fucking sucker

       До Юкигакуре они добрались на удивление быстро. Было бы ещё быстрее, если бы они не потратили сутки на то, чтобы заставить Хидана лететь. Он упрямился, как ишак, и залез бы на птицу Дею тогда, когда наконец понял, что идти ему будет влом. — Не полезу я на твоё глиняное пернатое! А вдруг ты просто решил меня подорвать, ты же ёбнутый на своих взрывах! — Да это ты точно ебанутый! Я не какая-то трусливая шавка, чтобы в крысу тебя взрывать! Если ты когда-либо и познаёшь моё искусство, то я буду в этот момент смотреть тебе в глаза, монашка-придурок! — Да иди ты нахуй, и своё искусство с собой забери! И так могло продолжаться бесконечно, поэтому когда Мацураси все-таки без слов запрыгнул на птицу, Дейдара искренне удивился, но ничего не сказал. Он хотел поскорее закончить миссию и не находиться рядом с язычником лишние пару часов, поэтому только увеличил скорость птицы. Страна Снега ожидаемо встретила холодом и сугробами. Высокие горы, леса, крутые склоны – всё было покрыто белым полотном. Да, холод собачий, но не согласиться, что это красиво, невозможно. — Блять, до этого храма нам лететь ещё сутки, не меньше, он на другой стороне страны, — Хидан рассматривал карту и проклинал сраного Пейна. В этом белом хаосе потеряться было проще, чем в Суне, а они летели довольно быстро, из-за чего снег закрывал обзор, а это только усложняло задачу. Хидан был благодарен своему Богу за то, что не был восприимчив к холоду. Он, конечно, чувствовал, что вокруг далеко не жара, но превратиться в ледышку ему не грозило – регенерация делала своё дело.То же самое нельзя было сказать о подрывнике, которого била мелкая дрожь, и он спешно разгонял чакру по телу, чтобы хоть как-то согреться. — Эй, слышь! Сходим на землю, пешком меньше вероятность, что мы потеряемся или попадёмся этим снеговикам. На удивление, Дейдара даже не стал спорить, просто кивнул и повел птицу на снижение. Он был теплолюбивым существом, поэтому эта бесконечная зима бесила его до чёртиков. Холод проникал за плащ и свитер и пронизывал, казалось, до костей, а руками сложно было даже складывать печати, так как пальцы немели, едва достанешь руки из карманов. Дей с завистью смотрел на Джашиниста, который был неизменно по торс голый, а плащ был расстегнут в привычной манере. Видимо, Дей залип на его груди чуточку больше, чем было нужно, и Хидан не упустил возможности поглумиться: — Что, нравится? — и кривая усмешка. Ему было безумно забавно наблюдать, как Дейдара резко отвёл взгляд, но всё же огрызнулся в ответ. — Что там может нравиться? Просто смотрю и думаю, когда ты уже наконец-то замёрзнешь насмерть. — Отсоси, я не восприимчив к холоду! Кто скоро замёрзнет, так это ты, блондиночка. — Бля, у тебя все прозвища такие однообразные, что пиздец. То патлатый, то блондиночка. Твоя религия запрещает расширять словарный запас? — Дейдара понимал, что тема религии заденет этого ненормального и может наметиться нехилый скандал, но это лучше, чем идти в гробовой тишине, как это было последние сутки. — Однообразные, говоришь? — почти с шипением выплюнул Хидан Дею в спину. Он ненавидел всех атеистов, которые неуважительно говорили о его религии. Быстрым движением он схватил подрывника за высокий хвост и развернул к себе, жестко удерживая на месте и глядя в глаза. — Ты патлатая блондинистая шлюха, - язычник говорил тихо, но глаза его сверкали такой яростью, что кровь стыла в жилах. Дейдаре нужно было ровно пять секунд, чтобы одной рукой вцепиться в кисть Хидана и попытаться убрать его руку из своих волос, а второй схватить за его цепочку-подвеску-символ-бога, натянув её на кулак. Новое оскорбление неприятно осело внутри, а потом вылилось в ответную ярость. Да кто этот долбаёб такой, чтобы так его называть? Так они и застыли, как два идиота, посреди сугробов. Мацураси на автомате рассматривал лицо перед собой. Побои, оставленные им, ещё не успели затянуться, поэтому разбитая губа и пара налитых синяков все ещё красовались на лице Дейдары. Далее взгляд опустился на шею и Хидан замер. На шее красовался небольшой, но внушительный засос. Горел, как факел, красуясь на бледной коже. Было видно, что он свежий, не более пары дней, поэтому Хидану не составило труда догадаться, когда и где подрывник его получил. Губы сами по себе растянулись в ухмылке, а в глазах появился огонёк. Заметив, куда смотрит язычник, Дейдара попытался притянуть плечо к скуле и закрыть шею, но было поздно. — Хм, как интересно... — Хидан перевёл взгляд на глаза Дея, который с ужасом осознавал, что попался, - то есть ты нарушил приказ лидера и сорвал миссию для того, чтобы полизаться с казекаге прямо посреди боя, я прав? Дейдара сглотнул и промолчал, но глаза не опустил, пытаясь взглядом передать, куда нужно идти Хидану с его догадками. — Да ты и правда шлюха, — Мацураси сладко выдохнул Дею в лицо, довольный реакцией. Подрывник завёлся без прелюдий. Удар, пришедшийся точно по скуле, обескуражил Хидана. Все произошло за мгновение. Он отпустил волосы Дейдары и немного отлетел назад, все же сохраняя равновесие. — Ты, ублюдок! — Дей перешёл на крик. Ярость хлестала бешеным потоком, делая его не похожим на себя, — да кто ты такой, чтобы называть меня шлюхой! Завались нахуй и не смей больше лезть в мою личную жизнь, тебя это не касается! — он активно жестикулировал и тыкал пальцем в сторону Хидана, словно так информация дойдёт до него лучше. Дейдара и сам не понял, что его так взбесило, но прямо сейчас он был готов подорвать целую страну, не меньше, но в первую очередь этого уёбка, который лезет куда не надо. Мацураси смотрел на эту говорящую петарду и улыбался только шире. Он был уверен, что прав насчёт Гаары, ибо неспроста подрывника это завело ни на шутку. Поэтому язычник решил идти до конца. — Сколько в час, блондиночка? — да, банально, и да, на большее фантазии не хватило, но уж очень Хидану нравилось наблюдать за это реакцией. Он угорал как мог. — Нахуй иди! Я не удивлюсь, если ты сам-то девственник, потому что дальше своей религии не видишь нихуя! Дейдара выплюнул это и понял, что если прямо сейчас не исчезнет отсюда, то драка неизбежна. Не то, чтобы он волновался за Сасори и скоротечную смену его напарника, но снова устраивать соревнование, кто сильнее ударит, почему-то желания не было. Действуя чисто на автомате, подрывник создал дракона С2, запрыгнул на него и начал стремительно подниматься в воздух. — Эй, блять! Ты куда, уёбок?! Ответ едва долетел до Хидана, ибо дракон уже успел набрать высоту. — Иди нахуй! Подохни тут в этих снегах! Джашинист очень грязно выругался. — Вот же истеричка, блять! Он ожидал чего угодно. Волну взрывов, бой на кулаках, часы ругани, но что подрывник просто возьмёт и кинет его посреди снегов – это пиздец. Хидан хотел кого-нибудь убить, причём жестко надругаться, принести Джашину в жертву, но перед этим долго мучить, а еще желательно, чтобы в роли жертвы выступила эта истеричная сучка. Попытавшись успокоиться, язычник начал анализировать ситуацию. Как бы ни было прискорбно это признавать, но без Дейдары он хуй выберется из этих снегов. Лететь на птице проще, чем блуждать среди абсолютно одинаковых пейзажей. Вздохнув и ещё раз прокляв всё, на чем свет стоит, Мацураси сосредоточился и сфокусировался на чакре подрывника. Сенсором он не был, поэтому дохуя четко вычислить не удалось, но куда идти было понятно. — Найду и колено проткну нахуй, чтобы больше не убегал. Дейдара был в ахуе от себя. У него бывало такое, что эмоции зашкаливают до предела, но чтобы развернуться и сбежать, как девчонка, это впервые. Он злился, да. И даже не спорил, что его задело такое оскорбление. Мерзкое слово неприятно осело внутри. Если честно, то ему вообще не была понятна его суть. Восполнение естественных потребностей не делало из него кого-то особенного. Все трахались, и это было нормально. — Наверное просто завидует, ибо у самого недотрах. Не удивлюсь, если люди от него шарахаются. Сколько прошло времени, подрывник не знал. Вскоре началась буря, которая становилась только сильнее. Снег и ветер били прямо в лицо, было очень холодно, а видимость снизилась до нуля. Дейдара проклинал все, на чем свет стоит. И сраную Страну Снега, и сраного Пейна, которых их сюда отправил, и ебучего язычника, который его довёл. Спустя какое-то время Дей уже не был уверен, что летит по направлению к миссии, все смешалось в калейдоскоп. Единственное, что чувствовалось, это холод. Холод везде. Повсюду. Даже внутри. Неожиданно