преданные друг другу

      Ошибочно было предполагать, что Га Он сможет продержаться, оставаясь в неведении действий, за которыми стоял Ё Хан. Особенно, если окружение мужчины всё знало, а он — нет.       Не сомневаясь в сообразительности Га Она, Ё Хан вполне мог догадаться, в какой момент младший понял, что его огораживали от возможной опасности — с самого начала дела над сыном министра юстиции.       Только, как бы Ё Хан ни был готов к тому, что Га Он сорвётся, он не смог справиться с его провокацией. Позднее, слишком сильно сжимая его шею, принимая жалкие попытки сопротивления, мысль, что подобные слова могли исходить от кого-то другого, казались гораздо реальнее.       Га Он был тем, кто первым нашёл в его сгоревшей церкви, помог выбраться. И не забывая тот день, Ё Хан не ждал подобного удара. Как бы Га Он ни обижался — он никогда не позволил бы упомянуть трагедию в подобном контексте, если только не оказался под чьим-то давлением.       Оттолкнув задыхающегося парня, видя в его глазах резкое чувство вины в перемешку со страхом потерять доверие между ними, Ё Хан почувствовал, что сам перешагнул допустимые границы. Он поддался на провокацию, причинив боль любимому человеку, даже, если он ударил гораздо сильнее, вернув в прошлое. И всё, потому что Ё Хан отстранил его от дел, перестал посвящать в планы, увидев его обмякшее тело после взрыва, почувствовав ладонью тёплую кровь на спине от осколков. Он испугался.       Как бы невозможно ни звучало, но Ё Хан хотел запереть Га Она в доме и никуда не отпускать. Только это так не работало, особенно с ним.       Было далеко за полночь, когда Ё Хан нашёл Га Она на диване. Он лежал, свернувшись клубком. Неприкрытое лицо выдавало недавние слёзы.       Нерешительно постояв рядом, Ё Хан принёс тёплый плед, укрывая спящего парня. Стоило перенести его в спальню, но вероятность, что он проснётся, была слишком высока.       Разговор не должен был состояться посреди ночи, особенно, когда оба устали, а ещё — когда Эллия могла всё слышать. Девушка всегда переживала, становясь свидетелем их ссор, пусть обыденных, совсем несерьёзных, но она выросла с ними, предпочитая видеть их в мире и согласии, даже, если оба упрямо сталкивались лбами.       Горечь неприятно разлилась во рту, когда Ё Хан совсем невесомо коснулся кончиками пальцев шеи Га Она, красного следа от его руки. Его ошибка.       Ненадолго оставшись рядом, оправдывая себя уборкой на рабочем столе, взгляд Ё Хана был прикован к Га Ону. Им давно стоило поговорить, особенно после сегодня.       Кто-то действительно попытался управлять Га Оном, и, имея свои варианты, Ё Хан собирался дождаться ответа парня. В их плане появилось много странных фигур, и стоило следить за каждым, даже за секретарями, за теми, на кого можно положиться, и никто их не заподозрит.       …       — Ненавижу, когда вы ссоритесь, — послышался совершенно недовольный голос Эллии, когда она подъехала к дивану, скептично оглядев Га Она.       Неожиданное пробуждение в сочетании со вчерашними эмоциями показалось для Га Она личным адом. Голова болела, а глаза щипало.       — Это из-за меня, — хрипло произнёс Га Он, почувствовав некоторое давление на шее, вовремя вспомнив о возможном следе, он спешно натянул плед. Слабое осознание, что тёплой вещи здесь не было, когда он уснул, невольно прибавило бодрости.       — Мне всё равно, кто виноват. Просто ненавижу, — хмуро добавила Эллия, глядя на помятый вид парня, неохотно добавляя, — но то, что Ё Хан всё равно заботится — это уже хороший знак.       — А? — Растерянно моргнув, Га Он присел, глупо натянув плед до самого подбородка.       — Это он укрыл тебя. От меня такой нежности не дождёшься, — Эллия наигранно сморщила нос, но, даже направившись на кухню, ей удалось заметить слабую улыбку на лице парня.       …       Держа в руках аккуратно сложенный плед, Га Он понёс его в спальню. Если бы только он мог вернуться в прошлое и до боли прикусить язык, не позволив себе задеть чувства Ё Хана — он бы отдал всё.       Тихий стон, когда Га Он подошёл к двери, настолько парализовал его тело, что руки безвольно выпустили плед.       — Ё Хан, — прошептал Га Он, открывая дверь, видя сгорбленное тело мужчины, и то, как он пальцами вцепился в простынь.       Это было знакомое зрелище, когда Ё Хану снились кошмары с погибшим братом, и он звал его, видя лицо Исаака в нём, в Га Оне.       Вот и сейчас, переведя испуганный взгляд, Ё Хан остановил его на Га Оне. Его губы задрожали, и младший знал, что он видел брата.       — Ё Хан, — тихо повторил Га Он, сделав неуверенный шаг вперёд, подходя к кровати, протягивая к нему руку.       — Не трогай меня, — отличия кошмар от реальности, Ё Хан оттолкнул руку Га Она, опустив голову, сильнее скомкав простынь.       — Прости, — заикаясь, проговорил Га Он, не решаясь отступить или приблизиться.       — Га Он, что ты хотел? — Ё Хан всё ещё был резок, и с этим не мог справиться, не после кошмара, подпитанного вчерашней болью, но всё же была заметна теплота, отразившаяся на имени парня.       — Я… Я позже приду, — скомкано отозвался Га Он, быстро покидая комнату, прижимаясь спиной к стене, сжимая дрожащие руки. Он так облажался.       