Ад или Рай?

      Глаз горел. Вернее, горела уже пустующая глазница. Рука тянулась закрыть рану, но Датэ знал, что так будет хуже. Мать стояла в стороне и ничего не делала. Впрочем кто бы сомневался. Держась дрожащими руками за стол, Масамунэ пытался подняться. Бинты нужны были срочно! Голова кружилась, равновесие становилось всё труднее удерживать. А мать, убедившись, что он сам может подняться, ушла в комнату. Теперь точно некому помочь. Это… конец?       — Я дома! — возвестил о своём приходе отец. Он снял обувь и первым делом заглянул на кухню. Удача, что б её. — Что… Масамунэ, что с тобой?!       Тэрумунэ успел подхватить сына до того, как тот потерял сознание и рухнул.       Проснувшись, Масамунэ машинально потянулся к повязке. На месте её не оказалось. Сердце бешено застучало в груди, и дышать вновь стало труднее. Где же? Пока он не вспомнил, что согласился её снять, глубокий вдох сделать не получалось. Она на тумбочке. Спокойствие начало возвращаться к Масамунэ, но рядом зашуршали простыни, всполошив чувство вины.       — Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Кодзюро.       «Вот чёрт!»       — Не особо. Просто приснился старый кошмар, — постарался как модно беззаботнее ответить Масамунэ. — Время от времени такое происходит, так что тебе не о чем волноваться. Я просто прогуляюсь до балкона и вернусь.       Сейчас очень хотелось закурить, но откуда вдруг у Кодзюро появятся сигареты? Сам же Масамунэ их тоже не покупал — такое желание накатывало редко, поэтому чаще всего он просто стрелял те у других студентов. И вот именно сегодня надо было этому кошмару явиться! Что б его… Чем же можно заменить сигареты?       Но похоже, Кодзюро не удовлетворился ответом. Одному побыть не получится…       — Это ведь не рядовой кошмар, верно? Может, поделишься со мной?       Тяжело вздохнув, Масамунэ повернулся к нему. Но говорить начал не сразу — сначала собрался с мыслями. Конечно, он мог бы сказать «не сейчас» и отложить этот разговор. Возможно, на никогда. Но… Пусть Кодзюро не настаивал — а может, как раз именно поэтому, — ему хотелось открываться, доверять то, что не получалось поведать даже другу. И то вознаграждалось. С каждым словом тиски прошлого мало-помалу разжимались, и Масамунэ ощущал свободу. А участливый взгляд вопреки ожиданиям не заставлял чувствовать вину за слабость, а поддерживал.       — Ещё раз — ты прав… Не рядовой, да. И мне не нравится, что он приснился именно сейчас… — Кодзюро кивнул, выражая понимание. — Кошмар вот в чём… Мать узнала о моей ориентации, по-особенному как-то рассвирепела и схватила меня за волосы. Не успел я понять, что происходит, как глаз встретился с выступом. Не думаю, что она намеревалась ослепить меня, но и помогать мне не стала. Потом пришёл отец: он, как мог, наложил повязку, — Масамунэ горько усмехнулся. — А позже, когда я пришёл в себя, понял, что тот выступ — это орнамент на арке, которую выбирала мать и которая не нравилась нам с отцом. Впрочем не важно. Откуда мать узнала о том, что я целовался с парнем, до сих пор не в курсе. Какая-то пташка нащебетала, скорей всего.       — И теперь этот момент преследует тебя в кошмарах? — подытожил Катакура.       — Только когда дела плохи. Всегда рассматриваю этот сон как предупреждение. Грядёт буря. Стало быть, мне нужно вернуться в общежитие…       — Ты уверен?       Нет, Масамунэ не был уверен. Даже интуиция кричала, что идти в общежитие не стоит. Но и оставаться здесь надолго было нельзя. При этом требовалось что-то предпринять… Отступить куда-нибудь до лучших времён. Но куда? И что важнее — сколько у него осталось времени на принятие решения?       Ост из сериала прервал размышления. Сакон. Перекинувшись взглядами с Кодзюро, Датэ ответил на вызов.       — Мне сейчас не важно, спал ты или нет. Информация очень важная, а время поджимает. Если ты сейчас у НЕГО… — сделал акцент на этом слове Шима. — …растолкай, вам лучше обоим это слышать.       — Мы слушаем, — ответил Масамунэ, включая громкую связь.       Говорил Сакон быстро и тихо.       — Кто-то пустил слух, что вы встречаетесь. Как я понял, доказательств нет. Это просто слух. На тебя-то накинулись только потому, что ты из окна свинтил к другу. На всякий, его предупреди, пусть скажет, что ты его лечил, но снова сам приболел и остался. Что-нибудь такое, короче, придумаете. А пока и носу не высовывай! Тут бригада особо любопытных караулить к ЕГО… — снова акцент. — …дому пошла. Всё, Кацуэ дал знак — кто-то идёт.       — Подожди, Кацуэ в курсе?       — Выбора не было! Всё!       На этом звонок прервался. Вот тебе и стопроцентное предсказание! Сиди теперь, как под осадой… Хорошо ещё, что по слухам, Масамунэ вообще в другом месте находится.       — Всё не так плохо. Завтра… Нет, уже сегодня — я посмотрю на ситуацию в университете, — пытался успокоить Кодзюро. Возможно, себя в первую очередь. Масамунэ-то уже знал, что всё хуже некуда. — Судя по словам твоего приятеля, это всего лишь слух. Возможно, кто-нибудь из экономистов высказал сумасшедшую мысль, что я с кем-то встречаюсь, а она как по сломанному телефону передалась всем в общежитии и разраслась подробностями. Если меня завтра об их экзамене спросят, тогда так оно и есть.       — Чисто теоретически — этим кем-нибудь не мог стать Хамбэй? — сощурил единственный глаз Масамунэ.       — Вряд ли. Не думаю, что он стал бы рисковать моей репутацией, чтобы заставить нас расстаться, — сомневался Кодзюро. Но несмотря на это, всё-таки поинтересовался: — А ты сам чувствуешь, что он причастен?       — Не знаю… У меня такое чувство, что он как-то замешан. Хотя и твои слова у меня не вызывают отторжения. Чёрт! Кто же ещё мог распространить слух?       — Без понятия… Ты согласен, что стоит сначала посмотреть, как будет развиваться ситуация?       С немой мольбой во взгляде Катакура смотрел на Масамунэ. Интуиция кричала, что скоро случится что-то непоправимое, но как скоро и что это будет, оставалось неизвестным. Кто попадёт под удар? Он? Кодзюро? Вместе? Нужно бежать, и чем быстрее, тем лучше! Но как выбраться из капкана? Идей нет. Может, стоит довериться? Или же это станет роковой ошибкой? Умоляющий взгляд давил, заставляя принять уже какое-нибудь решение.       — Да… — наконец ответил Масамунэ.       Ему всё ещё не нравилась эта идея, но другой не было. Логичнее всего сейчас казалось внять предупреждениям Сакона. И пока есть время — сколько бы его ни было — подумать, как выбраться отсюда. Квартира Кодзюро слишком высоко, чтобы предпринимать побег из окна. Засада…       Масамунэ бессильно опустился на кровать и прикрыл глаз, мысленно представляя все возможные пути отступления.       Момент, когда ушёл Кодзюро, он упустил — похоже, всё-таки заснул. Теперь придётся сидеть одному взаперти. Интуиция подсказывала, что нужно уйти сегодня, но тревога отступила. Значит, не так уж это и срочно. Спасибо и том.       Кто распространил слухи, Масамунэ понятия не имел. До сих пор чувствовал, что Хамбэй может быть как-то замешан, но не был в этом уверен. Возможно, Такэнака лишь косвенно повлиял на распространение слухов. Не исключено, что случайно. Всё-таки в то, что тот не желает зла Кодзюро — по крайней мере, пока — Масамунэ верил. Тогда кто? Будь перед ним список всех студентов, он мог бы почувствовать. А так… Особых врагов Масамунэ нажить себе не успел — однокурсники его уважали за свежие идеи и шутки на математике. Он даже не успел подраться за целые полгода, хотя и имел вздорный характер. Чем и кому он тогда не угодил?       «А ведь есть ещё какой-то жуткий преподаватель…»       Этот преподаватель ему уже не нравился, хотя он не знал даже имени того. Вся душа Масамунэ будто вскипала от одних недобрых подозрений. Ещё никогда ему так сильно не хотелось сокрушить, стереть в порошок, уничтожить кого-то… И эти чувства, направленные на незнакомого человека, его пугали. Хуже всего — с ними нечего было поделать и они пожирали его изнутри.       В конце концов, Масамунэ пришёл к простому выводу: нужно знать больше, чтобы начать действовать. Но кому написать? Кацуэ или Сакон? У Кацуэ даже интернета на телефоне нет. К тому же, живут они в общежитии, где каждый любопытный может прийти и открыть переписку — все давно знают пароли от телефонов друг друга, секретов нет. Как его приятелей, их будут трясти в первую очередь. Сакон сам телефон отдаст, чтобы не решили, будто он покрывает, и будет надеяться, что Масамунэ не приспичит написать. Именно поэтому он звонил, когда переполох только начался. Моточика? Он и сам, скорее всего, ничего ещё не знает. Предложит перебраться к нему, но что толку, если в данный момент дверь заперта? Юкимура? Самый ответственный студент на планете сейчас или занимается английским, или повторяет материал перед экзаменом. Об этой ситуации он должен знать меньше всех. Да слухи быстрее до Моточики доползут, чем до него! Писать было решительно некому.       Но кое-кто сам решил выйти на связь…

