Лисица

Хёнджин в свои почти тридцать о смысле жизни перестал думать только пару месяцев назад. В один вечер просто сел и подумал: «а зачем?» Самоутверждаться можно разве что перед мелкими, пришедшими в ординатуру, да перед разовыми любовниками, с которыми никогда дальше первого свидания не заходило. Лишь иногда Хёнджин задавался вопросами, что с ним, блять, таким ебательным на лицо и чёрствым в душе не так. Но профдеформация каждый раз отвечала: «ты привык рубить на корню гнойник, чтобы ядом не отравлял». Быть любимым, наверно, хочется каждому. У Хёнджина с любовью проблемы (но это не значит, что любить он не умеет). – Доктор Хван, – открывает дверь презентабельный мужчина, беспардонно присаживаясь на стул для пациентов напротив. – Часы приёма закончились двадцать минут назад, приходите завтра. Хёнджин заполняет медкарты последних пациентов; у него нет ни сил, ни желания делать поблажку очередному больному (может быть, даже на голову), когда на душе тоскливо, хоть вой, и гадко, словно кошки насрали. – Я не на приём, – улыбается мужчина, с искоркой внутреннего природного обаяния, и щурит миндалевидные глаза. – Ли Минхо, из оперотдела местной полиции. – Вы ошиблись кабинетом. Морг в подвале соседнего крыла, найдёте сами. – Я всё ещё так не думаю, – улыбается Минхо и фривольно откидывается на спинку стула. У Хвана от его взгляда мурашки по позвонкам в липком страхе бегут, словно он уже встречался с этим человеком, и встреча его не обрадовала. В голове проблесками воспоминаний мечется рыжая, залитая кровью лисица – да, Хёнджин дурашка, который даже не потрудился спросить имя спасённого им парня, – и чёткая установка: ему всё приснилось. Но пятна крови на до сих пор нестиранном постельном говорят об обратном – Хёнджин наутро решил, что скорее всего он сам поранился и не заметил как. Забыл. Такое с ним часто бывает. Плохая, конечно, черта для хирурга. – А что вы думаете? – Я думаю, что вы знаете одного человека. Его зовут Феликс. Хёнджин устало качает головой. – Не знаю. Впервые слышу. Если он был моим пациентом, то спросите в регистратуре, и не забудьте указать дату рождения. Минхо с кроткой улыбкой склоняет голову вбок, переводит взгляд на окно. Закатное солнце в отражении окон соседних зданий лучами ласкает его лоб и щеки, заставляя жмурится. Хёнджин зубами скрипит, как ему хочется за шиворот и пинками прогнать этого Ли Минхо из кабинета восвояси. – Не желаете прогуляться до ресторана? Вспомнил, что заказал столик на шесть. Мне кажется, нам с вами есть, что обсудить. – Я вас впервые вижу. – Когда это мешало. – Слушайте, – Хёнджин морщится и с хлопком закрывает карту пациента, оставляя ручку в органайзере, – я понимаю, что вас внутренний интерес распирает, аж из ушей льётся любопытство, но у меня нет ни сил, ни желания с вами разговаривать вне рабочих часов. Свои вопросы можете изложить в письменном виде и оставить медсестре, как только у меня найдётся свободная минутка, я на них отвечу и вышлю вам по почте. Не переживайте, – усмехается Хёнджин, – не ручкой, а машинный текст вы уж поймёте. – Ответите, даже если я спрошу, что вы видели в ночь с пятое на шестое? Хёнджин крупно вздрагивает и в лице меняется. – Так и думал, – Минхо кивает чему-то своему, по-лисьи растягивает улыбку шире и поднимается на ноги. – Идёте? – Нет. – Я не спрашивал. – А я не подписывался на всё это. – Тогда не нужно было останавливаться на Лисьем перевале. Проехали бы дальше, и меня бы сейчас здесь не было. – Бес попутал. Уже жалею о своём порыве бескорыстного альтруизма. И Хёнджин понимает, что, если он сейчас не встанет, за шкирку из кабинета уже вытащат его. В коридоре Хёнджина, которого Минхо под локоток тащит за собой с нечеловеческой прытью, окликает Чонин. – Доктор Хван! Вы уходите? – Да, в ресторан позвали. – А как же дежурство? – Чонин тянет почти растерянно, сжимая кулачки в карманах халата. – Передай Чанбину, чтобы подменил. Я ему потом возмещу всё в тройном размере. Ян Чонин в спину кидает