Разборки с Мию забрали остатки энергии. Масамунэ не хотелось делать вообще ничего, чем он впрочем и занимался. Только вот при этом ему удалось ненароком захватить кровать Моточики: он, как только вернулся, завалился на неё поперёк и закинул ноги на стену. Так что выбора у пришедшего позже друга, в общем-то, не было.
— Я могу перебраться на пол, если что, — наконец осведомил его Масамунэ.
Моточика сидел внизу с альбомом и книгой, то и дело мягко отгоняя Момо, которому было любопытно, чем таким интересным занимается его хозяин. Да он и про Масамунэ почти забыл!
— А? — отозвался Моточика. — А! Да валяйся, сколько хочешь — на полу всё равно чертить удобнее. Лучше скажи, как ты?
Прикрыв глаз, Масамунэ начал перечислять:
— Меня оскорбляла девчонка, потом пришёл тот, кто вообще должен был мне смерти желать, — извини — и, чёрт возьми, выручил меня! Друг мой, я чувствую себя офигенно! Меня будто как тряпку выжали, а потом на пол бросили и шваброй придавили! А, ещё Мо-о-ори. Ох, отдельная песня! Понимаешь, я с ним ещё у Санады пересёкся и сразу же задался вопросом, а знаешь ли об этом ты? Мне вообще было не понятно, что делать должно, а он взял и припёрся в чувствах признаваться! Это же…
— Погоди… — остановил его Моточика. — Ты знаешь, что он приходил в чувствах признаваться?
— Да уж догадался! Он на меня так посмотрел, будто мог взглядом переместить куда подальше от твоего дома! Вот почему он такой двуличный?
Пусть Датэ не видел лица друга, но ощутил, как тот скривился от вопроса:
— Ну, мы толком ничего о них с Санадой и не знаем. Только по словам Хамбэя, они встречаются, а он тоже человек и может ошибаться. Да и забей ты уже на Мори! Всё равно ж с ним не общаешься, и вряд ли ещё пересечёшься.
— Ошибаешься…
Моточика хлопнул себя по лбу:
— Точно, ты же Санаду по английскому подтягиваешь! Ну, говорить вам всё равно не обязательно: разойдётесь по разным углам и здорово.
— Прости… — быстро проговорил Датэ.
Это было непросто. Но нужно. Слишком много лишнего сказано. Он успел оскорбить всех знакомых своего друга: бывшую девушку, нынешнего…парня?.. да и другу детства, впрочем, скорей всего, уже бывшему, тоже досталось. А это почти то же самое, что оскорблять самого Моточику. Пусть даже Тёсокабэ не виноват, что Мию решила поступить так, Хамбэй влюблён — всё ещё или был — в Кодзюро, а Мотонари… ну просто бессердечный! Но несмотря на это, Датэ считал, что оскорблять тех, кто был, а тем более сейчас дорог другу — последнее дело.
— А? За что? — не понял Тёсокабэ.
— Я несправедливо оскорбил всех, кто тебе был и есть дорог. Не стоило говорить о них так грубо.
— Разве? По-моему, ты только о Мори несправедливо высказался. Мию сама на тебя наехала — да ты её и не назвал никак. Хамбэй… Ну, может, не смерти тебе желал, но точно хотел, чтобы вы с Катакурой расстались. Ой…
Теперь о своих словах жалел уже Моточика. А Масамунэ упорно рассматривал свои ноги, делая вид, что не слышал последней части.
— Кстати, ты не знаешь, что сейчас с общежитием? Там так же слухи ходят или… — пытался перевести тему Моточика, но всё равно топтался где-то около. — А впрочем неважно… Не хочешь чего-нибудь? Могу ноутбук дать в твоё распоряжение. Если купить что, то я сбегаю.
— Ни Кацуэ, ни Сакон на связь больше не выходили. Скорее всего, там ещё напряжёнка, — всё же ответил Масамунэ. — Магазин? Точно, мы же с тобой ещё не ели.
Он уже и не понимал, как одна ночь начала превращаться в совместное проживание. Просто после кофейни вернулся сюда и… И понятия не имел, куда ему идти! Нет, ну пару-тройку ночей ещё можно провести здесь, но два парня в такой маленькой квартире — это слишком много. Вот бы договориться с Саконом и вкинуть адрес Моточики, чтобы окончательно развеять слухи… Студенты увидят, что он всё время был, как заверял, с другом, и успокоятся. Да уж… А скоро ли Сакон снова выйдет на связь? Моточика, конечно, никуда не погонит, но Масамунэ не хотелось его долго стеснять. К тому же, интуиция второй день спала таким крепким сном, что он уже и сомневается, была ли она у него вообще. Ему теперь с незавидной частотой удаётся говорить невпопад и всё портить — и как друг его только терпит?
