Быстро в палату!

После того, как выяснилось, что то самое тело принадлежало бедняге Михаилу (а это, как известно, был лучший друг поэта Бездомного), Иван потерял покой и сон. Наступил вечер, к тому времени, все соседи по палате уже спали, но поэту было совсем не до этого. Настроение было просто ужасным — тоска, словно чёрная туча, затянулась в душе, не оставив ничего хорошего. «Эх… а вроде вот, как будто вчера мы с ним вместе гуляли… общались… он мне такие интересные истории рассказывал… , — думал мужчина, лёжа на кровати, и печально смотря в одну точку. — А сейчас что…» В этот самый момент, на том самом месте, куда смотрел поэт, появилось необычное изображение. Поначалу, разобрать его было трудно, но со временем, резкость наладилась, и Иван смог разглядеть лицо самого Берлиоза! Он смотрел на друга, слегка улыбаясь, но при этом глаза были немного печальными. Казалось, что это всё было взаправду, что он видел его, настоящего… но, к несчастью, это было всего лишь недолгое видение, иллюзия… Прошло несколько мгновений — и преседатель МАССОЛИТА тут же исчез! — Миша! Не оставляй меня! Ты же видишь, я тут, один, в этой ужасной больнице! , — громко воскликнул Понырёв, при этом, что странно, не разбудил никого своим криком. — Куда же ты? Друг мой?! Миша… — и после этой фразы у него из глаз ручьём полились слёзы. Он не хотел мириться с тем, что теперь от его верного товарища остались лишь воспоминания. Нет! Умом поэт понимал, что это всё бред, и раз уж Берлиоз умер — то значит, не вернётся, а сердце всё ещё отказывалось в это верить… Чувства были настолько сильными, что абсолютно не подчинялись реальности. Теперь Иван забыл о том, что у него болит что-то в теле — ведь сейчас сильнее всего болела его душа. На теле ведь рану можно перевязать, и она затянется, а раны в душе просто так не заживут — останутся огромные шрамы, которые уже никуда не денутся. «Как же я посмел не уберечь тебя?! Почему? Я ведь мог спасти тебя, Миша! Почему я этого не сделал?! , — в ужасе думал он, а слёзы всё ещё текли по впалым щекам. — Я убийца! Это не трамвай тебя убил, а я! Это я ничего не сделал для того, чтобы ты остался в живых! Прости меня!», — последняя фраза вырвалась из уст поэта, отзвучав печальным, дрожащим голосом, и в этот самый момент, мужчина, позабыв о том, что все уже давно спят, дал волю своим эмоциям и отчаянно зарыдал во всю мощь своих лёгких. Понырёв всё плакал и плакал, его голос уже срывался, и не был похож на голос обычного человека, а скорее, на вой дикого волка, который также мог тосковать по своему другу. Создавалось такое впечатление, что вот ещё чуть-чуть, и сердце нальётся кровью и разорвётся от горя и боли. Теперь наконец пришло осознание, что того человека, который всегда был рядом, который поддерживал в трудную минуту, который мог рассмешить, если грустно, больше нет… И больше не будет… Никогда…

***

Никогда… Какое же это всё-таки ужасное слово. Всего семь букв, а сколько в них боли. Боли от того, что это слово значит потерю… И зачастую, потерю самого близкого и родного. Эти семь букв, будто острый нож, ранят душу, а после, словно дикие звери, разрывают её на куски… И так больно понимать, что тот, кем ты так сильно дорожишь, больше не вернётся. Никогда…