phantom

«Когда ты не хочешь заботиться о ком-то, но все равно заботишься — это любовь». ©

Хосок тяжело вздыхает, подъезжая на такси к нужному ему дому. Неделька выдалась та еще — в работу пришлось закопаться по горло, и за последние двое суток на сон удалось выделить от силы пять часов. Презентация новенького спорткара через три дня, и на самом деле Хосоку не обязательно взваливать столько на себя, его люди справились бы на отлично, но Хосок оправдывает все собственным перфекционизмом. Лучше этим, чем вникать в истинные причины. Забыться. Проблема в том, что в стремлении забить свои мысли чем угодно, кроме, он иногда переходит грань и не может остановиться. Организм яростно протестует против таких издевательств и требует отдыха и нормального сна. Но пока это снова приходится отложить. От предложения встретиться можно было бы и отказаться, но Хосока уже чувствительно начинает грызть совесть, а ещё он и правда соскучился по друзьям. Они в принципе в последнее время не так часто собираются все вместе. Хосок так вообще старается придумывать самые весомые отмазки, как только понимает, что в компании будет он. Один раз даже соврал про командировку и на самом деле на следующий же день улетел в Японию на неделю. И чтобы легенде соответствовать, и чтобы не было возможности дать слабину и все-таки прийти. Увидеть его. Хосок ненавидит врать, но в данном случае выбирает собственное спокойствие, других способов не находя. Господи, третий год пошёл. Хосок устал молиться всем известным и неизвестным сущностям, чтобы уже отпустило. Чтобы он сам отпустил его. Он так сильно пытается. И терпит неудачу каждый раз. На сегодняшнюю встречу Хосок согласился, зная точно, что Юнги не будет — он попросил Джина помочь с одной какой-то запутанной сделкой, и тот поехал с ним. Как всё же здорово иметь друга и прекрасного юриста в одном лице. Каково же удивление Хосока, когда он проходит в квартиру Тэхёна, где они решили собраться в этот раз, и видит там обоих. — Предатель, — шипит он Тэхёну, на что тот смотрит виновато. — Кто же знал, что Джину удастся все уладить настолько быстро. Не мог же я их не пустить, Хоби. — Тэхён ловит его взгляд. — И ты не можешь избегать его до конца жизни. Хосок бы поспорил, потому что — почему бы и нет? Но звуки застревают в горле, когда Юнги смотрит на него. Надо было ехать домой. Жаль, такси уже уехало. Жаль, что внизу нет собственной ласточки, потому что вечер предполагал алкоголь. Хосоку за секунду становится невыносимо ни стоять, ни дышать, и он разворачивается, чтобы сбежать, наплевав на то, как это будет выглядеть для остальных. Но Тэхён крепко держит его за локоть и шепчет как-то слишком умоляюще: — Хоби, пожалуйста, тебе надо двигаться дальше. Хочется смеяться. Выть в голос чуть больше. Как будто он не пытался. Ему бы совсем немножко такого же отношения как у Юнги, потому что тот смотрит… никак. Ну, как на давнего приятеля, по которому не особо-то и скучал. Что-то вроде — пришёл и ладно. Не пришёл бы — было бы ещё лучше. И надо бы к этому привыкнуть, третий год, в конце-то концов. Но Хосоку много чего надо, а он все топчется на месте. Буквально и фигурально. Тэхён вздыхает и тащит его к остальным. Он обнимает всех по очереди, оставляя Юнги напоследок, в тихой истерике внутри себя пытаясь придумать, что делать. За игнорирование никто бы не осудил, а Юнги, Хосок уверен, безразлично бы хмыкнул. Но друзья пришли сюда за прекрасным вечером. Хосок не хочет никому его портить. В принципе, ситуация складывается удобная: Юнги сидит в кресле перед небольшим столиком, на котором ноутбук и пару уже пустых бокалов. Так что Хосок просто тянет через это так удачно стоящее препятствие руку, ограничиваясь максимально нейтральным приветствием, и Юнги ее пожимает. Ладно. Нормально. Всего-то внутри отвалилась ещё парочка гниющих кусков. Все как будто облегчённо выдыхают, и вечер идёт своим чередом. Хосок располагается от Юнги в противоположном углу, настолько далеко, насколько позволяет физическое пространство комнаты, раз уж исчезнуть из нее пока не получается. Он вытягивает ноги, медленно вдыхает и выдыхает несколько раз, успокаивается, прислушиваясь к беседе, а затем и подключаясь к ней. Всё-таки Хосок действительно рад видеть всех вместе. Чтобы окончательно расслабиться, выпить кажется очень хорошей идеей, в воплощении которой Хосок себе не отказывает. Это помогает игнорировать присутствие того, кто изорвал его сердце, как ненужный лист бумаги, и вышвырнул на ветер. А Хосок до сих пор гоняется за