***
С помощью более разговорчивого Логана англичанин узнал, как пройти к лечащему врачу их работодателя. Уже через три минуты он оказался этажом ниже, стуча в очередную неприметную белую дверь. Такие вели в каждое помещение больницы, кроме отделения на последнем, девятом этаже, от всех остальных её отличала лишь табличка золотого цвета с надписью: Госпиталь им. святого Варфоломея Главный врач Оливия Фостер — Мистер Холмс, — главврач, ещё не отошедшая от неприятного послевкусия, остающегося у каждого человека, кому приходилось хоть раз разговаривать с Магнуссеном-старшим, натянуто улыбнулась, встречая нового посетителя. — Прошу Вас, — не прекращая слишком явно рассматривать вошедшего мужчину, она взглядом указала на свободное место. — Благодарю, — политик опустился на предложенный стул, который оказался заметно удобней, чем даже в платных палатах. — Я бы хотел получить подробный отчёт о нынешнем состоянии здоровья мисс Магнуссен. — Увы, но медицинские данные каждого пациента — это врачебная тайна. Я ничем не смогу Вам помочь, — пожав плечами, Фостер произнесла фразу, которая звучала в стенах госпиталя каждый день. — Не беспокойтесь, ваша пациентка не против того, что я осведомлюсь о её здоровье, — Холмс посмотрел на Оливию снисходительным взглядом. — В таком случае, я уверена, что Эбигейл сама беспрепятственно расскажет всё Вас интересующее, — главврач крутила ручку между пальцев, пытаясь ослабить напряжение, появившееся с того момента, когда англичанин заговорил. — Вы недопоняли меня, миссис Фостер, — Майкрофт достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение и открыл документ, давая возможность врачу изучить то, что там написано. Глава внешней разведки Великобритании Майкрофт Холмс — То, что я смог увидеть сам, я увидел, для остального нужно рентгеновское зрение, коим я, увы, не обладаю, — политик вернул корочку на место и продолжил говорить, оперевшись левой рукой на ручку зонта. — Не думаю, что система безопасности на компьютерах больницы вообще существует, но даже если таковая и имеется, я всё равно достану все необходимые сведения и даже больше, — Майкрофт посмотрел на работающий ноутбук. — Полагаю, что на это уйдет около сорока двух секунд. Но я пришёл, чтобы дать Вам возможность проявить жест доброй воли и показать мне только то, что я хочу. В противном случае Вы даже не успеете войти в систему до того, как проверяющие органы будут осведомлены обо всех интересующих их вещах. «С кем ты связалась, Эбигейл», — думала медик, пока читала написанное в небольшой корочке и слушала то, что говорит ей Майкрофт. — Что именно Вам нужно, мистер Холмс? — во рту главврача пересохло, а лицо стало белее, чем надетый на неё халат. За всё те схемы, которые она проворачивала в госпитале, ей и половине персонала светил немаленький тюремный срок. «Нужно дать ему всё, что он захочет и поскорей выпроводить отсюда», — одна и та же мысль панически носилась по кругу в голове Оливии. — Вы показались мне умной женщиной, сохраните хорошее впечатление о себе, не переспрашивая очевидные вещи, — англичанин не отводил от Фостер один из своих самых неприятных взглядов, следя за тем, как она набирает что-то в компьютере. Когда Майкрофт получил папку с нужными ему документами, то сразу поспешил удалиться из пусть и просторного, но неприятного кабинета главного врача. Не забыл напоследок убедить женщину в том, что распространение любому третьему лицу об их встрече вне палаты и, тем более, о предмете разговора, будет нести незамедлительные и очень неприятные последствия. Стоило политику опуститься на сидение, а автомобилю тронуться с места, Холмс принялся изучать бумаги. Чтение заняло у англичанина двадцать минут. В своё время он читал и медицинские учебники в том числе, поэтому написанное там легко ему поддавалось. Стало понятно, что с Эбигейл. Перелом пяти рёбер, сотрясение, вывих тазобедренного сустава со смещением, разрыв печени в закрытой брюшной полости, многочисленные синяки, ушибы и ссадины по всему телу. Главное, ничего, что угрожало бы её жизни на данный момент. Врачи скорой и неотложки сработали оперативно, всё страшное, что могло произойти, не произошло. Через полтора часа Майкрофт сидел за массивным столом в окружении привычных стен своего кабинета. Поскольку окон здесь не было, помещение освещал только искусственный свет. Политик напряжённо печатал, не отрывая тяжёлый взгляд от экрана ноутбука. Он внимательно следил за появляющимся текстом. Его плотно сжатые губы беззвучно шевелились, плечи подались вперёд, а на лбу образовалась складка. Казалось, руководитель МИ-6 лихорадочно что-то просчитывает. Рабочее место политика было устроено так, чтобы вокруг не было ничего нарушающего обстановку, в которой вершилась судьба Англии. Сейчас в поле зрения Холмса были только несколько больших бумажных листов, в беспорядке раскиданных на столе. Некоторые из них, впрочем, были покрыты размашистыми пометками. Остальные сложены в аккуратные стопки по степени срочности, тщательно скреплённые между собой канцелярскими скрепками и изолированные друг от друга папками. Не отвлекаясь от компьютера, Майкрофт потянул руку к чашке с ещё горячем чаем. Стоило его губам коснуться тонкого фарфора, голос Антеи из рабочего телефона сообщил о том, что приехала миссис Смолвуд. Англичанин поднял глаза на настенные часы. За работой он не заметил, что уже подошло время встречи. Отставив чашку и убрав бумаги в сторону, он дал распоряжение помощнице, что ожидающая женщина может войти. Дверь плавно и бесшумно распахнулась, одновременно с этим тишину нарушил стук каблуков министра внутренних дел. В её образе менялся только цвет костюмов, а фасон, модель, крой, прическа — всё это оставалось стабильным уже несколько лет. Блик от ожерелья на её миниатюрной шее впечатался в стену рядом с хозяином кабинета ровно в тот момент, когда женщина опускалась в кресло напротив рабочего стола. — Элизабет, добрый вечер. Может быть, чаю? — Холмс сидел, закинув ногу на ногу, в тёмно-синем костюме, такого же цвета галстуке в мелкие, едва заметные при таком освещении белые крапинки. — Добрый вечер, Майкрофт, — Смолвуд коротко отрицательно мотнула головой, отвечая на вопрос. — Как прошли переговоры с теми проблемными шведами? — она приехала не за этим, брокеры не интересовали женщину настолько, что Элизабет даже не потрудилась это