phantom

Два шага. Выстрел. Удар. Удар. Выстрел. Ещё два шага. Остаётся пять человек. Тэхён презрительно кривит губы. Ебаные дилетанты. Даже скучно. Но без этого никуда. Без них не добраться до того, кто ему нужен. Нырнуть в укрытие. Сменить обойму. Два выстрела. Два трупа. Еще трое. Один из них начинает бежать. Прекрасно. Тэхён не сдерживает довольной улыбки. Он уже знает, что этот останется напоследок. Мгновенно достаёт нож и швыряет в спину убегающему. Точно в цель. Тот вскрикивает и валится на пол, до него Тэхён доберётся через минуту. Оставшиеся двое — у них давно закончились патроны, Тэхён постарался на славу — кидаются на него одновременно. Первого он успевает пристрелить прежде, чем тот доберётся до него. От удара второго он уворачивается, от души прикладывается рукоятью по затылку и выпускает в завалившееся тело три пули. Последний живой ещё пытается ползти, но это бесполезно. Тэхён вытаскивает нож и переворачивает его на спину. — Говори и умрёшь быстро. Он получает все, что хотел, через двадцать минут и перерезает ему глотку. — Серьёзно? Поедем к океану? Да вы шикуете, господин Чон. Они не спеша обедают на своей кухне, и Чонгук наконец делится своим планом на долгожданный отпуск. Он долго держал все в тайне, убедив Тэхёна, что обо всем позаботится. И вот теперь у него билеты на руках. Тэхён не может не улыбаться, глядя на то, как светится Чонгук. — Я же обещал что-то запоминающееся и необычное. Это наш совместный отпуск за… — За последние четыре года, я помню. Это потрясающе, Гуки. Тэхён отставляет бокал вина, тянется через стол и целует Чонгука. — Ты. сам. потрясающий, — говорит он между короткими поцелуями и возвращается на место. На лице Чонгука притворное выражение недовольства. — Так не пойдёт, — бурчит он, поднимается со своего места, подходит к Тэхёну с хитрой ухмылкой. Он заставляет его развернуться вместе со стулом к себе и усаживается на колени. Тэхён сразу же кладёт одну ладонь на поясницу, притягивая ещё плотнее к себе, а другой медленно ведёт от талии до затылка, играясь мягкими прядями. Чонгук наклоняется и шепчет ему в губы: — А вот теперь поцелуйте меня как положено, господин Ким. Тэхён улыбается и с удовольствием делает то, о чем Чонгук просит. Тэхёна выдергивает из сновидения непрекращающийся стук в дверь. Часть его сознания все ещё цепляется за сон, отчаянно желая остаться там, но другая уже бьёт тревогу. Тэхён резко подскакивает, выхватывает пистолет из-под подушки и осторожно идёт к двери. — Тэхён, бога ради, открой чёртову дверь, я знаю, что ты там. — Голос принадлежит Намджуну, и Тэхён прячет пистолет за пояс спортивных штанов. Он морщится от очередного стука и нехотя открывает — выбор у него все ещё есть, например, сбежать, но Намджун командир их отряда, так что благоразумие берет верх. Намджун окидывает его быстрым взглядом и заходит внутрь, не дожидаясь приглашения. Вообще, Тэхён в принудительном отпуске, и официально его нет не то что в городе, его нет в штате. Он все продумал до мелочей. Транспорт, билеты, личное присутствие в другом штате, бронь отеля, даже на камерах засветился несколько раз. По всем фактам он сейчас не здесь, в родной город вернулся человек с другим паспортом и именем. У него безупречное алиби, за исключением огромнейшего но — сидящего на диване Намджуна. — Как узнал? — все, что он спрашивает. Намджун вздыхает. — Я твой командир, если ты забыл, а выглядит так, как будто действительно забыл. И Тэхён, — Намджун мрачнеет за секунду, — гора трупов из банды по последнему делу. Думаешь, я не сложил два плюс два? Очередь Тэхёна вздыхать — конечно, сложил. Намджуну бы с его мозгами докторские защищать, а не гоняться за преступниками. — Если пришёл задержать меня, ничего не выйдет, не сейчас. — За кого ты меня принимаешь, господи, Ким. Я здесь как твой друг. Тэхён наконец расслабляется и садится в кресло напротив. — Тогда чего ты хочешь? Хотя Тэхён прекрасно знает, чего тот хочет, но не может сказать «мне не нужны твои советы» и выставить Намджуна за дверь. Кажется, именно это сейчас считывает Намджун по его выражению лица, потому что кусает губы и качает головой. — Ты не будешь слушать, не