Кашлянув, Моточика отогнал бесплотные размышления Масамунэ.
— Ну, вообще-то… Ты не ел… Я-то в кофейне перекусил. Так что в качестве извинения попробую приготовить тебе что-нибудь. Что будешь?
— Что-то недоеденное осталось? — смирился Масамунэ. Есть ему не особо хотелось, но ради спокойствия друга он пошёл на уступку. — У меня сейчас настроение бездумно набивать свой желудок, не особо заботясь, чем именно.
— А может, тебе всё-таки что-то приготовить?
— У меня первым желанием вообще был сыр. Без всего. Так что если у тебя имеется что-то недоеденное, это может обогатить мой рацион на сегодня, — ляпнул первое пришедшее на ум Масамунэ и сам себе удивился. — «Почему сыр? Я его не особо-то и люблю…» — пытался понять он, пока Моточика скрёбся на кухне.
Наскрёб тот прилично. Оставалось мясо, бутерброд с рыбой, что-то малопонятное с позавчера и сыр. Моточика и его всё же решил принести. Первое, что обнаружил Масамунэ, когда получил поднос, — сыр расплавился. Он перевёл вопросительный взгляд на друга, но тот пытался не подавать виду и занимался чем угодно, лишь бы не смотреть ему в лицо. Пострадал даже Момо, не ожидавший, что он сейчас окажется в клетке. В конце концов, дела особой важности закончились и Моточике пришлось посмотреть на Масамунэ.
— Ну ладно, я просто машинально в микроволновку всё вместе сунул, — наконец признался друг. — Но сыр вроде цел остался. Вроде…
— Спасибо.
Сыр всё так же оставался не самым любимым продуктом, но Масамунэ зачем-то его ел. Появилась мысль, что ест он тот за кого-то, но ему никто из знакомых, кто питал бы страсть к этому молочному продукту, не приходил на ум. Моточика только молоко пил. Кацуэ обожал сливки. Сакон вообще жил с непереносимостью лактозы и отвращением ко всему, что может даже теоретически содержать молоко. Юкимура являлся сладкоежкой и, скорее всего, скупал все йогурты. Ну никого, кто бы любил сыр!
«Ты про Кодзюро забыл!» — услужливо напомнил внутренний голос.
«Ты вообще веришь, что он может любить, чёрт возьми, сыр?» — тут же возмущался ему в ответ Масамунэ. Нет, ну почему он сам себя ударяет по слабым местам? Ему ведь должно абсолютно принимать и любить себя, несмотря ни на что. Да что же с ним не так-то?
— Неужто сыр испортился? — обеспокоенно спросил Моточика.
— Да нет, — очнулся Масамунэ. — С чего ты взял, что испортился? Вроде этот из тех, что я покупал. Не должен бы…
— Ты просто застыл и так нахмурился… Я подумал, что что-то не так.
— А, это я о своём думаю.
Расспрашивать Моточика не стал, хотя взгляд на какое-то время задержал. Сейчас на эту тему Датэ говорить не хотел. Да он предпочёл бы и не думать, если то вообще возможно! Мысли сами упорно возвращались к одному единственному человеку. Как он? Что сейчас делает? О чём думает? Невыносимо!
— Пора чем-нибудь заняться, — хлопнув себя по колену, заключил Масамунэ.
Моточика, вновь с головой ушедший в черчение, даже вздрогнул. А потом принялся с недоумением наблюдать, как Масамунэ потрошил свой рюкзак в поисках чего-то. Когда же он вытащил какие-то листы, Моточика и вовсе перестал понимать происходящее. Масамунэ же спокойно устроился неподалёку — места категорически не хватало — и принялся читать записи.
— Это ещё чё такое? — не удержался от вопроса Тёсокабэ.
— Ебучая математика!
Прекрасный и очень точный ответ. Который совершенно не прояснил, зачем этим нужно заниматься сейчас! Моточика продолжал настойчиво смотреть, пока Датэ не снизошёл до объяснений.
— Ну, у Санады же как-то получается справляться с непонятным для него английским. А я что, хуже? К тому же, математика с недавних пор — мой враг номер один. Буду пыхтеть над ней, пока не одолею! Хоть агриться на кого-то времени не останется. Да что там — сил не будет! Наверное, это можно назвать терапией.
Конечно, говорить всё Датэ не собирался, сколько бы его ни просили. Впрочем Моточика и таким ответом оказался вполне удовлетворён.