скрыть. — Успешно, как и всегда, — ответ политика был таким же формальным как и вопрос министра. — Вы ведь приехали не из праздного любопытства. — Вы правы, мистер Холмс. Определённые источники осведомили меня о том, что Вы якобы состоите в любовных отношениях с Эбигейл Магнуссен, — женщина смотрела на собеседника, как ревнивая супруга, а не коллега по работе. — Это всё? — Майкрофт поднял бровь в вопросе. — Если да, то Вы забываетесь, миссис Смолвуд. Кто такой я, а кто Вы, чтобы я отчитывался Вам о своей личной жизни? — мужчина поддался вперёд, расширяя своё личное пространство и сокращая его для Элизабет. —Я считаю, что такая связь недопустима для человека Вашего уровня, Майкрофт. Эта Эбигейл — дочь человека, от которого хочет избавиться весь политический мир, а Вы… Вы посмели завести с ней интрижку, — министр скривила линию губ. — Элизабет, а теперь постарайтесь подумать, прежде чем отвечать. Никто не спрашивал Вашего мнения. Во внерабочее время я могу заниматься чем угодно и с кем угодно лишь мне одному. Вас и весь остальной такой важный управленческий орган, как Кабинет министров это не касается и никогда касаться не будет, — политик смотрел перед собой с гневным прищуром. —Майкрофт, поверьте, что так и было бы, если бы это была любая другая особа, — слова Смолвуд сочились брезгливостью, будто она говорила о прокажённой. — Как только я буду якобы замечен в любовных отношениях с непосредственно политическим преступником, коих у нас в стране предостаточно, к сожалению, тогда мы сможем вернуться к этому разговору, иначе я не вижу в нём смысла, — Холмс со скучающим видом отпил чай. Политика распирало возмущение от наглости сидящей перед ним женщины, но бурлящие эмоции были здесь лишними. Посмела заявиться сюда и начать указывать, пытаясь показать свой статус, хотя ей, в отличие от Оливии Фостер, не нужно объяснять, кто такой Майкрофт Холмс. — Вы пожалеете об этом решении, мистер Холмс, — язвительно прошипела Элизабет. — Я ведь Вам не даю советов по выбору очередного молодого любовника, — сейчас улыбка англичанина виделась Смолвуд больше угрожающей, чем вежливой. — И Вы не смейте вмешиваться в мою личную жизнь, а то, знаете ли, не нужно много времени для того, чтобы кресло любого из министров стало пустым. Тем более после какого-нибудь скандала в прессе, например. Вчера его замяли, а уже сегодня эти писаки раздули огонь с новой силой, — политик самодовольно ухмылялся. Миссис Смолвуд не смогла ничего ответить на это. Она лишь вскочила с расширенными зрачками и наверняка учащенным от негодования пульсом. На одно мгновение Холмсу показалось, что у нее даже дрогнула нижняя губа. Возможно, так оно и было. В любом случае такой агрессивной он видел её впервые за все годы работы. Не опуская головы, женщина подняла свою сумку, стоящую на кресле. Сжав ручку до белых костяшек пальцев, Элизабет двумя быстрыми шагами покинула столь ненавистный ей сейчас кабинет. За её спиной сухо щелкнул дверной замок. Стоило этому произойти, Майкрофт тут же закатил глаза и откинулся на спинку кресла, которое было в разы удобней и мягче, чем для посетителей. Сделано это было специально, чтобы кроме хозяина комнаты здесь больше никто долго не засиживался. Мужчина отпил из чашки и сразу же скривился, он ненавидел холодный и слегка тёплый чай. Холмс боролся с желанием закурить прямо сейчас. Решив, что пара печений принесёт его здоровью меньше вреда, чем сигарета, Майкрофт достал из одного из шкафов вазу со сладостями. До сегодняшнего дня он считал, что у него лишь две вредные привычки: сахар и никотин, но как оказалось, добавилась ещё и третья — Эбигейл Магнуссен. Если бы политик мог, то поселился в соседней пустующей палате госпиталя святого Варфоломея уже сегодня.Глава 15
11 мая 2022 г. в 22:28
Примечания:
Не бечено. У беты учебный отпуск, который планировался и у меня, но всё равно не могу совсем не писать.
апдейт от беты: а теперь бечено! всем счастья)
Слово «разбился» из уст Антеи, было последним, что услышал Майкрофт. Конечно, помощница говорила ему что-то ещё, но в его ушах стоял настолько сильный звон, что было невозможно разобрать хотя бы букву. Лицо приобрело цвет снега, лежащего сейчас на улице после ночной метели. Глаза остекленели и стали невидящими, словно Антея ударила его именно в тот нервный центр, откуда исходил электрический заряд, летящий к периферии мозга. Стало нестерпимо холодно. Мужчина попытался сделать глубокий вдох, но не смог — его лёгкие не втягивали воздух.
— Мистер Холмс, Вы меня слышите? — раздался отрезвляющий вопрос Антеи.
Для помощницы прошло всего тридцать секунд, для Майкрофта — будто вечность, прежде чем он собрался с мыслями и, пересилив себя, оперся левой рукой о дверной косяк. Зрение вернуло чёткость, лёгкие стали вновь спокойно снабжать кровь кислородом. Сейчас было не то место и не то время для того, чтобы думать над тем, что только что с ним произошло за эти десятки секунд. Главное было то, что сознание вновь стало холодным и расчётливым.
— Что с пассажирами? — политик сухо бросил в трубку.
— Пилот смягчил падение настолько, насколько смог. Все с травмами средней тяжести доставлены в госпиталь Святого Варфоломея, — доложила помощница из столицы.
— Я Вас понял. Если что-то изменится, сообщите мне, — с этими словами Майкрофт закончил разговор.
Наручные часы говорили о том, что его нет на переговорах уже две минуты тридцать одну секунду. Холмс не мог сорваться обратно в Лондон. Только не сейчас, когда ему осталось лишь немного дожать этих выскочек, и контракт будет у него в кармане. Эбигейл жива, а от того, что он будет сидеть у её больничной постели, ничего не изменился. Майкрофт ведь политик, а не врач. А каждый должен заниматься своей работой. Именно этим мужчина и продолжит заниматься. Лишь сделает ещё один звонок.
— Алло, — с другой стороны связи раздался женский голос.
— Здравствуйте, мисс Хупер. Это Майкрофт Холмс.
— Здравствуйте, мистер Холмс, — Молли даже не пыталась скрыть своего удивления от того, кто ей только что позвонил. — Я не знаю, где сейчас Шерлок.
— Мой брат не является предметом нашего с Вами разговора. У меня к Вам иная просьба личного характера, — от слов политика даже через телефонную линию веяло холодом.
— Какая же? — удивление в тоне девушки сменилось любопытством, ведь ей позвонил сам Майкрофт Холмс с просьбой, не связанной с его младшим братом.