11:37

Боже, ну и галдёж в общежитии! Меня чуть на скорой не увезли. К счастью, на улице мне стало легче. Перебрался пока к знакомым, пишу от них.

11:37

Кацуэ? это правда ты?

11:37

Нет, Сакон! Боже, тебе действительно трудно в это поверить? Его, между прочим, одного ни на минуту не оставляют. Всюду кто-то хвостом увязывается. Он даже жаловался, что в туалет спокойно сходить не может, потому что за дверью кто-то стоит и дышит.

11:38

нет, это точно ты?

11:39

Ты ушёл в футболке и спортивных штанах. Когда ты не пришёл, Сакон шипел, что кинет рюкзак тебе на голову, если ты появишься. Я сказал ему, что ты увернёшься, и он решил, что тогда придушит тебя в объятиях. Но потом подметил, что зарядить рюкзаком с учебниками в твой нос было бы приятнее. На момент твоего ухода, если помнишь, у меня была температура 37,4. Сейчас 36,9, я почти здоров. Поздравления принимаю! И кстати, Сакон обещал по окончанию переполоха изъездить тебя до смерти. Достаточно, чтобы поверить?

11:40

верю, ты Кацуэ! а знакомые?

11:40

Не сказал им ничего. Я просто попросил телефон, чтобы написать другу в общежитии. Эти знакомые — Мацу и Тошиэ. Слухи дошли и до них, но они придерживаются нейтралитета. Говорят, что чужие отношения — не их дело. А вот я тебя поддерживаю. И очень зол, потому что Сакону ты сказал, а мне нет!