подрывник почувствовал очень сильный толчок, а через секунду уже летел через голову дракона прямиком вниз. Видимо, они подлетели к горе, на которой было дерево, а управление птицей Дейдара прекратил давно. Благо, падение получилось прямиком в груду снега, но это не спасло от сильного удара головой, после которого Тсукури потерял сознание. Последнее, что он помнил, это боль в виске и холод. Хидан шёл по следу уже час, и чем дальше он продвигался по снежной пустыне, тем явственнее он себе представлял смерть этой психованной блондинки. Метель только добавляла оборотов к бешенству, и когда Мацураси почувствовал, что чакра недалеко и без признаков движения, то злу его не было предела. Через десять минут перед ним предстала голова глиняного дракона, лежащая рядом с деревом. Язычник ухмыльнулся. — Этот лох ещё и врезался. Подойдя поближе, он увидел, что Дейдара лежит в снегу и не шевелится. Хидан выругался на придурка и поржал, что тот ещё и сам с этой своей хуйни упал. — Давай вставай, блять. Я тебе сейчас покажу, как бросать меня. Ожидаемой реакции не последовало: Дейдара продолжал лежать, и только снег полотном скапливался на нём. Метель усиливалась. Мацураси понял, что Тсукури без сознания. Сначала была мысль бросить петарду умирать здесь, но логически подумав и решив, что потом самому искать дорогу обратно, а ещё и получать от лидера люлей не хотелось, Хидан опустился и взял Дея на руки. — Ну ёбаный ты по голове! Мало того, что пришлось оказаться в этой западне, так ещё и всяких истеричек на руках таскать! Вспомнив, что по дороге сюда была пещера, Мацураси двинулся в ту сторону, чтобы согреть этого отмороженного. Идти было чуть меньше километра. Подрывник не подавал никаких признаков жизни, и можно было подумать, что он умер, если бы не слабая циркуляция чакры внутри него. По пути Хидан принялся снова его разглядывать: губы обрели синеватый оттенок, а засос будто стал ярче; челка упала с лица, открывая вид на смазливое личико. Язычник мысленно сделал вывод, что эта хуйлуша была очень даже симпатичная. Пока молчала. Стоило Дейдаре открыть рот и начать орать про своё искусство, его хотелось придушить и покромсать, настолько бесил. А когда молчал, был вполне себе сносный. Сносный, кстати, во всех смыслах – его было очень легко нести, будто не весит ничего. Дойдя до пещеры, Хидан прошел как можно глубже, но чтобы была хоть какая-то видимость и тепло, положил «этого снеговика» на землю и начал поиски хвороста для костра. К его удивлению, в этой жалкой стране, где все пропиталось сыростью и снегом, в закромах пещеры он нашёл стопку веток, другие были разбросаны чуть дальше. — Хм... Видимо, не мы одни тут ищем укрытие. Проверив признаки чакры на ближайшие пару километров, он убедился, что они тут одни. Разведение костра заняло минут десять, после чего Мацураси снова подошёл к Дейдаре. Тот лежал, свернувшись в ком и пытаясь согреться на холодных камнях. — Ох, блять, ну и за что мне это? — кряхтя и вздыхая, Хидан опустился рядом с подрывником. Прислонившись спиной к камням, он приподнял Дейдару и положил на себя, предварительно закутав его ещё и в свой плащ. Полуголый Хидан, а на нём укутанный в два плаща Дей – они смотрелись, если не смешно, то точно странно. Язычник понял, что так придётся полежать ещё какое-то время, и принялся в очередной раз изучать подрывника, только уже тактильно: медленно провёл рукой по длинным волосам, зарываясь в них пальцами. Пришлось признать, что «пакли» были мягкие на ощупь и от них исходил приятный запах, но этому придирку Хидан в жизни в этом не признается. Даже несмотря на отключку, Дей отреагировал на прикосновение и поудобнее устроился в чужих объятиях, кладя голову на ключицу, а руку на грудь Мацураси. — Хм... Какой нежный, а по тебе и не скажешь, — язычник не начал испытывать какого-то трепета и тепла, но в нем начал разжигаться интерес. Если эта петарда так реагирует на простое поглаживание, то что с ним можно сделать ещё? Его взгляд переместился на руку, лежащую на груди. Недолго подумав, Хидан взял её в свою, отмечая, что пальцы были ледяными и меньше, чем у него самого. Взгляд зацепился за ротик на ладошке, который, видимо, почувствовал чужое прикосновение и немного приоткрылся. Словно на автомате, Мацураси аккуратно притронулся к нему, касаясь кончиком пальца язычка. В ответ на это ротик приоткрылся чуть больше и с целью изучения принялся облизывать палец язычника, который вскоре добавил ещё и второй. Пошлость картины зашкаливала: длинный язык облизывал указательный и средний пальцы. — Ты разумный, что ли? — вопрос был чисто риторический. И тут Хидану пришла в голову безумная идея. Максимально безумная и конченая, просто отбитая, но он захотел попробовать засосать этот рот. Засосать рот, мать его, который на руке. Пиздец. Приблизив его к своему лицу, Мацураси помолился, чтобы ему не откусили язык, а потом осторожно притронулся губами. В ответ его слегка укусили за нижнюю и в ход пошёл язык. А-ху-еть. Если закрыть глаза, то можно было подумать, что целуешься с человеком. Язычник сделал на автомате ответные движения губами и языком, и в итоге поймал себя на том, что на серьезных щах сидит и лижется с ртом на руке подрывника. Получалось очень грязно. В ход в основном шли языки и между ними постоянно скапливалась слюна. Джашинист не забывал и про Дейдару, который немного порозовел и чуть тяжелее задышал, но все ещё был без сознания. Пальцы в руке Хидана потеплели, а температура тела постепенно росла. Он сделал вывод, что эти рты – одна из эрогенных зон блондинки, ибо чуть позже ему в живот очень недвусмысленно упёрся стояк. И все бы ничего, если бы не собственный. На удивление, учитывая внешность подрывника, Мацураси никогда не рассматривал его с подобной стороны. Он всегда был лишь раздражителем, а эти пакли и красивая внешность только добавляли масла в огонь. Он бесил. Но сейчас язычник с большим удовольствием натянул бы эту блондинку и наблюдал бы за эмоциями на его лице. Хидан упустил момент, когда Дей очнулся и в ахуе смотрел на него. От шока подрывник даже слова не смог сказать, просто наблюдая, как этот извращенец лижется с его рукой, и это было... Ох. Узел внизу живота был скручен, посылая жар по всему телу. Тсукури сглотнул, чем привлёк внимание малиновых глаз, которые теперь смотрели прямо в его, а язык Джашиниста напоказ прошёлся по языку ротика. — Блять... — это все, на что хватило Дея. Хидан замер, глядя на млеющего Тсукури. Тот тяжело дышал, прикусив губу; рот на ладони настойчиво продолжал поцелуй. Хидан также не думал останавливаться, внимательно наблюдая за реакцией подрывника из-под опущенных ресниц. Дейдара пока не до конца осознавал, действительно ли хочет взорвать Мацураси прямо сейчас, но движения его языка и пристальный взгляд, подернутый некой пеленой вожделения, отзывались во всем теле очень недвусмысленно. Даже слишком. Когда Хидан разорвал поцелуй и облизал свои губы, пошло причмокивая, подрывник невольно охнул и прикрыл глаза. Низ живота пульсировал, и Дейдара впервые был благодарен Хидану, что тот додумался укрыть его двумя плащами сразу, иначе его торчащий стояк был бы очень некстати. Костер быстро прогревал воздух пещеры, становилось безумно душно. Дейдара хватал ртом воздух, ерзал на месте, пока Хидан играл с его ладонью, растягивая припухшие от долгого поцелуя губы, проходясь языком по ровным рядам зубов, лаская напряженные пальцы. Колени подрагивали, плащи терлись об штаны, под которыми возбуждалась еще одна немаловажная эрогенная зона подрывника. Он почти скулил, блондинистые волосы прилипли к взмокшему лбу, дыхание стало рваным, сердце трепеталось то в глотке, то в паху, перед глазами плыло. А Хидан с улыбкой продолжал, придвигаясь ближе, так близко, что с такого ракурса, Дейдаре казалось, будто он целуется с ним сам. — Не думал, что ты у нас такой неженка, — хмыкнул Хидан, наконец оторвавшись от руки Дея, но не спешил отпускать худую кисть. — Интересно, знал ли об этом джиинчурики, когда трахал тебя? — Да чтоб тебя, гребаный язычник… — выдохнул Тсукури, стараясь не захлебнуться накатившей предоргазменной волной. Еще чуть чуть, и Мацураси удалось бы довести дело до конца. Дейдара мелко дрожал, но уже далеко не от холода. Он попробовал пошевелиться и отдернуть руку, но в предверии сладкой истомы, силы будто покинули его тело, заставляя бездейственно негодовать, прожигая Мацураси взглядом. Хидана забавляло лицо временного напарника: напряженное, с