— Буквально только что к вам в госпиталь должны были доставить женщину после крушения вертолёта. Имя — Эбигейл Магнуссен. Я прошу Вас за ней присмотреть. И сообщать об изменениях состояния. Но только сообщениями. Когда будет возможность, я сам Вам позвоню, — политик нервно разглядывал бегающую по циферблату секундную стрелку, явно желая поскорей закончить разговор и вернуться в зал переговоров.
— Я буду рада помочь, мистер Холмс. Только скажите, кто она? Ваша… — на последнем слове медик запнулась.
— Знакомая. Владелица CAM Global. Если Вам это название о чём-нибудь говорит, — интонация Майкрофта после заданного ему вопроса на мгновение заискрила раздражением, но быстро вернула себе привычное равнодушие.
— Конечно! Это ведь такое известное издательство. Я присмотрю за ней, не волнуйтесь, — устало сказала патологоанатом, которая только утром несколько часов назад сдала смену и ещё не успела прийти в себя.
— Благодарю. Буду ждать новостей. Прошу меня извинить, нужно возвращаться к работе, — оттараторил Холмс и положил трубку.
Двери распахнулись, всё внимание сидевших за прямоугольным длинным столом людей обратилось на политика, вошедшего после пяти минут его отсутствия. Переговоры были напряжёнными. После трёх перерывов и шести часов разговоров, споров, расчётов, наконец-то все пришли к более-менее удачному результату. Даже для двух сторон. Хотя Холмс, конечно, добился большей выгоды в пользу Англии. Несколько раз телефон политика принимал сообщения от Молли. Врачи усиленно поддерживали состояние Эбигейл стабильным.
— Мистер Холмс, — последний слог имени политика, произнесённым его помощником, был практически не слышен из-за разнесшегося эха от металлического кончика зонта Холмса.
— Да, — мужчина остановился и неохотно повернулся на звук.
— Мы всё обговорили, ужин будет в семь вечера. До него у Вас есть свободное время, — парень говорил, держа в руках раскрытый блокнот.
— Буду у себя, — слегка кивнув, англичанин оставил Августа в одиночестве.
Майкрофт зашёл в апартаменты. Нервно скинул с себя пиджак, расстегнул две верхние пуговицы рубашки и манжеты, закатав рукава на три четверти. На поверхность стола у камина с грохотом опустились бутылка виски из мини-бара и пустой стакан. Англичанин практически упал в стоящее рядом кресло и приложил к вискам вечно холодные ладони. Устало выдохнув и наполнив стеклянный сосуд алкогольным напитком, Холмс выудил из кармана брюк смартфон.
— Мисс Хупер, добрый день, — отпив, бодро произнёс он.
— Добрый день, мистер Холмс. Как раз собиралась Вам написать. Вашу знакомую увезли на операцию где-то час назад, — сердце политика пропустило удар.
— Какие прогнозы? — поинтересовался Майкрофт, у которого пересохло в горле.
— Хирурги не могут ничего обещать, Вы же понимаете, — в голосе медика было что-то между успокоением и жалостью. — Насколько мне известно, повреждён какой-то внутренний орган, именно его врачи сейчас и спасают.
— Понимаю, — бокал с виски был опустошён залпом. — Благодарю Вас, Молли, — он впервые за всё время их знакомства назвал девушку просто по имени.
— Мистер Холмс… простите, возможно, я лезу не в своё дело, но скажите, Вы… не заедете к нам сюда? — патологоанатом явно мялась и боролась со смущением. — Точнее к ней, — прокашлявшись, добавила та.
Майкрофту было сложно сказать хоть слово, но он не мог допустить, чтобы пауза перед ответом затянулась слишком сильно.
— Это действительно не Ваше дело, но я заеду, — он отчеканил каждую букву словно говорил с провинившимся подчинённым.
— Извините за столь личный вопрос, — Молли уже успела узнать, кто такой Майкрофт Холмс поэтому его манера речи уже не смущала девушку.
— До встречи, мисс Хупер, — сказал Майкрофт, борясь с явным раздражением, прежде чем закончить разговор.
«Эбигейл упала с высоты в металлической коробке, конечно, ей нужна операция. Возможно, не одна», — заключил политик, осушая залпом уже вторую порцию напитка, обжигающего ему горло.
Встав с мягкого и слишком манящего сейчас кресла, он одной рукой наполнил бокал, а второй набрал номер помощника.
— Да, мистер Холмс, — раздалось на том конце.
— Август, распорядись подать машину ко входу через десять минут. И пусть в аэропорту готовят самолёт. Жду тебя внизу, — тяжело сглотнув, отчеканил руководитель Ми-6.
— А как же ужин? Что-то случилось? — парень недоумевал, что успело произойти с его начальником за то короткое время, пока они не виделись.
— Извинись и отмени всё. Мы улетаем, — бросил Холмс в своей привычной манере, единолично закончив разговор.
Выйдя из апартаментов, Майкрофт практически не говорил. Лишь несколько дежурных фраз. Пальцы крутили телефон, а мозг отчаянно отказывался признавать, что ему страшно. Подобное чувство он последний раз испытывал, вынося полумертвого брата из самого злачного наркопритона Лондона. Смартфон как назло предательски молчал. Ни Антея, ни Молли не звонили и не писали сообщений. Где-то из-за рёбер не уходило щемящее, ужасно неприятное чувство. Будто кто-то скреб кости, пытаясь выбраться из грудной клетки мужчины. Холмс проклинал каждого, кто был причастен к правилу, что в самолётах нельзя курить. Иначе англичанин бы уже поддался своей вредной привычке и пустил по организму дозу никотина. В отсутствие возможности закурить, Майкрофт занимал себя перебиранием в руке телефона, порцией выдержанного виски и наблюдением за одной точкой на окне.
По прилёте политика и его помощника уже ждали два служебных автомобиля. На одном руководитель Ми-6 отослал Августа на работу, а сам отправился по важным делам. Большего помощник не добился от своего начальника.
— В госпиталь святого Варфоломея, — избавившись от Августа, который успел надоесть Холмсу за последние два дня, он отдал распоряжение водителю.
Всю дорогу от гольф-клуба до больницы Майкрофт не выпускал телефон из рук. Несмотря на то, что молчание, исходившее от гаджета, ужасно давило на ему на виски. Час пути из Хитроу до больницы Холмс занял неотложной работой. Конечно, от головной боли это не избавило, но хотя бы помогло перезагрузиться. В любой сложной ситуации политик всегда загружал себя делами, благо, их даже не приходилось придумывать, ведь в правительстве не бывает спокойных дней. Всё казалось лучшим вариантом, чем дать волю тревожным мыслям.