11:41

Сакон сам узнал, я не собирался ему говорить… прости…

11:41

Одними извинениями не отделаешься. Но ладно, я по другому поводу. Как и говорил Сакон, тебе лучше пока никуда не высовываться. У нас тут образовался клуб гомофобов, и они поджидают тебя у общежития. На Сакона чуть не взъелись за крашенные волосы, будто бы они такими недавно стали. Не волнуйся, он успешно отшутился. Второкурсники-журналисты у дома Катакуры-сэнсэя засели. Твои одногруппники же не верят, что у тебя отношения с преподавателем. Первокурсники-психологи на два лагеря разбились: одним не важно, что там у тебя за отношения, а другие там же, где и журналисты. Третьи и четвёртые курсы просто обсуждают между собой, но не желают вмешиваться. Только пока, и я не знаю, что там с дизайнерами и экономистами. Мой курс вроде не спешит верить слухам. Что хуже, за ночь информация по всему общежитию распространилась, и теперь всё больше любопытных стремится к дому Катакуры-сэнсэя. Поэтому, несмотря на риск попасться на глаза студентам, тебе лучше перебраться или к Юкимуре, или к Моточике. Я думал, что кто-то пойдёт к последнему, но никто не вспомнил, где он живёт. Одинокая душа.

11:43

не понимаю: остаться, но попытаться свалить? о чём ты?

11:44

Дело в преподавателях. Кажется, они хотят провести проверку. Я не знаю, что на самом деле происходит, и это просто чья-то мысль, но она имеет место быть. Подожди, что скажет он, и сам решай. Я вряд ли смогу ещё раз связаться, так что удаляю переписку и молюсь, чтобы всё закончилось благополучно.

