phantom

Хосок стоит перед дверью квартиры Намджуна уже добрые пять минут. Сегодня у группы была первая за две недели встреча, а после рабочих вопросов они еще больше часа сидели, болтая о всяких мелочах. Потом все разъехались кто куда, а Хосок не мог найти себе места, чувствуя и беспокойство, и тоску, и усталость. Махнув рукой на позднее время, он написал лаконичное «я приеду?» и, получив утвердительный ответ, сразу отправился сюда. А теперь стоит гипнотизирует дверь, будто она способна открыться под силой его взгляда. Вообще, у Хосока есть ключи. Но за сроком давности он потерял право пользоваться ими по своему желанию. Намджун так и не попросил их назад, а Хосок не стал возвращать, продолжая таскать без причины, в связке со своими. Как простое напоминание, что они были реальны. Он преодолевает оцепенение и звонит. Намджун открывает практически сразу. Лицо обеспокоенное, и как только Хосок переступает порог, Намджун спрашивает: — Что-то случилось? — Нет, — Хосок тут же спешит успокоить, он и без того рушит его вечер. — Просто… устал. Так ответить проще всего. Устал нести надежду, устал давать надежду, устал улыбаться для всех вокруг, чтобы не было лишних вопросов. Но объяснять это все не хочет совершенно. Хотя по глазам Намджуна он видит, что тот и так все понял. Всегда понимал. Они проходят в гостиную, и Хосока тут же окутывает теплом. Он бегло осматривается, потому что был здесь очень давно. Шторы другого цвета, дополнительный шкаф для книг, пара из которых лежит на столике, тоже новом. Домашняя толстовка, брошенная на спинку дивана. Каждая незначительная мелочь Намджуном будто пропитана, а потому здесь спокойно. Как не было уже давно. — Выпьешь что-нибудь? Хосок качает головой. Он вдыхает этот уют, и тепло, и запах — и уже как будто пьян. — У меня еще видео-звонок через пару минут по поводу интервью, извини, — Намджун даже здесь находит повод извиниться, хотя это не он в чужой квартире в довольно позднее время. Неисправимый. Хосок даже не удивлён. Уже ночь почти, а у него звонки. Все ещё что-то организовывает и согласовывает. Ему хочется, чтобы Намджун тоже отдыхал, хотя бы в это время, но прекрасно понимает — если не он, то кто? — Да брось, это я ворвался внезапно, так что забей, я просто полежу тут, ладно? Намджун кивает и уходит в другую комнату. Хосок устраивается на диване и прикрывает глаза. Он слышит тихий, спокойный голос Намджуна, уже начавшего с кем-то разговор, и это убаюкивает лучше любого снотворного. Хосок борется до последнего, чтобы не провалиться в сон, но проигрывает, и его в итоге все же вырубает. Он просыпается, когда чувствует движение и что-то мягкое сверху — Намджун укрывает его пледом. Но ему не хочется быть этой ночью одному. — Посидишь со мной? Намджун не отвечает, так что приходится открыть глаза, чтобы убедиться, что это не сон. Тот застывает в одному ему известных раздумьях, а потом будто кивает самому себе. Садится на диван и укладывает ноги Хосока на свои колени, легко поглаживая голень пальцами. — Я скучаю по этому, — Хосок произносит быстрее, чем успевает осознать, что именно он говорит. Намджун смотрит ему в глаза, и — момент истины: — Да, я тоже. Это позволяет Хосоку дышать легче. — Знаешь, я иногда им завидую, по-доброму, конечно, но… Намджун сразу понимает, о ком идёт речь: — Чонгуки и Тэ? Хосок кивает. — Они смогли, назло вообще всем и всему. И я правда рад за них всем сердцем. Они заслужили быть счастливыми. Намджун вздыхает и трёт переносицу пальцами. — Ты знаешь, чего им это стоило, Хоби. И для них ничего не было просто, ни тогда, ни даже сейчас. И не знаю — будет ли в ближайшее время. Конечно, Намджун, как и всегда, прав, на все тысячу процентов прав, хотя это ничего не меняет. — Но спроси хоть одного, хоть второго: даже будь возможность вернуться назад и что-то исправить — ни один из них бы не стал. — Он ловит вопросительный взгляд Намджуна, и — что теперь скрывать. — Ну да, я спрашивал, уж извини, — пожимает плечами. Ему хотелось понять — где ошиблись, и когда все пошло не так. Ему нужно было знать для себя. Может быть, чтобы просто оправдать их