Столица страны, которой руководил Майкрофт, встретила его снегопадом. Госпиталь святого Варфоломея — большое девятиэтажное здание унылого серого цвета. Таким он казался всем, кроме руководителя Ми-6, фактически живущем в кабинете, где стены покрашены в такой же оттенок. Стоило ему выйти из машины, как пальто сразу начали засыпать большие хлопья снега. Мужчина не сдвигался с места. Несколько минут он лишь гипнотически смотрел на снующих туда-сюда людей: опытные медики, озабоченные своей работой, интерны, которые ещё не обрели профессиональный цинизм, переживающие за каждого своего пациента, обречённо больные, пытающиеся всеми способами продлить отведённое им время, пациенты, идущие на поправку, ну, или хотя бы знающие, что их недуг излечим, люди с радостными лицами, несущие в одной руке папку с документами, в другой — сумку с вещами, говорящую о том, что их наконец-то выписали, родственники и друзья всех тех, кто ещё находится в здешних палатах. Никто из этих многочисленных людей не замечал Холмса.
Они просто проходили мимо, занятые своими радостями или горестями, делами или проблемами. Кивнув водителю, что тот может ехать на парковку, Майкрофт пошёл ко входу. С каждым шагом ком в горле мужчины становился всё более большим и колючим. Казалось, что ещё немного, и это проткнёт ему слизистую. Когда до холла оставалось не так много, политик свернул в сторону к месту, предназначенному для курения. Ему нужно было собраться с мыслями и позвонить Молли.
— Мисс Хупер, — удивлённо произнёс англичанин, выдохнув первую порцию никотина, когда патологоанатом появилась из-за угла и чуть было не врезалась в его грудь.
— Мистер Холмс, — она вскинула брови и сделала шаг назад от неожиданности встречи. — Прошу прощения, я Вас не заметила.
— Ничего страшного, — небрежно бросил политик, продолжающий с удовольствием затягиваться сигаретой. В последнее время он так часто позволял себе курить, что уже практически не кашлял во время курения.
— Вы всё-таки смогли приехать. Я уверена, что мисс Магнуссен бы это порадовало, — радостно прощебетала девушка, которая уже успела узнать от Шерлока про связь Майкрофта и Эбигейл. — Давайте я Вас провожу.
— Я буду Вам премного благодарен, — мужчина, сделав вид, что не заметил комментария Молли, выбросил в пепельницу то, что осталось от сигареты, и повернулся в сторону главного входа в госпиталь. — Только почему Вы сказали «порадовало бы»? — мозг был настолько загружен, что смысл слов дошёл через несколько секунд.
— Дело в том…— девушка замялась. — …что она пока не приходит в сознание, — после этих слов повисла тяжёлая, словно чугун, тишина. — Но Вам не стоит переживать. Погода такая сырая, пойдёмте скорей внутрь. Только нам в другую сторону, я проведу Вас через вход для персонала, — Молли быстро сменила тему, оставляя объяснения лечащему врачу Эбигейл.
Холмс нахмурил брови и, отбросив желание спрятать шею в плечи, чтобы хоть немного согреться, наоборот расправил и без того идеальную осанку. Затем последовал молчаливый, едва заметный кивок медику, выражающий согласие на то, чтобы войти не через основной вход. Молли показалось, что на мгновение она увидела в глазах Майкрофта благодарность, но, стоило ей на секунду отвлечься, чтобы поздороваться с проходящим мимо коллегой, и вернуть внимание к политику, его взгляд приобрёл привычное всем высокомерие, граничащее с безразличием.
Проходившая мимо Молли с каким-то мужчиной вызывали удивление в глазах той части медицинского персонала, которая была знакома с девушкой. Такая реакция была не из-за того, что спутник патологоанатома шёл с лицом, явно не выражавшим боль утраты, это-то как раз было неудивительно. Врачи чего только не насмотрелись здесь. Недоумение было вызвано тем, что направлялись они не в морг, как обычно происходило у Хупер, а куда-то совершенно в противоположную сторону. Политик уверенно шёл рядом с девушкой, пока они петляли по многочисленным коридорам, делая вид, что он знает эту больницу как свои пять пальцев, хотя сам не бывал тут дальше рабочего места мисс Хупер. Майкрофт в принципе не признавал того, что он может чего-то не знать. Никотин на какое-то время притупил желание разорвать всех, кто даже косвенно причастен к крушению, поэтому англичанин занял разум запоминанием дороги, чтобы ему больше не пришлось ходить здесь вместе с ручным экспертом своего младшего брата.
— Мистер Магнуссен заплатил за всё палаты в платном корпусе. Крыло находится на последнем этаже, — медик прервала молчание, стоило дверям лифта закрыться.
— Полагаю, что там также выставлена охрана мистера Магнуссена, — констатировал Холмс, взгляд которого сейчас мог прожечь дыру в металлической конструкции лифта.
— Вы правы. Не думаю, что у Вас возникнут проблемы с тем, чтобы туда пройти, — девушка мило улыбалась, делая вид, что поверила в ту версию про то, что Эбигейл и Майкрофт просто знакомые.
Майкрофт ничего не ответил на это. Лишь боковым зрением посмотрел на Хупер, окончательно убеждаясь в том, что его дорогой брат уже как несколько часов назад разболтал всё своей подружке. Он хотел достать телефон и написать ему гневное сообщение, но голос из динамика сообщил, что они прибыли на девятый этаж, что заставило Холмса отложить тираду на потом.
Двери неспеша разъехались в разные стороны, выпуская пассажиров. Стоило Майкрофту и Молли завернуть за угол, как их взору открылся коридор. Это отделение вызывало большой контраст с тем, как выглядит остальные помещения. Конечно, госпиталь был не в запущенном состоянии, но платное отделение выглядело так, словно только что сошло с экрана корейской дорамы про врачей. Много света, большие окна, дорогая обстановка с хорошим ремонтом, картины, живые цветы в горшках и стеклянные двери, перед которыми стояли два человека из охраны четы Магнуссенов.
— Мистер Холмс, я пойду, — девушка обратила внимание на то, как потускнело лицо политика, стоило ему здесь оказаться.
— Конечно, я не смею Вас больше задерживать, мисс Хупер, — сказал Холмс, словно обращался к подчинённому, стоящему у него в кабинете. — Спасибо Вам, Молли, — успел добавить он прежде, чем патологоанатом скрылась из поля зрения.
Майкрофт подошёл к двум сотрудникам службы безопасности, которые всё это время просто смотрели на Холмса, не проронив ни слова.
— Сэр, отделение закрыто — обратился к политику один из них.
— Кажется Вас зовут Логан, не так ли? — Майкрофт узнал в говорящем водителя Эбигейл.
— Да. Я Вас тоже помню, мистер Холмс, — парень ещё не видел, с каким недовольством на него смотрит напарник.
— Тогда к чему этот диалог? Вы прекрасно знаете, что я не просто человек с улицы, — англичанин с зонтом сделал напирающий шаг вперёд.
