Ад или Рай?

      — Мы уже довольно давно соседи, а всё никак случая не представлялось к вам заглянуть. Не возражаете?       — Конечно. Для меня честь, что вы решили заглянуть ко мне, — Кодзюро посторонился, пропуская коллегу в прихожую. От учтивой улыбки сводило скулы, но он продолжал поддерживать видимость гостеприимства.       «Несколькими минутами ранее ушёл Масамунэ. Куда же он направился, раз смог не попасться на глаза Оно? — задавался вопросом Кодзюро. — Нет, сейчас не важно знать. Лишь бы он переждал немного в подъезде, а не пошёл напролом. Это важно. А уж с Оно я справлюсь…»       Пока Оно Акихиро присматривался к вещам, Катакура делал вид, что ничего не замечает. Более того, он даже предложил провести небольшую экскурсию.       — С удовольствием приму предложение! — отозвался коллега.       Помня, что Оно увлечён не до конца изученными явлениями, Кодзюро завёл разговор о влиянии цветов на психику человека, и поинтересовался, какой, по мнению того, способствует лучшему засыпанию. Он и сам знал, что ответом будет «голубой» или «синий», но упускать возможности немного польстить психологу не желал. Впрочем тому удалось его удивить.       — Судя по выбранной гамме, я бы сказал, что вы человек, который не умеет отдыхать. Для спальни подходят все светлые тона, исключая розовый и сиреневый. Вы же выбрали болотно-зелёный, что идеально для кабинета.       Больше Кодзюро не желал ничего спрашивать. Только Оно было уже не остановить. Он говорил, говорил и говорил. И про сочетание немногочисленных картин — человек, далёкий от искусства, но не лишённый вкуса. И про мебель — массивная, подчёркивающая желание размеренной жизни без перемен. И про свет — холодный и яркий, какой выбирают книголюбы. А смотря на то, с каким знанием дела Оно рассматривает принесённые сюда книги, Кодзюро вовсе начал думать, как прекратить экскурсию. Осмотр ещё и кабинета он просто не переживёт!       Закончив оценку книг, Акихиро с лёгкой улыбкой взглянул на Катакуру.       «Ну хоть про цель своего визита забыл», — успокаивал себя Кодзюро, нутром чувствуя, что его причислили к категории нерадивой молодёжи.       Будь он возраста Масамунэ, непременно стал бы оправдываться. И что это не все книги, и что он предпочитает классику в каждом жанре, и что читает многое и стремится понимать современные тенденции, и что даёт шанс новым авторам. Всё бы поведал. Но к своим годам Кодзюро уже понимал, что чужое мнение не настолько важное, чтобы ради него объясняться. Если человек захочет понять — он поймёт. В обратном случае, и вовсе не имеет смысла переубеждать. Неприятный осадок, конечно, всё равно каждый раз оставался.       И как бы Кодзюро ни хотел того избежать, кабинет стал следующим.       — А вы, смотрю, очень читать любите… — уже с некоторым уважением заметил Оно. — Я бы даже взял кое-что для ознакомления. Определённо у вас есть вкус.       — Вкус — понятие субъективное, но милости прошу.       — Серьёзно?       Оно даже в лице изменился. Он сразу стал похож на ребёнка, которому родители пообещали купить понравившуюся игрушку. Казалось даже, что на десять лет помолодел. После такого преображения ни у кого совести не хватит взять свои слова обратно.       — Конечно. Всё равно в одном доме живём. И я уверен, что книгу вы не повредите и ни за что не потеряете.       — Что правда, то правда…       Второй раз за сегодня Кодзюро пожалел о своём решении. Оно забрал именно те три книги, которые он сам собирался прочесть после начатой партии. Теперь придётся ждать, когда тот что-то прочитает. А потом нужно не словить спойлеров, что сложно, потому что Оно, скорей всего, из тех людей, кто сразу делится впечатлениями, а потом спрашивает, читал ли книгу собеседник.       — Кстати, у вас в спальне были листы с решениями. Вы что это, репетиторствуете?       Всё внутри у Катакуры похолодело от этого вопроса. Внешне же он не выдавал своих переживаний, сохраняя учтивую улыбку.       — Как вы верно подметили в начале — я не знаю, что такое отдых. Поэтому согласился дать задания студенту, не справившемуся с зачётом. На работе не успел проверить, так что забрал с собой.       — Добрый вы человек, раз работаете сверхурочно ради студентов.       — Возможно, — согласился Кодзюро, позволяя себе немного расслабиться. — Может, желаете выпить чаю? Или предпочтёте кофе?       — Если у вас есть зелёный чай, не откажусь! — живо согласился Оно.       Пришлось открыть новую упаковку. Общение с коллегой обходилось слишком дорого, причём во всех смыслах. Мало того, что у Кодзюро не осталось энергии и чувства собственного достоинства, да ещё и материально его понемногу обкрадывали. Когда последовал вопрос, где тут уборная, он уже был готов уснуть прямо за столом. Радовало, что это последняя необследованная комната и Оно уйдёт ни с чем.       — Ну, было приятно наконец-то вас навестить, — стал прощаться Оно. Сохранять учтивую улыбку не хватало сил, но Катакура не позволял себе потерять лицо. Уже почти всё закончилось. — Теперь буду ждать ответный визит. Ах да! Про книги я не забуду. Доброй вам ночи.       — Доброй ночи.       С каким же наслаждением Кодзюро закрыл за коллегой дверь. Вроде и неплохой человек с виду, но оказалось, тот ещё энергетический вампир.       «Надеюсь, Масамунэ ещё здесь…» — переключился Кодзюро, стоило только Оно уйти.       Однако он сбежал. Пусть Масамунэ и помогли, Кодзюро не мог перестать восхищаться его интуицией. Вот только… Сбежал Масамунэ не от одних любопытных студентов. По каким-то своим причинам тот решил уйти от него и, видимо, навсегда. Мир Кодзюро рухнул. Он хотел пожертвовать работой ради их совместной жизни, а Масамунэ отказался от отношений, чтобы не причинять ему неудобств. Забавно, что в пору слёзы лить.       «Почему мы это не обсудили?»       Но если мир и рушился, то полностью. Стандартная мелодия возвестила о пришествии новых проблем. Кодзюро впервые видел номер, но ему было знакомо не очень много людей, которые могли позвонить ему в такое время. Он ответил.       — Прошу прощения за беспокойство. У меня появились новости насчёт объекта. К сожалению, не радостные.       — Я слушаю.       Касуга долго собиралась с мыслями. Через динамик не было слышно ничего: ни дыхания, ни звуков окружения, — Кодзюро на мгновение даже решил, что звонок сбросился. Но она продолжила:       — Мне очень жаль это говорить, но его вторая квартира сгорела. Нет сомнений, что поджог умышленный. Не осталось никаких зацепок, так что единственный способ посадить его за решётку — собрать показания жертв. И не просто показания… Жертвы должны предоставить фотографии…       — Когда? — не мог поверить Кодзюро. — Когда это случилось?       Всё пропало. Теперь ни за что не получится доказать вину Оучи. Вместо того, чтобы добиться справедливости, Кодзюро лишь нажил себе проблем. Вероятно, ещё и врага. Ну хотя бы Оучи ничего пока не предпринимал. Или… Кто знает? Может, он причастен к распространению слухов среди преподавателей? Тогда… Всё уже решилось в тот самый день, когда сгорела вторая квартира Оучи. И произошло это…       — В понедельник. Возгорание началось примерно в половине пятого. Я приходила на место после официального расследования. Если тут и были фотографии, то они все сгорели. А судя по словам других полицейских, ноутбук тоже сильно пострадал. Без шансов.       — Он решил таким образом уничтожить улики?       «Тогаши Мию могла распространить слухи в общежитии, — параллельно беседе размышлял Кодзюро. — Или же она могла подкрепить уже имеющиеся…»       — Это пока выясняется. По правде говоря, только двое полицейских знают, кто на самом деле является владельцем сгоревшей квартиры. И один из них — я. У меня на счёт поджога есть ещё версия: одна из жертв решила уничтожить все фотографии.       — К какой версии склоняетесь вы?       — Насколько могу судить, объект был удивлён, — не спешила делиться своим мнением Касуга. — Но если версия и верна, поджог устроила точно не Тогаши — она в это время находилась в другом месте.       Катакура сомневался, что Тогаши вообще пошла бы на такое рисковое дело, и потому следующие слова его изрядно удивили.       — К тому же, вряд ли она смогла бы пробраться и не оставить никаких улик. Пока даже неизвестно, как преступник проник в квартиру. Были ли у него ключи, нашёл ли он другой способ, но следов взлома не обнаружено. Выходит, или наш объект — отличный актёр, или преступник — истинный гений проникновений. Здесь, увы, третьего не дано.       «Истинный гений проникновений… Прямо как сама Касуга».       