унесёнными в неизвестных направлениях кусочками. Он не злится на Юнги, никогда не мог, скорее на себя. За то, что ещё не выбрался, не избавился от «глупых чувств». За то, что позволил себе увязнуть во всем этом настолько, когда изначально с другой стороны о серьёзности и речи не шло. А Юнги… может быть, всё-таки найдёт своего человека. А может, уже нашёл? Хосок не знает и не хочет знать, потому что этот человек все равно не он. Пока Чимин в красках рассказывает, как Намджун сломал — в третий раз — кофемашину в их офисе, Джин чуть не сползает от смеха под стол. Намджун — в третий раз — возмущается и оправдывается тем, что это техника слишком хрупкая, и он совершенно ни при чем. Тэхён с Чонгуком уходят на кухню, чтобы принести ещё закусок, а на Юнги Хосок старается не смотреть. Ему это не нужно. Чтобы потом не вспоминать мягкий голос, красивую улыбку и морщинки вокруг глаз от тихого смеха. Он-то предыдущие воспоминания из груди ещё не выковырял. Куда там помещать новые. Хосок встаёт и идёт помочь ребятам на кухню, потому что самую чуточку перестаёт справляться. Он понимает, что его помощь не нужна, только когда застывает на пороге. Чонгук у стола складывает нарезанные продукты на тарелки, а Тэхён прижимается к нему со спины, выхватывая кусочки и отправляя себе их в рот, на что Чонгук с улыбкой ворчит. Все бы ничего, эта парочка всегда была на своей волне. Но потом Тэхён аккуратно поворачивает голову Чонгука за подбородок, чтобы коснуться его губ своими. И для чужих глаз это точно не предназначено. Хосок искренне рад за этих двух дурней, переставших ходить вокруг да около, но непрошенная тоска вдруг вкручивает свои винтики в и без того истерзанное нутро, потому что все собственные счастливые моменты продолжают оставаться в недосягаемом прошлом. Уйти незаметно не получается. Телефон Хосока оживает звуком уведомления, и ребята отскакивают друг от друга с испугом в глазах. — Всё нормально, — говорит Хосок, всё понимая. — Я ничего не видел, — он продолжает смотреть на них с теплотой, — но рад за вас, мелочь. — Спасибо, — бормочет Чонгук со смущённой улыбкой, пока Тэхён цепляет его ладонь своей. Хосок тоже улыбается, и атмосфера снова становится уютной. Если парни ещё не решили рассказать остальным, это не его дело, он поддержит их в любом случае. Пусть хоть у кого-то все будет хорошо. Он почему-то уверен, что именно у них — будет. В итоге он помогает притащить в комнату тарелки, напитки и ему даже удаётся прогнать чувство, что он тут совершенно лишний. Они ещё долго разговаривают и смеются, но когда время переваливает за час ночи, то замечают — наверно, в том, что это делает Хосок, нет почти ничего странного, — что Юнги, переместившийся на диван и удобно устроившийся в уголке, засыпает, несмотря на шум друзей вокруг. Все-таки поездка его вымотала. Решают, что Тэхён сам завтра отвезёт Юнги домой. Ребята потихоньку помогают отнести все обратно на кухню, а потом собираются. Хосок предлагает, игнорируя понимающие взгляды, Юнги не будить, ему очень не хочется прерывать его сон, зная — помня, — как потом он плохо засыпает обратно. Пока остальные прощаются в коридоре, Хосок накрывает Юнги принесенным Чонгуком пледом, создавая максимально возможный комфорт. И потом ругает сам себя за то, что его это все ещё заботит. Пожалуйста. Пожалуйста. Я не хочу его любить больше. Сущности, те самые известные и неизвестные, естественно остаются к мольбам глухи. Хосок и так держался весь вечер, поэтому позволяет себе ещё минуту саморазрушения — смотрит на умиротворенное во сне лицо Юнги — на равнодушное бодрствующее смотреть слишком больно — и какой-то титанической силой воли не позволяет протянуть руку и убрать упавшую на глаза прядь волос. Он вообще не знает, почему до сих сидит здесь, когда должен был сбежать самым первым. В квартире становится тихо. Остаётся только спящий Юнги, Чонгук с Тэхёном и сам Хосок. Хотя ему давно уже пора уходить. И забывать, и отпускать, и жить дальше тоже. Пока что получается только уйти, бросив последний взгляд на спящего. А ведь обещал же себе не смотреть. Происходит ожидаемое — новые картинки плавно помещаются в калейдоскоп памяти, делая разлом в груди ещё шире. Но — сам виноват. Хосок прощается с ребятами. Чонгук грозится приезжать лично и силой вытаскивать с работы и просит беречь себя, а Тэхён — о том же, о чем просил в самом начале встречи. Хосок честно обещает попытаться. Шагая прочь по ночному городу, он думает, что, может быть, хотя бы третий год окажется удачным. Думает. Но не надеется.