11:44

спасибо тебе       Ответа не последовало. Только сейчас Масамунэ понял, что не спросил Кацуэ о самочувствии. Что он за друг такой? Его поддерживают, прикрывают, а чем платит он? И Масамунэ пообещал себе: как только всё закончится, он сполна отблагодарит и Кацуэ, и Сакона за то, что они есть в его жизни. Не важно даже, как всё закончится.       А пока оставалось только ждать, когда вернётся Кодзюро.       Тот пришёл уж слишком выжатым. Скинул пиджак и сел прямо там, в прихожей. Даже без слов Масамунэ всё понял.       — Я должен идти! — на этот раз без сомнений заявил он.       — Ты уверен? У входа студенты. Только я вышел, они окружили меня и стали расспрашивать. При этом никаких аргументов не принимали — настоящие папарацци. Я с трудом вырвался. Надеялся, что толпа поредеет к вечеру, но кажется, их стало даже больше. Как ты собираешься выбираться? — взывал к разуму Кодзюро. Но он видел, что это уже бесполезно.       — По пути придумаю. У тебя маски не найдётся?       Никакого плана у Масамунэ не было. Да даже идеи отсутствовали! Но он точно знал, что сейчас последний шанс уйти, и если этого не сделать, будет только хуже. Потому, зачесав большую часть волос на правую сторону и прикрыв тем самым лучше повязку, Масамунэ протянул руку. Кодзюро ничего не осталось, кроме как дать маску.       — Другие преподаватели меня сторонятся. Похоже, слух дошёл, но вместе они не собирались. Пока с меня потребовали только объяснительную по поводу проведения экзамена у экономистов. На этом тишина, — всё же рассказал он. А потом обречённо добавил: — Подожди хотя бы, пока стемнеет. Сейчас они без труда тебя узнают.       — Тут ты, наверное, прав… — согласился Масамунэ и присел рядом.       Они долгое время молчали. Даже смотреть друг на друга было больно. Этот мир оказался слишком несправедлив к ним. Почему люди решают за них, что лучше? Может, хоть раз… хоть один чёртов раз это пресытившееся конфликтами общество соизволит поинтересоваться их мнением? И ведь сейчас они даже не связаны как преподаватель и студент.       Масамунэ злился. Злился на себя за то, что не ушёл в первую ночь, когда ещё можно было всего этого избежать. Злился на студентов-журналистов. Сейчас, может, и его курс подтянулся. Похоже, им нравилось копаться в чужом белье. Он не ради этого решил стать журналистом и потому не мог смириться с тем, как другие с лёгкостью превращаются в свору голодных гиен. Злился на просто любопытных — какая им разница, кто с кем спит? Злился на высокоморальных преподавателей — найдут соринку в глазу другого, а в своём бревно не замечают. На кого они вообще накинулись? У них под носом куда более аморальный человек сидит! Не злился сейчас он, пожалуй, только на Кодзюро.       И всё же вечно молчать не получится.       — Может, лучше здесь останешься? — просил Катакура. — Мне сейчас не важно, чем всё закончится. Даже если меня уволят, а тебя исключат, мы справимся. Это куда лучше, чем обнаружить твоё изувеченное тело в морге. Больше всего сейчас я боюсь потерять тебя.       Всегда и везде. Только этому Кодзюро следовал без сомнений. И Масамунэ тоже. Но понимал этот принцип по-другому — он сделает всё, чтобы и у преподавателей, и студентов не оказалось доказательств, всё, чтобы не сломать жизнь любимому человеку. И знает, что для этого нужно уйти. Неизвестно, как. Неизвестно, насколько. Оборвать все связи и уйти. Наверное, Кодзюро почувствовал его настрой.       — Я всё-таки найду способ выбраться из осады живым и спасти положение.       Это было его окончательное решение. Не нашлось бы человека, способного то изменить. Даже Кодзюро не мог. И он это прекрасно понимал, потому и молчал.       В одиннадцать часов Датэ просто вышел за дверь. Как был — в футболке, спортивных штанах и кедах да с рюкзаком через плечо. На лестничной площадке он натянул маску и прислушался. С улицы доносились слабые голоса множества людей. Он загнан в угол.       — И что теперь? — спросил Датэ сам себя.       Вниз идти нельзя. Значит, остаётся путь вверх. И Масамунэ стал подниматься, не имея ни малейшего представления, что он будет делать, когда дойдёт до последнего этажа. Где-то снизу открылась дверь. Кто-то быстро спустился на этаж и постучал. В дверь Кодзюро. Масамунэ улыбнулся. Он сделал правильный выбор и ушёл как раз вовремя.       — Масамунэ, это ты? — донёсся тихий и пронзительный шёпот.       Датэ так и застыл на месте. Чего ждать? Стоит ли отзываться? Кто это вообще? Но интуиция неожиданно попросила довериться голосу.       — Иди скорее! Они скоро попадут в подъезд!       