— У нас распоряжение мистера Магнуссена, — охранник резко посмотрел куда-то за спину незваного посетителя, придав голосу металлические ноты.
Майкрофту не нужно было поворачиваться, чтобы увидеть, на кого такая реакция у Логана. С присутствием этого человека в, казалось, большом помещении, уровень напряжения для двух молодых мужчин в чёрных костюмах подскочил в несколько раз. Холмс же просто устало выдохнул, готовясь к сцене, которую здесь мог устроить старший из Магнуссенов.
—Что Вас сюда привело, Майкрофт? — Чарльз произнес имя политика особенно ядовито.
— Ровно то же, что и Вас, Чарльз, — Холмс не поддавался на невербальные манипуляции бизнесмена и оставался холоден.
— Хотя бы себе не бойтесь признаться в правде, — Магнуссен пытался вывести англичанина на признание, эмоции.
— Не понимаю, о чём Вы говорите, — Майкрофт вальяжно крутил зонт в руке.
— В таком случае, Вам здесь делать нечего. Вход в палаты и посещение пациентов разрешены только для родственников и близких людей, — Чарльз встал между охранниками.
— Я сама решу, кого впускать в свою палату, а кого нет, — за стеклянными дверями, опираясь на стену, стояла бледная Эбигейл в больничной пижаме, с синяками под глазами и каплей пота на лбу. Было видно, что нахождение в вертикальном положении ей давалось очень непросто. — Пропустите мистера Холмса, — стоило охране расступиться в разные стороны, освобождая проход, девушка сползла на пол без сознания прямо по стене.
— Эбигейл, — женское имя одновременно вырвалось из уст двух мужчин.
Холмс был проворней и через три шага оказался на коленях перед лежащей на полу девушкой, оставив её отца позади. Майкрофт бережно поднял Эбигейл на руки и прижал к себе. Чарльз молча открыл дверь в комнату, пропуская их вперёд, позволяя англичанину положить свою дочь на кровать, ставшей на какое-то время её. Убедившись, что Чарльз нажал тревожную кнопку, вызвав сюда толпу медиков, политик поправил для девушки подушки и одеяло, параллельно нервно разглядывая показатели на четырёх экранах.
Если не обращать внимания на больничную кровать, экраны и медицинские приборы, то помещение выглядело скорее как номер в хорошей гостинице, нежели больничная палата. Дорогой ремонт, мраморный пол, две картины, в левом углу кожаный диван и стеллаж с книгами, в правом — место для пациента, на тумбочке ваза с живыми цветами. Букет лилий и записка. Майкрофт поддался порыву своего любопытства и заглянул в бумажку, лежащую рядом с вазой. Уж очень было интересно, кто их прислал, с учётом того, что Чарльз не стал бы прилагать записку. На белой бумаге были лишь две буквы, выведенные аккуратным подчерком Антеи, «М.Х». Обычно своеволие подчиненных злило Холмса, но не в этот раз. Даже любопытно почему помощница решилась на букет от его имени, хотя распоряжения такого он не давал.
— Расступитесь! — потребовала появившаяся женщина средних лет. — Теперь коротко, что произошло? — продолжила она, параллельно проверяя реакцию зрачков девушки на свет.
— Она вышла в коридор, сказала несколько слов и потеряла сознание, — быстро, кратко и безэмоционально доложил Холмс, как научился ещё во время рядовой службы в Ми-6.
Одна медсестра подала врачу вату, смоченную в нашатыре, другая подняла ноги пациента чуть выше, более молодой врач смотрел на приборы и что-то записывал. Благодаря этим нехитрым манипуляциям Магнуссен-младшая тихо застонала, слегла приоткрыла глаза, но свет, показавшийся ей слишком ярким, заставил зажмуриться.
— Что с моей дочерью, миссис Фостер? — прежде чем обратиться к медику, Магнуссен успел бросить неприятный испепеляющий взгляд на Майкрофта.
— Ничего удивительного. Пациентка пришла в себя после операции и решила самовольно встать, хотя это категорически запрещено делать. Организм не справился с такой нагрузкой, и мисс Эбигейл упала в обморок.
— Слышали, это всего лишь обморок, а вы заставили прибежать сюда двух врачей и медсестёр, — даже в таком состоянии генеральный директор CAM Global не смогла оставить своё мнение при себе.
— Мисс Магнуссен, Вам пока что нельзя вставать с этой постели. Я, как Ваш лечащий врач, запрещаю, — медик строго посмотрела на Эбигейл. — А Вы, простите, кто? — Фостер, убедившись, что пациентка в относительном порядке после травм и операции, заметила мужчину, который стоял чуть позади неё.
— Меня зовут Майкрофт Холмс, — он выглядел так, словно был сторонним наблюдателем, равнодушно глазеющим на то, как прохожему стало плохо, хотя его тело не дрожало только благодаря невербальным приказам.
«Слабость — синоним глупости». Именно это устойчивое выражение, крепко засевшее в сознании Майкрофта много лет назад, не давало ему даже мысли о том, что можно показать свои эмоции кому-либо. В том числе здесь и сейчас он оставался внешне холоден, безразличен и одаривал каждого, кто на него посмотрит, колючим высокомерным взглядом, вызывающим у смотрящего массу неприятных ощущений, невольно показывая своим видом, что делает одолжение находясь сейчас в госпитале, а не в офисе.
— Приятно познакомиться. Я, как Вы уже поняли, лечащий врач и оперирующий хирург мисс Магнуссен, Оливия Фостер.
Холмс, ничего не ответив, ограничился лишь кивком головы. Это движение значило не то, что мужчине тоже приятно познакомиться или хотя бы говорить с медиком, а скорее, что он занёс её имя в свою память и обязательно ознакомится со всеми документами об её образовании, квалификации, послужным списком, опытом и статистикой с результатами всех проведенных ею операций.
— Миссис Фостер, Вы, кажется, хотели о чём-то поговорить с моим отцом, — Эбигейл повернула голову в ту сторону, где столпились всё здесь присутствующие.
— Ах да, так и есть. Пройдёмте в мой кабинет, мистер Магнуссен, — пока Чарльз прощался с дочерью и стоял спиной ко всем остальным, Оливия заговорщицки подмигнула своей давней знакомой. — А вы чего столпились? Возвращайтесь на рабочие места, — женщина строгим тоном обратилась к своим подчинённым.
Медики покинули палату с вип-пациентом. Фостер знала Эбигейл со школы. Её младший брат учился с Магнуссен в одном классе. Их семья была довольно обеспеченной, частная дорогая школа для детей не являлось проблемой. Конечно, Оливия не была для Эбигейл подругой, но этого и не нужно было, чтобы заметить то, как Эбигейл и Майкрофт смотрят друг на друга. И какими брезгливо-презрительными взглядами бизнесмен одаривает Холмса, явно не одобряя выбор дочери.