Дождавшись Ё Хана в кабинете, Га Он неуверенно встал перед столом. Мужчина, по своей привычке, читал книгу. Это служило некоторым показателем спокойствия. Он выглядел гораздо лучше, будто и не было утреннего кошмара, но это всё равно не могло помочь Га Ону простить себя.       Поймав на себе пристальный взгляд, Га Он понял, что простоял слишком долго, так ничего и не сказав.       — Мне жаль, за вчера. Я так никогда не думал, — слова давались с таким трудом, будто они были деревянными. К тому же голос Га Она всё ещё его подводил, звуча хрипло.       — Я знаю, — слабо кивнув, Ё Хан довольно аккуратно отложил книгу в сторону, совсем не так, как вчера.       Обойдя стол, Ё Хан встал совсем близко к Га Ону. В его глазах отсутствовало ожидаемое осуждение. Он осторожно приподнял его лицо за подбородок, не отпуская, слегка поглаживая кожу большим пальцем.       — Ты обижался на меня и хотел ранить, но только, Га Он-а, мне нужно знать, с кем ты говорил, — спокойно произнёс Ё Хан, отпуская подбородок, невольно задерживая взгляд на его шее.       — Секретарь Чон Сон А, — пристыженно пробормотал Га Он, вопреки нежности мужчины, чувствуя себя ужасно. Особенно, когда Ё Хан опустил ладонь на его шею, так мягко передавая своё тепло.       — Я так и думал, — не удивляясь, Ё Хан уже предполагал, что в делах могут быть замешаны и те, кто близок с его врагами — их помощники.       Не убирая ладони, Ё Хан совсем осторожно гладил пострадавшую кожу.       — Если провоцируешь, то хотя бы применяй инстинкт самосохранения, убегая, пока не пострадал, — пробормотал Ё Хан, позволяя Га Ону расслабиться, поддаваясь теснее к его руке. Ведь тогда безрассудный мальчишка ни на шаг не отошёл, когда Ё Хан потерял самообладание, сжимая шею.       — Я тебе доверяю, — глядя в глаза мужчины, произнёс Га Он, зная, что выплёскивание гнева, обиды — это не одно и тоже с желанием намеренно причинить физическую боль.       Выдыхая, Ё Хан притянул к себе Га Она, надавливая на затылок, позволяя ему уткнуться лицом в грудь, путаясь пальцами в его волосах.       И Га Он осознал, как сильно не хватало ему объятий, отчаянно схватившись за рубашку на спине Ё Хана, шумно выдыхая. Их ссоры никогда не длились дольше суток, и всегда именно старший подводил их к примирению, пока Га Он копался в себе.       — Я говорил тебе, чтобы ты никому не доверял, — отстранившись, но так, что руки Га Она лишь сползли с его спины на локти, спокойно напомнил Ё Хан, — и видя, что тебя легко запутать, тебе стоит разорвать связь с профессором.       — Но это же был наш план? — Запнулся Га Он.       — И он сработал. Теперь ты можешь перейти на мою сторону, сказав об этом профессору так, что наши отношения не всплывут, — даже, если изначально всё было совсем не так, Ё Хан собирался переиграть расклад в их пользу, забирая Га Она в свою команду без лишних подозрений.       — Но… — Га Он знал, что эти изменения могут отразиться не так, как они ожидали. И руководствоваться ими только, потому что он оступился — это было рискованно, но точно не для Ё Хана. От мужчины повеяло прохладой.       — Ким Га Он, либо ты на моей стороне, либо против меня, — расчётливо произнёс Ё Хан, хотя оба понимали, каким будет ответ, но даже так, этот выбор был необходим.       Га Он чувствовал, как его, будто окатили ледяной водой. Нет, он знал, что Ё Хан ничего не сделал бы, даже, если он решил бы перейти на сторону врага, но подобная безэмоциональная интонация задевала. Поджимая губы, парень молчал.       — Га Он-а, мне тебя не хватает, — сдался Ё Хан, признавая, что его ультиматум звучал слишком неуместно, неправильно, но усталость, что ему приходилось следить за младшим, не имея с ним общего соприкосновения дома и на работе из-за шпионажа — это тяготило его.       Признаваться в том, что действительно хотел, не прячась за сырыми предлогами — то, что Ё Хан не умел. И тринадцать лет не смогли переучить его, лишь только расстроенные глаза Га Она могли встряхнуть. Как и сейчас, видя любимое лицо, понимая, что из-за отчаяния поступил грубо, Ё Хан уступил.       Возвращаясь ближе, Га Он обвил руками его шею, мягко, но настойчиво целуя, пытаясь показать, как сильно он нуждался в этих словах, как сильно хотел быть рядом, лишь останавливая себя намерениями не подвести Ё Хана, не позволить сорваться плану, а значит — смириться и продолжить играть роль шпиона.       — Мне правда не хватало тебя, — хрипло повторил Ё Хан, сдвигая со стола стопку бумаг, усаживая на него Га Она, цепляясь за любимые губы, ненасытно сплетая языки, дыша друг другом.       Цепляясь за плечи, Га Он легко поддавался давлению, оказываясь на спине, ощущая себя таким полноценным рядом с Ё Ханом. Лёгкие прикосновения губ от подбородка до ключиц, нежный шёпот о том, как он любит его — всё, в чём нуждался Га Он.       Они целиком отдавались друг другу. И это было правильно. Заканчивая свои жадные поцелуи на кровати, неуклюже добравшись до спальни, Га Он обвивал ногами талию мужчины, выстанывая его имя с каждым сильным толчком. Пока его горло не начинало саднить.       Чувствуя нежное прикосновение губ к пострадавшей шее, Га Он расплылся в мягкой улыбке, притягивая мужчину для поцелуя.       Это было их окончание примирения, чтобы шагнуть вперёд и продолжить начатую битву.       — Га Он, завтра ты можешь приступить к работе.