той самой эмоцией, которая всегда была у Тсукури во время их перепалок. Однако яркий румянец, искусанные от возбуждения губы, спутанные волосы и горящие голубые глаза, буквально уничтожающие и одновременно раздевающие язычника одним взглядом, притягивали Хидана, молили о большем почти вслух. При том, что на самом Хидане из одежды были только его штаны, которые тоже не слишком скрывали его возбуждение. В чем-то Дейдара был прав, говоря, что придя в религию, Хидан принял обряд очищения и отречения от многих людских желаний и потребностей. Однако девственником он не был, хотя близость с кем-либо после вступления в Акацуки, вспомнить так и не смог. Неужели именно поэтому лежащий буквально под ним подрывник думает, что Мацураси не силен в этом будоражащем вопросе? Как бы не так. Хидан улыбнулся еще шире и уселся на Дея верхом, все еще держа того за руку. — Ты че творишь? — едва справляясь с эмоциями, выдавил Дей, когда язычник вдруг вытянул из-под вороха плащей его вторую руку. Хидан ничего не ответил, притягивая обе ладони Тсукури к себе. Дейдара задержал дыхание и что-то невнятно промычал: Хидан, ебаный язычник, которого напичкать бомбами и взорвать мало, прямо на его глазах облизнул рот на правой руке, а левую ладонь опустил себе на грудь, где висела цепочка. Языки действовали против воли хозяина, извивались, словно змеи, лизали губы Хидана и его чуть солоноватую бледную кожу, чувствовали прохладу стали подвески и хитрую усмешку в уголках губ. Мацураси не был из любителей долгих прелюдий, да и вообще к сути дела переходил быстро, но с такими интересными дополнениями к процессу встретился впервые. И от этого хотелось испробовать их на себе по полной. Он ерзал на месте, не давая Дею сдвинуть колени, наклонялся к его лицу, чтобы чувствовать частое дыхание у себя на щеках и поближе разглядеть длинные светлые ресницы на прикрытых глазах. Дейдара таял, проваливался куда-то в небытие. У него начался жар, а пятая точка Хидана, усевшегося прямо туда, куда не следовало, приводила в еще больший экстаз. Поднятые руки затекли в плечах, кончики пальцев покалывало, но разливающееся вниз по венам тепло доходило сначала до сердца, а уж потом до мозга, отключая весь здравый смысл происходящего, передавая бразды правления колотящемуся клубку чувств в груди. Язычник и сам был почти на пределе. Долгие поцелуи с языком заводили до искр под веками и чертова узла низу живота, а блуждающий по груди язык, невольно задевающий соски, заставлял вздрагивать и ерзать все сильнее. Дейдара не выдержал первым, застонал сквозь искусанные губы, запрокинув голову назад. Выбившаяся из хвоста челка прикрыла горящее лицо, но Хидану все равно удалось разглядеть довольное выражение подрывника и почувствовать его дрожащее пульсирующее нутро под собой. Рты на ладонях сомкнули губы, языки устало ворочались, прежде чем Тсукури несильно сжал кулаки, прерывая все удовольствие. Хидан, которому до разрядки не хватило совсем чуть чуть, наконец отпустил запястья Дея, на которых уже красовались синяки от захвата, и рывком склонился к его шее, прогибаясь в спине на согнутых руках, чтобы как можно сильнее прижаться пахом к беспомощному после оргазма Тсукури. — А это будет от меня, — хриплый шепот раздался над ухом, пьяня звучанием чужого голоса. Почувствовав укус, Дейдара охнул от боли и попытался вырваться, до крови вцепившись ногтями в спину язычника. Хидан не прекратил, только сильнее сжал зубы, чувствуя металлический привкус на языке и приближение конца. В последний раз махнув бедрами, он прорычал сквозь сомкнутые челюсти и зажмурился до звездочек. Когда Тсукури окончательно покинули все силы, Мацураси отступил, утер губы тыльной стороной ладони и быстро слез, отползая подальше. Костер без дров и сухих веток почти полностью прогорел, в пещере снова холодало. Хидан забросил еще парочку в тлеющий огонек и уселся рядом, спиной к охуевающему подрывнику. Укус на шее тупо ныл, но спасибо и на том, что Хидан додумался сделать его подальше от засоса. Будто специально пометил, как свою собственность. — Выходим на рассвете. А сейчас спи, и только попробуй что-нибудь спиздануть, я тебя прирежу, — ледяным тоном произнес Мацураси, не оборачиваясь демонстрируя косу. Дейдара фыркнул и хотел было показать в спину сраному язычнику средний палец, но сил не было даже на то, чтобы поднять голову, и вскоре Тсукури уснул, стараясь не думать о произошедшем. Дейдара проснулся от того, что его кто-то небрежно будто пнул ногой, а потом услышал недовольное «Златовласка, подъем!». Сон был на удивление крепкий и спокойный, поэтому вставать не хотелось. — Блять, не зли меня, мы и так из-за твоих истерик ночь целую потеряли, поэтому сейчас надо торопиться! — громкий голос Хидана над головой дал чётко понять, что выспаться всё-таки не удастся. Подрывник нехотя поднялся, выпутываясь из двух плащей. Подняв на язычника сонные глаза, в которых бесились искры бунта, он протянул ему любезно предоставленный ночью плащ. В голове крутились сцены, произошедшие несколькими часами ранее; страшно хотелось в душ. Дейдара думал о том, что давненько так позорно не спускал в штаны; и о том, что не помнит, чтобы когда-либо так сильно возбуждался. Ночью от губ и языка Хидана его буквально плавило. — Смотри только в депрессию не уйди, неженка, — Мацураси, заметив тяжелые думы на лице напротив, снова начинал глумиться. Самое странное, что он это даже не контролировал, просто хотелось постоянно поддевать блондинку, чтобы потом это перерастало в перепалку. — Отъебись. Новый след на шее неприятно заныл, заставляя Дея на секунду вернуться в тот момент. Стало чуточку труднее дышать. — Нихуя мы заговорили! — Хидан уже откровенно улыбался и наслаждался ситуацией, — А ночью, когда ты в меня своим стояком упирался, ты был чуточку сговорчивее. — Сказал человек, который кончил от трения членом об чужой живот, — Дей честно не понял, когда принял правила этой потасовки, но снова начинал закипать. Малиновые глаза опасно сверкнули и язычник подошёл вплотную, смотря не гневно, но предупреждающе. Поскольку Дей был немного ниже, ему пришлось запрокинуть голову, чтобы также с вызовом посмотреть в ответ. Его бесила эта ситуация. Какого хуя этот извращенец вообще полез целоваться с... с его ротиком на руке, блять. Нет, Дей не присваивал себя к лику святых и честно смог бы признаться, что свои дополнения на ладонях он использовал не только для создания шедевров. Дрочка была всегда ахуенной – факт. Но целоваться с другим человеком... Это было что-то новенькое, и явно стоило запомнить этот эффект. Кстати, о ротиках. Тсукури был готов провалиться сквозь землю – языки почувствовали Хидана рядом и с интересом высунулись, посылая вибрации по рукам, чтобы те доставили их к желаемому. Просто. Блять. Пиздец. Даже собственное тело его предало. Дейдара не сразу понял, что пауза затянулась, что они слишком долго стоят и лупят друг на друга, что зуд в ладонях усиливался. Бесит. Как же бесит. — Ты, извращенец, сам ко мне вчера полез, поэтому сейчас стоять и смотреть с угрозой просто глупо! Нахуй ты вообще меня на себя положил!? — лучшая защита - нападение, поэтому Дей не придумал ничего лучше, кроме как свалить всю ответственность на Хидана. — Ну ахуеть можно! Я тебя, сука, как королеву сначала на руках тащил сюда, а потом отогревал, чтобы ты не откинулся от обморожения, и я ещё после этого извращенец! — Это не я полез к тебе сосаться, а потом терся, как заведённый! В следующую секунду Дейдара издал хриплый выдох. Удар затылком и лопатками об стену, а крепкая рука на шее на секунду выбили весь дух. Глаза Мацураси метали молнии, а пальцы на шее с каждой секундой сжимались все сильнее – ещё чуть-чуть и сломают. Тсукури на автомате вцепился в его руку пальцами, пытаясь высвободиться, ибо воздуха стало не хватать очень быстро, и он начал терять сознание от асфиксии. Забавная штука – фетиши; то, что возбуждает сильнее всего, в следующий момент становится причиной смерти. — Придушу суку, — Хидан шипит сквозь зубы, едва ядом не плюётся, а Дей его не понимает, — Я тебя, блондинка, последний раз предупреждаю: научись вовремя закрывать свой блядский рот, иначе тебе пиздец! Рука на шее резко теряет хватку, и Дейдара падает плашмя под ноги язычника, заходясь хриплым кашлем. — Вставай и выходим, — голос у Хидана холодный и не терпящий возражений. — Ебанутый, — Тсукури ещё кашляет, но слова вылетают достаточно звучно. Мацураси сделал вид, что не слышал этого.