Даже несмотря на то, что задания были записаны, как пришлось, разобраться в них получилось. Ещё когда первый раз этот лист оказался у него в руках, Масамунэ удивился аккуратному почерку. Его собственный был, конечно, понятным, но о такой красоте он мог только мечтать. Проблема в том, что это лишний раз напоминало о Кодзюро, тогда как Масамунэ изначально хотел отвлечься от любых мыслей о том. Но других вариантов у него на примете всё равно не было. Раздражённо зарывшись в волосы, Масамунэ постарался сосредоточиться на самих заданиях. Какие-то он даже более-менее понимал. Стоило начать с них.
— Может тебе резинку? — предложил Моточика. — Ну, или заколку там…
— А у тебя найдётся?
— Конечно! У самого волосы часто в глаз лезут, да-к иногда завязываю. Сейчас! — друг резво встал и ушёл куда-то. Судя по звукам, в ванную. Вернулся минуту спустя, неся резинку перед собой, как трофей. — Вот, держи!
Масамунэ на пробу потянул ту — крепкая. Потом, усмехнувшись, зачесал чёлку назад и завязал хвостик. Тут же опасливо взглянул на друга — не станет ли смеяться? Но тот плюхнулся рядом и снова взялся за карандаш. Только сейчас Датэ обратил внимание, что Моточика всё это время рисовал какое-то греческое строение. Да не просто рисовал — делал чертеж с разметками и отдельно каждый орнамент прописывал. В данный момент он вырисовывал колонны.
Не став спрашивать, зачем это Моточике, Масамунэ вернулся к заданиям. Впрочем просидел над ними не так уж долго…
— Моточика-а-а… — протянул он. Тот оторвался от работы. — У тебя кучи листов не найдётся?
— Всё настолько плохо? — посочувствовал Моточика.
— Всё хуже некуда! Мне придётся перебирать варианты решений каждого задания и активно пользоваться интернетом, потому что сейчас всё выглядит, как чёртов язык мёртвых, и пытается затянуть меня в своё царство, откуда выхода нет! — Масамунэ со стуком положил ручку поверх листов с заданиями, ставя таким образом точку в первом акте представления «Война с ебучей математикой».
На что шокированный друг смог сказать в ответ только:
— Понял.
Предоставил Моточика целую охапку неиспользованных тетрадей. Масамунэ вопросительно посмотрел — не жалко ли? — на что тот махнул рукой — ой, да брось ты. Видимо, эти тетради закупались без цели, чтобы были. Ну, вот и пригодились!
К середине ночи Масамунэ исчиркал почти половину. Работал он с настольной лампой — которую превратил в напольную, — Моточика к тому времени уже выключил свет и лёг. Да и ему самому стоило бы. Что заставляло Масамунэ сидеть и одолевать математику, одному ему известно. Малая подсказка интуиции или просто нежелание сдаваться, но он упорно продолжал трудиться. Момо реагировал на свет, поэтому вскоре пришлось накрыть его футболкой. Да и лампу с одной стороны Масамунэ прикрыл — пусть друг высыпается, — правда, тот на свет вроде никак не реагировал.
На полях помимо решений появлялись рисунки. Без особого содержания: просто «змейки», спирали, треугольники и круги. Иногда появлялись крупные зигзаги — значит, попалось особенно сложное задание. Датэ казалось, что когда он рисует, решение приходит быстрее. Одно в его подходе было плохо — вот прогресс вроде есть, а проверить некому. И что делать, если всё решено неверно? Он же даже не узнает об этом! Нужен репетитор…
«Кто может не спать в такое время? Сакон? Но он прогуливал. Да и нельзя с ним сейчас связываться. Кацуэ мог бы помочь, но та же беда. А Юкимура с режимом, так что должен спать. Кого вообще спрашивать?» — размышлял Датэ.
Наудачу он всё же попробовал написать Юкимуре.
2:17
ты спишь? у меня тут вопрос есть…
Ответа он не сильно ждал, но видимо, удача покинула его не окончательно. Впрочем ещё могло оказаться так, что Юкимура и сам не до конца разбирался с математикой.
2:17
Саскэ ушёл, и я решил немного почитать — эта книга, наверное, полгода у меня лежит, — так вот… это немного началось в семь часов
в общем, я и не спал(
2:18
печально(а я пытаюсь понять, правильно ли задания решил… у тебя нет на примете сайтов для проверки или, может, ты сам посмотришь? всё равно в математике ты куда лучше меня
2:19
о, а можешь мой текст проверить? я тут пытался написать эссе на английском, а переводчику не особо верю…
в математике я не особо силён, но что-то подсказать могу
2:20
отлично, ты мне — я тебе!
Когда Масамунэ взглянул на фото, то еле подавил обречённый стон: почерк был настолько мелким, что глаз ломило. Единственный плюс — Санада записывал всё печатными буквами, как в школе учили. Если бы не это, разобраться было бы невозможно.
