Неравнодушие — не преимущество

      В девять утра со стороны прикроватной тумбочки раздался безжалостный звон.       — Какой же всё-таки ужасный звук будильника придумывает Apple, — потянувшись за смартфоном, пробурчала девушка.       Выбрав неформальный стиль одежды для субботнего дня и переодевшись, хозяйка дома спустилась по лестнице вслед за запахом свежеиспеченных блинов, минуя столовую, прямиком на кухню. Повар не любил, когда Эбигейл кусочничала, но сегодня ей было особенно тяжело удержаться от того, чтобы не стащить хотя бы один горячий блин прямо со сковородки, пока Марк отвлёкся на выбор чая к завтраку. Прежде чем дверь в столовую победно закрылась, со стороны кухни успели донестись несколько ворчащих недовольств и угроз в следующий раз не отходить от плиты вообще. На столе уже было накрыто, суббота не обязывала никакими срочными рабочими делами, поэтому девушке оставалось спокойно наслаждаться блинным завтраком со множеством начинок на выбор.       Возле камина уже лежала свежая газета и стоял свежесваренный чай. Эбигейл забралась с ногами в кресло, чтобы прочесть утренние новости, да и газета в руках каждый раз отдавала приятным напоминанием того, что вся крупная пресса принадлежала именно её холдингу. Конечно, по документам она была лишь генеральным директором и председателем совета, владельцем значился Чарльз Магнуссен единолично, но в их семье и люди вокруг понимали, что холдинг их общий и после смерти магната перейдёт дочери, другого он не допустит никогда: слишком любит свою империю и слишком не доверяет людям. В круг доверенных лиц входит только Эбигейл.       Не могло не радовать девушку то, что за всё время никто так и не решился ответить Чарльзу шантажом на его шантаж, видимо, слишком весомые у него аргументы, к тому же Эбигейл считается человеком с чистой репутацией, Магнуссен всеми своими связями и влиянием оберегает публичное имя наследницы.       Ровно в двенадцать часов Эбигейл вышла на площадку перед особняком. Одновременно с тем, как за ней закрылась дверь, перед домом остановилась машина. Водитель учтиво помог девушке сесть.       — Куда ехать, мисс?       — У меня сегодня семейный обед в родовом поместье.       Этого предложения было достаточно, чтобы водитель понял, куда нужно ехать. Логан работает с Эбигейл уже чуть больше четырёх лет и знает все часто помещаемые своей начальницей адреса. Из всех прошлых сотрудников и ещё только кандидатов он оказался самым удачным. В совершенстве владеет экстремальным, контраварийным и безопасным видами вождения — базовыми умениями для водителя, нужными на случай разных непредвиденных ситуаций на дороге. Умеет молчать об услышанном и увиденном, в машине может произойти разговор любого характера, владелица авто должна быть уверена в том, что её не скомпрометируют. Пунктуален. Эбигейл не терпит опозданий, только если это не становится необходимо для «светских игр», где временем своего прибытия можно показать статус — такая задержка вписывается в расписание и не считается опозданием. Вежлив и знает правила этикета, девушку воспитывали, с детства прививая этикет, с возрастом её стали раздражать люди в окружении, не владеющие элементарными правилами, поэтому этот пункт обязателен для каждого человека, который хочет работать непосредственно на Эбигейл Магнуссен. В современном мире обычных людей практически никто не владеет даже базовыми знаниями, поэтому, если кандидат идеально подходит во всем остальном, его берут на работу с условиями и сроками для того, чтобы он мог подтянуть свою компетенцию в этом вопросе, после чего работодатель лично аттестует нового сотрудника.       Через сорок семь минут машина покинула пределы Лондона. Эплдор находился в самой уединенной части пригорода британской столицы. Чарльз не любил жизнь в маленьких пространствах квартир, а от перспективы жить с соседями даже забор в забор — не говоря уже о стенки в стенку с четырёх сторон — приводило его сознание одиночки в ужас, поэтому выбор пал на большой участок земли за городом. В этот район не ездил общественный транспорт, это значительно сократило приток туристов и любителей природы, что послужило дополнительным аргументом в пользу покупки.       