд на Атлатонин — она топчется подле нас, не зная, куда себя деть. Потерянная душа все еще стучится в закрытые двери. На долю мгновения я даже проникаюсь симпатией к этой маленькой уродливой женщине — что поделать, я довольно сентиментален — хотел бы собрать под своим кровом еще одно семейство. Мой подмастерье едва держится на ногах, однако мы еще не закончили. Киваю застывшей у стены Жоззи: этой ночью все оставшиеся заботы на её плечах. *** — Ты расстроен? Полулежит на постели, перебирая бахрому на подушке. Отрываюсь от пристального изучения зеркала: Северина долго не заговаривала, каждый оставался погружен в свои мысли. Преодолеваю знакомое расстояние: всего несколько футов, и наши плечи соприкасаются. — Из-за твоей нерасторопности мы потеряли девчонку, — заглядывает в глаза, чувствуя в моих словах угрозу, осторожно провожу кончиками пальцев её привычно спутанным волосам, затем — резко хватаю за горло. — Не смей подводить меня, Северина. Изъясняюсь достаточно чётко, однако не вижу в устремленных на меня глазах ни капли раскаяния. — Ты мог бы…позволить Дереку убить меня. О да. Я мог бы дать тебе погибнуть еще великое множество раз. Ничего из этого не дает тебе права перечить мне, маленькое чудовище. Сжимаю хрупкую шею еще сильнее, она кашляет, судорожно хватая крупицы воздуха, но не сопротивляется. Хорошая девочка. — Я не люблю ошибки, и ты это прекрасно знаешь. Тем не менее, я почти не зол на неё в этот раз. Получилось даже лучше, чем предполагалось. Сара О’Нил вряд ли посмеет появиться даже в окрестностях Сентфора — несомненно, девчонка отличается несусветным упрямством, однако ни на что не способна в одиночку. В этом я убежден. А муки, которые она будет испытывать до конца жизни, куда лучше покоя забвения. Выпускаю натужно хрипящую Северину, она обессиленно падает на простыни. — Ты пила свой отвар? Посмеивается, кашляя. — Секунду назад ты был готов уничтожить, а сейчас интересуешься моим здоровьем? — Будь добра отвечать на вопрос. — Он закончился. Травы помогают ей скрывать свой недуг от посторонних глаз все, отведенное ей время: знаю, пребывание среди людей в наше отсутствие все равно плохо на ней сказывается. На столике у гримёрного зеркала стоит заранее приготовленная чашка. Выпивает жадно, не морщась. Искоса наблюдаю за размеренно разливающимся по ее чертам успокоением. Сложно признать, однако я действительно не был рад столь долгой разлуке. Северина переводит взгляд на противоположную стену: картина хорошо вписывается в антураж. Всё правильно — так, как должно быть. — И все же личность Сары тебя весьма заинтересовала, — зажмуривается, намеренно не смотря на меня. — Ревнуешь? В ответ привычное: — Ни капли. — В любом случае, я не давал тебе ни единого повода. Оба знаем: один из нас лжёт. — А ты сама неужели не прониклась к ней хотя бы толикой сочувствия? Ты утверждаешь, вы были подругами. — Всё верно, — Северина проказливо улыбается, — но сочувствие в женской дружбе — явление редкое. Она аккуратно садится и снимает с меня маску. За один этот взгляд, хватающий заживо, я продал бы душу. Прижимаюсь губами к маленькой ямочке на её подбородке, но Северина требовательно целует меня в обожжённый рот, почти сразу отстраняется. — Почитай мне, — беспардонно опускает голову мне на колени; едва ли кто-то еще осмеливается так говорить со мной. — Опять твой несчастный Шекспир? Кивает и улыбается. — Не делай вид, что тебе не нравится. Протягиваю ладонь в привычно театральном жесте, декламирую:

— Не верь дневному свету, Не верь звезде ночей, Не верь, что правда где-то, Но верь любви моей.*

— Я могу счесть это за признание? — Сегодня прочитаю тебе пару сонетов, и хватит. Завтра нас ждут неотложные дела, — подмастерье согласно кивает. Полагаю, она услышит только одно стихотворение — веки Северины подрагивают и медленно смыкаются. — Maschereri? Чуть наклоняю голову, давая понять, что внимательно слушаю.  — Ты смотришь на меня по-другому. Почему? Мягко дотрагиваюсь до её холодного лба, чувствую, как напряженно все её существо ожидает ответа. Сегодня я неожиданно понял, что не вижу в этих темных глазах отражение хрупкой фигурки Аннет. — Не задавай глупых вопросов. Спи. Спи…

