На нашей стороне

      — Жопа у тебя зачетная, Максюш.       Макс переворачивается на спину, чтобы не свалиться на дрожащих после отжиманий руках, и тяжело вздыхает. Выбросив огрызок от яблока, Денис нагло перебирается с земли на Максовы бедра.       — Спасибо, — хрипло отзывается Макс, откинув голову, и похлопывает Дениса по коленям. — Давай не щас, а?       После утренней ебли Денис веселенький ходит, а вот Максу не до этого: Эля так и не объявилась. Что как бы до сих пор наравне с Катькиным напускным спокойствием напрягает. Словно в дурдоме этом Максим остался единственным адекватом.       — Боишься, что увидят? — с лукавой улыбкой Денис пробирается пальцами под влажную от пота футболку.       — Инсульт схватить боюсь, — отвечает Макс, напрягшись.       Денис дразняще проводит кончиками пальцев по низу живота, резко говорит:       — Ну и хер с тобой, — и пытается подняться.       Макс удерживает за бедра.       — Куда собрался?       — А че, нельзя? — тряхнув взлохмаченными волосами, Денис нарочно ерзает и устремляет невинный диссонансно сверкающий блядством взгляд в глаза.       — Не-а, — издевательски улыбается Макс.       Расплывшись в предвкушающей усмешке, Денис задирает футболку и беззастенчиво поглаживает поджарый живот. Не на это Макс рассчитывал, когда позвал компашку составить — яблоком похрустеть и местных похуесосить. Со спортиком у Дениса отношения более чем отсутствующие, а так хоть рядышком помаялся, байки порассказывал.       Но так, как Денис хочет, тоже хорошо, охуительно даже.       Макс выдыхает, скользит ладонями по бедрам к заднице, сжимает пальцы. Денис вызывающе выгибается в пояснице и, оперевшись о грудь, наклоняется. От того, с каким пылом целует, у Макса внутри сводит все жаркой волной.       В принципе, похуй уже на беглянок всяких. Денис, касания его обжигающие и поцелуи все вообще затмевают. Максу нравится и отвлекаться, и просто сексом трахаться. Пусть и на улице: за листвой их и не видно почти.       Макс ведет по бокам, поддевая футболку, обводит изгибы талии, давит на полуанорексическим веером торчащие ребра. Напоследок укусив за нижнюю губу, Денис отстраняется. Разглядывает его Макс с жадностью: спадающая на глаза растрепанная челка, тянущиеся вверх уголки блестящих заалевших губ, из-под воротника выглядывающие острые ключицы, напряженные выпрямленные плечи. «Ля какой у меня», — думается ему.       — Че, нравлюсь? — заигрывающе улыбается Денис, склонив голову набок.       — А че, не чувствуешь? — с многообещающей ухмылкой Макс слабо вскидывает бедра.       Денис коротко потирается, прикрыв веки, и снова наклоняется для поцелуя. Макс первым со страстью касается манящих губ, продолжает шарить по худому телу ладонями. Каждой реакцией — едва ощутимым выдохом прямо в рот или резко напрягшимися мышцами — упивается. Дениска же до безумия доводить умеет, потому до возбуждения — изи, реально легкотня. Ни одна анимешная азиаточка столь желанной не казалась. Без лести почти.       Промелькнувшую мысль поскорее снять с Дениса футболку внезапно прерывает Катин голос:       — Слышишь, Кольцов, я к менту.       Денис медленно отстраняется, раздраженно закатив глаза, оглядывается на Катю и демонстративно двигает задницей. Макс вскидывает голову, обводит подругу беглым взглядом. Совсем она не светится уже — все, приплыли.       Не скрывая недовольства, Денис с расстановкой начинает:       — Не видишь, что мы заня…       — Слезай, — перебивает Максим, приподнявшись на локтях.       Денис цокает языком как шваль из второсортного кинца категории Б и встает с нарочитой неторопливостью. Поднявшись, Макс подходит к скрестившей руки на груди Кате и бесцеремонно хватает ее за плечи. Катя возмущенно ахает.       — У тебя совсем крыша поехала?       — Тебе будто дело до меня есть.       — Снова влезешь куда-то, а дальше что? До Козлова хрен достучишься, а я в ищейки не нанимался, поняла? Никуда ты одна не пойдешь.       — А ты мне кто такой, чтобы запрещать что-то? В хозяева метишь? Для кого? Дальше трахайся, может, кто посмотреть придет.       — Ты к менту собралась? — встревает Денис. — Ну так пиздуй к менту, нехуй сцену устраивать.       — А ты не лезь вообще, — с неприязнью цедит Катя.       — Оба завалились, — настойчиво просит Макс. — Вы че начинаете вообще, а? Проблем что ли мало? Вместе к Козлову поедем: я бегать искать больше не собираюсь.       Не дожидаясь Денис направляется вдоль дороги. Макс под руку тянет Катю следом.       К месту обитания Козлова, то ли дому, то ли милицейскому участку, и пешком добраться можно, но бензин Максу по-прежнему нужен. На этот раз точно попросит. Да и нечего затягивать: время близится к вечеру, а в лес по темноте соваться никто не будет.       Катя нервничает как-то — всю дорогу пальцы заламывала — и кажется в целом крайне опечаленной и обиженной. Ей как никому тяжело. Она ведь знала, что разделяться ни в коем случае нельзя, особенно в гуще леса, а все равно не уговорила Элю остаться. Макс из-за нее не трясется особо, Катя — очень даже. Подруги едва ли не лучшие ведь.       Макс тоже знал, что Элю отпускать не стоило, однако тогда все мысли заняты были манящей красотой реки. Свой и Катин косяк оправдывать удобно. Жаль, что бессмысленно: ни одно оправдание Элю отыскать не поможет.       Зато скучающе вертящему ружье Денису у гелика до глубины души похуй. Как и Козлову. Словно могло бы по-другому быть.       — Уважаемые, вы мне скажите, — недовольно говорит Козлов, — прошло трое суток?       Поджав губы, Катя мотает головой. Пыла хватило лишь на пару предъяв.       — Капитан, те влом даже по знакомству помочь? — спрашивает Макс. — Человек пропал, а ты… И не где-то там, а тут, на твоей местности. Как же так, капитан? Это милиция наша доблестная?       — Максим, ты пойми, — устало вздыхает Козлов, — у меня дел невпроворот, а ты меня просишь все бросить и искать вашу эту… Элю.       — Да у тебя на округ три калеки! Чем ты можешь быть занят?       Козлов уводит Макса в сторонку. Катя спешит за ними — обернувшийся Козлов шикает. Тихо хмыкнув, Макс поглядывает на оставшуюся на месте раздраженную Катю.       — О чем секретничать будем, капитан?       — Ты мне тут не выеживайся. Так и скажи: не сидится спокойно.       — А как мне сидеть спокойно, когда человек пропал? Катьку вчера чуть не прихлопнули, а ты мне говоришь подождать?       — Да тебе что говори, что не говори, все равно не послушаешь. Завтра приходите, нечего раньше времени суетиться.       — Да ты гонишь, капитан, — не выдержав, Макс хватает его за плечо. — Знаешь же, что происходит. Ты кого покрываешь, а? Зэков еще каких-то?       — Ты давай без рукоприкладства, Максим, — Козлов скидывает руку. — Я все сказал, а ты что хочешь делай.       — Не, капитан, так дело не пойдет, — Макс качает головой. — Поедешь с нами поедешь, ты лес знаешь.       — Денис вон, — Козлов кивает в сторону, — лес знает, с ним и езжай. А меня в это дело раньше срока не впутывай.       — Че тебе, капитан, не совестно вообще? Мы ж мясо очередное, да? Эля там вообще живая или как? Ты представь, что с Катькой будет. Она с ума сойдет. А все потому, что ты, милиционер, обязанности свои не выполняешь.       Выслушав, Козлов молча разворачивается и уходит. Макс шумно выдыхает через нос, думая, как бы за безразличие и несправедливость по роже не дать, а после догоняет его.       — Хоть над словами подумай, капитан.       Не прощаясь Козлов возвращается в дом. Катя провожает мента враждебным взглядом.       — Что, Макс, отшили тебя? — насмешливо улыбается Денис и поворачивается к Кате. — А ты думала, что помощи дождешься?       Проигнорировав, Катя решительно ступает прочь. С таким энтузиастом и ее искать придется. По частям.       — А ну стоять, — Максим резво тянет Катю обратно. — Совсем уже?       Пуще прежнего посмурнев, она глядит на него с отчаянием и безжизненно говорит:       — Эля одна, ей нужна помощь, а я ничего не делаю. Никто ничего не делает. Я думала, что все будет нормально, потому что ни зэков, ни того с собакой… Но Эли нет! Что мне, блин, остается, Макс? Что? Сидеть и ждать?       — Да найдем, не переживай. В первый раз что ли?       — А если что-то случилось? А мы медлим… И что тогда?       — Да пиздец тогда, не понимаешь или че? — безразлично откликается Денис. — Ты еще на что-то хорошее надеешься?       Прежде, чем Катя вспылит, Макс торопливо отстраняется и за шкирку волочет Дениса в сторону.       — Не беси меня, — тихо, едва не рычаще произносит он, наклонившись, и пытается поймать бесстыжий карий взгляд. — Помолчать не можешь?       — А ты так и продолжаешь за нее впрягаться… Ты себя спасай, а не других. Всем не помочь. Че, не понял еще?       — А ты за языком следи.       — А че тебе мой язык?       — Денич, сука… — начинает Макс, готовясь от души наехать, но оборачивается на звук открывшейся двери.       Передумал-таки Козлов. Умеет же Макс, умеет.       — Куда поедем?       В миг воспрянувшая духом Катя пылко отвечает:       — В лес. К дому зэков еще надо.       — За мной езжайте, — тяжело вздохнув, командует Козлов.       — Че, схавал? — удовлетворенно лыбится Макс, повернувшись к по-прежнему равнодушному Денису. — «Помощи не дождешься», «помощи не дождешься». Вот она — журналистская мощь, а ты дальше ходи ядом плюйся.       — Посмотрим еще, к чему мощь твоя приведет, — с издевкой заключает Денис. — Товарищ желтушник.       Макс снисходительно усмехается.       У бывшей зэчьей конуры Макс ранее не бывал. Блуждал и блуждал все по лесу, а на поляну ни разу не натыкался, словно и не существовало ее до этого момента. Однако девчонки ведь вышли как-то, к зэкам на свою голову забрели. А теперь ни Хоря с Чучундрой, ни Эли.       Козлов в ожидании закуривает у бобика, а Катя смело шагает к огражденному низким забором дому. Последовав за ней, Макс у плетущегося позади Дениса любопытствует:       — Где трупак твой?       — Какой?       — Который землю питает.       Вместо ответа Денис загадочно улыбается.       Разгром во дворе, видимо, еще с момента убийства стоит. Никаких подозрительных следов, на чье-нибудь недавнее присутствие указавших бы, не обнаруживается. На них Макс и не надеялся: что тут Эля забыть могла? Да и то, что кто-то сюда ее притащил, тоже маловероятно. Только время тратят.       Макс безнадежно разглядывает дворовой хлам, пока Катька шароебится в хлипком доме. Невзирая на присущий Максу безоговорочный интерес ко всему, что из привычного уклада выбивается, желания зайти внутрь у него не находится. Он подозревает, что желание это душит из-за подсознательного страха. Клялся ведь Хозяину, что лезть никуда не будет. А так получается, что вроде и лезет, а вроде и не совсем причастен.       Макс вспоминает, как когда-то давно Катя и Эля поведали впервые о зэках. Забор-то не простой, а поистине смыслом наполненный. Для них свобода за его границами кончалась. А ведь должно наоборот быть: не в доме и не во дворе свобода, а кругом — в бесконечной хвое леса, в других поселках и городах. Но зэки ж не люди — звери. Вот Хозяин и приструнил, в уши пропащим нассал красивенько, элегантно, нахуй, вот и поверили с искренностью и рабской наивностью, смирились. Максу не жаль их ничуть. Однако ситуация — кромешное пекло, в котором он тоже горит, пусть и не всегда ощущает. Не один же здесь такой.       