так ли? Как бы я ни просил тебя остановиться? Тэхён кивает. — Ты должен мне позволить, Джун. Ладно, мне нет, но как его друг — должен, и я, тоже как друг, прошу тебя об этом. Намджун долго молчит, что-то взвешивая про себя, и, кажется, принимая поражение в этом вопросе. — Что я могу сделать для тебя? Тэхён прикрывает глаза. Ему помочь не может никто, он все сделает сам, любой ценой. Любой абсолютно. Но Намджун все ещё ждёт ответа, а Тэхену сказать нечего. Он открывает глаза и неотрывно смотрит на Намджуна. Каждый лоскут в грудине идёт рябью и Тэхён выдыхает: — Верни его. Верни мне его, Намджун. Намджун отводит взгляд. Он бы хотел, он бы очень многое за это отдал, но ни одна технология в мире не позволяет возвращать из мёртвых. — Я не могу, Тэ. Никто не может. Тэхён пожимает плечами. Просьба в принципе была риторической. — Тогда ничего, — он с трудом рисует на лице подобие улыбки. — Ничего совершенно. Когда Намджун уходит, Тэхён глушит иглы внутри алкоголем. Пока можно. Дальше — никаких слабостей, дальше строго по плану. Тэхён никуда не спешит. Спешка здесь только помешает. Ему кажется, он по горло уже в крови, и, наверно, все же так и есть, но отступать некуда. Не для того он уже столько прошагал к своей цели, разукрасив дорожку трупами. Никаких сожалений — ни один из этих ублюдков не стоил даже его мизинца. Уходит ещё две недели, чтобы подобраться к главному. Тэхён то там, то здесь чувствует, что Намджун ему помогает, пару раз даже мельком видел Юнги, а потом звонит и просит прекратить. Никто больше не должен пострадать. Это только его битва. В ночь перед нападением ему снова снится Чонгук. Стоит на кухне, опираясь на подоконник, весь домашний, тёплый, весь его, Тэхёна. Улыбается мягко. Сердце болит так сильно, что если бы оно остановилось прямо сейчас, Тэхён не был бы против. Он подходит к Чонгуку, обнимает что есть сил, а потом обхватывает лицо ладонями и целует-целует-целует. Чонгук тихо смеётся, но во взгляде прячется грусть. — Выглядишь уставшим, — говорит он, нежно водя кончиками пальцев по скуле Тэхёна. А ему хочется прикрыть глаза и остаться здесь насовсем, но он смотрит на Чонгука безотрывно, потому что другой возможности у него просто-напросто нет. — Всё хорошо, Гуки, все хорошо. — Отдохни, Тэ, — говорит Чонгук и внезапно отдаляется и отдаляется. Вот он уже в форменной одежде бежит куда-то, а Тэхён летит за ним, но никак не может догнать, а потом шум, стрельба, крики и — Чонгук лежит в луже крови, его лицо спокойное, даже безмятежное, только из уголка рта тянется кровавая нить, а его глаза открыты, и он не моргает, больше не моргает совсем. А Тэхён все бежит и бежит к нему, и когда сил вообще больше нет, наконец оказывается рядом и падает перед ним на колени. Но Чонгук вдруг тает, и все, что успевает сделать Тэхён, протянуть руку и — ему позволено это только во сне — опустить его веки. Он просыпается, не замечая мокрых от слез щёк. У него получается. Кажется, задело плечо, по касательной черкануло бедро, в ребрах точно как минимум пару трещин. Но он едва ощущает это. Он сплевывает кровь и валит обезоруженного ранее ублюдка на пол, садится сверху, встряхивает за ворот так, что тот бьётся головой о бетон. — Смотри сюда, смотри мне в глаза, уебок, — шипит Тэхён и, когда получает желаемое, выплевывает ему в лицо. — Я хочу, чтобы ты знал, что это за него. Тебе нужно было подумать трижды. Тебе, — удар, — нужно было, — удар, — подумать. Отправляйся в ад к своим дружкам. А потом он отключает тормоза и бьёт до тех пор, пока кровь с собственных костяшек не смешивается с месивом под ними. Он обессиленно оседает на пол, поднимает голову, и злое рычание превращается в истошный, дикий крик. Он кричит, пока не кончается воздух в лёгких, а потом заходится хриплым, больным смехом. Потому что легче не стало ни на один гребаный грамм. «Отдохни, Тэ» — отголоском звучит в голове Тэхёна. Он глубоко вздыхает и выдыхает пару раз, шепчет этому образу «прости меня», шатаясь, поднимается на ноги и бредет прочь. Наверное, Чонгук прав. Наверное, нужно отдохнуть. Наверное, сейчас и правда можно. У него теперь полно времени. Боль все равно никуда не уйдёт.