Чарльз настолько умело менял маски, что во время разговора с Эбигейл его лицо выражало отцовское беспокойство, заботу и даже были очертания улыбки. Но стоило Магнуссену-старшему повернуться к стоящим в комнате людям, оно приобрело привычное недовольство и презрительную ухмылку. Проходя за хирургом в коридор, мужчина едва не задел плечом Майкрофта, ожидая, что политик попытается отступить, давая ему дорогу. Холмс принципиально остался на том же месте, и тогда Чарльз прошёл в нескольких миллиметрах от серого кардинала Англии, оставляя в его личном пространстве неприятное ощущение.
Стоило всем выйти, Майкрофт тихо, незаметно облегчённо выдохнул. Мужчина смотрел на Эбигейл с тревогой. Ему столько хотелось сказать, но одновременно с этим было желание молча прижать её к груди, забрать себе всё травмы и укрыть от всего мира широкой спиной. Холмс опустился на жутко неудобный стул возле кровати и накрыл слегка подрагивающую кисть девушки своей ладонью. Выражение лица Холмса, при котором глаза то на секунду оживали, то вновь принимали безнадёжно печальное выражение, придавало происходящему оттенок чего-то почти романтического. Эбигейл подняла на него взгляд. Она ощущала странное спокойствие и отстранённость от всего — даже от своих чувств, — хотя её собственное сердце рвалось из груди и выло. Магнуссен чувствовала лишь малую толику того, что чувствовал Майкрофт — его пальцы были надёжно переплетены с её пальцами, и на самом краю сердца она чувствовала тихий шорох сомнений. Она прикрыла глаза и стала терпеливо ждать, когда он заговорит.
— Прости меня, — Майкрофт наклонился к кровати так, чтобы их лбы касались друг друга.
— За что мне тебя прощать? — Эбигейл улыбнулась несмотря на то, что даже движения мышц лица доставляли ей дискомфорт, и погладила большим пальцем тыльную сторону мужской ладони.
— Я посадил тебя в вертолёт, который оказался неисправен, подвергнув твою жизнь опасности.
— Прекрати говорить со мной так, словно прощаешься со мной, пока я лежу в гробу, — Магнуссен-младшая подняла свободную руку и слегка стукнула Майкрофта кулаком в плечо. — Я не собираюсь умирать, даже прогноза такого не было. Только не говори, что ты сорвался сюда с переговоров, которые вы готовили два года, — брови девушки сошлись на переносице в недовольном изгибе.
— Нет. Переговоры состоялись, и вполне удачно, — политик пытался скрыть своё удивление за ухмылкой.
Обычно особы, с которыми он состоял в непродолжительных романах, закатывали истерики из-за его работы. Он не смог вспомнить ни одной, которая смогла бы вот так, лежа в больнице после операции, упрекать его в том, что он бросил сделку и примчался, а не наоборот.
— Я в тебе не сомневалась, — Магнуссен чмокнула его в нос, после этого она всегда по-детски улыбалась.
Эта невинная фраза почему-то уколола Майкрофта. Предложение прошло сквозь него немым укором. Как будто Эбигейл не сомневалась не в том, что он успешно закроет сделку, а в том, что в его мире нет ничего и никого важней работы. Его слишком часто в чём-то винили. Холмс настолько к этому привык, что увидеть хорошее порой было слишком сложно.
— Ты заставила нервничать всё Британское правительство, — Майкрофт наконец-то сделал то, чего они оба хотели, но Магнуссен было слишком тяжело подниматься, поэтому он проявил инициативу и прильнул к её губам.
— Приятно, что из-за меня на совет собралось всё правительство, да ещё и успело понервничать.
— Я и есть всё Британское правительство, — гордо расправил плечи Холмс.
— А совет, видимо, был вместе с бутылкой виски, — Эбигейл облизнула свои губы, на которых остался вкус алкогольного напитка.
Майкрофт как раз собирался озвучить свой остроумный ответ, когда его на первом же слове перебил требовательный телефонный звонок. Пока он доставал гаджет, Эбигейл устроилась поудобней среди подушек и медленно моргнула, заменяя кивок, в знак того, что он может не беспокоиться и ответить. Мужчина раздражённо нажал на кнопку принятия вызова, обрекая себя на очередной разговор с Августом. Существовало лишь три типа звонивших ему людей: по работе, Шерлок, когда тому что-то нужно и родители. Холмс страшно не любил давать свой номер кому-то, помимо очень близких людей. Ответил он как всегда коротко и сухо, даже не поздоровавшись. Отворачиваясь, он краем глаза заметил, что Магнуссен-младшая сморщила нос и потёрла виски.
«Признаки головной боли, вызванной вероятным сотрясением после падения», — подытожил про себя политик.
Пока Майкрофт смотрел с высоты девятого этажа на город, его помощник перечислял список нерешенных дел на сегодня. Молодой человек хотел было ещё раз попытаться мягко узнать у начальника, где тот пропадает, но не стал рисковать, зная, что такой дерзостью скорее всего навлечёт на себя только гнев. А всё в их офисе знали, что Майкрофт Холмс в гневе страшный человек и лучше бы никогда на себе такое не испытывать.
Стоило политику закончить рабочий диалог, развернуться от окна к Эбигейл, попутно формулируя следующую мысль, которую он бы хотел сказать, его перебил всё тот же звонок.
— Мне уже становится неудобно из-за своих сотрудников, — мужчина неловко улыбнулся. — Слушаю, — он нажал на кнопку принятия вызова после того, как Магнуссен утвердительно моргнула.
Антея сообщила, что леди Смолвуд настаивает на срочной личной встрече, говоря, что это по делу, не терпящему отлагательств. Согласовав с помощницей время, в которое он сможет принять министра внутренних дел, Холмс убрал смартфон в карман пиджака.
— Тебе нужно ехать, так ведь? — Эбигейл озвучила ту мысль, что витала в воздухе.
— Да, нужно, — Майкрофт смотрел на профиль Эбигейл, которая наблюдала за чем-то на потолке и не обращала внимания на его взгляд.
Он всё пытался найти на её лице хотя бы тень упрёка, обиды, раздражения, чего-то, что привык видеть в людях, смотрящих на него. Но все его поиски разбивались о другое чувство. Сомнение. Да, это было именно оно. Она почему-то сомневалась не в нём, в себе. Перебирая возможные варианты последствий для её семьи.
Эбигейл перевела взгляд на мужчину, что стоял на фоне городского пейзажа. Она улыбалась, но глаза выдавали её. По лицу девушки пробежала едва уловимая тень, меняющее выражение. Нет, сомнение никуда не делось, оно стало другим. Глядя на Майкрофта, Магнуссен теперь пыталась разгадать его мотивы и чувства, словно код да Винчи.