Главное полуживым как болотная девка или Лизочка не стать. Хозяина не спровоцировать.       — Что, Макс, не хочешь рум-тур по шалашу? — спрашивает Денис. — Не будет репортажа о том, как беглые зэки живут в России?       — Денька, — мрачно говорит Макс, — харе на больное давить. Заебал, чесслово.       У Дениса печально как-то уголки губ дергаются. Извинений за неприятное напоминание о прошлом Макс не ждет. Все безмолвные Денисовы «прости» — это похуистичное «сори нот сори». Макс привык, не обижается. Или че, он слезу пустить должен?       Катя покидает дом, и вправду на шалаш смахивающий, спустя пару минут. Наверняка там и комнат нет. Нечего свиданки с Элей и зэками вспоминать. Действовать нужно, тем более Козлов докурил уже.       — Пусто, — тускло уведомляет Катя.       Макс понятия не имеет, что она найти надеялась. Не воскресли же зэки, не утащили же из мести Элю за собой — в конуру или мир иной.       Следующие минут двадцать Макс следует за УАЗиком сквозь непроходимую лесную глушь. Решили к яме той, где колья когда-то были, наведаться, а после к реке.       Ветви тяжело бьются об окна. От звуков этих скрипящих почти физически больно. Гелик на то и гелик, что можно не очковать разъезжать по таким территориям, но родименький уже, блин. Обстановку Макс старается разрядить рассуждениями: предполагает, че вообще случиться могло. Не поднимая головы, Катя молча разглаживает шубу, а Денис флегматично скользит пальцами по стволу ружья и вставляет изредка ядовитые комментарии. Максим и без них понимает, что чушь несет и что происходящее — безнадега конкретная. Только неясно, почему Козлов и Денис, прошаренные и умные-хуюмные такие, на это все согласились. Денису скучно, а Козлова, может, слова Максовы до глубины проплаченной ментовской души тронули, хоть и не верится никоим образом.       Если раньше Макс все фарсом от начала до конца считал, то сейчас запутался попросту, где действительность, а где порнушные сновидения с галюнами. Рамки чувствуются с неосязаемостью. Но если бы Макс в натуре Катьку с Аришей трахнул и Лизочке на колени опуститься позволил, то Дениса рядом не было бы. Да и Макса самого бы не было. Ревность дело такое.       Козлов тормозит на поляне. Остановившись, Макс спешит выйти после сразу выпрыгнувшей из гелика Кати. Денис скучающе опирается о тачку, переглядывается с Максом — типа, а тут вы че найти хотите? — и пристраивает около себя ружье.       Той ночью поляна была пугающей, таящей в себе жуткое. Днем, в присутствии людей, Максова богатая фантазия на расслабоне: чертей за деревьями не рисует.       Подойдя к яме первым, Козлов натягивает фуражку пониже и с излишне подозрительной задумчивостью поглаживает усы. Явно не так что-то. Макс догоняет Катю.       Козлов сурово заявляет:       — Мертвая ваша Эля.       Катя резко останавливается, отчего Максим, серьезно насторожившись, едва в нее не врезается. Она истерически хихикает:       — Чего?       — Капитан, ты че? — хмурится Макс и, преодолев в несколько шагов расстояние к яме, отшатывается.       Не, не, хуйня привиделась. В башку снова ударило.       Судя по тому, как Катька из рук Козлова вырывается и орет, не привиделась. Макс вновь заглядывает вниз и, проморгавшись, смотрит на открывшуюся картину.       Перед глазами вдруг начинает плыть. Макс еще шкетом на расчлененку и трупов нагляделся, но зрелище все же не из приятных. На кольях в натуре Эля. И в натуре мертвая.       Галлюциногенная театральщина — он не верит.       Ударивший в ноздри мертвецкий запах, засохшая река кровищи, проходящие аккурат через ребра и рот острия кольев, под стать наряду подвенечному белая кожа. Эля конкретный трупак.       Макс все смотрит и смотрит, сцепив до боли зубы, кулаки сжимает. То, как Катя кричит где-то сбоку сквозь рыдания, кажется отдаляющимся шумом. Ебать, вот это Макса накрыло.       