Правда, надолго памяти Масамунэ всё равно не хватило. Эссе занимало добрый лист формата А4 — ещё и мелким почерком написано. Где какая строка вообще? И потому он стал переписывать всё в тетрадь, параллельно отмечая ошибки. В процессе не без удовлетворения заметил, что Юкимура начинал с коротких предложений, но чем дальше писал, тем увереннее становился. Ошибок хватало. Но кто их не делает, когда пишет предложение в четыре строки да ещё и на иностранном языке?
Масамунэ настолько сосредоточился на исправлении ошибок, что и не сразу осознал тему эссе — выбор, основанный на голосе разума, и выбор, продиктованный сердцем. Очень в духе Юкимуры. С одной стороны, простая и заезженная, с другой… Она находила отклик в душе Масамунэ. На чём был основан его выбор? Поддался ли он порыву чувств, решив поставить точку, или же в нём возобладал разум, подсказав самое верное решение? На это ему не удавалось ответить. Он просто посчитал верным уйти. Он просто принял решение не говорить правду Моточике. Он просто… Что же он наделал?
2:46
слушай… в смысле — смотри! в общем, я немного не понимаю, где начало этого задания и что то задание собой представляет
надеюсь, на фото понятно выделил
Изучив новую фотографию, Масамунэ внёс изменения.
2:47
вот они
я как-то не посмотрел, насколько это понятно другим — сам помню, что и где, поэтому даже не задумался
кстати, почему у тебя почерк в английском такой мелкий? вроде в конспектах по математике он крупнее был
2:48
это… есть такая гипотеза, что почерк человека зависит от степени его уверенности в себе
так вот — в английском я совсем не чувствую уверенности!
2:48
а, оно так работает! любопытно…
мне тут немного осталось — допроверю и кину
почерк у меня крупнее, но как ты в нём разбираться будешь, понятия не имею
если что, ошибки отдельно напечатаю
2:49
это немного…
Масамунэ почувствовал, что Санада собирается перейти на другую тему, совсем не связанную с математикой или английским. Да и с учёбой в целом. Потому он приготовился поддерживать, как только мог — здесь нужно не оступиться и вернуть долг. А не как с Хамбэем!
2:49
в общем, я хотел бы спросить…твой друг… как он относится к тому, что я общаюсь с Мотонари… просто я не знал, что он умалчивает о наших взаимоотношениях, и мне важно, чтобы все недопонимания были разрешены
2:50
ну, тут лучше с ним самим поговорить
не уверен, что у них происходит, но похоже, они решили прекратить общаться, причём Моточика выглядит так, будто к тому и шло
про Мори не знаю
2:50
понятно… но я всё равно встречусь с Моточикой и попрошу у него прощения
2:51
останавливать тебя не буду, но сразу скажу, что он сильно удивится, когда ты будешь прощения просить
2:51
ты ведь сейчас у него?
2:51
ну да, если что, познакомить могу
в общежитии пока неспокойно, так что у него отсиживаюсь
2:51
а… Катакура-сэнсэй знает, где ты?
2:52
ну, он догадывается, что я у Моточики
2:52
если нужно, я могу передавать сообщения и проверять обстановку! всё же тяжело остаться в такой ситуации без информации друг о друге
«Добрейшей души человек…»
Его даже обманывать не хотелось. И Масамунэ решил сразу объяснить свою позицию. Без надежд. Только ещё раз убедить себя, что это верное решение.
2:53
я был слишком эгоистичен, когда вступал в эти отношения: не думал, что будет с Кодзюро и как всё обернётся… мои надежды, моя неосторожность — всё привело к этому
я не думаю, что Кодзюро винит меня, но если общество прознает про наши отношения, его репутация будет уничтожена и он просто нигде работу не найдёт! поэтому я принял решение уйти. навсегда
2:54
понимаю, но вы это обговорили? всегда можно найти другой выход — в крайнем случае, страну поменять
ты спрашивал, чего он хочет?
2:54
ну…
2:54
так сначала поговори с ним!
Всё у Юкимуры просто. Поговорить! Что даст этот разговор, когда на кону возможность спокойно жить без презрения со стороны общества? И что толку, даже если Кодзюро готов идти против всех? Это его оклеймят позором, не Датэ. Всё, что грозит Масамунэ — выговор со стороны родителей. Вряд ли его попрут из университета, хотя в худшем случае, такое возможно. И всё же маловероятно. Что выглядит реалистичнее — он станет мишенью для нападок одногруппников. Ну и что? Общество же назовёт его жертвой, и это не помешает найти работу. При любом раскладе, Кодзюро будет хуже. Не ему!
Встретиться и объяснить свою позицию или продолжить играть в прятки? Масамунэ боялся говорить, поэтому выбирал второе. И всё же… Всё же ему хотелось хотя бы просто увидеть любимого человека…