***

Путь до пункта назначения занял ещё сутки, которые прошли в тишине. Лететь пришлось достаточно высоко, чтобы вражеские шиноби их не засекли, но иногда красивые виды все-таки просачивались через облака. Дейдара пытался наслаждаться полетом и не думать том, как же ему, блять, холодно. После удушения шея болела просто нещадно. Останутся ещё и синяки от пальцев – он уверен. Ещё бесила мысль, что не избежать допроса от Сасори, который явно не слепой и точно увидит пару новых фиолетовых гематом на шее и запястьях. Как же они все заебали! Один чокнутый на своей религии извращенец, а второй проходу не даёт, будто мама-утка. Хидан ещё вначале полёта лёг на спину, закинул руки за голову и просто лежал на расслабоне. Летать он не очень любил, но больше ничего не оставалось. Переодически он прожигал спину Тсукури, но тот ни разу не обернулся. Мацураси залипал на пакли-волосы, развеивающиеся от ветра и вспоминал, какие они мягкие. Хотелось прикоснуться ещё раз, намотать их на кулак и придвинуть лицо пиздливого подрывника к низу живота, а потом ещё ниже, и... И чтобы, сука, захлёбывался, давился, но смотрел также с вызовом, как и всегда. Когда до храма оставалось пара километров, они сошли на землю и стали приближаться более незаметно. Ещё издалека Дейдара с помощью своего устройства на левом глазу сфотографировал дозорных, стоящих по периметру. Маленькие жучки-бомбы уже достигли пункта назначения и только ждали команды, чтобы превратить в фейерверк сразу десять человек. — Охрана и правда не сильная, но мы не знаем, сколько их ещё внутри сидит, — Дей начал рассуждать вслух и поймал себя на том, что это была первая его фраза, адресованная Хидану, с момента ругани в пещере. — Похуй! Покромсаю всех! Джашин-сама сегодня будет доволен! — Хидан был настроен воинственно. Он то и дело сжимал рукоять косы в руках, держа её наготове. Последние события разожгли в нем огонь, и нужно было срочно выпустить пар. Язычник кожей ощущал желание убивать. Дейдара только закатил глаза на высказывание о Джашине. Вступать в полемику с этим фанатиком не было ни сил, ни желания. Нужно было закончить миссию и поскорее вернутся в Амегакуре, чтобы наконец закончить эту несчастную миссию, но прежде всего – душ. Они подобрались почти вплотную, и подрывник не стал терять время зря, сложив печати и выкрикнув первое за этот бой «Кац!». Раздалась череда небольших взрывов, и с внешней охраной было покончено. Как известно, ни Хидан, ни Дейдара не были фанатами тихих операций: оба неслись всегда напролом и действовали громко. Стоило десятку трупов с взорванными черепами коснуться земли, Джашинист с истошным воплем полетел на главный вход, буквально выискивая новых жертв. Информации о свитке было немного: он находился в этом храме, и его хранителем был один из главных монахов, поэтому задача была проста — убить всех и найти нужного, а потом забрать свиток. В Дейдаре разгорелся азарт взрывать все перед собой почти сразу, как он услышал первый крик жертвы язычника и не менее безумный крик Хидана. Это было желание не просто показать своё искусство миру, а показать этому ебанутому джашинисту, что он тут не один что-то может. Пара минут понадобилась, чтобы создать птицу и взлететь над территорией храма. Картина была маслом: Хидан машет косой направо и налево, нанизывая на ее лезвия всех без разбора. По расчетам, которые дал Какузу, в храме не должно было быть много противников, поэтому миссия была несложная. Дей решил тоже поучаствовать, поэтому бомбы сыпались с неба как снегопад, взрывая монахов и разбрасывая их кишки по внутреннему двору. Лидер оказался прав, вдвоём они действительно были силой – трупы прибавлялись один за другим, но со стороны это выглядело ужасно и мерзко: разбросанные внутренности и изуродованные тела. Хидан вошёл во вкус и кромсал всех, кого видел, прорезая тела жертв насквозь, отчего его руки, шея и часть лица были покрыты кровью соперников, делая его похожим на самый страшный кошмар. Пожалуй, их совместная работа подходит только для геноцида. Подрывник уклоняется от очередной атаки снизу: кунай с взрывной печатью пролетает мимо, следом пикирует птица, уклоняясь от техники стихии ветра, которая летела прямиком в нее. Честно, Дейдара бы с удовольствием подорвал бы этот храм к чертям с помощью одной С3, но был риск задеть напарника, а потом собирать его по частям. Почему-то, этого не хотелось и хотелось одновременно. Тсукури обезвредил ещё пару противников и принялся вычислять их первоначальную цель среди этого хаоса. Монахи, как назло, были на одно лицо, в своих термо-кимоно, которые защищали их от низких температур. Взглядом Дейдара успел выцепить троих шиноби, которые, скорее всего, были тут для охраны. Техники Страны Снега были ему неизвестны, соответсвенно, ожидать можно было чего угодно. Стоило этой мысли пронестись в голове, как до слуха донеслось: — Стихия Льда: Вихрь! Подрывник опустил глаза на источник звука и увидел направленную на себя руку, а в следующую секунду на него обрушился воздушный поток с льдинами. Выглядело, как расстрел сюрикенами на вылет. Дейдара едва успел спрятать в сгибе локтя глаза, как через пару секунд птица, проткнутая насквозь сотнями льдинок, полетела прямиком вниз. Удар получился сильным; Тсукури не успел сохранить равновесие, поэтому отлетел прямиком на землю, ударившись спиной. Пара секунд как в тумане, прежде чем над ним навис монах, держа в руке какой-то необычный кунай: прозрачный, будто льдина, острие аж поблескивало от бликов солнца. Мгновение, и кунай направлен прямиком между глаз Дейдары. Наверное, это тот самый момент, когда жизнь проносится перед глазами за один миг. Подрывник даже не успел издать крик и зажмурился, готовясь встретить смерть так глупо и на такой ебаной миссии. Секунда, другая – ничего. Дейдара открыл глаза и увидел наконечник куная перед своими глазами и застывшую гримасу боли на лице неудавшегося убийцы. Опустив взгляд, он увидел три лезвия, которые насквозь прошли в тело, уродуя его до кровавого месива. С трёх наконечников быстрыми струями капала кровь, а её запах бил в ноздри настолько сильно, что Дея затошнило. — Эй, чего расселся?! Вставай, будем искать этого сраного монаха и его ебаный свиток! Хидан подошёл и рывком достал косу из уже трупа, отчего густые брызги крови попали на Дейдару, пачкая милую мордашку уродливыми каплями. Он поднялся и огляделся. Пиздец. Не меньше двух сотен трупов лежали друг на друге, а некоторые по частям; снег буквально утопал в литрах крови, с некоторых мест поднимался чёрный дым от взрывов. В воздухе стоял насыщенный металлический запах крови, гари и подпаленной плоти. Дейдара опустил глаза на монаха, который едва не убил его и увидел отличие от других: на груди красовался какой-то местный символ, но если оглядеться, то именно такой был только у одного. Тсукури подумалось, что удача штука странная. — Мы его нашли. — А? — Мацураси обернулся, непонимающе смотря на Тсукури. Дей наклонился к телу, запустил руку под кимоно, и прямо за символом лежало то, что они искали — свиток, перетянутый чёрной веревкой. Хидан лишь присвистнул. — Наконец-то! Все, создавай своё пернатое и полетели в Страну Дождя! Мне этот снег уже поперёк глот- — Спасибо, — перебил его Дейдара и сказал то, что должен был. Как бы он не относился к Джашинисту, но если бы не он, то лежать ему покойником в холодном красном снегу. Язычник только хмыкнул в ответ.