— Я не знаю, что будет дальше, — начал было политик, плавно переместившись обратно на стул. — Но на фоне счастья коснуться твоей руки не так, как того требует этикет, а так, как хочется, всё возможные последствия кажутся ничтожными.
— Майкрофт, — девушка провела кончиками пальцев по гладковыбритой щеке Холмса, заставив мурашки пробежать по его телу. — Мы ведь оба понимаем, что цена нашего романа слишком велика.
— Эбигейл, я не хочу, чтобы это был лишь пусть красивый, но мимолётный роман, — англичанин перехватил женскую ладонь, коснулся губами нежной кожи и прижал её обратно к своему лицу, накрыв сверху рукой. — Я… мы справимся, — синие глаза Майкрофта, встретившиеся с зелёными глазами Эбигейл, были полны надежды.
— Ты не понимаешь, о чём говоришь. Мой отец… — если бы боль была чем-то материальным и вязким, то она бы сейчас насквозь пропитала сердце Эбигейл. — …человек, не терпящий того, чтобы на его пути кто-то стоял, — девушка скривилась от внезапной боли в сломанных рёбрах.
Майкрофт вскочил и уже практически вызвал медиков, но Магнуссен-младшая успела его успокоить до того, как он нажмёт красную кнопку на стене, объяснив, что это всего лишь дают о себе знать переломы и что не стоит беспокоить врачей, отрывая их от действительно нуждающихся в помощи пациентов.
— Он ничего мне не сделает, не волнуйся, — Холмс выглядел серьезным. — Я знаю, что ты не из тех женщин, что стоят за мужчинами. Поэтому я спрошу: Эбигейл, ты хочешь быть рядом со мной? Мне нужен лишь твой ответ, остальное, от лица всего Британского правительства, обещаю, я возьму на себя.
Пространство заполнилось тяжёлой тишиной, проникшей в каждую клетку человеческих тел. Девушка попыталась приподняться на локтях, но, скривившись, начала падать обратно в подушки из-за боли по всему телу. Однако Майкрофт подоспел со своей реакцией руководителя разведки, и Магнуссен спиной облокотилась на подставленные мужские руки. Со стороны казалось, будто Эбигейл притянула Холмса к себе за галстук, на самом же деле девушку хватило только на то, чтобы взяться за аксессуар. Мужчина сам приблизился к той, которая лежала в его руках, неумолимо вторгаясь в чужое личное пространство и впуская в своё. Когда его лицо оказалось достаточно близко, она прильнула к нему губами. Эбигейл целовала Майкрофта так отчаянно, пытаясь описать то, что чувства для неё впервые в жизни важней последствий, которые они могут принести, и ту боль, окутывающую сердце при мыслях о том, что они могут вот так оставить друг друга. Холмс прижимал к себе возлюбленную настолько крепко, настолько мог, чтобы не тревожить больные места. Наконец, их губы разъединились. Эбигейл, приподнявшись на локтях, несколько раз глубоко вздохнула, успокаивая ноющие при любом движении ушибы. Холмса как будто покинуло всё его волнение, и он казался прежним — уверенным и спокойным. Девушка бросила на него взгляд, полный нежности и тревоги.
— Ты ведь говорил, что мой поцелуй может сказать больше слов.
— Так и есть, — мужчина умело скрывал своё беспокойство. — Я сделаю для нас всё.
Впервые за сознательную жизнь Майкрофт смотрел на женщину перед собой и думал о том, что он хочет провести с ней жизнь. Эта мысль взволновала его, как ни одно другое переживание за долгие годы, а признаваться в таком было для него сложней всего.
— Как и я, — Магнуссен коснулась руки Майкрофта, переплетая их пальцы. Она обжигала его своим теплом, а он её своим холодом, но ни у кого не возникло и малейшего желания отдернуть руку или разомкнуть пальцы.
— Родная, моя работа больше не может ждать, — Холмс погладил Эбигейл по щеке. — Это номер моей помощницы, если не сможешь дозвониться до меня, свяжись с Антеей. Она либо знает, где я, либо может меня найти, — он положил на тумбочку лист, вырванный из своего блокнота.
Эбигейл поправила растрепавшийся на галстуке узел и, кивнув, отпустила политика. Через полчаса генеральный директор CAM Global разговаривала со своим заместителем, давая ему распоряжения прямиком из больничной кровати. Работать даже удалённо было для Магнуссен тяжело, но без руководства холдинг она оставить тоже не могла. Они почти закончили, когда в дверь палаты постучали.
— Войдите, — произнесла девушка своим рабочим тоном, будто стучали в её кабинет.
На пороге стоял её отец, который, как оказалось, всё ещё не уехал из госпиталя. Небольшие впадины под глазами и более чётко видневшиеся морщины выдавали его усталость. Однако ровная спина, улыбка, явно только что поправленная причёска, бодрый взгляд и идеально сидящий отпаренный костюм с начищенными туфлями уверенно кричали о том, что их обладатель полон сил и энергии.
— Эбигейл, дорогая, как ты себя чувствуешь? — Чарльз радовался тому, что не застал здесь англичанина. — Скучаешь?
— После крушения могло быть значительно хуже, так что, относительно этой ситуации, я нормально себя чувствую. Ты прервал мой разговор с Райаном, — нервно вздохнув, Магнуссен сжала телефон в руке.
«Такое чувство, что отец поселился в соседней пустующей палате», — первая мысль возникшая после того, как Чарльз оказался уже в третий раз в её палате за сегодняшний день.
— Дочь, тебе нельзя сейчас работать, — бизнесмен положил руку на плечо своему ребёнку.
Чарльз переживал за единственную наследницу. Когда ему позвонили из госпиталя, он сорвался со встречи с американцами. А пока шла операция, чуть не сошёл с ума, подпирая дверь оперблока. Его злило, что всё это время здесь был только он, пока этот англичанишка даже не удосужился отменить свои переговоры, лишь прислал какой-то веник из лилий, но, несмотря ни на что, Эбигейл встретила Холмса с распростёртыми объятиями. Магнуссен-старший не считал себя собственником и неадекватным отцом, он был бы рад, если бы дочь вышла замуж. Конечно, для того, чтобы род Магнуссенов не был осквернён, это должно быть выгодное замужество не за представителя нации пресмыкающихся.
— Я не могу оставить дела без контроля или, может быть, ты заменишь меня на несколько дней? — девушка подняла левую бровь в вопросе, уже зная на него ответ.
— Я бы с удовольствием, но ты ведь знаешь, как я не люблю офисную работу, — отец с дочерью встретились глазами. Ещё немного и воздух между ними бы заискрился.