При подъезде к частной территории на посту охраны не возникло вопросов, дочь хозяина дома все знали в лицо, а её машина была вписана как хозяйская. Ещё через тридцать две минуты после выезда за границы города серебристый автомобиль представительского класса подъехал к дому, в котором провела своё детство генеральный директор самого крупного медиахолдинга Великобритании и всех стран, над которыми она имеет влияние.       — Логан, как выглядит дом, в котором Вы провели своё детство? — прозвучал неожиданный вопрос от Эбигейл, не спешившей выйти на улицу.       — Двухэтажный кирпичный дом классической постройки, небольшой по площади, с камином, деревянной лестницей и большим количеством расписных ковров внутри. Мать очень любит их развешивать, говорит, что создают уют, во дворе беседка, переплетенная лозой, — ответил водитель с нотками ностальгии в голосе. — Почему Вы спросили, если не секрет, мисс Магнуссен?       — Увидела свой дом детства в окно и решила узнать немного о Вас.       Здание, видневшееся в окне, не похоже на те, в которых выросли все среднестатистические англичане. Оно располагается на семи уровнях, идеально вписанных в ландшафт. Треть площади особняка находится под землёй, защищённая стеной из специального водонепроницаемого бетона. Дом с очень низким энергопотреблением, которое контролируется современными экологическими системами. А само остекление специально заказано в Скандинавии и состоит из трёхслойных панелей со встроенными жалюзи. Всё это делает Эплдор идеальным замком для медиамагната Чарльза Огастеса Магнусенна, чья власть строится на информации. В лучших традициях органической архитектуры помещения свободно перетекают друг в друга, а грань между интерьером и экстерьером стирается с помощью зимнего сада. Хрустальный дворец Магнуссена оберегает тайны, хранящиеся в его «чертогах разума».       Люди, которые когда-то имели неприятные дела с отцом Эбигейл, думают, что чертоги это что-то материальное: хранилища, подвалы, сейфы, тысячи папок и тонны бумаги с информацией о них. Но современная архитектура не признаёт «негигиеничные подвалы», как всегда говорит Магнуссен-старший. Только два жителя и прислуга знают, что ничего такого в особняке в пригороде Лондона нет. Из-за ошибочных догадок было много попыток проникнуть в здание, из-за чего его приходится хорошо охранять. Безопасность выстроена настолько, что на территорию нужен пропуск, который могут подписать и выдать Чарльз или Эбигейл. Девушка никогда не приглашала никого в Эплдор и не делала ни для кого разрешение на въезд, но такое доверие отца грело ей душу. Она в принципе не любит наличие посторонних людей в доме, неважно, кем они были приглашены. Дом в прямом смысле для Эбигейл — настоящая крепость и территория уединения. Право перешагнуть порог и быть желанным гостем нужно ещё заслужить, чего добились только несколько настолько близких людей, что их без преувеличением можно назвать семьей, но появились они уже тогда, когда девушка переехала в Hampstead, поэтому доступа сюда у них тоже не было.       На площадке перед домом уже стоял Чарльз. Охрана доложила ему о прибытии дочери. Логан не успел выйти из автомобиля, его опередил плавно подплывший к двери мужчина. Благодаря его галантным движениям, дверь, отделявшая дочь от отца, открылась, а перед Эбигейл появилась худая и такая знакомая ладонь.       — Добро пожаловать домой, дорогая, — поприветствовал дочь Чарльз.       — Здравствуй, папа, — вкладывая свою ладонь в его, произнесла в ответ девушка.       — Ты как всегда пунктуальнее часов, ровно час дня, — заметил мужчина.       — Твоё воспитание дало свои плоды. — Опираясь на руку родителя, Эбигейл вышла из машины.       