***

Обратный путь предвещал быть веселым еще до того, как Дей наладил курс на убежище. Во время боя он потратил больше чакры и глины, чем ожидал, поэтому птицу пришлось создавать из жалких остатков – она еле умещала на спине двух отступников, так что они сидели практически вплотную. Хидан сначала даже взбираться не хотел, орал, что лучше пойдет пешком до самого Амегакуре, чем полетит «в обнимку с блондинкой». Дейдаре, задолбавшемуся терпеть холод и причитания язычника, было уже абсолютно насрать, но только он собрался взлетать в одиночку, Мацураси вдруг молча уселся сзади, спиной к спине, и приказал лететь. Дейдара также молча послушался. В отличие от быстро регенерирующего Хидана, у Тсукури сил не было даже огрызнуться в ответ. Дейдара принял решение не обращать внимания на Хидана почти сразу. Он просто наслаждался полетом и чуть-чуть глумился над дискомфортом Джашиниста, который не питал любви к такому виду передвижения. На самом деле, как бы трудно в этом не было признаться, подрывник не любил врать себе и понимал, что за эту миссию с язычником стало не то, чтобы комфортно, но сносно. Чуть больше, чем сносно. Часто его всё также хотелось подорвать к чертям или зашить рот, чтобы не слышать этот поток мата, но внутренне Дейдара не мог быть не благодарен за спасение жизни. За спасение жизни два раза. Про то, что было между двумя спасениями, он честно пытался не думать. Но пару раз эта мысль червяком проползала в мозг, и Дей рассуждал, почему это вообще произошло. Окрестить Хидана извращенцем проще всего, но он прекрасно помнил, как эта монашка чуть его пополам не разрубила; тогда в малиновых глазах чётко плескалась ярость и ненависть, что сомневаться в намерениях не приходилось. Через какое-то время Дей сдался и решил, что если быть честным с собой, то до конца. Он проебал момент, когда его перестало кидать в слепую ярость при упоминании Хидана; сейчас, если думать о нём, то все было очень мутно. Дей уже не хотел его убить. Он. Просто. Его. Хотел. Тсукури был уверен, что если у них будет секс, то это будет ахуенно. Он был не новичком в этом деле, поэтому понимал, что горячий темперамент Хидана где-то лучше запихать ему же в задницу, а где-то наоборот – он ему поможет хорошо «запихнуть» в задницу. Все эти его «блондиночка» и «шлюшка» реально задевали, за оскорбление волос Дей был готов его придушить, а потом вся эта грубость и маты, и горячие поцелуи с его ладонями... Мысленно подрывник покрыл себя матом. Вывод напрашивался сам собой: Хидана он хочет до дрожи в коленях, но это не отменяет того факта, что язычник ведёт себя как скотина, поэтому хуй ему на ножках, а не легкий секс. Дей может и шлюшка, и тут Хидан прав, но даже у шлюшек есть гордость и не менее сложный характер. Тсукури сам себя сажал на короткий поводок зависимости от секса этим каминг-аутом себе, но это лучше, чем заниматься херней и отрицать очевидное. Хидан тем временем находился в каком-то странном состоянии. Вся ситуация его и бесила, и забавляла, и вводила в ступор одновременно. Теперь руки чесались не взяться за косу и срубить к чертям блондинистую башку, а схватить гребаного Тсукури за извечные патлы и выпытать то самое выражение его лица, которое он наверняка показывал уже многим, будучи втраханным в хлипкую кровать дешевой гостиницы. И Хидана это невероятно бесило и привлекало – рты на ладонях подрывника ублажали отменно, и это факт. И вообще, сраный камикадзе в последнее время занимал слишком много места в его голове. То нарывается на драку, грозясь взорвать чуть ли не планету, и выбешивает до слепого желания убивать, то млеет как девчонка от одних прелюдий и одним видом заставляет позорно кончить в штаны. Этот контраст нехило играл на нервах, и Хидан совсем перестал понимать себя. Однако, как ни странно, терпеть Тсукури стало легче. И намного. Признаться в этом было трудно, но Хидан постарался прислушаться к своим ощущениям и всецело довериться им. Прислушался. Доверился. И понял. Дейдару он хотел. И далеко не в напарники. Фантомные прикосновения его языков к телу, вид раскрасневшегося лица и дрожащих ресниц, прикрывающих покрытые пеленой возбуждения голубые глаза – Хидан согласился бы даже нарушить некоторые заповеди Джашина, чтобы хоть еще один раз подмять Тсукури под себя. Не ради драки, а чтобы дать понять, кто здесь лучше разбирается в прелестях любовных утех – блондинчик-шлюшка или тот, кто теперь во всех подробностях знает о его слабых эрогенных местах. Довольно хмыкнув, Мацураси посмотрел на Дейдару через плечо. В глаза сразу бросился засос на шее, оставленный Гаарой. Мимолетная расслабленность от приятных мыслей снова сменилась раздражением. В купе с неудобной позой и острыми лопатками Дея, упирающимися ему в спину, существование в добром здравии наглого однохвостого джиинчурики приводило Хидана в тихий гнев. Еще раз он появится рядом с патлатым – легким испугом не отделается. И плевать на то, что Пейну он нужен в более менее приемлемом состоянии. Хидан с радостью покажет Гааре, что не стоит делать с взрывными блондинами, а потом отрежет ему голову и закопает в его любимый песок. На веки вечные. Тсукури будет только его шлюшкой. Потому что тупой подрывник теперь его маленькая слабость и большая головная боль. Но Хидану нравилась боль, поэтому можно и потерпеть. Однообразный пейзаж белоснежной ледяной пустыни угнетал, Дейдару без конца клонило в сон. Собачий холод пробрался под плащ, который трепало ветром, и даже высокий ворот и длинные рукава не защищали от мороза. Спасало только то, что сзади сидел Хидан, и от него шло хоть какое-то тепло. Дей неосознанно отклонялся назад, чтобы согреться. Глаза закрывались сами собой, птица то снижалась, то вновь летела ввысь. — Ты можешь держать одну высоту или нет? Я уже охерел от этих перепадов! — недовольно произнес Хидан, когда в очередной раз глиняная птица вильнула вверх вниз. — Или ты, как ссышь, так и летишь, криво? — Заебал, я вообще-то из последних мать их сил тащу нас обратно, а ты еще и возмущаешься! — вспылил Дейдара, обернувшись через плечо. — Сейчас скину нахер, и реально пешком пойдешь. — Только попробуй. — Заткнись. И снова воцарилась тишина. Лишь ветер свистел в ушах, и птица периодически шуршала крыльями. Половина пути была позади. Спать приходилось урывками, сидя, дрожа и стуча зубами от пробирающего до костей холода. Хидан молчал, Дейдара тоже экономил силы, не затрачиваясь на пустые перепалки. Да и спорить было по сути не о чем, хотя без разговоров становилось скучно. Тсукури прислушался к тихому дыханию за спиной и прикрыл глаза, но резкий окрик не дал ему задремать. — Эй! Опять дрыхнешь? Мы так разобьемся к чертям, и плакала наша миссия, — ощутимый толчок локтем под ребра сопутствовал словам Хидана. Дейдара ойкнул и зашипел, толкаясь в ответ. — Да я в этой вечной мерзлоте и тишине скоро с ума сойду, тогда точно навернемся! Мацураси что-то прорычал-пробубнил, но из-за ветра Дей его не расслышал и переспрашивать не стал. Гордость вдруг взыграла в одном месте, хотя каких-то два дня назад оба чуть в штаны друг другу не залезли. Навязчивые мысли изворотливо выбрались из глубинок сознания, заставляя невольно покраснеть и положить руки на низ живота, где снова свернулся знакомый клубок чувств. — Еще и дрочишь там что ли? — гоготнул Хидан, глядя на Дея через плечо. — У меня пальцы просто окоченели, придурошный! — вздрогнул