Однострочники по Космоолухам

— Смотри, какая интересная штука! — оторвал Женю от разглядывания древнего тостера громкий возглас. Он обернулся, шагнул к витрине, возле которой стоял Джек, и прочитал название: — Железная дорога, игрушка. Двадцатый век, Терра. Небольшая голограмма, среагировав на его движение, тут же запустилась и начала беззвучно проигрывать ознакомительный ролик, сопровождаемый бегущей строкой субтитров на общегалактической интерлингве. Оказывается, железная дорога была общественным транспортным средством. А ещё — дорогой игрушкой для детей и коллекционеров. Отчего-то последнее Женю покоробило, хотя у него самого в детстве была игрушечная модель истребителя, — которую, правда, потом пришлось отдать младшему братишке, но всё-таки до какой-то степени он не перестал считать её своей до сих пор... Разглядывание дорогой антикварной игрушки напомнило ему о собственном детстве и даже заставило ощутить некую иррациональную зависть. — Такие маленькие окошки в вагоне, и внутри — сиденья! Забавно! — продолжал восторгаться Джек. Как только Женя приблизился, вновь стал ощутимым его запах, сейчас от волнения ставший более резким. Сегодня преобладал озон, и Женя мог закрыть глаза и легко представить, как эта холодная свежесть окутывает его, стоящего в одиночестве в лесу после грозы. Озон и ещё — дождь. Новые нюансы в аромате, ставшим почти знакомым за эти два дня. Дождь — это хорошо, это приятно. Женя любил дожди на Эдеме, тихий шорох капель о листья, звенящие струйки, стекающие с крыши модуля по скату в специально подставленную для этого бочку, общую спокойную атмосферу леса, уснувшего под покрывалом временного затишья: ни криков беспокойных птериксов, ни жужжания вездесущих насекомых, в подлеске — ни хруста бродящих рядом с лесничьим жильём кабанов, что, бывало, забредали на солнечную поляну в поисках грибниц луговых шампиньонов; даже ветер запутывался в ветвях деревьев, когда дождь тихо падал с неба, укрытого плотными тучами. — Женя? — позвал его Джек, заметив, что он не реагирует: подошёл, но так ни слова и не сказал. Джек. Такой неожиданно близкий и знакомый в этом зале «Электричество в период докосмической эпохи человечества» среди бесконечных тумб с экспонатами, среди незнакомцев людей и непривычных для Жени ксеносов — в основном, шоаррцев, перемещающихся неорганизованной кучной толпой, и низкорослых центаврианцев, всех на одно лицо, зелёное с непроницаемыми чёрными глазами. Среди чужеродной чешуи и зелёной кожи вид Джека казался привычным и родным. Джек был... свой. Болезненно родной, и, тем не менее, недостижимо далёкий. — Прости, задумался. — Не интересно? — рука Джека дёрнулась, но так его и не коснулась. Женя заметил это движение и, преодолевая собственное сопротивление, наперекор, назло своей привычке держаться на расстоянии от кого бы то ни было, выросшей в нём благодаря одиночеству и нелюдимости, несмело тронул Джека за руку сам. Прикоснулся кончиками пальцев к тыльной стороне кисти. Он поднял взгляд вовремя, чтоб заметить, как у Джека раздуваются ноздри. И тогда Женю будто током ударило. Что это он сделал, зачем? — Да нет, почему… Интересно. Мне всё нравится: и наша поездка, и музей... — выдавил из себя Женя, стараясь сохранять трезвый рассудок. — Но всё-таки это немного слишком... Его повело вперёд, к Джеку, захотелось уткнуться лицом в его плечо и вдохнуть запах одежды и тела, окунуться в него по уши, замереть так, дыша только им одним. Женя поспешно отдёрнул руку. В общественном месте! Да он совсем сдурел! Кажется, возле Джека его организм напрочь забывал о каких-либо проблемах со здоровьем и включал на полную регуляцию всех систем сразу. И нейрогуморальная просыпалась, и другие от неё не отставали, и инстинкты вопили о том, как хорошо было бы, забери он Джека к себе домой, под одеяла кровати. Инстинкты стонали о тепле, уюте и единении тел в их общем логове. И с кем?! Практически с незнакомым человеком! А