обоих. Хосок понимает, что у них все изначально было не так. Они другие, обстоятельства другие. Намджун — лидер группы. Он должен следить за одним, контролировать другое. Он вообще много чего должен, а это значит, что приходится ставить крест на безрассудности и в чём-то идти в ущерб себе. Это только со стороны кажется, что все выходит так просто. Но за красивой картинкой на камеры скрыто слишком много выматывающей, жестокой рутины. И хотя каждый из них Намджуну старается помогать, на его плечах все ещё огромная ноша. Хосок понимает. Но прямо сейчас они не J-Hope и не RM, сейчас они Хосок и Намджун, просто люди. Которые отказались друг от друга. Хосок приподнимается, хватает Намджуна за руку и тянет на себя. Места ещё предостаточно. Тот не сопротивляется, забирается под плед, и Хосок устраивается маленькой ложкой, наслаждаясь теплом других, родных рук на собственной талии. — Как думаешь, — переходит на шёпот, боясь спугнуть теплоту момента, — мы не пытались или просто не справились из-за обязательств? Намджун отвечает не сразу. — Думаю, что одно без другого не обошлось. Мне кажется, для нас есть выражение — «тот человек, не то время». — А потом он оставляет едва ощутимый поцелуй на шее. — Засыпай, я буду рядом. В этом Хосок уверен абсолютно. Что бы ни случилось, Намджун будет рядом. Просыпается Хосок в одиночестве. Пару минут лежит, просто смотря в потолок. Так спокойно он не спал, кажется, целую вечность. На кухне слышится шум, значит, Намджун уже там. Он всегда просыпается раньше. Приятно знать, что какие-то вещи не меняются. Хосок идёт на кухню. — Привет, — Намджун улыбается ему, и Хосоку хочется остаться в этом утре навсегда. — Доброе утро, — так же улыбаясь, отвечает он. И все как будто как раньше. Они завтракают в тишине, пьют кофе, обсуждая следующий день, и потом все заканчивается. Хосок не может попросить остаться, и ему приходится собираться к себе, хотя уходить совершенно не хочется. Хорошо, что новая встреча группы послезавтра, и не надо никуда спешить и бежать сломя голову. У порога Хосок чуть медлит, запечатлевая это утро в памяти, а потом: — Подожди, — и Намджун вдруг хватает его за запястье. Хосок оборачивается и тонет в ласковом взгляде. Намджун не отпускает, но и не говорит ничего. Ему сложно. Хосок думает, что намного сложнее, чем ему самому. Поэтому он решается на провокацию. — Я бы хотел тебя сейчас поцеловать. Позволишь? Это срабатывает. Намджун тянет его ближе к себе с ухмылкой: — Раньше ты никогда не спрашивал разрешения. А потом их губы встречаются. Хосок одной рукой зарывается в волосы, второй тянет за шею ближе. Сначала это просто касание, нежное и мягкое. Но все меняется за одну секунду. Намджун прижимает его к стене, с нажимом ведет ладонями по талии и рёбрам. И поцелуй переходит в требовательный, глубокий, голодный. Хосок не сдерживает стон, когда Намджун спускается ниже и жадно выцеловывает его шею. Он запускает руки под свободную футболку Намджуна, касаясь везде, где достанет, оставляет красные полосы от ногтей на спине, пытается вжать Намджуна в себя ещё сильнее. Этот момент — самое важное, что есть сейчас во вселенной. Намджун снова целует его, и Хосок плавится, распадается на части и собирается заново. Наваждение пропадает, когда внезапно телефон Намджуна звенит, и каждый из них испуганно смотрит в глаза напротив, при этом все также продолжая цепляться друг за друга. Мелодия замолкает, и они оба смеются, чуть не сталкиваясь лбами. Ни один из них не думает отстраняться. — Мы могли бы, если только захочешь, могли бы попробовать ещё раз, — шепчет ему Намджун, слегка нависая над ним, одной рукой опираясь о стену, а второй нежно убирая лезущую в глаза прядь волос. Хосоку бы сейчас целовать его, пока губы не онемеют, но он должен ответить, потому что это чертовски важно. — Я никогда не переставал хотеть этого. А потом осуществляет первоначальный замысел, возвращая губы Намджуна на законное место — на свои собственные. И уже намного позже, оставляя квартиру Намджуна, Хосок позволяет вернуться надежде — надежде на то, что в этот раз время для них двоих наконец правильное.