Тсукури под хриплый смех язычника. — Ты то не мерзнешь, джашинист херов! — Естественно! Джашин-сама даровал мне бессмертие, а я щедро отблагодарил его новыми жертвами! — самодовольно ухмыльнулся Мацураси. — Как ты вообще пришел к этой… религии, или во что ты там уверовал… — с ноткой заинтересованности сказал Дейдара, чувствуя как в беззвучном смехе подрагивает спина Хидана. — Все очень просто. Задолбался жить в своей наискучнейшей деревеньке и пошел искать приключений на жопу, — снова хмыкнул Хидан, но вышло как-то странно грустно. — Вообще, я сколько себя помню, всегда был один. Предков не знал, рос на улицах этого чертового Скрытого Источника в окружении идиотов, которые не умеют сражаться, а только бабки считают. Какузу бы там понравилось… Дейдара решил не прерывать паузу, внимательно вслушиваясь в неожиданно слишком серьезный голос за спиной. — Ну и как-то со временем понял, что жить мне там тошно, и прирезал всех этих тщеславных ублюдков, забывших о войнах и запахе крови… Мурашки побежали по спине до затылка, и Дей невольно поежился. Несмотря на то, что он сам собственноручно взорвал родную деревню, от слов Хидана на долю секунды стало жутко. — А потом я ушел и случайно наткнулся на последователей Джашина. Они рассказали мне о бессмертии, и я согласился принять волю нового бога. Дейдара угукнул и вздохнул. История Хидана чем-то напоминала его собственную, но ему все равно было интересно узнать о прошлом этого ярого язычника. Только вот спать захотелось еще больше. — Блять, я наоборот тут распинаюсь, чтоб ты не дрых, а ты опять кумаришь! — новый толчок под ребра вырвал из полудремы. Подрывник хотел было развернуться и врезать Хидану, чтобы тот уж точно свалился вниз в непроходимые снега, как вдруг Мацураси вскочил в полный рост и тыкнул пальцем куда-то вдаль. — Ебать, граница! Сквозь белую дымку Дей не видел ровным счетом ничего, сколько бы не щурился и не приближал горизонт с помощью прибора на левом глазу. Только спустя пару минут, когда снежные облака начали рассеиваться, Тсукури увидел четкую линию – вечные льды и снега таяли, переходя в грязь и темно-зеленую низкую поросль травы и куцых кустов. Когда птица пересекла условную черту, воздух потеплел, и влажность заполнила легкие, мелкими каплями оседая на коже. Дейдара поймал себя на мысли, что им не мешало бы где-нибудь передохнуть и помыться, так как после ожесточенного боя они оба насквозь провоняли кровью, потом и дымом. Тем более, что запас чакры неумолимо подходил к критическому минимуму. Пока Хидан чему-то разгоряченно возмущался, активно жестикулируя у Дея за спиной, подрывник тщательно обыскивал территорию в поисках места для привала. Небольшое озеро, окруженное высокими деревьями с одной стороны и скалами с другой, показалось отличным вариантом. — Слышь, бомбанутый, мы как-то низко летим. Опять спишь на ходу? — прорычал Хидан прямо на ухо Тсукури, почти касаясь его губами. — Я устал, передохнем пару часов внизу, религиозный ты шизик, — рыкнул в ответ Дейдара, отпихнув нарушителя его личного пространства. Впрочем, в другой ситуации, возможно, он был бы не против такой близости. Но такие мысли Дей решил оставить при себе. Языки на ладонях как нарочно высунулись и облизнулись, словно в предвкушении, и Тсукури поспешил спрятать руки в карманах. Глиняная птица мягко спланировала вниз, усаживаясь на землю. Дейдара спрыгнул первым, тут же сбрасывая плащ. Хидан последовал его примеру. — Ого! Мы купаться что ли будем? — присвистнул Мацураси, пробуя температуру воды уже босой ногой. — Прохладненько однако. Дейдара заходить в озеро не спешил, тупо уставился в широкую спину Хидана, разглядывая его от пепельного затылка вниз по линии позвоночника до резинки штанов, и неумолимо краснел, не то от нахлынувших недавних воспоминаний, не то от злобы на самого себя и волнующую дрожь в кончиках пальцев. Когда же Хидан повернулся лицом, демонстрируя оголенный торс, то тут даже сжатые кулаки не смогли угомонить возбужденные языки на ладонях, которые прекрасно помнили терпкий вкус бледной кожи и мягких губ язычника, стоящего напротив. Тсукури зажмурился и поспешил отвернуться, чтобы ненароком не словить стояк. — Иди первый, я посторожу вещи, — кивнул Дей в сторону разбросанных по траве плащей и воткнутой в землю косы. — Так неинтересно, блондинчик, — с наигранным разочарованием протянул Хидан и стих. Дейдара подумал, что тот наконец решил лезть в озеро и не отсвечивать своим до жути идеальным прессом, но всплеска воды за спиной не последовало. Стало быть, Мацураси еще где-то на суше. — Пойдем. Я научу тебя плавать, — томный голос неожиданно раздался над ухом, и Дейдара вздрогнул, чувствуя чужой язык на своей шее, в том самом месте, где зиял кровоподтек от недавнего укуса. Тсукури попробовал отшатнуться, отпрыгнуть, сбежать любым способом, но голые ступни будто приросли к траве, а сердце билось где-то в горле, не давая нормально высказать недовольство. — Отъе… бись… — выдохнул подрывник, едва не теряя сознание, когда прохладные пальцы пробежались от плеч к запястьям, а после осторожно коснулись уголков ртов на ладонях, мягко раздвигая их в стороны указательным и средним пальцами. Языки тут же обвились вокруг, предательски выдавая возбуждение хозяина. А у Хидана медленно, но верно срывало крышу. Наигравшись со ртами, он вынул пальцы, цепляя ими край футболки Дея. Тсукури послушно дал снять ее с себя, оставаясь в одних штанах. От резкой смены температуры худощавое тело тут же покрылось мурашками, а дыхание сперло до хрипов. Хидан коснулся губами дрожащего плеча, вдохнул запах светлых волос, доходящих почти до середины спины подрывника, а после уверенно положил ладони ему на талию и медленно, не оборачиваясь, двинулся в сторону озера. Дейдара следовал за ним, не в силах противостоять его настойчивым действиям. Когда обеих пар босых ног коснулась приятная прохлада озера, Хидан остановился и опустил ладони на бедра Дея, стягивая последний элемент одежды с тела подрывника. — Стой! Ты че творишь? — наконец совладал с собой Тсукури, тормозя шаловливые руки. — Я больше не хочу ходить в мокрых штанах, а ты? — усмехнулся Хидан, намекая на своеобразный финал их ночи в пещере. Дейдара не понимал, почему он впервые так смутился, когда с него снимали одежду. Обычно шмотки слетали с него незаметно, так как лишь мешались во время процесса. Однако здесь и сейчас совсем не та ситуация – они просто должны отмыться и отдохнуть после дороги. Так какого черта в голове сумбур, состоящий лишь из мыслей о полуголом язычнике, затаскивающем его в озеро? — Я сам, — пробубнил Дейдара, отцепляя от себя чужие руки. Хидан позволил, но не отвернулся. — Не смотри, извращенец! Мацураси цыкнул и встал спиной, принявшись избавляться от своих штанов. Дейдара справился с этой задачей первым и тут же нырнул в озеро, не давая джашинисту увидеть себя в неглиже. Хидана окатила волна брызгов, послышался тихий смех. — Че ты ржешь, холодно вообще-то! — почти взвизгнул язычник и нырнул следом. Озерная вода хоть и остыла к вечеру, но остудить буйные головы двух отступников не смогла. И если Дейдара еще хоть как-то пытался анализировать происходящее, то Хидан действовал по зову своего внезапного влечения к бесячему подрывнику. Он воспользовался моментом, когда Дей потерял его из вида под водой, и приблизился вплотную, выныривая прямо перед ним. Тсукури ойкнул и присел в озеро