тихое «ладно» и с недоверием прожигает Минхо лопатки. Хёнджин в его руках нагло ухмыляется и шипит, что вести можно и аккуратно, он никуда не вырвется. – Не припомню, чтобы на крыше больницы был ресторан, – хмурится Хван. Показушное, выдроченное годами практики, спокойствие лопается, как только маленькая, но сильная ладошка Минхо сжимается на его плече. – Я забыл упомянуть. Сначала мы посмотрим на город. – Так себе вид. – Не говорите так, доктор Хван, возможно, это последнее, что вы увидите в этой жизни. – Кто ты, блять, такой? Хёнджин не выдерживает, нервы по швам трещат, на Минхо хочется накинуться с кулаками и хорошенько вмазать по его смазливой, и да, безумно красивой физиономии. Хёнджин обещает себе, что если после этого он успокоится, а Минхо перестанет давить аурой опасности, он даже обработает ему ссадины. – Уже на «ты»? Ладно. Минхо тащит Хёнджина по лестнице лицом вперёд, держит так, что спустя пару попыток вырваться, Хван с утробным рычанием смиряется с собственным положением. Не убьют же его. Правда? Минхо с пинка выбивает дверь на крышу, ломая замки, и Хёнджин, честное слово, пугается до усрачки. – Ты можешь объяснить нормально?! – на крыше со всех сторон ветер обдувает, пробирая до костей, на целостность которых Хёнджин уже не рассчитывает. – Тебе кое-кто задолжал, и я прямо сейчас хочу решить эту проблему. – Я не брал ни с кого обещаний! – Неправильный ответ. – Да не знаю я никого! Что с того, что человека спас?! Перед Хёнджином, стоящим почти на самом краю, пролетает как минимум половину жизни. «Марвел точно взломали вселенную», – думает он, – «и пустили всё по хуям». Занесённую руку Минхо Феликс останавливает, крепко сжимая до хруста. Хёнджин желает перекреститься. Ему опять мерещится. – Привет, Феликс, а я тебя искал. Почему на сообщения не отвечал? – Сам подумай, раз такой умный, чтобы найти, – Феликс кивает на стоящего истуканом Хёнджина, – этого. – Пиздец, – выдыхает Хван, не пряча дрожи в голосе. У него ебейший стресс прямо сейчас, и руки, сжимающие ледяной парапет, сжимаются до боли в костяшках. Минхо вырывает руку из чужой хватки слишком легко для человека, которому эту руку норовили сломать. – Я пригласил Хёнджина в ресторан, но, подумал, что с моей стороны невежливо ужинать без тебя. – Джисон не заревнует? С чужими мужиками разгуливаешь. – Сон-и понимающий. Феликс громко цокает, разворачиваясь на пятках к замершему Хёнджину, и делает шаг ближе, пока Минхо, витая глубоко в своих мыслях, отходит к выходу с крыши. – Живой? – Лучше бы сдох. – Вы идёте? – кличет их Минхо, и Феликс глубоко закатывает глаза. – Как же он меня заебал, ты бы знал. Хёнджин нервно смеётся и часто кивает; он понимает. В пути до ресторана Хёнджин утихомиривает внутреннюю дрожь, приводит голову в чувства, а нервную систему в размеренное состояние спокойствия. Желание искромётно пошутить над Минхо увеличивается с каждым шагом, у Хёнджина не только квалификация хирурга, у него ещё чёрный пояс по мозгоёбле, как говорит Чанбин. – Как я понял, мой брат не представился, поэтому я исправлю это недоразумение. Хёнджин, это Ли Феликс. – Лисица, – усмехается Хван и кидает взгляд на гортанно шипящего Феликса, которого эта кличка – уж точно не констатация факта его сущности – в печёнках засела. Минхо задумчиво губы поджимает и кивает чему-то своему. – Можно и так сказать. Феликс тебе задолжал за спасение жизни. – Ага, желание. Он мне говорил. – Да? – Минхо переводит ещё более удивлённый взгляд на хмуро сидящего брата, поёживающегося на месте. – Тогда я вообще не понимаю, почему оно до сих пор не исполнено. – Это не твоё дело… – А можно я спрошу? Спасибо, – перебивает Хёнджин, которому вся ситуация напоминает сконфуженный сюр. Он искренне пытался себя убедить, что всё произошедшее ранее – плод его уставшей мысли. – Ну вот задолжала мне эта лисица, и что такого? Обязательно было пытаться меня с крыши сбросить? – Это была необходимость, – вкрадчиво отвечает Минхо. – Ты бы его не сбросил, – бурчит