Мысль неожиданная, даже безумная. Кодзюро прекрасно понимал, что, если она и могла проникнуть, не оставляя следов, в квартиру, у неё всё ещё не было мотива для поджога. Более того, в её задачу входил поиск улик, а не их уничтожение.       «Будь здесь Масамунэ, его интуиция дала бы какую-то подсказку».       — Вряд ли среди студентов есть кто-то, способный проникнуть в квартиру без лишнего шума и уйти, не оставив следов, — возразил Катакура.       Спорить Касуга не стала.       — Возможно. Но только поэтому нельзя исключить версию. Я буду продолжать расследование поджога как полицейский, а не как агент. Дальше наши пути расходятся. Если вы всё ещё намерены отправить объект за решётку, то ищите жертв или поймайте его за установкой камер. Не думаю, что это поможет делу, но если узнаю, кто совершил поджог, я вам позвоню.       — Большое спасибо за проделанную работу.       — Не стоит… — на этом Касуга отключилась.       Внезапно Катакура понял, что одинок. У него больше не осталось того, на кого можно положиться. Да, теперь он был совершенно один. И не знал, как выдержит пронзающие взгляды завтра. Теперь, когда его дома никто не ждал, бороться было вроде бы и незачем. И раз улик против Оучи не существовало, искать себе на голову неприятности казалось не иначе, как глупостью. Да будь уже, что будет, он сделал всё возможное!       Заснуть никак не удавалось. Как можно спать, когда твой возлюбленный неизвестно где? Дошёл ли он вообще? А вдруг после того, как Масамунэ написал, с ним что-нибудь случилось по дороге? Конечно, на его стороне интуиция. Он должен был пойти к другу, и скорее всего, уже там. Но а вдруг…       «Решительно невозможно!»       Поднявшись с кровати, Кодзюро ушёл в свой кабинет. Пусть книги, что он хотел прочесть в первую очередь, и забрали, дальше продолжаться так больше не могло! Он чувствовал, что сойдёт с ума, если не отвлечётся. И выбор пал на… Кинга. Не лучшая литература на ночь, но Масамунэ его запоем читает. Классика ужасов, так? Или почти… Кодзюро привлекло название: он много слышал об этой книге и, кажется, даже частично видел фильм. И всё-таки её взял. «Кладбище домашних животных».       Чтение затянулось до самого утра.       В университете Катакуру встретили ещё менее радушно, чем вчера. Взгляды коллег уже не просто кололи подозрениями, они пронзали обвинением со спины. Все в независимости от пола смотрели на него так, словно он был закоренелым преступником, отбросом общества. Катакура терпел. Даже когда мимо прошёл Оучи и задел его плечом, он сделал вид, что этого не заметил. Взгляды провожали его до самого кабинета, но в открытую никто выступать не собирался. Все как будто ждали чего-то, какого-то сигнала к атаке, чтобы оголить свою ненависть и вцепиться в глотку. Катакуре было всё равно. Даже когда в кабинете появилась заведующая, он встретил её безразличием.       — Вам придётся поставить оценки оставшимся курсам по результатам их работы на занятиях. И ещё — не забудьте определиться с результатами зачёта и экзамена, прошедших в субботу и понедельник соответственно. Никаких экзаменов и зачётов сегодня также не будет, — отчеканила Накано Айко.       Её дело. Раз по результатам работы на занятиях, значит, так тому и быть. Тем более, появился шанс пересмотреть задания некоторых студентов и поставить зачёт Кутагаве. Кодзюро без вопросов открыл списки и начал выставлять баллы. Накано продолжала стоять по левое плечо, из-за чего становилось не по себе — он не любил, когда кто-то смотрит за процессом его работы.       — И вы даже не поинтересуетесь в чём дело? — задала вопрос Накано. Видно, ей надоело безмолвное подчинение.       — А зачем? — немного погодя ответил Кодзюро. — Вы ведь и сами скоро всё расскажите. К тому же, взгляды коллег весьма красноречивы. И всё же я не откажусь послушать полную версию обвинений.       — Тогда поскорее заканчивайте, — отрезала Накано.       Она наконец-то отошла от стола, и Кодзюро смог вздохнуть с облегчением — один её ледяной взгляд пронзал больнее, чем все те жгучие. Накано Айко могла стать его сильнейшим союзником. Могла… Если бы не относилась к студентам так по-матерински. Она никак не видела в них сформировавшихся личностей. И потому преподаватель, заведший роман со студентом, представал в её глазах не более, чем мерзким жуком, коих давить должно. Так же без пристрастия Накано его и раздавит.       