по шею, прикрываясь руками. Хидан в полный рост навис сверху; вода на такой маленькой глубине едва доходила до пояса. Дейдара не знал куда деть взгляд, метавшийся от довольной ухмылки язычника до низа живота, прикрытого лишь водой. Хидан ухмыльнулся еще шире и протянул руку, чтобы дотронуться до мокрых золотых прядей, красиво вьющихся по худым плечам. Пропустив волосы сквозь пальцы, Мацураси коснулся лица Дея, ведя большим пальцем по приоткрытым губам. Дейдара тщательно искал в себе чувство отвращения, но не находил. Только сбивчивое дыхание и узел внизу живота легкими бабочками кружили голову. Хотелось взвыть от бессилия, но лучше, чем просто встать из воды, пытаясь грозно смотреть в рубиновые глаза, подрывник ничего не смог придумать. У Хидана сводило мышцы от желания наброситься на блондина. Остальное надежно скрывала вода. — Опять домогаешься, чертов язычник? — наконец сказал Дей, когда игра в гляделки повысила напряжение до предела. Мацураси молчал и едва заметно улыбался. Тсукури это злило, и он почти был готов врезать по довольной роже джашиниста, когда мозг окончательно отключился от здравого смысла. Дейдаре стыдно было признать, но целовался Хидан охуенно. Прикусывал губы, играл с языком, полностью беря контроль на себя. У Тсукури под веками бесились искры и дрожали колени. Он твердо уперся руками в грудь Хидана, стараясь сжать кулаки. Пальцы не слушались, а языки на ладонях вновь высунулись ласкать бледную кожу. Хидан улыбнулся сквозь поцелуй. Чувствуя слабость в теле подрывника, он бесцеремонно подхватил того за ягодицы, сжимая их пальцами до синяков. Дейдара недовольно промычал от боли, но тут же снова расстаял. Воздух в лёгких кончался, и Хидан нехотя отстранился, тяжело дыша в унисон с Деем. Тсукури определённо нравилось, но так просто сдаваться в руки ебучего религиозника он не собирался. Когда Мацураси потянулся за новым поцелуем, подрывник быстро прикрыл его рот ладонью, а вторую руку запустил под воду, обхватывая пальцами виднеющийся стояк. Хидан вздрогнул, в алых глазах заплясали черти. Рты на ладонях подрывника работали языками одновременно, доставляя неистовое удовольствие. Пальцы скользили по плоти вверх вниз, то быстро, то замедляясь в нужное время, не давая кончить раньше. Жаркий поцелуй доводил до исступления, и Хидан почти забыл, что вообще-то он здесь главный. Его руки на заднице Дея огладили мягкие округлости и осторожно заскользили между. Подрывник напрягся, чувствуя небольшое давление, но тут же расслабился, давая сразу двум пальцам одной руки проникнуть внутрь. Вторая рука Хидана переместилась на его член, сжимая у основания. Язычник наконец разорвал поцелуй и склонился к шее блондина. — Слишком медленно. Нужно вот так, — возбужденно прошептал джашинист и одновременно задвигал и пальцами внутри Дея и рукой на его стояке. Тсукури охнул и закусил губу, упираясь лбом в плечо Хидана, стараясь устоять на подкашивающихся ногах. Свободной рукой пришлось уцепиться за спину язычника, от удовольствия впиваясь ногтями в кожу, оставляя красные полосы. Мир сжался до размеров озера. Ритмичные движения рук, языков, горячее дыхание и неразборчивый шепот, тихие стоны и плеск воды – Дейдара почти терял сознание в экстазе, а Хидан все больше убеждался в том, что иметь три рта это лучшая в мире модификация тела. Он добавил внутрь третий палец, двигая глубже и настойчивее; громкие стоны ласкали слух покруче ладони с языком на его собственном члене. Несмотря на предоргазменное состояние, Тсукури все еще охуенно дрочил, так что ноги сводило, как после разрядов тока. Язычник едва сдержал позорный стон и шумно вдохнул. Волосы Дейдары пахли порохом и ветром, кожа на вкус была чуть солоноватой и такой горячей, что во рту пересыхало. Хидан хищно облизнулся, прихватил зубами след от укуса на шее блондина и тут же двинул пальцами внутри, задевая на простату. Подрывник закатил глаза и потерялся в ощущениях наслаждения и боли, кусая губы, чтобы не стонать в голос. Секс с Гаарой теперь казался не более, чем наигранной порнухой. В голове творилось что-то невероятное: он, ценитель прекрасного искусства взрыва, и этот ебучий джашинист, язычник и матершиник, стоят посреди какого то сраного озера и задыхаются, тонут друг в друге, дрочат, как в последний раз. Но самое странное — ему это пиздецки нравится, до ужаса, до невъебенно пошлого хлюпанья пальцев Хидана в его заднице и его горячего члена в ладони, до искусанных в кровь губ и ноющей от засосов шеи. Кроме матов на ум на ум приходит только одно — если Хидан посмеет остановиться, то отправится прямиком в ад, причем по кусочкам, которые Какузу хер сошьет воедино. Мацураси ощущал полнейшее безумие происходящего – совать пальцы в своего практически заклятого врага и дрочить ему, теряя последнюю связь с реальностью от звонких стонов, совершенно входило в планы их миссии, но остановиться Хидан не мог, оставляя все новые и новые засосы-укусы на тонкой шее, сжимая член и надавливая на простату одновременно, чтобы уж точно заставить Дея понять, кто здесь шлюха, которой положено подчиняться, а не выебываться взрывами. Член в руке Хидана дернулся и запульсировал, и Дейдара кончил первым, дрожа всем телом и выдыхая невнятно: — Ебаный язычник, как же охуенно... Хидан мысленно согласился, что давно ему не было так пиздато, поэтому громко послал нахуй Джашина с его правилами и кончил следом, закатывая глаза к ночному небу над головой. Тсукури не смог удержаться на ногах и обмяк, опускаясь в воду. Хидан бережно придержал его, не давая уйти в озеро с головой, прижимая к себе. Вода приятно холодила разгоряченную кожу, сбивая мелкую дрожь в телах. Дейдара спрятал лицо, утыкаясь носом в шею Мацураси. Язычник усмехнулся, но сказать ничего не успел. — Я тебя взорву нахуй, если ты сейчас что-нибудь спизданешь, — констатировал Дей, и Хидан молча кивнул. Выйти из озера практически в обнимку с джашинистом, было бы полным пиздецом и потерей итак уже расшатанной гордости, поэтому Тсукури, справившись с нахлынувшей волной всевозможных эмоций от обжигающей ярости до какой-то сумасшедшей степени наслаждения, бесцеремонно выкрутился из поддержки сильных рук и метнулся к берегу. Благо плащ лежал в траве недалеко от воды, и щеголять с голым задом на виду у Хидана пришлось буквально пару секунд. Хотя после случившегося стесняться было как-то глупо, но Дейдара все равно смутился, слыша оценивающий свист Хидана и фразу «‎классная попка, блондиночка»‎. Натянув одежду прямо на мокрое тело, подрывник нашел место под деревом, лег и практически сразу же уснул. День был изнуряющим во всех смыслах. Хидан же просидел в воде до тех пор, пока даже его регенерирующее тело не стала пробирать крупная дрожь, и его план дождаться рассвета, плавая в озере, провалился с таким же громким треском, как стучали его зубы от холода. Выбравшись на берег, он не стал заморачиваться с поиском места для ночлега, небрежно надел штаны и развалился прямо на траве, скомкав плащ под головой. Утром оба нукенина не проронили ни слова, и если Дейдара чувствовал себя как-то неловко из-за ущемленной гордости, то Хидан просто не знал, что говорить в таком случае, а отпускать очередные колкости в сторону подрывника не было настроения. Оставшееся время в дороге до убежища они провели в полной тишине, хотя и не раз пересекались взглядами, от которых бежали мурашки и голову заполнял приятный туман.