— Знаю, — на выдохе произнесла Эбигейл, словно этот разговор происходил уже в сотый раз. — Поэтому не мешай мне работать. И я вижу, что ты хочешь мне ещё сказать, — она читала его как открытую книгу, никто кроме неё и Британского правительства не мог так сказать про Чарльза Магнуссена.
— И что же? — мужчина оперся о стену спиной и сложил руки в замок.
— «Ты не должна увлекаться Майкрофтом. Ваше общение допустимо только в рамках нашего плана. Такие, как он, не ровня нашей семье», и всё в таком роде. Поэтому давай сразу пропустим этот диалог. Тема братьев Холмс в наших разговорах мне порядком надоела, — Эбигейл раздражённо закатила глаза к белоснежному потолку.
— Ну что ты, дорогая, я вовсе не собирался говорить ничего такого, — бизнесмен выдавил из себя настолько невинную улыбку, насколько смог. — Просто зашёл попрощаться, — внутри мужчина не переставал кипеть с того момента, когда вышел из лифта и увидел в коридоре спину Холмса.
Обняв Эбигейл, Магнуссен-старший вышел из палаты, по дороге дал распоряжение одному из охранников, чтобы он не забыл заказать на завтра доставку еды для Эбигейл. Не могла же она есть здешнюю отвратительную больничную кухню. Всё, что могли отвечать люди, работающие на Магнуссенов на любую их просьбу, больше похожую на приказ, было «Да, мисс Магнуссен» и «Да, мистер Магнуссен», поэтому телохранитель был немногословен с Чарльзом. Впрочем, это было важным качеством при приёме на работу. Ухмыльнувшись ощущению собственной власти, бизнесмен покинул платное отделение в госпитале святого Варфоломея.
После сотрясения Эбигейл нельзя было долго смотреть в экраны электронных устройств, единственное, чем оставалось здесь заниматься, так это смотреть на город из своего окна или спать. Пациентка вип-палаты наблюдала бы за лондонским пейзажем ещё долго, если бы не услышала спор, происходящий за несколькими стенами. Прислушавшись к отдалённым голосам, она поняла, что её телохранители разговаривают с какой-то девушкой.
Магнуссен попыталась хотя бы приподняться, но её остановили воспоминания о недавнем обмороке в том самом коридоре, откуда доносились голоса. Она откинулась обратно на кровать и раздражённо выдохнула, закатив глаза от собственной беспомощности. Девушка хотела было уже звонить Логану, когда он сам постучал в дверь.
— Войдите, — отстранённо сказала Эбигейл.
— Мисс Магнуссен, прошу прощения за то, что я Вас тревожу, но тут к Вам хочет пройти местный патологоанатом. Она представилась как Молли Хупер.
— Какой ещё к чёрту патологоанатом? В услугах морга я не нуждаюсь, — Магнуссен-младшая сдвинула брови в недовольном изгибе. — Выпроводите её, — махнув рукой, бросила она, отвернувшись обратно к панораме города.
— Да, мисс Магнуссен, — кивнул сотрудник.
Мужчина практически успел закрыть дверь, прежде чем до слуха Эбигейл донёсся обрывок фразы, произнесённой медицинским работником, в которой прозвучало имя Майкрофта. Магнуссен не хотела впускать посторонних, но её слишком заинтересовало то, что та девушка знает старшего из братьев, а возможно и младшего тоже.
— Здравствуйте, мисс Магнуссен. Меня зовут Молли Хупер, — в палату вошла миниатюрная девушка с длинными каштановыми волосами, собранными в хвост, в поношенной одежде из очередного масс-маркета и белом халате ниже колен.
— Здравствуйте. Мне Вас представили. Чем обязана Вашему визиту? Как видите, я жива и в услугах патологоанатома не нуждаюсь, — Эбигейл словно делала одолжение этим разговором.
— Вы не так поняли. Я… — пока Хупер думала, как правильно объяснить, в пространстве повисла неловкая для неё и раздражающая для Эбигейл тишина. — …знакомая Майкрофта Холмса и друг Шерлока, — на имени младшего из Холмсов её щеки покрыл румянец, говорящий сам за себя.
— Молли, кажется, да? И что Вы этим хотите сказать? Почему мне должно быть интересно ваше знакомство с этими братьями, по одному из которых Вы судя по всему тайно вздыхаете, — владелица CAM Global сложила пальцы в замок.
— Что Вы такое говорите? — лицо Молли залилось краской. Мы с Майкрофтом не… — патологоанатом не успела закончить мысль из-за тихого, но едкого смешка Эбигейл.
— Мисс Хупер, мне бы и в голову не пришло, что Майкрофт и Вы... — девушка ухмыльнулась, оглядев находящуюся перед ней особу с ног до головы. — Я имела в виду Шерлока.
— Наши взаимоотношения с Шерлоком Вас не должны интересовать. Я здесь потому, что мистер Холмс попросил меня зайти и справиться о Вашем самочувствии, — голос медика стал уверенней даже несмотря на то, что она лгала.
Майкрофт не связывался с ней после того, как они разошлись в разные стороны. Молли просто стало интересно посмотреть на ту, что смогла влюбить в себя такого неприятного человека, как Майкрофт Холмс.
— Передайте мистеру Холмсу, что если ему интересно моё самочувствие, то для этого у него есть, как минимум, мой номер телефона. Я в порядке, — Эбигейл гордо расправила плечи, не обращая внимания на боль, которую доставило это движение. — Вы можете больше не отвлекаться от своих рабочих обязанностей.
— Поправляйтесь, — натянуто вежливо сказала Молли.
Эбигейл выдавила из себя какое-то благодарственное слово для Хупер, а, когда она вышла, скривила губы и закатила глаза. Девушка, называвшая себя подругой Шерлока, мямлила и была слишком надоедливой, собрав в себе сразу две черты, которые не нравились Эбигейл в людях.
«Уверена, что Майкрофт сейчас ни о чём не просил эту особу. Он только недавно ушёл и вообще позвонил бы сам. Зачем она приходила? Посмотреть на ту, за которую сам Холмс переживал?», — последний мысленный вопрос заставил Магнуссен невольно ухмыльнуться собственной значимости.
Зайдя в лифт, Молли испытала облегчение от того, что она больше не находится в палате Магнуссен. Бизнесвумен давила на неё одним своим присутствием в помещении. Девушка была разочарована тем, что та, на которую она потратила свой выходной, выполняя просьбу Майкрофта, оказалась такой самодовольной хамкой. Усталость брала своё, заставляя Хупер чуть ли не заснуть, прислонившись к металлической стене.
Примечания:
Сравнение с корейскими дорамами личная прихоть автора, естественно, Майкрофт никогда бы не применил такого.