Феликс. – Но ты всё равно пришёл. Если знал, что я этого не сделаю, почему поддался? – Тебя это не касается. – Так-так, семейные дорамы, я понял. Вам нужен семейный психолог, но вы не того врача выкрали. Давайте я номер дам? – вклинивается Хван. – Он всегда такая заноза? – морщит нос Минхо, обращаясь к Феликсу – Видимо. И Хёнджин чувствует, как его надежда сообразить коалицию с Феликсом против его, видимо, старшего брата терпит маленькое, но досадное поражение. – Если вы можете только тявкать, то я пойду. – Я не разрешал. – А я не спрашивал. – Феликс убил человека. Хван бы хотел сказать, как ему глубоко и с чувство насрать, кто кого убил. Феликс голову вжимает в плечи, палочки в зажатых пальцах дрожат, и Хёнджин душит в груди порыв прямо сейчас встать и хлопнуть дверьми. – Зачем ты это мне говоришь? – Феликса ждёт наказание в Аду, и поэтому он бегал от меня, как от огня. Ты мне нужен был, чтобы Феликс всё-таки показался. – То есть… – Я бы тебя не убил. Правда, – Минхо доверительно улыбается, мягко, как отец, который ночью в лоб целует и повторяет, что монстры под кроватью – выдумки. Хёнджин уже сомневается, а правда ли это были плоды его детской фантазии, и не завалялись ли у него в шкафу, помимо анатомических скелетов, парочку таких монстров. – Зачем я здесь? – Я хочу решить проблемы своего младшего брата и забрать его обратно, туда, где ему место, – Минхо таким же ласковым взглядом обводит фигуру Феликса, и кажется, ещё чуть-чуть, ладонью зароется ему в макушку. По-братски. – Я не вернусь на гору. И в Ад я тоже не пойду. – Но желание этого господина ты должен исполнить. Во избежание дальнейших… неурядиц. Феликс гневом вспыхивает как спичка, играя желваками, и готовясь сказать, где он видал это «желание молодого господина». «Там же, куда мне предлагают сходить». – Я уже сказал, что я хочу, – улыбается Хёнджин, чуть мерзко и чересчур самодовольно, подпирая щеку ладонью. Минхо кивает, мол, услышал, и смотрит на брата. – Феликс, исполни, пожалуйста. – Я не буду с ним спать! Взрывается Феликс, и Минхо удивляется, не скрывая широко открытых глаз, пока Хёнджин не сдерживает смешок, рвущийся из горла. – Ага, твоё дело, – кивает Хван. Он доволен буквально до пизды. – Хёнджин? – Не-а, не проси, решения не поменяю. Тебе же нужно, чтобы эта лисица ушла отсюда с чистой совестью и пушистым хвостом? – Минхо кротко кивает. – А мне нужен секс. Всё честно. – Честно, – прикидывает старший, и с некоторой надеждой заглядывает брату в глаза. – Может быть, ты передумаешь? Хёнджин не такой урод, только если моральный. Я договорюсь, чтобы тебе всё понравилось. – Ты делаешь хуже прямо сейчас, Хо, – рычит Феликс низким басом, и Минхо не может не согласиться. – Мне так интересно, как вы будете решать этот вопрос, – Хёнджин чувствует себя победителем, если не по жизни, но так в этой ситуации. – Убить меня вы не можете, лисицу забрать в Ад тоже, а трахаться он отказывается. – Я что-нибудь придумаю, – отвечает Минхо и встаёт изо стола, почти на притронувшись к еде, когда как Хёнджин с удовольствием набивает желудок. Стресс того требует. – Ты жалок, – бросает Феликс и тоже поднимается. Хёнджин останавливает его касанием к запястью и смотрит – Феликс видит – по-другому. Взволнованно. – Что ещё? – Как твои раны? – Затянулись. Я же сказал, что жить буду. – Хорошо. – Минхо всё оплатил, так что просто убирайся отсюда, как доешь, и, умоляю, не попадайся на глаза. – Ненавидишь меня? – Терпеть не могу. – Я спас тебя. – Лучше бы я там подох. – Нет, я имею ввиду… Ад. Он правда существует? – Когда-нибудь я лично тебя туда отправлю. – Это будет хорошо. Буду ждать, – улыбается Хёнджин и отпускает чужую руку. Феликс, почему-то, злиться не может. На ситуацию – да, безумно, праведным гневом изнутри полыхает, – но на Хёнджина отчего-то не получается. Хоть Феликс изо всех сил старается. Хёнджин ужинает в одиночестве. Продолжать делать вид, что ничего не случилось, и Марвел не взламывали Вселенную, больше не получается.