Спустя какое-то время Кодзюро протянул журналы. Он сделал даже больше, чем нужно — пояснения для баллов редко кто читает. Накано взяла их, одарив его неодобрительным взглядом. И Кодзюро не потребовалось слов, чтобы понять, чего от него хотят. Он смиренно последовал за ней, не задавая вопросов.       На кафедре уже собрались все преподаватели. Кодзюро усмехнулся — почему бы не перейти в актовый зал, чтобы не тесниться? Единственный стул против целого ряда. Ничего бы не изменилось, будь он прямо на сцене. Все явно ждут представления, и он здесь главный актёр. Или шут. Да, скорее, второе, ведь в него полетят оскорбления — спасибо, что не тухлые яйца. Но без отмашки Накано они не двинутся. Пусть она и не самый главный человек в университете, ей подчинялись безусловно.       — Присаживайтесь, пожалуйста, — Накано указала на единственный стул.       Вспомнив излюбленную позу Масамунэ на лекциях, Кодзюро скопировал её: закинул ногу на ногу — стандартная четвёрка — и откинулся на спинку стула. Только руку не стал закидывать за спинку — такое было бы уже слишком. Вместо этого он сложил ладони в замок. Расслабленная, удобная поза. С двумя «замками» — возразил бы Оно, которого, кстати, почему-то сегодня нет. Но эта поза действительно была удобна, и Кодзюро чувствовал себя в ней уверенно.       Накано Айко запустила действие:       — Может, вы сами нам всё расскажете?       — А может быть, вы сначала предъявите обвинение? Раз уж у нас здесь импровизированная допросная, то почему бы нам не сыграть свои роли в полной мере?       Послышался робкий смешок. Теперь Кодзюро абсолютно вжился в роль Масамунэ и начал понимать, что тот обычно чувствовал. Ледяной взгляд почти заставил скрестить руки на груди и перейти в оборонительную позицию. Почти. Кодзюро смог его выдержать, сжав крепче ладони.       — Хорошо. Если так того хотите. Катакура Кодзюро, вы обвиняетесь в совращении студента нашего университета, — Накано Айко улыбнулась, на секунду прикрыв глаза, и снова пронзила взглядом. — На адвоката у вас нет права, доказательства у нас имеются. Мы здесь только для того, чтобы услышать причины. Но если вы не расскажете нам… Боюсь, вам придётся покинуть страну.       «Интересно, зачем ей понадобились причины…» — зацепился за несоответствие Кодзюро. Он прекрасно знал, что уж эта женщина при желании могла отправить его не только по миру скитаться.       Угрозу же Катакура пропустил мимо ушей.       — Давайте по порядку. С кем я встречаюсь?       Накано хмыкнула, но прошла к столу и взяла с него папку. Достав оттуда лист формата А4, она вплотную подошла к Кодзюро. Только теперь он разглядел, что было на том распечатано. И снова поймал себя на мысли, что не перестаёт восхищаться интуицией Масамунэ.       — Вероятно, вы встречаетесь с Датэ Масамунэ, студентом первокурсником, обучающемся по направлению «Журналистика».       Осмотрев распечатанное фото, Кодзюро поднял насмешливый взгляд на заведующую. Отрицать, что на фото запечатлён он, невозможно. А вот то, что там Масамунэ… Видимо, природная удача выступила щитом — в момент, когда наблюдатель фотографировал, тот повернул голову в обратную сторону. Получилось так, что запечатлелся только смазанный затылок. Позволь то ситуация, Кодзюро и вовсе бы рассмеялся. А пока можно было только порадоваться, что обвинить Масамунэ невозможно.       — И вы уверены, что на фото запечатлён именно он?       Нижняя губа Накано дёрнулась. Нет, не уверена. Ничего не ответив, она позволила Кодзюро и дальше задавать вопросы.       — Кто вам сказал, что это был Датэ Масамунэ?       — Я.       С правой стороны ряда поднялся Оучи. Катакура не стал надолго сосредотачивать на нём внимание и вновь перевёл взгляд на Накано. Та почти незаметно кивнула и сделала шаг в сторону. Теперь отбиваться от обвинений будет проще.       «Похоже, она подозревает, что Оучи Садацуна в чём-то замешан».       Осталось подобрать правильную стратегию. Сбалансировать защиту и нападение. Он не должен допустить в свою речь даже намёка на подтверждение того, что на фотографии действительно Масамунэ — ни отрицанием, ни допущением возможности. И при этом нужно найти достойные аргументы против Оучи, чтобы обратить гнев преподавателей на него. Сложная задача…