ещё вводил в ступор тот факт, что как только Джек отдалялся, всё прекращалось, организм впадал обратно в свою спячку. Это было похоже на лихорадку. То адски жарко, то смертельно холодно. Никакой спокойной середины, сплошное мучение. — Но ведь ты сказал, что всё нормально... Ты же сам согласился! — напомнил ему Джек. Да, когда позавчера с утра Джек позвонил ему и предложил посетить одно интересное место, Женя обрадовался его звонку, удивился этой радости и, наверное, именно поэтому позабыл уточнить, куда именно они пойдут. Не ожидал он, что «интересное место» окажется в куче световых лет от Эдема, и «пойти» туда на своих двоих проблематично, а вот долететь.... Для Джека же не было затруднением купить билеты и на пассажирский экспресс, и в этот музей. А они ж, наверное, дорогие. Откуда у простого работника булочной-кондитерской такие деньжищи? И, кстати, откуда у него деньги на дорогостоящее снаряжение для дайвинга? И одежда его, между прочим, хоть и просто выглядит, но явно хорошего качества, и видеофон одной из последних моделей, не то чтобы Женя специально обращал на это внимание, но вещь сама по себе бросалась в глаза стильным дизайном... Откуда всё это у Джека... И почему он — с ним? Зачем он проводил время с ним, с Женей? Когда мог с любым. С гораздо более... нормальным. — Да, я сам согласился. Но я ж не знал, — промямлил он, отступая на шаг назад для надёжности. Они слишком разные. Из разных миров. Не стоило трогать его за руку. Мало ли, что Джеку захотелось, он не должен поддерживать эту тягу... Взгляд Жени метнулся по залу, упёрся в витрину с железной дорогой. Игрушка. Он что, такая же игрушка для Джека? Временное развлечение? «Посмотри, какие сиденья, какие маленькие окошки». Посмотри, как он забавно ведёт себя, будто дурак, интересно, что ещё он выкинет в следующий момент? Посмотри, какой этот тупой пробирочник потешный... — Что? Это всё слишком? — понуро спросил Джек. И ничуть не выказывая вида, что забавляется с ним, и даже, кажется, отчего-то искренне расстраиваясь. — Нет... Я не... — Женя вздохнул, решаясь. — Вообще-то да. Я к подобному не привык. Это всё... Чужое, не моё, понимаешь?.. — Да ерунда, — отчаянно перебил Джек, буравя его взглядом. Нанизал, будто на крючок, и не рыпнешься. — Не хочешь музей, давай в кино. Или в боулинг. Или хочешь, на аттракционы? Время до отлёта ещё есть. Да он с ним и за год не рассчитается! Это ж какие деньжищи! К тому же, находиться рядом с Джеком становилось всё труднее. Хорошо, что место общественное, и кругом — люди и ксеносы, бог его знает, что бы выкинул больной организм Жени, останься они вдвоём. Слетевшая с катушек система размножения, на которую подвязано всё тело, — это не шутка, может вызвать половой аффект в совокупности с гиперестезией, но, что страшнее, с той же вероятностью спровоцирует потерю сознания или даже кому... Если головной вагон летит по рельсам в пропасть, то и весь состав вслед за ним. Ёпт, да прекратит он когда-нибудь пялиться на эту тупую витрину или нет?! — Не нужно, — Женя заставил себя смотреть в пол, ровный и безопасный. — Не знаю, как буду возмещать тебе всё... — Я что-нибудь придумаю, — с каким-то болезненным тоном в голосе проговорил Джек, — будь уверен... — Кабанов бить не дам! — внезапно вскинулся Женя. — Ка... Каких ещё кабанов? — Джек опешил. На них, кажется, начали обращать внимание. Наверное, они слишком громко разговаривали. — Охраняемых, — процедил Женя сквозь зубы, стараясь понизить голос. — Да не нужны мне никакие кабаны, — в тон ему ответил Джек. — Я даже не знаю, кто они такие. Хотя... Если хочешь возместить… Вот их мне и покажешь! — Чего?! — Того! В их сторону направился смотритель зала, высокий и тощий, будто жердь. Сам похожий на экспонат какой-то докосмической эпохи, высушенный, мумифицированный пыльным временем за прошедшие века. Джек смотрителя тоже заметил, неожиданно сильной рукой подхватил Женю за локоть и потащил в следующий зал.