***

В Амегакуре тоже стоял туман, только вовсе не такой легкий и дурманящий, а скорее безобразно плотный и снижающий видимость до критического минимума, так что высокие шпили башен деревни едва виднелись сквозь серую влажную дымку. И сколько бы Сасори не пытался высмотреть на расплывчатом горизонте белую точку – глаза лишь тупо закрывались от усталости, и тошнотворное чувство пустоты холодило душу, если таковая была у его кукольного тела. Очередной день, который по идее был завершающим для всей этой истории с примирительной миссией, Акасуна ловил себя на том, что без конца отвлекается от работы с деталями марионеток на созерцание мрачного пейзажа за окном мастерской, от которого уже тянуло блевать, если бы он мог. «Как будто что-то в нем изменится за пять минут» — скептически мыслил Сасори, снова погружаясь в процесс. И снова ровно через пять минут смотрел в окно. Все свершилось ближе к полудню; грозовые облака немного рассеялись, дождь прекратился, и Акасуна понял – Пейн уже знает, что эти двое вернулись. Но, как ни странно, никто не вышел их встречать. Акацуки хоть и были организацией, даже жили под одной крышей, однако назвать друг друга добрыми товарищами не могли. А Сасори просто решил не отсвечивать, хотя где-то в глубине боялся увидеть то, каким Дейдара зайдет в кабинет Лидера, где их с Хиданом уже ждали все остальные нукенины. Тсукури вошел первым, за ним Хидан – не толкаясь, не сшибая двери с петель, чтобы влезть один вперёд другого. Даже слова не сказали. С виду спокойные, сосредоточенные, живые и здоровые, хоть и явно уставшие с дороги, нукенины смиренно передали Пейну свиток и кратко отчитались о прошедшей миссии. Если бы у Сасори мог дергаться глаз, то это выдало бы весь его нервяк с головой. То, как Дейдара искоса поглядывал на Хидана и едва заметно краснел, а тот в свою очередь нахально лыбился, будто бы доволен успешным завершением миссии – чутье подсказывало, что между этими двумя явно произошло нечто большее, чем описал Дей в докладе. Акасуна сверлил Хидана взглядом, нервно сжимая кулаки. Кажется, кроме него этого никто не замечал, что бесило до хруста в костяшках. Акацуки пребывали в странном изумлении, так как почти все из присутствующих готовы были ставить на кон собственную голову, что Дейдара и Хидан в силу своих бешеных характеров и убийственных способностей переубивают друг друга еще в первые часы. Пейн выглядел довольным тем, что все обошлось без глобальных потерь, и отпустил всех без лишних вопросов. Видимо, вопросы возникли только у Сасори. И очень серьёзные. Недвусмысленный хищный взгляд Хидана, которым он одарил подрывника напоследок, был тому катализатором. Тсукури хотел было огрызнуться, но лишь хмыкнул и отвернулся, идя прочь, пряча лицо за воротником плаща. И не только. Нагнать Дейдару удалось уже возле двери его комнаты. Сасори тенью скользил за ним по коридору, следя за тем, чтобы никакой чокнутый язычник или еще кто, не пристал к его напарнику. Прежде, чем зайти, Тсукури какое-то время стоял неподвижно, смотря в пол. Кулаки нервно сжимались и разжимались, парень что-то бубнил и тяжело дышал. Потом вдруг успокоился и наконец вошел. — Впервые вижу, чтобы вы были так рады моему возвращению, Данна, — хмыкнул Дейдара, не оборачиваясь и зная, что этим бесит Сасори, который не любил, когда с ним общались спиной. — Все собрание на меня пялились, аж жутко стало. — Не язви. По-моему, я предупреждал, чтобы ты не делал глупостей, — ровным тоном сказал, Акасуна, но внутри начинал закипать. — Миссия завершена успешно. Мы с Хиданом сработались, не перегрызлись, вернулись со свитком. Что собственно не так? — продолжал Дей, все еще стоя к мастеру спиной. — Вижу, хорошо вы "сработались". Нити чакры вышли из кончиков пальцев и ринулись к подрывнику, стаскивая с него плащ. Тсукури не успел вовремя среагировать, оказываясь перед Сасори в не самом лучшем виде. Дейдара выругался и хотел было прикрыть шею ладонями, чтобы хоть как-то скрыть следы, но Акасуна перехватил его запястья нитями, не давая себя коснуться. Неровная дорожка укусов, кровоподтеков, засосов покрывали Дея от линии челюсти до самых ключиц – сетчатая футболка прекрасно демонстрировала каждое пятнышко. — Может хватит лезть в мою личную жизнь?! — почти взвизгнул подрывник, рывком обрывая нити, наконец повернувшись к Сасори лицом. Он был взбешен, возмущен, смущен, отчасти рад, что вот так прямо наорал на вечно поучающего его напарника. Руки сами потянулись к набедренной сумке с глиной, однако здравый смысл толкнул вовремя остановиться. Сасори не выдал ни одной эмоции, пусто посмотрел куда-то сквозь Дейдару, кивнул каким-то своим мыслям и вышел, закрыв за собой дверь. Тсукури остался один, теперь ощущая лишь холод и скребущие где-то внутри вину и сожаление. Звук шагов эхом отдавался в голове, отскакивал от каменных стен коридора, будто пытаясь перебить отголоски выкрикнутой Дейдарой фразы. Сасори не было обидно или больно, просто вопреки убеждению себя в том, что подрывник для него лишь напарник, ему хотелось, чтобы тот прожил чуточку дольше, нежели, чем велит его судьба, наполненная лишь взрывами. И людей, и непонятных чувств, от которых наслаждение короче, чем от того мига, являвшегося для Тсукури истинным искусством. Когда до мастерской, где Акасуна проводил долгие часы вдали от суеты организации, оставался последний поворот, Сасори кое-что отчетливо ощутил – тяжесть в левой руке не давала покоя, однако обратить на нее внимание он решил почему-то только сейчас. Фирменный плащ, который он сорвал с подрывника в странном порыве, будто сам вцепился в ладонь мертвой хваткой, а не безвольно висел в сжатых до скрипа ткани пальцах. — Придётся вернуться, — бросил Сасори в пустоту перед собой и развернулся в обратном направлении. Лучше отдать случайно взятое сейчас, пока Акасуна в состоянии еще воздержаться от нового потока нравоучений, которые, как собственно и всегда, ни к чему не приведут, а только выбесят подрывника до чертиков. Отсутствие плаща, кстати, тоже могло кончиться невесело. Стучать Сасори не стал, влетел, словно сквозняк, и замер посреди комнаты – Дея нигде не было. Сердце, будь оно более похожим на человеческое, точно екнуло бы в груди, уходя вниз, как говорят, в пятки и куда ниже. Волнение и утихающий гнев смешались во что-то непонятное, и на пару секунд даже отключился слух. Лишь глаза ошалело искали блондинистую башку среди вечного хаоса небольшого пространства комнаты. Взгляд ненароком уперся в разбросанные по полу вещи, кривой дорожкой ведущие к ванной. Узкая полоска света торчала из-под двери, слышался плеск воды. Акасуна в силу своей какой никакой педантичности, даже будучи в состоянии глубокого разочарования в собственном напарнике, не стал прибавлять мракобесия итак захламленному помещению, и бесшумно метнулся к двери ванной, вешая плащ на крючок рядом. Приглушенный стон, едва уловимый за шумом воды, раздался в тишине комнаты, которая, как показалось Сасори, в тот момент сжалась до такой степени, что буквально пригвоздила его к месту в полуметре от тонкой деревянной перегородки, скрывающей за собой то, что не стоило бы знать даже напарнику. Дейдара лежал в наполненной ванной, запрокинув голову назад на бортик. Одна рука блуждала по груди, ловкий язычок ласкал шею, ключицы, играл с сосками, доходя чуть ниже пупка и снова возвращаясь к исходной точке. Вторая рука была скрыта под водой меж широко разведенных ног Тсукури; острые коленки торчали из-под воды, а ступни с поджимающимися от удовольствия пальцами упирались в противоположный бортик ванной. Помимо этого, сладкую хрипоту голосу придавал затянутый на шее широкий ремень из грубой кожи, впивающийся в горло до фиолетовых пятен. Дейдара ловил дикий кайф от удушения, тянул за пряжку, стягивая до предельного минимума, но все же на месте безжизненного куска кожи представлял кое-что поинтереснее. Ладонь чуть ли не вдвое больше его собственной сначала мягко ложится на шею, оглаживает дрожащий кадык и пульсирующую венку. Прохладные пальцы с выкрашенными в темно-зеленый цвет ногтями создают приятный контраст на плавящейся коже, щекочат, пробегаясь от линии челюсти до ключиц, потом снова возвращаются на место и сжимаются. Медленно до одурения перекрывают кислород, заставляют судорожно втягивать ртом воздух и закатывать глаза. Сасори ничего не видел, но отчетливо слышал, как Дейдара стонет, облизывает пересохшие губы и снова хватает ртом воздух. Вода хлюпает между пальцами и кожей, плещется на кафельный пол, испариной оседает на лице и теряется каплями в волосах. Ремень стирает кожу на шее, пряжка звенит от новой затяжки. Но этого недостаточно. Дрожащей руке Дея не хватает сил затянуть так, чтобы звездочки плясали перед глазами, поэтому приходится лишь воссоздавать такие желаемые прикосновения. Акасуна коротко выдыхает и качает головой. Видит бог, он не хотел так делать, но какая-то забытая эмоция колыхнулась где-то внутри живого мозга, давая импульс кукольному телу. Нити чакры как можно тише скользнули в щелку под дверью, на ощупь пробираясь к концу ремня. Акасуна не мог точно регулировать силу стягивания, но судя по учащенному дыханию и хрипам в купе с всплесками воды, у него получалось тянуть довольно неплохо. Душить подрывника непосредственно нитями, обвив их вокруг его шеи, он не смел. Боялся не то раскрыть себя, не то перестараться. Прерывистый сиплый вздох срывается чуть громче предыдущего, и Сасори готов практически вынести жалкую дощечку с петель и оттаскать Дея за волосы. А может и придушить окончательно. — Х-хида-ан… Ах… — послышалось настолько отчетливо, даже несмотря на новую волну стонов и характерных звуков воды между рукой и возбужденной плотью. Чтобы окончательно не лишиться последних жалких остатков самообладания, Сасори не стал дожидаться фееричного завершения акта самоудовлетворения Тсукури, резко оборвал нити чакры и стремительно покинул комнату, оставляя подрывника наедине с собой. Хидана тоже хотелось прибить, как и Гаару и вообще всех тех, кто имел какую-либо связь с Тсукури. Но сейчас он был уже не тем ребенком, случайно доставшимся ему в напарники. — Пусть сам разбирается, черт с тобой, — шикнул Акасуна, разминая затекшие пальцы, будто он собственноручно душил подрывника минутой ранее. Говорят: из двух зол выбирают меньшее. Так вот Дейдара решился протянуть загребущие ручонки сразу к двум. Чтоб уж точно не прогадать.