Неравнодушие — не преимущество

      Вечером этого же дня Эбигейл опустилась на заднее сидение своего Bentley Mulsanne. Девушка любит водить сама, чувствовать руль, движение, скорость и шелест колёс по асфальту. Но работа часто не отпускает обладательницу машины представительского класса английской элиты даже в дороге, поэтому пришлось нанять водителя, да и отец говорит, что людям их положения по статусу принято иметь такого рода «обслугу». Водитель мягко закрыл дверь за своей работодательницей.       — Домой, мисс Эбигейл? — задал классический вопрос Логан.       — В «Loulou’s».       Автомобиль мягко тронулся в сторону самого желанного и недоступного клуба Лондона, членство которого мечтает получить девяносто процентов английской элиты, однако чести получить его удостоилось только королевская семья, некоторые люди искусства, владельцы крупных корпораций — таких, например, как «CAM Global», — и состоятельные предприниматели. Расположился он в самом центре Мэйфэйр. Интересно, как в таком элитном, но слишком шумном для того, чтобы иметь в нем жилую недвижимость, районе смогли так удачно выделить тихое место для ужина без лишних глаз и ушей.       Папка с досье мистера Смолвуда легла на колени длинных ног девушки. Её пальцы зашуршали по страницам дорогой качественной бумаги, которой пользовался Чарльз Магнуссен, а глаза быстро пробегались по строчкам, чего было достаточно для того, чтобы информация сразу отложилась в памяти.       «Итак, Смолвуд не занимается ничем выдающимся кроме того, что является болевой точкой своей супруги — Министра внутренних дел Великобритании. В тысяча девятьсот восемьдесят втором году лорд вёл переписку интимного характера с весьма юной особой пятнадцати лет по имени Кэтрин Дрэскол, письма были подкреплены её фотографиями, подтверждающими тон их общения. Когда возраст его собеседницы был демаскирован, мистер Смолвуд утверждал, что ему было неизвестно о дате рождения своей подруги. Будущий муж министра прекратил все отношения с Кэтрин, но пятна на его репутации, оставленные этим эксцессом, случившимся в его жизни, не исчезли. Скорее всего роман лорда был бы никому не интересен после расставания с Дрэксол, если бы он не женился на женщине, которая — так уж вышло — имеет влияние на правительство Великобритании. В нынешней политической ситуации это пятно пусть и стало замытым, но так и не было выведено, что служит отличным рычагом давления на леди Элизабет Смолвуд», — подумала про себя Эбигейл.       На одной из страниц папки была сделана пометка о том, что на тот момент пока ещё жених Элизабет рассказал ей о своём мимолетном романе с весьма и весьма молодой барышней и даже показал письма.       «Она знала об этом и все равно вышла за него? — ухмыльнулась девушка. — Очень интересно».       — Лекарство от глупости еще не найдено. Рассудок и здравый смысл не то, что оспа: привить нельзя, — произнесла Магнуссен-младшая.       В конце досье обнаружились копии той самой переписки.       «Хм… Ему бы подростковые романы писать или мелодрамы снимать, текст пропитан этими наивными клише. Вот, что делает с людьми такая химическая реакция, как повышенная концентрация дофамина, они же просто теряют способность рационально мыслить», — продолжила рассуждения Эбигейл.       — Сантименты, — усмехнулась девушка вслух.       — Мы приехали, мисс, — прервал поток её мыслей Логан.       Дверь автомобиля, расположенная по правую руку от владелицы авто, плавно открылась. Снаружи стоял Логан, одной рукой он придерживал дверь, в другой же зажал ручку зонта, состоящую из красного дерева, потому что во время их поездки успел пойти дождь.       — Лондон всегда такой дождливый, — водитель как бы продолжил вслух мысли своей начальницы.       Эбигейл вышла на улицу, вдохнула свежий, влажный воздух. Насладившись запахом Мэйфэйра, укрытого дождем, девушка с водителем, нёсшим над ней зонт, подошли к дверям клуба.       — Мисс Магнуссен, — поприветствовал дорман, открывая дверь.       Эбигейл прошла через дверной проем и оказалась в другом мире. Ей нравилось приходить сюда и спокойно ужинать вдали от посторонних глаз и рабочих дел. Да и не зря местный шеф-повар имеет три звёзды Мишлен. Справа от девушки бесшумно появился администратор:       — Мисс Магнуссен, добрый вечер. Для Вас сегодня стол в общем зале или отдельный кабинет?       — Добрый вечер, Джордж. Стол, пожалуйста, мой любимый.       Администратор помнил предпочтения каждого члена клуба, поэтому без лишних вопросов подвел девушку к столику у окна.       — Прошу, — наклонив голову в поклоне и отодвигая стул для Эбигейл, произнёс Джордж.       Ушёл мужчина так же тихо, как и появился. Мисс Магнуссен обратила внимание на то, что в общем зале сегодня было только два человека. Она и ... И мужчина, что сидел за столом на противоположном конце комнаты.       — Добрый вечер, мисс Магнуссен. Ваше меню, — произнёс официант и удалился, давая время на выбор блюд.       Эбигейл больше не хотела сегодня думать о работе, а интерьер клуба знала уже наизусть, поэтому её взгляд осознанно вернулся к человеку на другом конце зала.       Высокий широкоплечий коренастый мужчина. Темно-каштановые густые волосы, бледная кожа, видимо, от того, что большую часть времени проводит в закрытом помещении. Нос с горбинкой, глаза насыщенного синего цвета зимних глубин Атлантического океана. Лицо гладко выбрито. Высокие скулы, мужественный подбородок. И — как свойственно мужчинам, которые посещают «Loulou’s», — безупречный бежевый костюм-тройка. Скорее всего, платиновые запонки, держащие рукава его идеально белой рубашки, были окаймлены драгоценными камнями. В комплекте к запонкам был зажим для его галстука в крупную клетку. На долю секунды её воображение нарисовало, как под его пиджаком из кармана жилетки тянется золотая цепочка для брегета. Память подсказала, что девушка никогда раньше не видела здесь этого англичанина.       Из размышлений ее вывел официант, поставивший на стол тарелку. Допивая чай, Эбигейл заметила на себе взгляд того единственного мужчины, с кем делила общий зал в этот вечер. Ей показалось, что он тоже изучает её внешность, как это делала она сорок минут назад.       Эбигейл Магнуссен ростом метр и семьдесят семь сантиметров. Изящное лицо со светлой кожей, темными, густыми, длинными волосами, доходящими практически до поясницы. Зелёные глаза цвета оливина, длинная шея, выделяющиеся ключицы. Подтянутое, спортивное телосложение, идеальная осанка, тонкие и длинные пальцы рук.       Джентельмен наверняка тоже видел её впервые. Подходить и навязывать знакомство в таких местах считается моветоном, чего нельзя сказать о изучающем взгляде, что считается нормой в подобных заведениях, однако важно не переступить тонкую грань между «изучить» и «нагло глазеть».       Девушка оплатила счёт за свой поздний ужин и, взглянув на часы, которые показывали двадцать две минуты одиннадцатого, поторопилась выйти из клуба. Водитель, увидев Эбигейл в дверях, поспешил подать ей зонт и проводить девушку до её белого автомобиля. Как только она услышала тихий щелчок, означающий закрытие двери, Магнуссен-младшая удобно устроилась в мягком кожаном кресле салона. Усталость не заставила себя долго ждать, и молодая особа заснула.       Машина заехала в Hampstead, проехала по красивым улицам, усыпанным зеленью вперемешку с великолепной архитектурой, и плавно остановилась на площадке перед одним из домов. Современный особняк серого цвета возвысился на два этажа, панорамные окна открывали чудесный вид на район и задний двор.       — Мисс Магнуссен, мы приехали, — донёсся голос с водительского сидения.       — Благодарю, Логан, Вы можете быть свободны, завтра в двенадцать, — ещё сонно ответила Эбигейл.       Мужчина уже был готов выйти и открыть дверь, однако девушка остановила его порыв движением руки.       — Я справлюсь. Лучше езжайте и хорошо выспитесь, — улыбнувшись, посоветовала Логану его работодатель и самостоятельно вышла из автомобиля.       В доме встретивший девушку дворецкий забрал у неё пальто. В усадьбе младшей Магнуссен сочеталась английская классика, выражавшаяся в желании иметь дворецкого, и современность в виде высокофункционального умного дома, благодаря которому вся техника и электроника управлялась со смартфона владелицы или пульта.       Сняв верхнюю одежду, Эбигейл несколькими движениями руки дала умному дому распоряжение набрать горячую ванну. Пока в ванной шумела вода, хозяйка зашла в кабинет на втором этаже, чтобы убрать досье Смолвуда в ящик, который она сама про себя называла «Сейчас в работе».       Личной прихотью Эбигейл было то, чтобы в спальне и ванной были смонтированы большие панорамные окна во всю стену, затонированные снаружи.       Девушка не унаследовала от отца его перфекционизма, поэтому её одежда быстрым движением руки оказалась смятой на полу, а тело погрузилось в горячую воду. Мышцы рефлекторно начали расслабляться, перед глазами было ночное небо и Луна, свет которой падал на пенную шапку, не дающую воде остыть. Эбигейл задержала дыхание и погрузилась под воду. Это вытеснило не только воздух из её лёгких, но и мысли о просьбе отца. Пролежав так какое-то время, Магнуссен-младшая вышла, укутавшись в пушистый, очень тёплый и уютный халат. В свою постель она забралась прямо в нём.       «Наверняка никто из знакомых мне людей даже представить не может, что сама Эбигейл Магнуссен имеет такой атрибут в домашнем гардеробе», — последнее, о чем думала Эбигейл, прежде чем провалиться в глубокий сон.