***

1996 год

В голубых глазах Сары О’Нил иссушающая ярость. Она так долго держала ее внутри, что теперь ничего кроме горького гнева не осталось. Я не ожидал, что девчонка вернется. Не думал, что хватит силы духа. Однако, вот она, перед нами — совсем взрослая и безумная. — Ну же, дорогая? Чего ты ждешь… нападай. Улыбаюсь, поднимая руки в притворном капитулирующем жесте. За моей спиной орда жаждущих крови чудиков, рядом — верный подмастерье. Северина не выглядит удивлённой. Даже когда из темноты выступает весьма потрепанная маленькая армия. Среди незамысловатой группы поддержки вижу маленькую прохвостку Кэнди Нельсон, здесь же Майкл Тёрнер — сверлит мою спутницу злобным взглядом, и, конечно же, старик шериф. Я отнял у него чуть больше, чем всё. Не я. Мы. Раз уж выставляем фигуры… Северина чуть кивает в сторону лесной чащи — они выходят один за другим. Грубо сшитое ситцевое платье Атлатонин едва прикрывает ее распухшие колени, она глядит на дочь с неприкрытой ненавистью, шипит, обнажая ряд гнилых зубов… Кряхтя и охая, следом за ней вышагивает горбун Сизиф — не могу скрыть улыбку, когда Сара истошно вскрикивает. — Убить их сейчас, Хозяин? — интересуется Жоззи, поднимая из грязи увесистый камень. Чуть качаю головой. — Посмотрим, смогут ли они сражаться. В рядах противника действительно смятение. Быть может, обойдемся малой кровью? Я хорошо поживился в прошлый раз, и даже готов уйти ни с чем сейчас. Жизни чудиков слишком важны для меня, чтобы разбрасываться ими понапрасну. В глазах Сары мелькает что-то отчаянное, затем ее взгляд стекленеет. — Мы не уйдем, пока не отомстим! Мордогрыз первым набрасывается на Тёрнера, пытаясь оглушить его увесистой дубиной, очень скоро лесное спокойствие нарушается, превращаясь в батальное месиво. Северина готова сорваться в бой, останавливаю, крепко держа за руку. Кэнди со всех ног убегает от преследующих ее Мэри и Дэри — с того момента, как я увидел ее в обществе матери на первом представлении, девчонка не изменилась. Она не воин, просто замученный зверек. Шериф Никсон окружен со всех сторон: Жоззи, Атлатонин и Сизиф — чем не сонм оживших кошмаров? Старик трясущимися руками перезаряжает пушку… На груди Жоззи расплывается бурое пятно. Северина срывается с места, в ее руках невесть где подобранная ветка — с разбега врезается в старика, протаранив его острым суком почти насквозь. — Не прикас-сайся к моей семье! Я отвлекся всего на миг — резкая боль в груди возвращает к реальности. Сара торжествующе улыбается, ее красивое личико сплошь вымазано в грязи и крови, напрочь лишено всего человеческого. Кровь собирается в уголках губ, удар сбивает с ног — ухмыляюсь. — Неужели…ты думаешь, что убить так просто, дорогая? — О, нет, — сумасшедше смеется, — если ты еще не понял, я собираюсь вас сжечь. Она не оглядывается назад — кажется, смерть старого шерифа и бегство Кэнди ни капли ее не огорчило. Майкл тащит за собой отчаянно брыкающуюся Северину. Пытаюсь подняться — но, признаться честно, не сильно стараюсь. Они привязывают нас друг к другу, раскладывают костёр. — Я сказала чудикам уходить, — шепчет подмастерье, пытаясь склониться как можно ближе к моему уху; киваю. Что станет с ними после нашей смерти? Маловероятно, что мы узнаем. Кажется, наших пленителей не сильно заботит отсутствие сопротивления. Чувствую, как мелко дрожат узкие плечи моей спутницы. — Не бойся, любовь моя, — впервые хочется по-настоящему ободрить ее, — скоро мы будем свободны. Надо только немного потерпеть.  — Не зови меня так, — даже на смертном одре Северина демонстрирует удивительную строптивость. — Как скажешь, маленькое чудовище. Они возвращаются с охапкой фиолетовых цветов, разбрасывают их вокруг, слышу знакомый до боли треск — пламя явилось забрать свое. Под ногами вздымаются рыжие всполохи, а столь долго сдерживаемый смех наконец прорывается наружу. Исцелиться — значит, вырвать с корнем?..