Вот-вот должно наваждение развеяться. Как раньше было.       Че-т не развеивается — пизде-е-ец.       Незаметно оказавшийся рядом Денис бросает взгляд вниз и бесстыже улыбается:       — Нашли?       Макс с силой хватает его за воротник шубы и подтягивает к себе. Денис не сопротивляется.       — Это что за нахуй?!       — Макс, ты че, трупов не видел?       — Каждый день, блять, вижу! Хожу здороваюсь! Денич, блять, я ничего не понимаю! Это че щас вообще, а?!       — Давай полегче, слышь, ты мне ща плечи переломаешь. Успокойся.       Тяжело дыша Макс ошалело вглядывается в его лицо. За такое равнодушие хочется Дениску к Эле толкнуть, чтобы кровью нахер истек. Вопреки промелькнувшему желанию Макс тащит его к гелику.       — Ты бешеный, блять, руки убери!       — Сука ты, Денич! Че, не одну так другую?       — Хуйню несешь, дебил! Думаешь, это я ее?       — А кто, блять? Кто?!       Прищурившись, Денис глядит в глаза с проницательностью, а после заливается безрадостным смехом. Макс сжимает его плечи, пытаясь восстановить сорваное дыхание.       В ушах шумит, виски сдавливает — да сука! Максу до сих пор в увиденное не верится, хотя на фоне Катька доводит плачем Козлова. Значит, не причудилось. Эля реально зависает теперь с любовником своим из Москвы, если мир тот самый загробный существует.       Успокоившись, Денис вновь поднимает глаза на Макса.       — Не я, Макс, не я. Веришь?       Максим сглатывает ком в горле и оборачивается на Катю с Козловым. Тот ее крепко удерживает, говорит что-то. Максу нелюбопытно.       Он прижимает Дениса к себе, вынуждая уткнуться в грудь и обвить в ответ руками, и шепчет:       — Верю, Денич, верю. Верю, слышишь?       — Слышу, — глухо отвечает Денис. — Успокойся, Макс.       Макс под наркотой будто — или под водой местной, что является по сути одним и тем же. Да не может быть такого, чтобы Эля сдохла вот так тупо без хозяинского представления. Наверняка снова, дура, сбежать попробовала. Вот и угомонили раз и навсегда.       Макс догадывался, что всех долгое время мариновать не будут. Затратно все-таки. Однако рассуждения эти подальше гнал, чтобы себя в лишний раз не расстраивать мыслью о том, что трапезой для рыб оказаться может и его башка. А теперь, узрев во всей красе трупак спутницы своей столичной, в творящемся хаосе он убедился окончательно.       Все, пиздец. Приплыли, блять, докатились.       Макс к скорой кончине не готов. Тем более после того, как Денис им планы на будущее построил и уверил в том, что его, Макса, валить никто не собирается. Все норм будет, блять. Будет — а как же иначе?       Внезапно Макс чувствует, как Дениса из его рук вырывают. Кажется, дар речи теряет даже: Эля перед ними до того живая, что аж страшно. И свирепая до ужаса.       — Ах ты тварь! — шипит она и накидывается на Дениса. — Это из-за тебя все!       — Че ты городишь, сука? — Денис цепляется за ее волосы. — Че те надо, блять?!       Прежде, чем он патлы повырывает, Макс резво оттягивает Элю в сторону. Она реальная, не растаявшая от прикосновения.       — Да че, блять, тут творится?! — Макс встряхивает ее за плечи. — Ты сдохла, але!       — У тебя с головой вообще все нормально?! Пусти меня, блять! Пусти!       Эля пытается вырваться, бросает на Дениса неистовые взоры с яростью в налитых кровью глазах. Макс не слушается — лишь наклоняется, чтобы всмотреться в лицо. Вот она, Элечка, живехонькая. Без пробитого затылка, без почерневшей кровищи. Дышащая, от злости трепещущая.       Макс поднимает взгляд вверх. Небо потемнело со стремительностью — или это перед глазами темнеет?       Макс на секунду прикрывает веки.       А когда открывает, то обнаруживает себя у гелика с бутылкой ментовской водяры в руке.       — Да блять, — почти неслышно сипит он, оглядываясь по сторонам в накатившей панике.       Никакой Эли. Только прильнувший сбоку Денис и негромко рыдающая Катька в козловской хватке.       — Макс, ну че? — обеспокоено интересуется Денис. — Полегче?       Макс хлещет водку с горла. Она ядреная до того, что кажется, словно прожигает насквозь. Зато необъяснимо отрезвляет.       — Полегче, Дэн, — кивает Макс, небрежно вытерев рот тыльной стороной ладони, и направляется к яме. Чтобы убедиться окончательно.       Бля, трупак все-таки — убеждается. Макс делает еще пару глотков. И как Козлов муть эту на постоянке пьет?       — Максим, — зовет он, — как договаривались?       — Че? — спрашивает Макс, уставившись на Козлова в нескольких метрах от себя.       — В монастырь езжай, — лаконично откликается тот.       — Сука, а в монастыре-то что?       Вопрос остается без ответа: Козлов, видно, успокоения втирает. Максиму бы кто повтирал, а то слишком плачевно все.       Макс возвращается к гелику.       — Поехали отсюда, блять, — говорит он, потянув Дениса в другую сторону, к пассажирскому.       — Ты меня убить хочешь?! — возмущается Денис, вырывая руку. — Ты как поведешь, еблан?       — Садись, блять, и погнали, — Макс заталкивает его, слабо сопротивляющегося, внутрь. — Мозги мне, сука, не делай.       Грубо вручив Денису ружье, Макс захлопывает дверь.       Поездочка получается ожидаемо пиздецовой. Мало того, что дорога ухабистая и в темной лесной гуще непроглядная, так еще и Макса жестко заносит. Дала о себе водочка, в руках Дениса покоящаяся, знать.       Макс огрызался поначалу на Денисовы наезды, принимая во внимание лишь указания по маршруту, а после вовсе перестал слушать. Пускай матерится сколько хочет. Медом же намазано.       Ваще охуевший: на Макса гонит, в надежде утихомирить сказанные слова его игнорирует. Башка кипит.       Предъявы эти необоснованные, напоминания о том, какой Макс, во-первых, дебил и, во-вторых, алкаш, раздражают конкретно. И никак же, сука, Денис не затыкается. Пилит, блять, и пилит. С таким самодовольством, будто сам без проебов.       Макса больше интересует, кто Элю грохнул и кто на очереди следующий. Помои словесные выслушивать вот вообще желания нет. Успеется.       — Сука, Макс, ты поворот пропустил! — Денис с силой толкает в плечо. — Ты куда, блять, смотришь?       — Денич, сука, завались, — сквозь зубы говорит Макс и резко тормозит.       — Э, ты че? Разворачивайся, блять.       — Рот закрой.       — Макс, ты че, бл…       Договорить он не дает — хватает за шею. В широко распахнувшихся карих глазах мелькает страх.       — Ты помолчать можешь? Че, блять, прорвало? Сходи на дерево поори. Харе мозги мне ебать.       — А че, есть что ебать?       — Ты у меня договоришься щас, сука.       Денис издевательски смеется. Макс только крепче сжимает пальцы, ощущает, как неровно бьется под ними пульс. Или у самого сердце стучит до того громко, что отдается эхом в ушах — неясно. Это от водки все. Каким образом она вообще у Макса оказалась?       Макс резко одергивает руку, думая, как бы Денису за бытовую долбежку по мозгам и циничность не вломить.       — Выходи.       — Макс, ты че?..       — Я повторяю: вышел на хер.       Денис хмыкает, окинув пренебрежительным взглядом, возвращает полупустую бутылку и выполняет требование. Дверью хлопает громко, под стать подцепленным в клубах обиженным сукам.       Глотнув водки, Макс утыкается в сложенные на руле руки и плотно сцепляет челюсти. Злится. Но бычить на Дениса нельзя: любовь-морковь же, ну.       От попытки хоть о чем-то подумать отвлекают стуки по лобовому. Макс поднимает голову. Внаглую забравшийся на капот Денис довольно скалится и продолжает барабанить раскрытыми ладонями по стеклу.