И Датэ пошёл на голос. Как же он удивился, когда увидел Кутагаву. Кто бы вообще мог подумать, что эта девушка ввяжется в такую опасную ситуацию? И ради чего ей помогать ему? Но факт оставался фактом. Она боязливо оглядывалась по сторонам, а когда показался Датэ, схватила его за руку и потянула к лифту с неожиданной силой.       — С такой высоты ты уже раньше прыгал, значит, и сейчас сможешь… — нажав на второй этаж, сказала она.       — А ты разве здесь живёшь? — искренне удивился Датэ. — Почему-то я думал, что в общежитии. Да я и видел тебя там! — вспомнил он.       В этот момент лифт опустился до нужного этажа, и девушка, снова схватив Масамунэ за руку, потащила его за собой. Ключ она уже держала наготове. Но какая, к чёрту, квартира? Он абсолютно точно видел её в общежитии! Будто бы почувствовав нарастающее недоверие, Кутагава быстро прошептала:       — Конечно, видел. Быстрее!       Тянула она Масамунэ до самой квартиры, словно бы у него были другие варианты, кроме как довериться ей. Ключ же повернула так, что странно, как тот уцелел. Распахнув дверь, Кутагава втолкнула Масамунэ в прихожую. Вовремя. Голоса стали громче. И прежде, чем студенты добрались до второго этажа, сама Кутагава заскочила в квартиру, и заперла дверь изнутри.       — Не задавай лишних вопросов, — предупредила она. — Да, я живу в общежитии. А эта квартира принадлежала моему дедушке, но он умер пару месяцев назад. Удача для тебя, что сейчас здесь никто не живёт.       — Но почему ты была на восьмом этаже?       — Говорю же, не задавай лишних вопросов!       Кутагава прошла на кухню, даже не сняв обувь. Послышался плеск воды. Пусть правила этикета предписывали разуваться, Масамунэ не стал снимать кеды — ему, в любом случае, прыгать на улицу, да и девушке сейчас явно не до соблюдений правил. К моменту, когда Датэ оказался на кухне, графин был уже на две трети пуст. Кутагава обернулась на шаги и, видимо, вспомнив о гостеприимстве, протянула ему наполненный стакан.       — Нет, спасибо.       Тогда Кутагава поставила стакан рядом с графином.       — Не пойми меня неправильно… — неожиданно заговорила она. — Я просто физически не могла подготовиться к этому зачёту. Результатов не будет до официальной даты, так что родители ещё ничего не знают. Попробуй уговорить Катакуру поставить мне зачёт.       Теперь хотя бы стало ясно, почему она решила вмешаться. Как бы то ни было, Масамунэ чувствовал благодарность. Но…       — А если его уволят к тому времени?       Говорить это было неприятно. Совсем. Но Масамунэ чувствовал, что так оно и будет. Даже несмотря на то, что он ушёл вовремя и в квартире Кодзюро никого не обнаружат. Чёртова интуиция…       — Он всё равно отвечает за этот зачёт. Даже если его и уволят, попросят отчитаться о проделанной работе и выставить баллы.       — За результат я не отвечаю, но я напишу ему, — пообещал Масамунэ.       — Спасибо, — тихо поблагодарила Кутагава. — Теперь смотри… — она подвела его к окну. — Это обратная сторона дома, но тут ты наткнёшься на ограду. Видишь то здание? — указала вдаль. — Иди на него. Там можно перелезть. Потом пройдёшь по кварталу и свернёшь направо. Дальше сам решай, куда пойдёшь.       — Спасибо тебе, ты меня спасла.       Но Кутагава, в отличие от него, радоваться не спешила. Покачала головой и ответила реалистично:       — Благодарить будешь, когда это всё закончится. Удачи.       И Масамунэ спрыгнул. В этот раз никто его не поддерживал, так что посадка получилась жёсткой. Боль ударила в обе ноги, но стихла, когда он по одной встряхнул их. Это хорошо — значит, сильных повреждений нет. Успокоившись тем, Масамунэ пошёл в сторону здания, на которое указала Кутагава. Вскоре же и вовсе перешёл на бег.       Когда Датэ достиг следующего квартала, телефон завибрировал. Сообщение. От Кодзюро…

23:21

Помнишь, я говорил, что в этом же здании живёт ещё один преподаватель? Так вот он появился через несколько минут после того, как ты ушёл. Под видом гостя. Решил узнать меня получше и посмотреть, как я живу. Пришлось показать ему комнаты и предложить чай. Сейчас он уже ушёл. Так что если ты ещё тут, спустись на лифте до меня. Проверять дважды они не станут.

23:22

поблагодари Кутагаву, она герой этого дня обязательно поставь ей зачёт и удачи тебе в дальнейшем

23:22

Масамунэ, давай сначала всё обсудим!

      Написать «прощай» у Датэ не хватило духу. Он понадеялся, что Кодзюро всё понял, и добавил того в чёрный список. Теперь осталось только не отвечать на звонки.       Через двадцать минут, Масамунэ добрался до дома Моточики. Вокруг и правда ни одного студента. Вообще никого. Он написал ему и стал ждать. Ответа всё не было, а на улице тем временем холодало. Тело начинала пробивать мелкая дрожь. И почему он не догадался попросить у Кутагавы куртку? Масамунэ снял маску и принялся дышать на пальцы. Он ждал…