В доме был накрыт обед из японской кухни на двоих. Стол стоял так, чтобы сидевшие за ним могли наблюдать зимний сад сквозь стеклянную стену. Они расположились друг напротив друга, чтобы было удобнее вести беседу. После тринадцати минут молчаливого поедания том яма, Чарльз завёл речь о делах.       — Эбигейл, ты посмотрела досье лорда Смолвуда?       — Да, прочитала его вечером по пути в клуб, — дожевав вкуснейшую сушинку, отозвалась девушка. — Весьма компрометирующие вещи я там обнаружила.       — Мне нужно, чтобы в понедельник это было на первых полосах всех наших изданий, — в сухой утвердительной форме отчеканил Чарльз.       — Я поняла это ещё вчера. Чего ты хочешь добиться от министра внутренних дел?       — Летом премьер-министр будет отказываться от своей должности главы партии и, соотвественно, от поста в правительстве в связи с тем, что не может вывести страну из Евросоюза. Это громкое событие вызывает волнение в политических кругах Европы уже сейчас. Миссис Смолвуд должна сделать правильный ход в сторону нужного кандидата на должность главы правительства.       Эбигейл не нравилось, что её отец добивается желаемого от людей, шантажируя их, давя на больные точки. Он мог обсудить с ней дела, как делал сегодня, но решение принимал всегда сам, при этом не вмешиваясь в управленческие решения дочери, касающиеся «CAM Global».       «Отец не боится того, что я стану его болевой точкой? Что через меня захотят в ответ повлиять на него, как он делает с другими людьми? Он мне так доверяет с одной стороны, а с другой, если даже наследницу не подпускать к себе близко, можно начать сходить с ума от паранойи. Не хотелось бы, чтобы меня вмешивали в его дела, но чтобы он выбрал: свои интересы или безопасность дочери?»       — Эби? — Донеслось откуда-то извне до глубин сознания девушки.       — Извини, задумалась, — пробормотала она, отпивая свежесваренный чай, хотя, признаться, даже не заметила, как его сюда поставили, и даже не возмутилась на отца за то, что тот опять сократил её имя.       — Надеюсь, о том, в какое время ты соберёшь совет редакторов и передашь им нашу сенсацию. — Магнуссен улыбнулся так, как делает это на деловых встречах, больше утверждая, чем спрашивая.       — Конечно. Материалы для статьи у меня есть, — считав тон улыбки и ответив такой же, Эбигейл отозвалась уже не как дочь, а как генеральный директор медиахолдинга.       Через минуту они продолжили беседу как ни в чём не бывало, обсуждая повседневные дела, события, происходившие в их жизнях. Магнуссены оба не любили говорить по телефону, да и не имели привычку обмениваться трогательными сообщениями, поэтому возможность поделиться новостями была только тогда, когда они собирались вместе у него или у неё дома. Чарльз по-прежнему называет Эплдор их общим домом, он никогда не выгонял дочь из особняка. Эбигейл сама приняла решение уехать сразу после того, как поступила в школу экономики, хотя в этом не было необходимости. Учебное заведение находится в центре столицы, машина и водитель были у неё всегда, однако девушка рано захотела самостоятельной жизни, а отец не стал ей возражать.       Он вообще мало в чем ей возражал, но от этого девочка не выросла избалованной дочерью очередного богатенького папочки.       Несколько часов спустя Эбигейл засобиралась уезжать. Чарльз вышел из особняка первый, девушка шла за ним, попыталась набрать сообщение своей помощнице, отвлеклась на экран телефона, оступилась и, не успев понять, что только что произошло, ни издать какой-то звук, просящий о помощи, уже было начала падать. Магнуссен-старший интуитивно понял, что именно сейчас нужно обернуться, он успел выставить руки так, чтобы дочь мягко упала к нему в объятия.       — Я же говорил, что объятия оставим на десерт к сегодняшнему обеду, — улыбнувшись, произнёс мужчина.       — Спасибо. Не очень хотелось испачкать твои белоснежные ступеньки кровью от разбитого носа, — пробурчала в грудь своего отца девушка, все еще лежавшая в его объятиях. — Ты же знаешь, что я не могла не пошутить, — мягко добавила Эбигейл, поднимая взгляд так, чтобы увидеть лицо Чарльза.       — А ты знаешь, что я в любом случае смягчил бы твоё падение.       Эбигейл до сих пор иногда удивлялась тому, каким отец ставился рядом с ней, когда вокруг не было людей, ведь в обществе он холоден, эгоистичен, расчётлив, жесток, славится отсутствием каких-либо моральных ценностей, высокомерен и надменен. С единственным ребёнком, рождённым от суррогатной матери, Чарльз становился мягче, податливей, иногда даже светился любовью или же Эбигейл лишь казалось, что он светится. Ему меньше всего нужно, чтобы кто-то мог посчитать её его болевой точкой. Хотя девушка даже самой себе не могла с полной уверенностью сказать, что он всегда поставит её выше личных интересов, если такой выбор когда-то встанет перед её отцом.       Попрощавшись, мужчина усадил дочь в автомобиль.       — Куда едем, мисс Магнуссен? — учтиво спросил Логан.       — Домой, а затем в офис. — Распорядилась его работодатель.       Во время дороги девушка написала помощнице сообщение: «Буду в офисе через два с половиной часа, сообщите всем главным редакторам, что я хочу их видеть в пятнадцать минут восьмого у себя в кабинете. Это срочно.»       Заехав домой, чтобы забрать папку с досье из рабочего кабинета, Эбигейл отправилась в офис. Звонок лифта, поднявшего на тридцать четвёртый этаж генерального директора «CAM Global», прозвучал ровно без десяти семь вечера.       — Добрый вечер, мисс Магнуссен, — поприветствовала её секретарь.       — Добрый вечер, Агата, ни у кого из редакторов не нашлось дел важнее, чем сегодняшнее совещание?       — Все будут. Может быть, чай?       — Не откажусь, благодарю, — закрывая за собой дверь кабинета, ответила Эбигейл.       Через четыре минуты помощница внесла чашку ароматного чая. Агата почти перешагнула границу между кабинетом начальницы и приёмной, но голос Магнуссен-младшей, обращённый явно к ней, заставил девушку обернуться с точёной рабочей улыбкой.       — Агата, на завтра Вы свободны, а в понедельник назначьте встречу руководителю юридического отдела в одиннадцать часов утра, — произнесла Эбигейл, закинув ногу на ногу в своём кресле.       — Да, мисс Магнуссен, — параллельно достав смартфон и делая несколько рабочих заметок, ответила секретарь.       — И ещё, к шести часам утра понедельника пришлите ко мне домой курьера со свежими номерами всех наших газет. Это пока всё.       — Конечно, — сказала Агата и мягко закрыла за собой дверь.       Эбигейл сделала последний глоток чая, поставила опустошенную чашку на блюдце, одновременно с этим опустила взгляд на наручные часы. Семь часов девять минут. Судя по голосам из приёмной, её подчиненные были в сборе. Ровно в семь пятнадцать в дверь постучали.       — Войдите, — мгновенно ответила девушка.       К ней вошли главные редакторы четырёх самых влиятельных печатных СМИ Великобритании: «The Times», «The Daily Mail», «The Guardian» и «The Daily Telegraph».       Эбигейл поднялась с кресла, подошла по очереди к каждому из вошедших, чтобы поприветствовать.       — Прошу. — Девушка указала рукой на места для посетителей.       Папка с документами легла в центр стола, за которым сидели редакторы. Генеральный директор объяснила подчиненным, какая новость должна быть уже в понедельник на первых полосах газет и дала пять минут, чтобы пролистать страницы, а потом обсудить детали.       — Надеюсь, никаких вопросов и возражений не осталось, господа, — поинтересовалась Эбигейл, упирая локти в столешницу из красного дерева.       Услышав утвердительный ответ, девушка подытожила совещание:       — Жду от каждого из вас завтра до пяти вечера готовую статью на согласование. Агата сделает вам копию материалов из папки. Не смею больше задерживать. Приятного вечера, — попрощавшись с каждым, закончила Магнуссен-младшая.       Дав Агате десять минут, чтобы распрощаться с вечерними посетителями в приёмной, Эбигейл заговорила в телефон на столе:       — Пусть Логан подаст машину к центральному входу.